а в исаев историк биография
Алексей Исаев
Об авторе
Алексей Валерьевич Исаев – известный российский публицист и писатель, кандидат исторических наук, автор многочисленных изданий о событиях Великой Отечественной войны.
Алексей родился 15 августа 1974 года в Ташкенте, Узбекистан. В 1987 году вместе с семьей переехал в Москву, где затем окончил факультет кибернетики МИФИ. Некоторое время работал в Центральном архиве Министерства обороны и Российском государственном военном архиве. В период с 2007 года по 2010 год являлся внештатным сотрудником Института военной истории Министерства обороны РФ. Исаев защитил диссертацию на соискание учёной степени, получив признание как профессиональный историк.
Военно-историческая тематика
По словам писателя, интерес к военной истории пробудился в нем в подростковом возрасте, после просмотра популярного советского фильма «Горячий снег», снятого по роману Юрия Бондарева. В более зрелом возрасте на его решение идти по этой стезе позитивно повлияло знакомство с известным историком техники Михаилом Свириным. Работу над дебютной книгой Исаев начал в 2001 году. Вскоре произведение «Антисуворов» вышло в свет и сразу привлекло внимание большого количества читателей. Затем была издана новая работа, посвященная боям на Украине в 1941 году.
В своих работах Исаев опирается на многочисленные первоисточники – документы не только из российских, но и зарубежных архивов, что позволяет ему сохранять объективность и беспристрастность в ходе своих исследований.
ЛитРес предоставляет возможность читать Алексея Исаева онлайн, а также слушать аудиоверсии произведений. Вы можете скачать все книги автора, выбрав удобный формат (fb2, epub, txt, pdf) для загрузки на планшет, ридер, смартфон или ноутбук.
Алексей Исаев
Биография
Сейчас работы ученого и публициста Алексея Исаева пользуются огромной популярностью в России и странах ближнего зарубежья. Автор привлек внимание читателей к спорным и неоднозначным моментам Второй мировой войны и истории Советского Союза и России.
Детство и юность
Алексей Валерьевич Исаев, родился в середине августа 1974 года в столице советского Узбекистана. Воспоминания раннего детства были связаны с городом Ташкентом.
Отец и мать, заботясь о сыне, стремились дать ему академическое образование. В семилетнем возрасте мальчика отдали в среднюю школу № 190, расположенную в районе Ялангач.
Семья гордилась сообразительным ребенком, без проблем усвоившим программу начальных классов. Взрослые не переживали за будущее Алексея, когда в конце 1980-х решили переехать в Москву.
Алексей Исаев в молодости (слева) / «ВКонтакте»
Смена обстановки пошла на пользу. В столичном учебном заведении Исаев, благодаря опытным педагогам, заинтересовался историей. Все свободное время он посвящал чтению книг о Великой Отечественной войне и просмотру материалов, хранившихся в библиотеках и архивах.
Пристальное внимание уделялось событиям, происходившим под Сталинградом. Подросток пересматривал драму «Горячий снег», снятую режиссером Гавриилом Егиазаровым по одноименному роману Юрия Бондарева.
Окружающие удивились, когда выпускник школы, бывший типичным гуманитарием, поступил в инженерно-технический институт и стал постигать основы математического анализа.
Интерес к истории возобновился под влиянием журналиста Михаила Николаевича Свирина, изучавшего советское танкостроение. Энтузиаст «заразил» молодого человека и наложил отпечаток на последующую биографию.
Личная жизнь
О личной жизни Алексея Исаева ничего не известно. На странице «ВКонтакте» в графе «Семейное положение» указано, что он состоит в браке, но имя жены держится в секрете, о детях информации нет.
Наука
В молодости с легкой руки человека, издававшего военно-исторический альманах «Полигон», Исаев «поселился» в центральном архиве Министерства обороны РФ и в Российском государственном военном архиве. Там он и начал работать над диссертацией на тему «Боевые действия Юго-Западного и Южного фронтов в начале ВОВ: 22 июня — 9 июля 1941 г.». С помощью доцента МПГУ Юрия Александровича Никифорова Алексей, успевший поработать внештатно в Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил, получил ученую степень доктора наук и стал специалистом в области истории Великой Отечественной войны.
В 2004 году издательский дом «Яуза» опубликовал дебютные опусы Исаева. В книгах «Антисуворов. Большая ложь маленького человечка» и «Антисуворов. Десять мифов Второй мировой» автор раскритиковал коллегу Владимира Резуна, работавшего под псевдонимом Виктора Суворова. Еще одно произведение под названием «От Дубно до Ростова» носило исключительно исследовательский характер. Оно рассказывало о сражениях, происходивших на территории Украины летом, осенью и зимой 1941 года.
Писатель проделал кропотливую работу по сбору данных о немецкой авиации. Он подробно разбирал спорные ситуации, происходившие в ходе воздушных сражений между гитлеровскими войсками и союзниками.
Главной целью Исаева было развенчание мифов о крупнейшем мировом вооруженном конфликте, распространяемых официальными источниками и представителями советской власти.
Череда легендарных наступлений советской армии, получивших название «Сталинский блицкриг», также не давала покоя Исаеву, а операция «Багратион» расценивалась как тема, которую невозможно исчерпать.
Военный историк подробнейшим образом рассмотрел малоизвестные предпосылки поражения фашистов на территории Белоруссии и рассказал о ряде промахов советских командиров, предшествовавших безоговорочному триумфу.
Зная, что успех битв зависит от поддержки авиации, Исаев посвятил часть библиографии истории ВВС Германии и Советского Союза. В ряде трудов публицист исследовал деятельность 54-й эскадрильи люфтваффе и других военных летно-истребительных соединений Третьего рейха.
Многих россиян повергло в шок утверждение, что Красная армия не признавалась главным победителем гитлеровского войска. Ссылаясь на документы из секретных архивов, Алексей Валерьевич заявил, что уничтожение вражеских самолетов — заслуга военно-воздушных сил Великобритании и союзников. Он считал, что советские солдаты, водрузившие знамя над Рейхстагом, приписали себе заслуги английских летчиков, бомбивших стратегические объекты Берлина на протяжении нескольких дней.
Алексей Исаев и Михаил Тимин в проекте «Архивная революция»Автор книг «Неизвестный Сталинград» и «Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали» не соглашался с коллегами, считавшими, что причинами неудач СССР на начальном этапе было то, что армия лишилась связи. Он говорил, что донесения за тот период зафиксировали факты передвижения делегатов между городами и республиками и доставку информации по назначению. Первые поражения Красная армия потерпела по вине разведки, недооценившей угрозу и не отреагировавшей на явные и завуалированные предупреждения засекреченных агентов, работавших в Германии и других европейских странах.
Исаев писал об Иосифе Виссарионовиче Сталине — советском лидере, совершившем массу ошибок. Уроженец Ташкента в противовес критикам защищал народного вождя от обвинений в бездействии, распространяемых властями хрущевской эпохи.
Алексей Валерьевич, ссылаясь на подлинные документы, отмечал, что одним из ключевых решений, принятых Генеральным секретарем ЦК ВКП(б) 22 июня 1941 года, было объявление всесоюзной срочной мобилизации. В течение дня число призывников неоднократно повышалось, и в итоговом, тщательно разработанном постановлении цифра превысила 3,2 млн человек 14 возрастных категорий.
Историк подчеркивал, что такой указ не мог издать правитель, впавший в ступор и сбежавший на дачу. Бумага являлась подтверждением молниеносной и продуманной реакции на внешние обстоятельства.
Алексей Исаев сейчас
Став старшим научным сотрудником Института военной истории, Алексей Исаев начал читать лекции в музеях и образовательных центрах Москвы. В 2020 году он участвовал в интернет-проекте «Архивная революция» и передачах, посвященных Курской, Ржевской и Харьковской битвам.
На страницах в социальных сетях публицист регулярно размещает фото и видео с прошедших мероприятий и объявления о предстоящих встречах с людьми, неравнодушными к прошлому великой евразийской державы. В комментариях подписчики благодарят за новый взгляд на события, произошедшие более 75 лет назад.
Лукавые цифры Алексея Исаева
Книги военного историка Алексея Исаева, посвященные переломному в истории Великой Отечественной и Второй мировой войн 1943 году, отличают те же особенности, что и другие труды этого весьма плодовитого автора. Это крайняя фрагментарность изложения и весьма выборочное цитирование источников. Цельной картины не получается, но Исаеву это и не надо. Его задача – дать отдельные яркие мазки событий, подтверждающие основные выводы.
Алексей Исаев. «Освобождение 1943. «От Курска и Орла война нас довела…» М., ЭКСМО, «Яуза», 2013, 554 стр. «Курская битва». Первая иллюстрированная энциклопедия. М., ЭКСМО, «Яуза», 2013, 368 стр.
Книги военного историка Алексея Исаева, посвященные переломному в истории Великой Отечественной и Второй мировой войн 1943 году, отличают те же особенности, что и другие труды этого весьма плодовитого автора. Это крайняя фрагментарность изложения и весьма выборочное цитирование источников. Цельной картины не получается, но Исаеву это и не надо. Его задача – дать отдельные яркие мазки событий, подтверждающие основные выводы.
В принципе против такого подхода возразить нельзя. Количество одних только опубликованных источников и исследований по истории Второй мировой войны давно уже зашкаливает. Даже если ограничиться лишь 1943 годом и советско-германским фронтом, любой исследователь может охватить лишь малую часть опубликованного. А ведь применительно к советской стороне до сих пор по большей части не опубликованы и недоступны историкам такие важные документы, как материалы планирования операций Генштабом, донесения его представителей в штабах армий и фронтов, донесения особых отделов об оперативной обстановке, записи переговоров Ставки с командующими армиями и фронтами. Без документов планирования операций невозможно судить, насколько эффективно они проводились и в какой мере были достигнуты поставленные цели. Здесь нам часто приходится опираться на мемуары генералов и маршалов, от которых как от заинтересованных лиц трудно ждать объективности. Порой столь же необъективны их ежедневные донесения в Ставку, особенно о неудачах советских войск. Наоборот, донесения генштабистов и особистов рисуют ход сражений более объективно, поскольку они отвечали не за исход боев, а за предоставление наверх максимально достоверной информации. Есть еще один фактор – объем книги, в котором все факты при всем желании не отразишь. Но весь вопрос в том, насколько корректно происходят выбор и анализ источников.
Настораживает то, что Алексей Исаев в большинстве случаев предпочитает не приводить данные о соотношении сил и средств сторон. Статистики в его книгах много, но, как правило, приводятся только отрывочные и несопоставимые данные о численности отдельных соединений, их оснащенности техникой и потерях, а обоснование тех или иных цифр отсутствует. Поэтому нет возможности реально оценить соотношение уровня военного искусства Красной армии и вермахта. Тем самым у читателя создается впечатление, что ему говорят всю правду, в том числе о потерях, а в действительности автор довольно ловко манипулирует цифрами.
В огороде бузина
“ Гитлер мобилизовывал в армию только тех, кого мог обучить и вооружить, а Сталин – всех, кого мог мобилизовать ”
Тут аргументация построена по принципу: в огороде бузина, а в Киеве дядька. Каким образом более широкое применение танков советской стороной могло компенсировать недостаток тяжелой артиллерии? Ведь советские танки были вооружены 76-мм орудиями и практически не применялись так, как используется тяжелая артиллерия: разрушение укреплений противника, а их на Курской дуге было немало, подавление неприятельской артиллерии, в первую очередь крупного калибра. Против танков немецкая тяжелая артиллерия почти не применялась, а советские танки в свою очередь летом 1943-го не имели возможности поражать позиции немецкой тяжелой артиллерии.
Что же касается общего соотношения потерь в людях, танках и самолетах, которое в Курской битве и других операциях 1943 года было неблагоприятно для советской стороны (хотя итоговых цифр потерь по Курской битве Исаев не приводит), то оно объяснялось не столько превосходством немцев в тяжелой артиллерии (причем речь идет лишь о числе выстрелов, а не о числе орудий, и данные о числе крупнокалиберных орудий в книгах Исаева также отсутствуют), сколько общим превосходством вермахта в тактической выучке бойцов и командиров, более грамотной организацией взаимодействия родов войск и лучшей работой штабов.
Явная нестыковка происходит в книге «Освобождение» с потерями и численностью 3-й танковой армии П. С. Рыбалко в феврале-марте 1943 года. Сначала сообщается, что к началу сражения за Харьков армия насчитывала 57 557 бойцов и командиров. Затем говорится, что «согласно отчету оперативного отдела штаба армии о боевых действиях в феврале-марте 1943-го в результате боев за Харьков армия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 11 489 человек». Как можно понять, это потери за весь период Харьковского сражения, в котором армия Рыбалко участвовала со 2 февраля по 25 марта.
Однако далее читаем, что «к началу боев западнее Харькова 3-я танковая армия насчитывала 49 663 бойца и командира». Таким образом, еще до начала немецкого контрнаступления армия успела потерять 7894 человека. Между тем основные потери танкисты Рыбалко понесли как раз в ходе контрнаступления, когда многие соединения армии оказались в окружении. Как-то не верится, что они достигли всего 3595 человек. Более вероятно, что документы о потерях окруженных соединений были утрачены и их данные в отчет не включены.
К этой армии автор питает особую любовь и задает читателям одну загадку за другой. Он утверждает: «На 18 февраля 1943 г. в 3-й танковой армии формально числилось 432 танка. Однако из этого числа 122 ремонтировались на дорогах, 214 машин были подбиты или технически неисправны и находились на дорогах и полях боев по пути от Россоши до Харькова» («Освобождение»). Невозможно понять, какие категории бронетехники имеются в виду. Ни на каких дорогах танки, разумеется, не ремонтируются, равно как не ремонтируются и на полях сражений, а только в мастерских. На дорогах и полях сражений остается только безвозвратно потерянная техника, которая в составе армии не числится. Если 122 и 214 танков в данном случае относятся к различным категориям ремонта, то надо пояснить, каким именно. Если же техника повреждена, но не в ремонте, то фактически она потеряна безвозвратно и ее по отчетам заносят в поврежденную лишь для того, чтобы уменьшить безвозвратные потери.
Как отмечается в «Освобождении», только Воронежский фронт за счет призыва непосредственно в части в феврале и марте 1943 года пополнил свою численность на 29 886 человек, тогда как централизованным путем получил пополнение только в 20 838 человек. Значит, призыв с оккупированных территорий в 1943–1945 годах зачастую превышал централизованный призыв (а ведь призыв непосредственно в части существовал и в конце 1941-го, и в 1942-м). Исаев приводит мнение командования 3-й танковой армии, весьма низко оценившего качество этих призывников: «Практика доукомплектования войск армии личным составом за счет местного населения (с освобожденной от противника территории) без предварительной обработки этого пополнения себя не оправдала. Вливавшееся в части это пополнение, будучи необученным и необмундированным, не усиливало ослабленные части, а еще более ослабляло, становясь обузой для частей, которые не в состоянии были не только их кормить и обмундировать, но подчас и вооружить». И делает вывод: «Такое эрзац-ополчение было признано неэффективным».
Признано, может, и было, только никто не собирался от него отказываться. Например, Южный фронт в сентябре 1943-го призвал таким образом 115 тысяч человек, а 1-й Украинский фронт в феврале-марте 1945-го – более 40 тысяч, главным образом из числа бывших «остарбайтеров», в том числе и женщин. Получается, что помимо 34,5 миллиона человек, официально призванных в армию или служивших в ней к началу войны, были еще миллионы призывников, этой цифрой не покрываемых. Потому-то реальные безвозвратные потери Красной армии оказываются многократно больше официальных цифр. Гитлер мобилизовывал в армию только тех, кого мог обучить и вооружить, а Сталин – всех, кого мог мобилизовать.
Почему-то численность Центрального фронта Рокоссовского к началу Курской битвы Исаев в обеих книгах определяет лишь в 711 575 человек, ссылаясь на публикацию 1958 года. А в вышедшем в 1993-м сборнике «Гриф секретности снят» авторы, отнюдь не склонные завышать количество советских военнослужащих, во всех переизданиях утверждают, что у Рокоссовского было 738 тысяч солдат и офицеров. В приложении к книге «Курская битва» Исаев оценивает личный состав Центрального фронта на 5 июля, причем со ссылкой на ЦАМО, вообще 464 179 человек. А численность Воронежского фронта, опять со ссылкой на изданный в 1958 году 2-й том «Операций советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», указывает значительно большую, чем в издании «Гриф секретности снят»: соответственно 625 590 и 534 700. В данном случае разница, вероятно, возникла из-за того, что авторы «Операций» включили в состав Воронежского фронта 5-ю гвардейскую и 5-ю гвардейскую танковую армии, переданные из Степного фронта уже после начала сражения.
Кто сколько потерял
Потери 9-й немецкой армии в период с 5 по 11 июля Исаев определяет в 22 273 человека и сравнивает их с потерями Центрального фронта в 33 897 человек. Однако в данном случае советские потери занижены по крайней мере в два с половиной раза. К 12 июля численность Центрального фронта сократилась до 645 300 человек и с учетом незначительного изменения состава соединений фронта истинные потери должны были составить не менее 85,6 тысячи человек.
С немецкими войсками не лучше. Опять-таки в обеих книгах, поскольку разделы о Курской битве в них в значительной мере дублируются, на одной и той же странице сначала утверждается, что перед началом Курской битвы в составе 9-й армии Вальтера Моделя было 920 танков (только танков!), а затем в таблице ей оставлено лишь 707 танков и САУ. Во-первых, САУ (штурмовые орудия), в том числе знаменитые «Фердинанды», у Моделя, несомненно, были, о чем сам Исаев в указанных книгах пишет неоднократно. Во-вторых, логика научного исследования требует попытаться объяснить, почему вдруг даже с прибавлением штурмовых орудий в 9-й армии количество бронетехники сократилось более чем на 200 единиц. Но Исаев даже не пытается это сделать. В любом случае в ударной группировке Манштейна на противоположном фасе Курской дуги бронетехники было значительно больше (по мнению Исаева, 1508 танков и САУ).
Вторая причина заключалась в том, что до начала «Цитадели» Рокоссовскому успели подвести дополнительные боеприпасы, а Ватутину нет, так что при отражении германского наступления Центральный фронт израсходовал значительно больше снарядов и мин, чем Воронежский.
Исаев отмечает, что контрудар под Прохоровкой немцам удалось отразить «без потерь, приводящих к утрате боеспособности», но какие именно потери понес в сражении 2-й танковый корпус СС, не сообщает. Между тем, как установил германский историк Карл-Хайнц Фризер, немцы безвозвратно потеряли лишь три танка, а всего 55 танков и штурмовых орудий. Это против 334 танков и САУ, безвозвратно потерянных 5-й гвардейской танковой армией.
Описывая бой 3-й гвардейской танковой армии у Сосково 9–10 августа, Исаев утверждает, что первые атаки на эту деревню были предприняты еще 9 августа, а потом «Рыбалко решил собрать в кулак оставшиеся танки, создать сильную танковую группу для удара в обход Сосково с севера, в тыл оборонявшим его немецким частям. Всю ночь саперы снимали минные поля на намеченном направлении удара танков. Ранним утром 10 августа танковая группа начала наступление. Она прорвалась на 2–3 км в глубину немецкой обороны, но пехота оказалась отсечена от нее». Автор утверждает, что потери танковой группы, по советским данным, составили 65 танков и САУ. В этом позволительно усомниться. Сохранилась грозная телеграмма заместителя начальника Генштаба А. И. Антонова Рокоссовскому: «По данным Генштаба, танковая группа 3-й гв. ТА в количестве 110 танков 10.8 в боях за выс. 264,6 потеряла 100 танков, т. е. по существу была уничтожена противником». Рокоссовский пытался скрыть этот факт и, выведя армию Рыбалко в резерв, тем же вечером 10 августа донес в Ставку, что утром 11-го она вновь пойдет в бой. Однако кто-то, вероятно, представитель Генштаба в армии, сообщил в Москву, что 11 августа армия Рыбалко потеряла 100 танков и уже в резерве. Вследствие этого разбросать потери, по всей видимости, решили на 9–10, а не 10–11 августа. Поэтому, по советским данным, на 10 августа приходится только 65 подбитых танков.
В «Освобождении» говорится, что в результате неудачного июльского наступления советских войск на реке Миус «ударная группировка Южного фронта была оттянута назад». Но она была не просто оттянута, а в значительной мере уничтожена, поскольку при ликвидации плацдарма немцы захватили около 20 тысяч пленных. Также сомнительно утверждение, будто далеко не все 585 выведенных из строя в ходе июльского наступления танков были потеряны безвозвратно. Ведь вся поврежденная техника осталась на плацдарме, который войскам Толбухина пришлось спешно оставить.
Автор утверждает: «Предложения лечить проблемы (лечат все-таки болезни, а не проблемы. – Б.С.) 1941–1942 гг. «преднамеренной», «прочной» обороной не просто смешны или наивны. Они не учитывают реальных возможностей Западного, Брянского, Сталинградского и других сильно пострадавших фронтов по построению обороны, сравнимой с позициями Центрального фронта. Такие силы, которые были сконцентрированы в руках Рокоссовского, были вполне пригодны для организации наступления с неплохими шансами на успех. Если бы возможности Рокоссовского были у Конева в октябре 1941 г. или у Тимошенко в июле 1942 г., они могли бы не ждать у моря погоды, а наступать и громить противника».
Это положение стоит уточнить. Дело здесь не столько в наращивании советских сил, сколько в ослаблении немецких. С 1 июля 1943 года, кануна Курской битвы, и вплоть до 1 мая 1945 года численность германской сухопутной армии на Восточном фронте неуклонно снижалась. По оценке германского историка Рюдигера Оверманса, с 3,1 миллиона до 1,5 миллиона человек. Это происходило как из-за перебросок сил на Запад, так и из-за невозможности восполнить все возраставшие потери. Это увеличивало численное превосходство Красной армии, ставя вермахт в безвыходное положение. Когда соотношение войск было 1:1 или 1,5:1 в пользу Красной армии (как в 1941-м, причем численного перевеса немцы не имели никогда), вермахт успешно наступал на всех направлениях, создавал гигантские «котлы» и захватывал миллионы пленных. При соотношении 1:2, как летом и осенью 1942 года, немцы успешно наступали на одном направлении, захватывали сотни тысяч, а не миллионы пленных. Когда же советский численный перевес возрос до 2,5–3:1, как в ходе Курской битвы и последующих сражений 1943-го, немцы могли предпринимать лишь ограниченные наступления с захватом десятков тысяч пленных.
В результате наступлений Красной армии немцы оставляли значительные территории, но вплоть до середины 1944 года не несли больших потерь пленными. Исключением стал Сталинград, но там гибель 6-й армии стала следствием политической ошибки Гитлера, не позволившего Паулюсу отступить к Дону. А после высадки союзников в Нормандии и до конца войны, когда советский численный перевес стал 4:1 и более, Красная армия успешно наступала, захватывая десятки и сотни тысяч пленных, а немцы могли наносить лишь ограниченные контрудары. При этом в 1941-м и в первой половине 1942-го не имело большого значения, наступала РККА или оборонялась, поскольку во всех случаях, исключая московское контрнаступление в декабре 1941 года, она в итоге терпела поражение и несла безвозвратные потери, в десятки раз превышавшие неприятельские.
Во второй половине 1942-го вынужденное отступление на юге, вероятно, спасло советские войска от еще большего разгрома, но уже с сентября Красная армия опять наступала, пытаясь отрезать армию Паулюса. В Курской же битве, и здесь можно согласиться с Исаевым, переход советских войск в наступление первыми, возможно, даже уменьшил бы советские потери и привел бы к более существенным и быстрым результатам, чем преднамеренная оборона. Но утверждение Исаева, будто «лучшим способом остановить наступление противника является собственное успешное наступление», никак не может быть принято в качестве абсолюта. Все зависит от конкретной обстановки.
От «лидирования прорыва» до «щелчка по носу»
Рассматривая Мелитопольскую наступательную операцию, Исаев утверждает, что к 26 сентября 1943 года Южный фронт насчитывал 311 246 человек, и на этом основании пишет, что он «не обладал значительным численным превосходством» над противостоявшей 6-й немецкой армией, насчитывавшей к 29 сентября 200 603 человека. Однако в сборнике «Гриф секретности снят» приведена другая численность Южного фронта к началу операции – 581 300 человек. Это делает его перевес над армией Холлидта практически трехкратным и заставляет предположить, что число 311 246 относится только к боевому составу.
Кстати, Исаев отмечает: 19 октября в состав Южного фронта вошла 3-я гвардейская армия, что увеличило численность советских войск еще на 68 299 человек. В «Освобождении» утверждается, что «за период Мелитопольской операции войсками 4-го Украинского фронта были взяты в плен 22 207 солдат и офицеров противника». В этой цифре позволительно усомниться. Потери 6-й немецкой армии в период с последней декады сентября до первой декады ноября составили 4077 убитыми, 16 681 ранеными и только 3591 пропавшими без вести. Даже если предположить, что какая-то часть пленных пришлась на находившуюся в составе 6-й армии одну румынскую дивизию, приводимой Исаевым цифры и близко не получается.
Как отмечает В. П. Галицкий (Военно-исторический журнал, 1990, № 9), за значительно больший период – с 20 октября 1943 по 1 марта 1944 года 4-й Украинский фронт захватил лишь 10 687 пленных. Явно завышенные данные о пленных из боевого донесения командования фронтом (данные о 85 тысячах убитых немцев из того же донесения Исаев опустил как явно фантастические) понадобились для того, чтобы несколько сгладить впечатление от больших потерь Южного (4-го Украинского) фронта, составивших, даже по явно заниженным данным сборника «Гриф секретности снят», 283 706 человек, в том числе 60 980 убитых и пропавших без вести.
Стиль автора порой просто восхитительный. Исаев утверждает: «Щелчок по носу под Харьковом в период полета на крыльях успеха под Сталинградом гулко отозвался на самом верху» («Освобождение»). Так и представляешь парящего на крыльях успеха Сталина. Только вот на каких крыльях должен был тогда лететь Манштейн, чтобы щелкнуть генералиссимуса по носу? И где тогда отозвался тот щелчок? Ведь выше Сталина был один только Бог. Или на крыльях успеха летел вовсе не Сталин? Но тогда кто – Жуков, Василевский, Голиков, Ватутин? Пусть бы автор уточнил этот вопрос в последующих переизданиях.
Или вот: «Лидировать прорыв из окружения должна была 13-я танковая дивизия». Лидировать можно в матче или в чемпионате. Лидер – это тот, кто впереди. Но в данном случае речь идет о прорыве к своим, то есть назад. Возможно, здесь имеется в виду, что при прорыве дивизия должна была действовать в авангарде, хотя не исключено, что в действительности она должна была прикрывать отход – задача при прорыве из окружения не менее ответственная.