абульханова славская к а стратегия жизни м мысль 1991 299 с
Абульханова славская к а стратегия жизни м мысль 1991 299 с
К.А. Абульханова-Славская
СТРАТЕГИЯ
ЖИЗНИ
Издательство «Мысль», 1991
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава I. ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ.
1. Личная жизнь как проблема.
2. Жизненный путь в понимании психолога.
3. Особенности жизненного пути.
Глава II. АКТИВНОСТЬ И ЖИЗНЕННАЯ СТРАТЕГИЯ ЛИЧНОСТИ.
1. Особенности активности личности.
2. Самовыражение и самолюбие как проявления индивидуальности.
3. Инициатива и ответственность как формы активности и стратегии
1. Время в жизни человека.
3. Жизненные перспективы личности и организация времени.
Глава IV. ЛИЧНОСТЬ В ПРОЦЕССЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ОБЩЕНИЯ.
1. Личность как субъект деятельности.
2. Совместная деятельность и ее субъект.
3. Личность в процессе общения.
Глава V. СОЦИАЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ — ОСНОВА ЖИЗНЕННЫХ СТРАТЕГИЙ.
1. Общественное сознание и социальное мышление.
2. Основные процедуры и типы социального мышления.
Глава VI. ЖИЗНЕННАЯ СТРАТЕГИЯ: КАК ЕЕ СТРОИТЬ.
1. Притязание, саморегуляция и удовлетворенность личности.
2. Жизненные стратегии. 127
3. Типология личности и стратегия жизни.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ. 151
СПИСОК ЦИТИРУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. 155
ВВЕДЕНИЕ
Человеческая жизнь, особенно жизнь личная, индивидуальная, является чрезвычайно
сложной. Воспринимая свою жизнь как нечто глубоко личное, каждый человек меньше
всего хочет, чтобы его «учили жить». Поступая и действуя во всем остальном «как надо»,
он хочет сохранить за собой право в личной жизни быть самим собой. С этих позиций и
написана данная книга, в которой отстаивается и обосновывается это право.
Интенсивность жизни современного человека такова, что часто ему даже некогда
задуматься, чего он хочет от жизни, так ли он живет. Власть над жизнью приобретают
дела, а сам человек незаметно оказывается только ответчиком за то, сколько он успел
сделать. Его жизнь как бы начинает распадаться на две неравные части: большая часть —
служба, общественные дела, труд, за вычетом которых остается скромный отрезок
времени, именуемый нами личной жизнью (когда мы действительно принадлежим себе,
своим близким, своему дому, своим мыслям и мечтам). Конечно, служба, работа — это
наша служба, наша работа, даже наше любимое дело. Но как сильно изменили нас «годы
застоя», как сильно взяли над нами власть звонки и бумаги, как превратили нас в
безмолвных «присутствующих» бесконечные заседания, и мы незаметно стали лишь
исполнителями этой жизни. Именно поэтому право на личную жизнь нуждается в защите.
От кого же мы защищаем это право? Прежде всего, от общественного сознания,
которое складывалось и владело умами не один год. Оно декларировало тезис о человеке
— строителе общества, покорителе природы. Отдельный человек рассматривался как
безликая единица общества, его безымянный, слившийся с массой и растворившийся в ней
индивид. Особенности развития нашего общества привели к анонимности отдельной
Читать онлайн «Стратегия жизни»
Автор Ксения Абульханова-Славская
К. А. Абульханова-Славская
СТРАТЕГИЯ
ЖИЗНИ
Издательство «Мысль», 1991
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава I. ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ
1. Личная жизнь как проблема
2. Жизненный путь в понимании психолога
3. Особенности жизненного пути
Глава II. АКТИВНОСТЬ И ЖИЗНЕННАЯ СТРАТЕГИЯ ЛИЧНОСТИ
1. Особенности активности личности
2. Самовыражение и самолюбие как проявления индивидуальности
3. Инициатива и ответственность как формы активности и стратегии
Глава III. ЧЕЛОВЕК — ОРГАНИЗАТОР СВОЕГО ВРЕМЕНИ
1. Время в жизни человека
2. Организация людьми времени своей жизни
3. Жизненные перспективы личности и организация времени
Глава IV. ЛИЧНОСТЬ В ПРОЦЕССЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ОБЩЕНИЯ
1. Личность как субъект деятельности
2. Совместная деятельность и ее субъект
3. Личность в процессе общения
Глава V. СОЦИАЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ — ОСНОВА ЖИЗНЕННЫХ СТРАТЕГИЙ
1. Общественное сознание и социальное мышление
2. Основные процедуры и типы социального мышления
Глава VI. ЖИЗНЕННАЯ СТРАТЕГИЯ: КАК ЕЕ СТРОИТЬ?
1. Притязание, саморегуляция и удовлетворенность личности
2. Жизненные стратегии 127
3. Типология личности и стратегия жизни
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ 151
СПИСОК ЦИТИРУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 155
ВВЕДЕНИЕ
Человеческая жизнь, особенно жизнь личная, индивидуальная, является чрезвычайно
сложной. Воспринимая свою жизнь как нечто глубоко личное, каждый человек меньше
всего хочет, чтобы его «учили жить». Поступая и действуя во всем остальном «как надо»,
он хочет сохранить за собой право в личной жизни быть самим собой. С этих позиций и
написана данная книга, в которой отстаивается и обосновывается это право.
Интенсивность жизни современного человека такова, что часто ему даже некогда
задуматься, чего он хочет от жизни, так ли он живет. Власть над жизнью приобретают
дела, а сам человек незаметно оказывается только ответчиком за то, сколько он успел
сделать. Его жизнь как бы начинает распадаться на две неравные части: большая часть —
служба, общественные дела, труд, за вычетом которых остается скромный отрезок
времени, именуемый нами личной жизнью (когда мы действительно принадлежим себе,
своим близким, своему дому, своим мыслям и мечтам). Конечно, служба, работа — это
наша служба, наша работа, даже наше любимое дело. Но как сильно изменили нас «годы
застоя», как сильно взяли над нами власть звонки и бумаги, как превратили нас в
безмолвных «присутствующих» бесконечные заседания, и мы незаметно стали лишь
исполнителями этой жизни. Именно поэтому право на личную жизнь нуждается в защите.
От кого же мы защищаем это право? Прежде всего, от общественного сознания,
которое складывалось и владело умами не один год. Оно декларировало тезис о человеке
— строителе общества, покорителе природы. Отдельный человек рассматривался как
безликая единица общества, его безымянный, слившийся с массой и растворившийся в ней
индивид. Особенности развития нашего общества привели к анонимности отдельной
личности. Бюрократические отношения уравняли всех как «сотрудников», «работников»,
«участников» и т. д. Долгие годы ценность каждой личности, ее неповторимой личной
жизни не только не была осознана, но и активно нивелировалась.
Среди фундаментальных знаний, даваемых современному человеку в школе и вузе,
не было, и нет знаний психологии человека.
пестики и тычинки, кости скелета и расположение мускулатуры, но не получают знаний о
роли и значении для жизни человека воли и разума, не знают законов формирования
группы, общности и тем более жизни человека. Молодежь вступает во взрослую жизнь,
умея поставить физический опыт, но не подозревают, что и психология людей имеет свои
закономерности, что поступки и характер другого человека можно и понять, и объяснить.
Между тем знание психологии может помочь каждому человеку понять себя, увидеть свою
индивидуальность, изучить свой характер, прояснить свои проблемы, помочь разобраться
в трудностях. Психология может помочь человеку осознать его личную жизнь как
В недавние годы в общественном сознании господствовала установка, в
соответствии с которой личная жизнь каждого была под контролем: предписывалось, кого
ненавидеть, кого любить, с кем дружить. Общество узурпировало право суда над личной,
семейной жизнью человека. Наличие двух «ответственных» (человека и общества) за
личную жизнь, т. е. внешний контроль, не усиливало, а подтачивало внутренний
самоконтроль личности, ее чувство ответственности за свою и своих близких жизнь, за
свои поступки и поведение. При этом личная жизнь не становилась более «правильной» с
позиций требований социальных норм, а ее «хозяин» переставал распоряжаться
собственной жизнью, подчиняясь внешним требованиям, текущим делам, текущем
Наивно думать, что, например, бессмысленное отсиживание часами на работе без
дела, которое воспринималось как социально осмысленное явление, не разрушало
структуры сознания людей. Люди либо привыкали лгать сами себе, либо защищали свой
внутренний мир цинизмом, равнодушием. Мы не «замечали», что, присутствуя
«физически» на своем рабочем месте или на заседании, люди «внутренне» отсутствовали.
Одни стали вести антиобщественную, противоправную жизнь, другие, уклонившись от
внешнего контроля, потеряли и контроль внутренний (алкоголизм, вещизм), третьи «укры-
лись» в своих житейских радостях и проблемах.
Сложность описания проблем личной жизни, прежде всего, в том, что нужно писать
не о том, что от нее осталось, а о том, какой она должна бы быть, чтобы человек имел
чувство собственного достоинства и был уверенным в себе, принципиальным, активным.
Только сегодня мы начали осознавать, как много мы потеряли именно в личностном плане.
Самым трудным для каждого человека является признаться в этом самому себе. Однако
невозможность довести самокритику до принципиальных внутренних рубежей является и
сильной стороной человека, потому что перестает быть личностью тот, кто отказывается
от себя. Но побеждает тот, кто верит в свои лучшие, сильные стороны, кто всегда убежден,
что они у него есть.
Важно осознавать, что кроме превращенных форм жизни существуют превращенные
формы психики, сознания, определенные психологические потери, восполнить которые
бывает очень трудно, а порой просто невозможно. Например, существует особый
личностный механизм «возложения ответственности», когда человек, снимая ее с себя, в
своих неудачах, просчетах, ошибках стремится обвинить других: родителей, окружающих,
обстоятельства, общество («не дали», «не создали», «не обеспечили»). Другой механизм:
человек во всем подражает окружающим (в одежде, в образе жизни, в привычках и т. д. ), и
при этом он глубоко убежден в своей индивидуальности, неповторимости,
самостоятельности, даже оригинальности. Это механизмы самообмана, помогающие
человеку вести активную жизнь, достигать внешних успехов и удовлетворенности, но
постепенно ведущие к утрате своего истинного «я».
Психологи выявили ряд механизмов так называемой защиты, когда, не желая
обострять отношения, подросток старается казаться хуже, чем он есть, чтобы защитить
свой внутренний, еще неустойчивый, не окрепший для критики, для компромиссов, для
разочарований мир от грубости окружающих. Однако такие поначалу нарочитые про-
явления психологической защиты незаметно могут перейти в грубость, стать чертой
характера, линией поведения, позицией в жизни, и избавиться от этого уже бывает очень
трудно. Цинизм, скептицизм могут быть, как доказывают психологи, «страусиной»
политикой, с помощью которой человек, не определивший смысла своей жизни, внутренне
слабый, незрелый уходит от столкновения с действительностью, от противоречий жизни.
Особенность психологии людей и суть их личной жизни состоят в преодолении
противоречий внешнего и внутреннего мира, в поисках разнообразных подходов и
способов их разрешения. Одни люди, уклоняясь от разрешения внешних противоречий,
оказываются во власти противоречий внутренних, противоречий своей совести, своего
сознания. Другие, напротив, легко покончив с противоречиями своего внутреннего мира,
активно берутся за разрешение внешних трудностей. Иными словами, в жизни людей
оказываются преобладающими разного рода противоречия, которые достигают разной
степени остроты, способствуют развитию или регрессу личности, открывают или
закрывают путь для ее нормального психического развития и далее функционирования. О
личной жизни сложно писать, поскольку она строится людьми разного типа, представляет
собой индивидуальное решение каждой жизненной судьбы, индивидуальное определение
своего места в обществе, особое отношение к его ценностям, особый способ их
реализации или отрицания.
Можно ли говорить об общих для всех людей закономерностях их жизненного пути,
если каждый путь индивидуален, представляет собой индивидуальную «историю»
Психолог ищет личную жизнь не в сфере убывающего (по мере возрастания
трудностей быта) свободного времени, не в сфере семьи и ее проблем и не в сфере досуга.
Психолог не может исследовать внутренний мир человека по тому числу книг, которые он
успевает читать, по количеству посещении театров, в которые ему удается попасть, по той
информации, которую он осваивает, и т. д. Для психолога личная жизнь начинается с
постановки таких вопросов, как: живет ли человек в соответствии со своими
потребностями, мирится ли со своей неудовлетворенностью жизнью, имеет ли жизненные
перспективы, как он соединяет в своей жизни то, что он хочет, что он может и что он
должен? Иными словами, жизненный путь личности, который интересует психолога,
имеет единые для всех людей «измерения», аспекты, проблемы, но способ их решения
глубоко индивидуален, а потому индивидуален и жизненный путь каждого человека.
Поэтому проблема жизненного пути может стоять только так: каждый, кто хочет
сознательно строить свой жизненный путь, должен познакомиться с психологическими
механизмами, присущими личности, чтобы лучше узнать себя, свои особенности. От
стихийного способа жизни человек может перейти к такому, который он будет определять
СТРАТЕГИЯ
Издательство «Мысль», 1991
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава I. ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ
1. Личная жизнь как проблема
3. Особенности жизненного пути
Глава II. АКТИВНОСТЬ И ЖИЗНЕННАЯ СТРАТЕГИЯ ЛИЧНОСТИ
1. Особенности активности личности
3. Инициатива и ответственность как формы активности и стратегии личности
Глава III. ЧЕЛОВЕК — ОРГАНИЗАТОР СВОЕГО ВРЕМЕНИ
1. Время в жизни человека
3. Жизненные перспективы личности и организация времени
Глава IV. ЛИЧНОСТЬ В ПРОЦЕССЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ОБЩЕНИЯ
1. Личность как субъект деятельности
3. Личность в процессе общения
Глава V. СОЦИАЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ — ОСНОВА ЖИЗНЕННЫХ СТРАТЕГИЙ. 96
1. Общественное сознание и социальное мышление
СПИСОК ЦИТИРУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Человеческая жизнь, особенно жизнь личная, индивидуальная, является чрезвычайно сложной. Воспринимая свою жизнь как нечто глубоко личное, каждый человек меньше всего хочет, чтобы его «учили жить». Поступая и действуя во всем остальном «как надо», он хочет сохранить за собой право в личной жизни быть самим собой. С этих позиций и написана данная книга, в которой отстаивается и обосновывается это право.
Интенсивность жизни современного человека такова, что часто ему даже некогда задуматься, чего он хочет от жизни, так ли он живет. Власть над жизнью приобретают дела, а сам человек незаметно оказывается только ответчиком за то, сколько он успел сделать. Его жизнь как бы начинает распадаться на две неравные части: большая часть — служба, общественные дела, труд, за вычетом которых остается скромный отрезок времени, именуемый нами личной жизнью (когда мы действительно принадлежим себе, своим близким, своему дому, своим мыслям и мечтам). Конечно, служба, работа — это наша служба, наша работа, даже наше любимое дело. Но как сильно изменили нас «годы застоя», как сильно взяли над нами власть звонки и бумаги, как превратили нас в безмолвных «присутствующих» бесконечные заседания, и мы незаметно стали лишь исполнителями этой жизни. Именно поэтому право на личную жизнь нуждается в защите.
От кого же мы защищаем это право? Прежде всего, от общественного сознания, которое складывалось и владело умами не один год. Оно декларировало тезис о человеке — строителе общества, покорителе природы. Отдельный человек рассматривался как безликая единица общества, его безымянный, слившийся с массой и растворившийся в ней индивид. Особенности развития нашего общества привели к анонимности отдельной личности. Бюрократические отношения уравняли всех как «сотрудников», «работников», «участников» и т.д. Долгие годы ценность каждой личности, ее неповторимой личной жизни не только не была осознана, но и активно нивелировалась.
Среди фундаментальных знаний, даваемых современному человеку в школе и вузе, не было, и нет знаний психологии человека. Люди со школьной скамьи детально изучают пестики и тычинки, кости скелета и расположение мускулатуры, но не получают знаний о роли и значении для жизни человека воли и разума, не знают законов формирования группы, общности и тем более жизни человека. Молодежь вступает во взрослую жизнь, умея поставить физический опыт, но не подозревают, что и психология людей имеет свои закономерности, что поступки и характер другого человека можно и понять, и объяснить.
Между тем знание психологии может помочь каждому человеку понять себя, увидеть свою индивидуальность, изучить свой характер, прояснить свои проблемы, помочь разобраться в трудностях. Психология может помочь человеку осознать его личную жизнь как индивидуальную, неповторимую.
В недавние годы в общественном сознании господствовала установка, в соответствии с которой личная жизнь каждого была под контролем: предписывалось, кого ненавидеть, кого любить, с кем дружить. Общество узурпировало право суда над личной, семейной жизнью человека. Наличие двух «ответственных» (человека и общества) за личную жизнь, т.е. внешний контроль, не усиливало, а подтачивало внутренний самоконтроль личности, ее чувство ответственности за свою и своих близких жизнь, за свои поступки и поведение. При этом личная жизнь не становилась более «правильной» с позиций требований социальных норм, а ее «хозяин» переставал распоряжаться собственной жизнью, подчиняясь внешним требованиям, текущим делам, текущем событиям и т.д., оказывался во власти времени или бессмысленных бюрократических форм.
Наивно думать, что, например, бессмысленное отсиживание часами на работе без дела, которое воспринималось как социально осмысленное явление, не разрушало структуры сознания людей. Люди либо привыкали лгать сами себе, либо защищали свой внутренний мир цинизмом, равнодушием. Мы не «замечали», что, присутствуя «физически» на своем рабочем месте или на заседании, люди «внутренне» отсутствовали.
Одни стали вести антиобщественную, противоправную жизнь, другие, уклонившись от внешнего контроля, потеряли и контроль внутренний (алкоголизм, вещизм), третьи «укрылись» в своих житейских радостях и проблемах.
Сложность описания проблем личной жизни, прежде всего, в том, что нужно писать не о том, что от нее осталось, а о том, какой она должна бы быть, чтобы человек имел чувство собственного достоинства и был уверенным в себе, принципиальным, активным.
Только сегодня мы начали осознавать, как много мы потеряли именно в личностном плане. Самым трудным для каждого человека является признаться в этом самому себе.
Однако невозможность довести самокритику до принципиальных внутренних рубежей является и сильной стороной человека, потому что перестает быть личностью тот, кто отказывается от себя. Но побеждает тот, кто верит в свои лучшие, сильные стороны, кто всегда убежден, что они у него есть.
Важно осознавать, что кроме превращенных форм жизни существуют превращенные формы психики, сознания, определенные психологические потери, восполнить которые бывает очень трудно, а порой просто невозможно. Например, существует особый личностный механизм «возложения ответственности», когда человек, снимая ее с себя, в своих неудачах, просчетах, ошибках стремится обвинить других: родителей, окружающих, обстоятельства, общество («не дали», «не создали», «не обеспечили»).
Другой механизм: человек во всем подражает окружающим (в одежде, в образе жизни, в привычках и т.д.), и при этом он глубоко убежден в своей индивидуальности, неповторимости, самостоятельности, даже оригинальности. Это механизмы самообмана, помогающие человеку вести активную жизнь, достигать внешних успехов и удовлетворенности, но постепенно ведущие к утрате своего истинного «я».
Психологи выявили ряд механизмов так называемой защиты, когда, не желая обострять отношения, подросток старается казаться хуже, чем он есть, чтобы защитить свой внутренний, еще неустойчивый, не окрепший для критики, для компромиссов, для разочарований мир от грубости окружающих. Однако такие поначалу нарочитые проявления психологической защиты незаметно могут перейти в грубость, стать чертой характера, линией поведения, позицией в жизни, и избавиться от этого уже бывает очень трудно. Цинизм, скептицизм могут быть, как доказывают психологи, «страусиной»
политикой, с помощью которой человек, не определивший смысла своей жизни, внутренне слабый, незрелый уходит от столкновения с действительностью, от противоречий жизни.
Особенность психологии людей и суть их личной жизни состоят в преодолении противоречий внешнего и внутреннего мира, в поисках разнообразных подходов и способов их разрешения. Одни люди, уклоняясь от разрешения внешних противоречий, оказываются во власти противоречий внутренних, противоречий своей совести, своего сознания. Другие, напротив, легко покончив с противоречиями своего внутреннего мира, активно берутся за разрешение внешних трудностей. Иными словами, в жизни людей оказываются преобладающими разного рода противоречия, которые достигают разной степени остроты, способствуют развитию или регрессу личности, открывают или закрывают путь для ее нормального психического развития и далее функционирования. О личной жизни сложно писать, поскольку она строится людьми разного типа, представляет собой индивидуальное решение каждой жизненной судьбы, индивидуальное определение своего места в обществе, особое отношение к его ценностям, особый способ их реализации или отрицания.
Можно ли говорить об общих для всех людей закономерностях их жизненного пути, если каждый путь индивидуален, представляет собой индивидуальную «историю»
Психолог ищет личную жизнь не в сфере убывающего (по мере возрастания трудностей быта) свободного времени, не в сфере семьи и ее проблем и не в сфере досуга.
Психолог не может исследовать внутренний мир человека по тому числу книг, которые он успевает читать, по количеству посещении театров, в которые ему удается попасть, по той информации, которую он осваивает, и т.д. Для психолога личная жизнь начинается с постановки таких вопросов, как: живет ли человек в соответствии со своими потребностями, мирится ли со своей неудовлетворенностью жизнью, имеет ли жизненные перспективы, как он соединяет в своей жизни то, что он хочет, что он может и что он должен? Иными словами, жизненный путь личности, который интересует психолога, имеет единые для всех людей «измерения», аспекты, проблемы, но способ их решения глубоко индивидуален, а потому индивидуален и жизненный путь каждого человека.
Поэтому проблема жизненного пути может стоять только так: каждый, кто хочет сознательно строить свой жизненный путь, должен познакомиться с психологическими механизмами, присущими личности, чтобы лучше узнать себя, свои особенности. От стихийного способа жизни человек может перейти к такому, который он будет определять сам. Но суть этого определения в выборе условий, направления жизни, в выборе того образования, той профессии, которые максимально отвечали бы особенностям его личности, его желаниям, его способностям, в построении соответствующей стратегии жизни.
В книге предлагаются некоторые сведения о типах активности личности, о характере ее притязаний, о тех способах, которыми люди выражают себя в жизни, об организации времени разными людьми, об особенных типах мышления, о некоторых если не типах, то стратегиях построения общения, наконец, о некоторых типичных структурах сознания людей. Типология дает возможность показать, насколько люди по ряду оснований отличаются друг от друга, почему нельзя подходить ко всем с единой меркой, судить о другом по себе, а нужно стремиться понять другого человека, увидеть его особенности, постараться разобраться в его позиции. Между тем именно эти простейшие, элементарные правила до сих пор не были объектом пристального внимания.
По нашему мнению, стратегия жизни человека имеет три основных признака.
Первый — выбор основного для человека направления, способа жизни, определение ее главных целей, этапов их достижения и соподчинение этих этапов. Стратегия, возникая сначала как замысел жизни, как ее смысл, идеальный план, затем требует реализации на практике. А на практике люди сталкиваются и с тем, что открывает дорогу для реализации их замысла, и с тем, что ему противоречит, что может увести в сторону.
Намерения человека и встречные требования жизни часто образуют противоречия между тем, чего хочет человек, и тем, что предлагает ему жизнь. Поэтому второй признак стратегии жизни — это решение противоречий жизни, достижение своих жизненных целей и планов. Способы решения противоречий, желание их решать (или уход от них) есть особые жизненные качества личности, которые вырабатываются в процессе жизни и отличаются, скажем, от ее способностей и даже характера. Жизненная задача человека не только в том, чтобы выбрать, где применить свои силы, как проявить себя. Он должен решать возникающие противоречия, определять пути самореализации, создавая для этого условия, которых нет в наличии.
В основном люди живут жизнью, как будто не имеющей никаких примечательных черт, но, тем не менее, она интересна и увлекательна, поскольку люди ведут свой жизненный поиск, открывают для себя постоянно нечто новое. Каждая находка на этом пути добывается с трудом, но приносит несказанную радость, наводит на новые мысли, предположения, догадки. Это третий признак стратегии жизни, который состоит в творчестве, в созидании ценности своей жизни, в соединении своих потребностей со своей жизнью в виде ее особых ценностей. Ценность жизни, состоящая в интересе, увлеченности, удовлетворенности и новом поиске, и есть продукт определенного способа жизни, индивидуальной стратегии жизни, когда они определяются самим человеком.
Между психологами несколько лет назад возникла дискуссия на тему: все ли люди являются личностями? В ходе дискуссии один из авторитетных советских психологов высказал точку зрения, согласно которой далеко не всякого человека можно назвать личностью, поскольку личностью является только творческий человек. Другие психологи без особых аргументов пытались доказать, что только в некоторых людях проявляется ярко выраженная личность. Однако мы не разделяем эти точки зрения по целому ряду причин. Не раскрывая эти причины детально, отметим, что в первую очередь психологу нельзя ставить на человеке точку, отрицая в нем личность, даже если это не развитый, ограниченный или запутавшийся в жизненных противоречиях человек. У человека всегда должна быть возможность осознавать себя личностью, перспектива стать лучше, разрешить свои противоречия, найти в себе силы, чтобы изменить свою жизнь, сделать ее другой.
В данной книге изложены некоторые психологические проблемы, которые являются предметом изучения психологической науки и связаны со стратегией жизни. Выделив тем самым особый аспект этих проблем, мы хотели привлечь внимание читателей именно к этому набору проблем, поскольку с их помощью осуществляется жизненная практика, вырабатывается самостоятельная жизненная стратегия. Это круг проблем активности личности, средств и способов ее самовыражения, саморегуляции, организации ею времени жизни. Стратегия является некоторым универсальным законом, способом самоосуществления человека в различных сферах его жизни. Поскольку каждый строит свою жизнь сам, стратегия жизни является индивидуальным достоянием, индивидуальным открытием каждого. В итоге каждый человек имеет такую жизнь, которую он построил сам. Принципиальное различие состоит в том, что один действительно строит свою жизнь, и даже достаточно сознательно, другой только использует то, что есть в наличии (и в жизни, и в нем самом). Поэтому, признавая каждого личностью, мы предполагаем, что далеко не каждый способен стать субъектом, строителем, творцом своей жизни. И книгу эту посвящаем анализу тех особых качеств, которые формируются у личности как субъекта жизни.
Может ли человек построить собственную жизнь изначально по плану, замыслу;
может ли он на каком-то этапе действительно круто ее изменить, как часто он обещает себе начать «жить заново»? Нужно ли специально вырабатывать идеи, принципы, в которых воплотился бы смысл того самого главного и сокровенного, к чему стремится, чего желает достигнуть человек? Или эти принципы возникают только в результате жизни как ее обобщенный и осмысленный опыт? Как руководствоваться ими в повседневных обыденных заботах, делах? Нужно ли вырабатывать отношение к собственной жизни — к своему прошлому и будущему — или нужно жить, как живется, учиться, лишь использовать каждый ее момент, случай? Эти и многие другие вопросы встают перед людьми, перед каждым в разной мере и в разные периоды жизни — или когда жизнь только начинается и обещает так много, или когда, разочаровавшись, человек спрашивает себя, могло ли быть иначе, так ли я жил.
В отличие от жизни социальной в личной жизни человека нет тех критериев, норм и стандартов, как нет и инстанций, которые могли бы судить и оценивать, хорошо ли сложилась его жизнь, благополучна ли, правильна ли она. Жизненные достижения, успехи, как правило, оцениваются лишь по социальным меркам и критериям — стал хорошим специалистом, добился славы, успехов, постов, материальных благ. Однако трудно себе представить, что именно эти достижения при всей их социальной значимости могут быть критериями для тех, кто их не достиг, не получил, не заработал. Простой человек не просыпается с горькой мыслью, что он не министр, а мать троих детей не начинает день с сожаления, что она не доктор наук, не академик. И как ни свойственна людям подражательность, все же каждый может легко утешить себя, сказав, что у него есть свое, а другого ему и не нужно.
В таком случае возникают вопросы: возможна ли постановка проблемы личной жизни; можно ли в ее осмыслении пойти по пути сравнения судеб людей, если эти судьбы так различны? Одна мать расскажет другой, что ее сын до сих пор не определился профессионально, меняет один институт на другой, раздумывает, имеет ли смысл получать высшее образование. Но другая мать вряд ли ее поймет, потому что ее сын увлекся физикой еще в школе, она вообще не заметила, как он поступил в институт: все шло легко и как бы само собой. Сейчас сын уже с увлечением разрабатывает сложную научную проблему. И т. д. Она вряд ли сумеет дать своей подруге полезный совет, потому что в свое время не обсуждала с сыном проблем выбора профессии, не прилагала каких-то специальных усилий для его благополучного профессионального становления.
Подобных личных проблем можно привести множество, причем в жизни одних людей их оказывается больше и они сложнее, запутаннее, в жизни других они разрешаются как бы сами собой. Личные проблемы включают множество конкретных проблем: воспитание детей, взаимоотношения с мужем (женой), с родителями, выбор профессии. Сложность их в том, что никто не имеет универсального правила, как разрешать тот или иной конфликт, как поправить семейную ситуацию, как изменить свою профессионально неудавшуюся судьбу. Тем более сложно разрешить такие внутренние проблемы, которые проявляются в ощущении пустоты и скуки жизни, в недовольстве собой и людьми.
И, тем не менее, говоря об отсутствии каких-то критериев и норм, по которым можно было бы оценивать жизнь человека извне, он сам имеет главный и безошибочный критерий, который, хотя и не поддается логическому объяснению, но вряд ли может быть истолкован произвольно. Этот критерий — удовлетворенность или неудовлетворенность жизнью. Он имеет множество оттенков в зависимости от типов людей. Один человек недоволен жизнью, но винит в этом окружающих. Он говорит, что ему не дали, не создали условий, не открыли дорогу. Его нельзя переубедить тем, что рядом с ним такой же человек в тех же условиях живет полной, увлекательной, интересной жизнью. Другой человек несет в себе глубокое недовольство собой, он полон сожалений, что многое в свое время упустил, но не замечает, что продолжает жить по раз и навсегда выбранному стандарту, не пытается что-то изменить в своей жизни, хотя его жизнь еще далеко не окончена.
Удовлетворенность или неудовлетворенность жизнью — сложное, но всегда обобщенное чувство состоявшейся или несостоявшейся, удачной или неудачной жизни.
Не в последнюю очередь оно сложно и потому, что мы сами иногда ведем с ним двойную игру. Испытывая разочарование в одном, мы утешаем себя победой в другом, подводим все к какому-то балансу. Но при этом не замечаем, что лишь успокаиваем себя, загоняя вглубь чувство недовольства, вместо того чтобы раскрыть его причины и реально изменить жизнь. Удовлетворенность — чувство верности, подлинности своей жизни — это порой едва ли не единственный источник наших жизненных сил, жизненной стойкости, жизненной инициативы, нашей способности идти вперед. В свою очередь неудовлетворенность, доходящая порой до полного отчаяния, также способна толкнуть нас на решительный и единственно правильный шаг — попытаться изменить свою жизнь.
Так можно ли и нужно ли обсуждать проблему личной жизни, можно ли делать это в каких-то общих терминах, понятиях, аспектах? Чтобы ответить на этот сложный вопрос, нужно сначала обрисовать тот социальный контекст, в котором, как нам, кажется, сегодня возникла проблема личной жизни.
Мы являемся участниками в известном смысле уникального этапа общественной жизни. В последние десятилетия в сознании каждого утвердился приоритет общественных ценностей, общественных дел, общественных идеалов, своеобразная модель коллективной, массовой, безличной жизни. Каждый в своей жизни был готов терпеть любые лишения, невзгоды. Перспективы личной жизни человека отождествились с радужными перспективами жизни общества, что привело к представлению о второстепенном характере собственной жизни. Наверное, трудно найти другой такой народ, в котором вера в общественный идеал настолько заслонила бы реальные жизненные проблемы, трудности и недостатки жизни. Когда в стране началась перестройка, от каждого потребовалось его собственное мнение, которое до сих пор однозначно должно было совпадать с общим, исходить из него и приводить к нему. Откуда же мог возникнуть особый, индивидуальный, тем более новый взгляд на вещи, события, ситуации, социальные процессы, если многие годы даже по поводу собственной жизни люди размышлять не умели и по-своему не жили?
Не только страх, но и вера в общее дело, особенно присущая нашему народу, способствовали формированию общества, в котором была сведена к минимуму индивидуальность, в котором личность отрицалась как реальная общественная единица, в котором действовали лишь центробежные силы. Понятие «личность» наполнялось только социально типичными характеристиками советского человека, определялось по отношению к благу общества, общественным целям, ценностям, критериям. Если личность как-то выделялась, то только по этим критериям (как герой труда и т. д.).
Достаточно обратиться к истории, чтобы увидеть в ней принципиально разные модели структурирования обществ: в одних общество складывалось из почти тождественных индивидов, в других — из различных, а потому взаимодополняющих друг друга. Можно привести в пример исторически ранние типы обществ, где индивидуальная жизнь не выделялась ни в социальном, ни в правовом, ни в экономическом, ни тем более в психологическом отношении: община существовала лишь на основе идентичности всех людей, а не как общность различных индивидов. По работам К. Маркса можно проследить, на каких этапах с разделением труда появляются другие способы общественной жизни, предполагающие различия индивидов.
Общество, складывающееся из индивидуальностей, не обязательно должно быть обществом только индивидуалистов, которые используют общественные интересы в личных целях и тем самым разрушают целое. Модель общества, складывающегося из взаимодополняющего многообразия индивидуальностей, а не унифицированных индивидов, является по сравнению с безличным, отрицающим индивидуальность обществом прогрессивной и продуктивной. Принцип демократизации предполагает такую модель, а она в свою очередь предполагает личную жизнь.
Такое уточнение необходимо, прежде всего, для ответа на поставленные выше вопросы. В течение многих лет общественной жизнью и сознанием стандартизировалась, нивелировалась не только индивидуальность, но даже личность, а декларируемый индивидуальный подход на практике рассматривался, чуть ли не как потакание личным причудам, поскольку не существовало никаких социальных критериев индивидуальности, квалификации высшего уровня развития и индивидуальности профессионала, не говоря уже о личности.
Сегодня, когда представилась возможность сопоставлять идеал и реальное развитие (в экономической, идеологической и других сферах), принцип идентичности личности и общества, стандартизации всех людей обнаружил свою несостоятельность. Означает ли это, что в качестве новой ценности на первый план выдвигаются ценности данной, реальной личной жизни, что общественные перспективы уходят на задний план? Наблюдая сегодняшнюю действительность, можно сказать, что некоторые люди использовали возможности перестройки, ее экономические реформы, открывшие путь индивидуальной деятельности, а с ней и частным инициативам. Их жизнь действительно стала особенной.
но только по своей материальной обеспеченности. Но означает ли это, что стала более индивидуальной, интересной их личная жизнь, что они стали как личности представлять для общества большую ценность? Сегодня сплошь и рядом представление о личной жизни связывается с инициативой, ведущей к материальному обогащению. И хотя это продуктивно в социально-экономическом смысле, но нельзя и преувеличивать этот аспект.
Конечно, в обсуждение начинают вовлекаться очень сложные вопросы о соотношении личной и общественной жизни (в плане экономическом и ценностном). К сожалению, критика мещанства, соответствующих потребительских тенденций часто велась с альтернативных позиций «честной бедности», а не с позиций, отстаивавших ценность личной жизни как индивидуального способа жизни человека, как творчества жизни.
Эти планы нельзя противопоставлять, но одним из проявлений зрелости личности является способность установить тот свой «порог», при котором она считает удовлетворенными свои материальные потребности и начинает рассматривать их лишь как одно из условий жизни, направляя свои жизненные силы на другие цели. Эта способность личности «переключить» свои жизненные стремления с материальных на другие ценности и является, собственно, показателем того, что она начала жить личной жизнью.
К сожалению, в силу тенденций стандартизации реальность личной жизни была сведена к минимуму и неодобрительно оценивалась общественным сознанием как стремление уйти от общественной жизни, как противопоставление личных интересов общественным и т.д.
Демократия предполагает активное участие масс в общественных процессах, что подразумевает плюрализм, разнообразие, множество точек зрения. Но если иметь в виду не только различие мнений, но и индивидуальность личности, т. е. разнообразие ее жизненных качеств, то на какой почве оно может возникнуть? Мы предполагаем, что особенность взглядов, разнообразие убеждений связаны с особенностью жизненной позиции, с индивидуальностью способа жизни.
Первый подход к проблеме личной жизни предполагает освобождение от тех бесчисленных стереотипов, в которых мы привыкли ее осмыслять. Либо личная жизнь — это быт, домашнее хозяйство, семья, те крохи свободного времени, которые остаются на чтение, хобби, здоровье, либо личная жизнь — это альтернатива общественной жизни, т.е.
эгоизм, предпочтение личных интересов общественным, и т.д. Для восстановления полноты реалий и понятия личной жизни необходимо, по-видимому, освободиться и от тех стандартов понимания общественной жизни и тех безличных форм, к которым свелась общественная жизнь личности. Последняя стала формальным присутствием в общественном месте в течение общественно необходимого времени: чем больше времени сидеть на собрании, присутствовать в стенах учреждения, не производя ни мысли, ни продукта, тем больше значило быть человеком общественным, жить общественной жизнью.
Создание, осмысление, наконец, построение личной жизни отнюдь не являются альтернативой общественной жизни, а, прежде всего, есть условие полноценного включения в последнюю. Однако такое включение может произойти только на основе собственного индивидуального отношения к общественной жизни и ее формам. Таким образом, личная жизнь это не частная жизнь, которая противопоставлена общественной.
Она предполагает и общественное, и познавательное, и эстетическое, и этическое отношения к миру и людям 1.
Один из европейских психологов начала века провел следующий эксперимент. Он попросил двух молодых женщин описать свою работу. Одна из них начала с описания того, что она непосредственно делает, описала те бумаги, которые заполняет, затем куда их относит, ход их движения к начальству и таким образом, отправляясь от себя как центра, дала некоторое описание учреждения, где работает. Другая начала со структуры учреждения и, обрисовав всю иерархию, нашла в ней свое место и функции.
Отсюда видно, что в сознании разных людей строится собственное представление о той или иной структуре общественных учреждений и этот образ всегда структурирован по-своему. Но если обратиться к студентам-старшекурсникам, смогут ли они дать описание если не структур профессиональных учреждений (которые им могут быть неизвестны), то хотя бы своих представлений о структурах их будущей профессии, о ее разных функциях и вариантах и т.д.? На что же опирается их профессиональный выбор, если такие представления отсутствуют? О каком отношении к социальным проблемам может идти речь, если нет этих представлений?
Речь идет не только о конкретных знаниях социальных институтов, но и о том, что на их основе человек должен формировать свое отношение к тому, во что на каждом этапе своей жизни он включается, входит, к чему приобщается. При этом он должен решать, насколько он адекватен в данном, а не в другом месте, насколько его способности, знания, наконец, личность соответствуют тем социальным требованиям, условиям, структурам, в которые он попадает. Исходным для этого является наличие у него представления и мнения о них. Иными словами, человек соотносит себя с множеством социальных условий, форм и структур жизни (прежде всего, конечно, профессиональных), ее явных и скрытых принципов и механизмов, определяя свою траекторию движения в них. В этом и состоит первая и основная проблема его личной жизни.
Соотнести себя с формами социальной жизни, в которых предстоит жить и действовать, выявив свои возможности, особенности, и на этом основании определить свое место в этих формах, структурах — такова одна из главных задач индивидуальной жизни. Но эта задача может быть и поставлена и решаться по-разному. В течение многих лет она решалась в нашей стране путем социализации, т.е. адаптации человека ко всем социальным условиям, путем его полного приспособления к универсальным требованиям, а потому путем нивелирования его индивидуальности.
Авторитетный французский социальный психолог С. Московичи считает, что решение этой задачи возможно путем индивидуализации, который обеспечивается обществом. Сравнивая традиции семейного воспитания и способа образования во Франции и США, он отмечает, что американцы стремятся как можно раньше снять опеку над ребенком в семье, тогда как французская семья продолжает опеку и в студенческом возрасте. Формирование индивидуальности, самостоятельности является достижением личности, но его поддерживают и образовательные институты. Но здесь речь идет об обеспечении индивидуализации обществом.
Задачу выработки своей индивидуальной «траектории» внутри социальной жизни должен решать каждый человек независимо от ее решения обществом и даже от того, насколько оно (общество) способно обеспечить развитие и использование индивидуальностей, а не усредненных индивидов. Таким образом, личная жизнь вопреки тому, как мы привыкли ее понимать,— это, прежде всего, личное, индивидуальное участие и особенный способ осуществления жизни общественной, профессиональной и т. д.
В силу того что до сих пор личная жизнь была принципиально отделена от социальной (профессиональной и т.д.), а последняя осуществлялась внеличностным образом, между личной и общественной жизнью человека возникало много противоречий.
Личность сталкивалась с социальными трудностями или оказывалась внутренне раздвоенной. Противоречия эти касались, прежде всего, общественных идеалов и реальной практики жизни, далеко от них отставшей.
Нередко такое противоречие оборачивалось для одного человека тем, что он активно реализовал общественные ценности и цели в своей социальной жизни, профессии, труде, но уже в личной жизни считал себя вправе не придерживаться социальных норм. Другой лишь формально жил гражданской профессиональной жизнью, сосредоточивая все свои способности и интересы в сфере личной жизни. Третий, строго говоря, не умел интересно и полнокровно жить профессиональной жизнью и. не успевал жить личной жизнью.
Не всегда осознается тот факт, что целостность личности достигается только при целостностном способе ее жизни (а целостность жизни исключает ее ограничение одним планом, скажем только жизни бытовой или даже узкопрофессиональной, ее раздвоение на жизнь показную, внешнюю и подлинную, внутреннюю). Целостность жизни личности в свою очередь является предпосылкой ее активности, инициативы, ее индивидуальных проявлений, которые невозможны при внутренней раздвоенности.
В «Записках писателя» Н. Телешов описывает литературно-общественную жизнь, которая складывалась вокруг известных писательских «Сред» (объединения, в которое входили Чехов, Горький, Андреев и другие известные русские писатели). Участники «Сред» не только читали и обсуждали литературные произведения, но и создали книгоиздательство писателей, которое не только публиковало произведения этих авторов, но и боролось против эксплуатации частными издателями писательского труда (например, А. П. Чехова). Оно материально помогало начинающим и бедным писателям, имело суд чести, который брал под свою защиту людей, оказавшихся в самых сложных социальнонравственных ситуациях, и т. д. Эта же организация оказывала материальную помощь пострадавшему во время войны населению: армянскому, польскому, грузинскому и т. д.
«Члены «Среды»,— писал Телешов,— имели возможность влиять на самые разнообразные стороны жизни. Через Литературно-художественный кружок они помогали писателям, артистам, художникам и просто людям труда, впавшим в беду или крайность;
через Общество периодической печати и литературы с его судом чести защищали права и достоинство отдельных деятелей науки и литературы, через кассу взаимопомощи литераторов и ученых собирались ими по трудовым грошам товарищеские средства» 2.
Средства от издания первой книги сборника «Знание» были отчислены в распоряжение Литературного фонда, Высшим женским курсам, Женскому медицинскому институту, Обществу учителей и учительниц на общежитие для детей, Обществу охранения народного здоровья на постройку детского дома, на Народную читальню в Кеми 3.
Этот пример довольно типичен для русской дореволюционной жизни. Он показывает, что люди, истинно озабоченные общественными делами, не отделяли свою профессиональную жизнь от жизни общественной (под которой сегодня часто понимают «общественную работу»), а последнюю — от жизни личной, осуществляли свою общественную деятельность как глубоко личное дело. Это характерно для всех известных ученых — Менделеева, Пирогова (именем которого было названо крупнейшее общество), участвовавших в суде присяжных, и т.д. Можно много рассказывать о жизни Толстого, сыгравшего огромную роль в общественной жизни России, в судьбах сотен людей, в организации образования и т.д. Не существовало профессиональных барьеров, рамок, которые бы извне предписывали тому или иному человеку — ученому, писателю — род его обязанностей. Общественная жизнь впитывала в себя глубоко личные инициативы передовых людей, которые проводились в действительность вопреки запретам царской цензуры и т.д.
Речь идет, однако, не об отдельных примерах (и сегодня живут и активно действуют в общественной жизни люди, подобные упомянутым выше, и в нашем обществе много людей талантливых, инициативных). Речь идет о тех принципах, которые до сих пор у нас пронизывали структуры общественной жизни и определенным образом деформировали личную жизнь и саму личность, о том, насколько принципиально отличен способ жизни людей, которые своими индивидуальными усилиями могут интегрировать разные сферы общественной жизни, реализуя в них единые гуманистические принципы, от такого, при котором люди, напротив, едва успевают решать отдельные частные жизненные задачи.
Цельность, полнокровность, интенсивность жизни личности не имеют ничего общего с тем, когда активность человека идет в разных направлениях и разрывается между ними на отдельные, раздробленные дела, звонки, визиты, неотступной волной захлестывающие жизнь, превращающиеся в самоцель, когда одни собрания сменяют другие, парализуя собственные инициативы и начинания человека, лишая его активность необходимой целостности, смысла. Соотношение желаемого и требуемого оказывается противоречивым, иногда несовместимым, и постепенно человек начинает уступать необходимости, часто сугубо формальной, внешней, второстепенной. Структура личности постепенно перестраивается, хотя часто человек этого и не замечает: он делает все, что «нужно», без учета своих желаний, а затем и самого себя. Тем самым его активность деформируется, его воля и инициативы исчезают, индивидуальность стирается.
В качестве второго шага к решению проблемы личной жизни может служить четкое разделение, с одной стороны, заинтересованности общества в индивидуальном вкладе каждого человека в общественную жизнь, в направленности на использование его способностей и, с другой стороны, создания самой личностью условий для развития своей индивидуальности. Психологи могут ставить и изучать только последний вопрос и именно в этом контексте обсуждать проблему индивидуальной жизни, или жизненной стратегии.
Самая большая сложность в постановке проблемы личной жизни в том, чтобы именно осознать ее как проблему, представить ее себе не такой, как она стихийно складывается, а какой она могла бы быть при наличии разума и усилий. Ее сложность в том, что за жизненными фактами, событиями и явлениями не всегда «проглядывает» их сущность, их смысл для человека, что и придает им характер его собственной жизни и связывает воедино. Трудность обсуждения проблемы жизни в том, что мы всегда имеем как бы два ее ряда: это внешние дела, события, поступки и стоящие за ними цели, намерения, которые человеку далеко не всегда удается реализовать в объективном ходе жизни, а потому жизнь нельзя оценивать ни по одним фактам, ни по одним намерениям.
Сложность обсуждения проблемы личной жизни связана с огромной разницей судеб людей, сравнивая которые мы убеждаемся в том, что один в итоге жизни теряет то многое, что имел вначале, а другой все приобретает собственными силами, один удовлетворен, а другой не удовлетворен жизнью, один полон оптимизма, а другой опускает руки. Можно ли найти единый подход ко всему многообразию индивидуальных историй жизни, тем более что именно эти различия часто считаются «личным делом» каждого человека?
Чтобы ответить на эти непростые вопросы, можно обратиться к философским и психологическим традициям, в рамках которых развивалось представление о жизни отдельного человека, концепция жизни.
2. Жизненный путь в понимании психолога
Определить, что такое жизнь, на протяжении веков стремились философы и писатели. Философское понимание бытия, существования являлось основным определением жизни. Жизнь телесная и стремление к ее сохранению, материальному поддержанию, жизнь нравственная как стремление к благу и счастью, жизнь духовная как возвышающаяся над обыденной — все эти стороны жизни неизменно оказывались в центре внимания философской мысли различных эпох. Конечно, эти аспекты интерпретировались по-разному, им приписывалась разная ценность. Например, эпикурейцы видели смысл жизни в наслаждении ее благами, в достижении счастья; сторонники аскетизма выступали за подавление плоти, чувств; стоики переносили цель жизни в область логических построений, оторванных от жизненных страстей. Таковы самые ранние философские толкования жизни, ее смысла, цели, которые весьма разнообразны и подчас противоположны.
Особенность этих философских интерпретаций жизни состоит в том, что при обсуждении позиций человека в жизни (пассивной — как слияния с природой, активной — как стремления к благу, аскетизма — как отказа от жизненных благ и т.д.) роль человека как строящего и определяющего свою жизнь существа не осознается, не учитывается.
Долгое время в философских воззрениях личность растворялась либо в обществе, к осмыслению особенностей которого философия постепенно подступала, либо в природе, с которой фактически личность сливалась в силу недифференцированного понимания природы. Даже тогда, когда речь шла о страстях, влечениях, благе, они мыслились абстрактно. Мудрость, умеренность, красота и даже поступки, которые, казалось бы, неотрывны от личности, рассматривались безлично. Поэтому чем глубже философски анализировалась человеческая жизнь, ее цели, смысл и средства, тем дальше это осмысление отстояло от реальной жизни и осуществляющих ее людей.
Осознание того, что жизнь может быть определена соотносительно с человеком, а конкретнее — с личностью, пришло в конце XIX — начале XX в. Это осознание в известной степени связано с капитализмом, породившим дух и философию индивидуализма. Именно капитализм впервые в истории вывел личность как действующее лицо на сцену и социальной действительности, и художественной литературы, и философскопсихологической теории, породил и юридически закрепил понятие частной жизни.
В художественной литературе этого периода пристально и тонко осмысливались новые явления частной жизни. Форсайты провозглашают свое право на частную жизнь во всех формах, начиная с вывески: «Сегодня мы не принимаем» и, кончая объявлением в газете: «Просьба венков не возлагать». Рождения, браки, разводы и даже смерти — глубоко и принципиально частное дело этой семьи, клана, подчеркнуто отделяемое от жизни «других», общества, света *.
Буржуазное общество, породив на определенном этапе частную жизнь, провозгласив ее независимость от общества и самостоятельность, тем не менее незримыми, но жесткими материальными и другими нитями связало ее с жизнью общества, с его нормами, нравами, условностями. Глубоко личные поступки и отношения, родственные связи, как это блестяще показал Л. Н. Толстой в романе «Анна Каренина», люди рассматривают уже как независимые от их воли и желания. Они начинают совершаться, оцениваться, интерпретироваться только под углом зрения оценок, суждений, традиций и запретов света, общества, а не как личное дело. Трагедия Анны — это трагедия лишения права на личную жизнь, права распорядиться собой, своими чувствами, своим сыном.
* Речь идет о романе Голсуорси «Сага о Форсайтах»
Так на определенном этапе общественного развития возникают форма личной жизни и соответствующие понятия частной и личной жизни. Однако это не означает, что личность получает право распоряжаться этой жизнью. Трагизм ситуации нашел отражение в литературе XX в. Так, герои Хемингуэя стремятся каждый по-своему справиться со своей жизнью, подчинить ее себе. Один, осознавая полную независимость своей жизни от его воли и усилии, пытается создать систему правил, ежедневного распорядка — иллюзию своей власти над ней и спасение от отчаяния. Другой, не видя иного пути взять над ней верх, вступает в смертельную схватку с жизнью.
Один из героев романа Стейнбека затевает со своей судьбой детективную игру.
Будучи слабым и добропорядочным человеком, он понимает, что никогда не сможет построить свою жизнь в соответствии со своими желаниями, и тогда он совершает кражу.
Крайние формы отчуждения от человека его собственной жизни, бессмысленности и неподлинности его существования изображает К. Абэ в образе женщины, ежедневно борющейся с засыпающими ее песками.
должно иметь свою альтернативу, противоположность: подлинность. Подлинность же, истинность жизни нельзя определить без выявления ее существенных характеристик через ее осуществляющего и живущего ею человека.
Попытку дать научное, а потому более конкретное и содержательное определение жизни предприняли психологи. Первой из них была Ш. Бюлер, которой пришлось преодолевать барьеры и обыденного, житейского понимания жизни, и, в известной мере, философского. Она провела аналогию между процессом жизни и процессом истории и объявила жизнь личности индивидуальной историей. Понять жизнь не как цепь случайностей, а через ее закономерные этапы и вместе с тем не только понять личность через ее внутренний мир, но и раскрыть особенности ее реального жизненного мира — таковы были задачи, поставленные Бюлер перед психологами, рискнувшими последовать за ней в область изучения этой сложнейшей проблемы.
Индивидуальную, или личную, жизнь в ее динамике она назвала жизненным путем личности. Бюлер выделила ряд сторон, или аспектов, жизни, чтобы проследить их в динамике. Первый ряд, составляющий как бы объективную логику жизни, Бюлер рассматривала как последовательность внешних событий; второй — как смену переживаний, ценностей, как эволюцию внутреннего мира человека, как логику его внутренних событий; третий — как результаты его деятельности. Бюлер считала, что в жизни личностью движет стремление к самоосуществлению и творчеству. Она пыталась взять в качестве основы объяснения жизни понятие «события», которые четко разделила на внешние и внутренние, но оказывалось, что линии внешних и внутренних событий тянулись параллельно, так и не пересекаясь, и не удавалось найти их связь. В свою очередь последовательность событий никак не связывалась с этапами достижений личности — продуктами ее творчества.
Независимо от собственно научных проблем и трудностей, с которыми столкнулась Бюлер и которые она не смогла решить, ее понимание жизненного пути содержало главное: жизнь конкретной личности не случайна, а закономерна, она поддается не только описанию, но и объяснению. Конечно, правильность такого объяснения зависит от тех единиц, структур, понятий, в которых его пытались дать. Почти одновременно с Бюлер П. Жане стремился определить жизненный путь как эволюцию самой личности, как последовательность возрастных этапов ее развития, этапов ее биографии.
К идее жизненного пути личности вслед за Бюлер в советской психологии обратился крупнейший советский психолог С. Л. Рубинштейн. В книге «Основы психологии» (1935), анализируя работу Бюлер, он пришел к выводу, что жизненный путь нельзя понять только как сумму жизненных событий, отдельных действий, продуктов творчества. Его необходимо представлять как целое, хотя в каждый данный момент человек включен в отдельные ситуации, связан с отдельными людьми, совершает отдельные поступки. Для раскрытия целостности, непрерывности жизненного пути Рубинштейн предложил не просто выделить его отдельные этапы (например, разные возрастные этапы — детство, юность, зрелость и т.д., как это делал П. Жане), но и выяснить, как каждый этап подготавливает и влияет на следующий. Если в детстве ребенок максимально развивает свои природные данные, свои способности и максимум получает от взрослых, то в юности он уже способен самостоятельно искать направления, формы их реального применения в жизни, в профессии. Если же в детстве в силу тех или иных причин не происходит развития личности, ее способностей, то это (но уже более медленно, сложно и противоречиво) происходит в период юности и т.д.
Бюлер, как и многие другие психологи, абсолютизировала роль детства в жизненном пути личности, считая, что на этой стадии развития закладывается проект всей жизни. В этом ее позиция близка к фрейдизму, искавшему корни всех жизненных противоречий в детстве. Рубинштейн считал, что каждый этап жизни играет важную роль в жизненном пути, но не предопределяет его с фатальной неизбежностью.
Если Бюлер стремилась выделить в качестве структур жизни и единиц анализа жизненного пути события, то Рубинштейн предложил в качестве основного понятие жизненных отношений личности, назвав среди них три: отношение к предметному миру, к другим людям, к самому себе. События неизбежно распадаются на внешние и внутренние;
отношения же — это всегда внутреннее отношение к внешнему, к самому себе, в них внешнее и внутреннее связаны неразрывно.
Наиболее интересна мысль Рубинштейна о поворотных этапах в жизни человека. «В ходе этой индивидуальной истории,— писал Рубинштейн, имея в виду историю жизни,— бывают и свои «события» — узловые моменты и поворотные этапы жизненного пути индивида, когда с принятием того или иного решения на более или менее длительный период определяется дальнейший жизненный путь человека» 4. Здесь выявлена основная зависимость последующего хода жизни от тех или иных решений человека. Поворотные этапы жизни определяются личностью, она может перевести свою жизнь в совсем другое русло, круто изменить ее направление. «Линия, ведущая от того, чем человек был на одном этапе своей истории, к тому, чем он стал на следующем, проходит через то, что он сделал» 5.