Ахмадулина я думала что ты мой враг год написания
Анализ стихотворения «Я думала, что ты мой враг» (Б. Ахмадулина)
Автор: Самый Зелёный · Опубликовано 07.06.2020 · Обновлено 07.06.2020
Поэзия Беллы Ахмадулиной обладает кристальной прозрачностью и всегда очень тонко передаёт драматизм любовного чувства, что делает её лирику близкой и понятной для каждого человека. Стихотворение «Я думала, что ты мой враг…» — яркий образец отражения личных переживаний поэтессы. Многомудрый Литрекон предлагает его детальный анализ по плану.
История создания
Стихотворение «Я думала, что ты мне враг…» автобиографично и основано на личной любовной драме Ахмадулиной. Оно посвящено её бывшему мужу — Евгению Евтушенко — и было написано незадолго до разрыва их отношений.
История их недолгой любви началась в 1955 году, когда Евтушенко было двадцать три года, а Ахмадулиной всего лишь восемнадцать лет. Мужчина прочёл стихотворение юной Беллы в журнале «Октябрь» и был поражён, когда узнал о том, что эти гениальные строки и неожиданные рифмы созданы десятиклассницей. Вживую он впервые увидел девушку, придя в литобъединение, в котором она в то время занималась. Евтушенко был совершенно заворожен изяществом Беллы и искал с ней встреч и дальше. Позже они пересеклись на литературном кружке, на котором Белла во время спора о революции удивила его своим наивным, но пылким восклицанием: «Революция не умерла. Революция больна. Революции надо помочь». С того заседания Ахмадулина и Евтушенко ушли, держась за руку, и гуляли вместе всю ночь.
Поначалу влюбленные были счастливы. Мужчина посвящал девушке стихотворения и считал её своей музой, которой он никогда не уставал любоваться. В 1957 году они поженились и поселились в небольшой комнате на Первомайской.
Их разлад начался, когда они узнали, что ждут ребёнка. Евтушенко не был готов к тому, чтобы стать отцом, и Ахмадулина была вынуждена сделать аборт. Это событие стало трещиной на их отношениях. Белла не смогла простить Евтушенко случившегося, и её чувства начали угасать. «Предательство» мужа слишком сильно повлияло на женщину, она стала совершенно другим человеком — сменила причёску и начала много выпивать и курить. Отношения всё ещё официально сохранялись, но в них уже не было прежнего тепла и любви. Именно в этот непростой период своей жизни Белла Ахмадулина и написала стихотворение «Я думала, что ты мой враг… «, оно предвещало скорую разлуку с мужем.
Жанр, направление, размер
Произведение относится к любовной лирике, Ахмадулина описывает в нем историю своей несчастной, прошедшей любви.
Жанр стихотворения: любовное послание. Оно написано в форме стихотворного письма. Лирическая героиня Ахмадулиной обращается к реальному человеку — к лирическому герою, за образом которого стоит Евтушенко, и упоминает действительно существующие места Москвы, по которым они когда-то гуляли: «На площади Манежная…», «…там, в Александровском саду».
Стихотворение написано ямбом, в нем используется преимущественно перекрёстная рифмовка (ABAB), кроме двух строк «Кружилось надо мной вранье, похожее на воронье…», где рифмовка парная (ААВВ).
Композиция
Образы и символы
Образ лирической героини стихотворения — это во многом отражение личности Ахмадулиной в тот период жизни, когда она написала это произведение. Она разочарована в своей любви и в том, что верила в «игру» своего мужчины, не подозревая о том, что он ей лгал. Теперь она более опытная и холодная, хоть на её сердце всё ещё много не заживших после предательства ран. Перспектива окончательного расставания не пугает её, ведь так будет лучше для обоих. Из наивной девушки, которой она была в прошлом, героиня преображается во взрослую женщину, которая не боится попрощаться с человеком и пойти дальше своей дорогой.
Образ зимней Москвы тоже занимает важное место в произведении. Поэтесса вспоминает о своих прогулках с любимым по заснеженной столице. На московских улицах крепнет их любовь, но там же крепнет и ложь, которая уже тогда предвещала разрушение отношений. Образ Москвы, окрашенной по эмоциональной составляющей лирической героини в серые зимние цвета, подчёркивает меланхоличное настроение произведения.
Ложь близкого человека поэтесса сравнивает со стаей воронья. Вороны — это птицы-стервятники, питающиеся падалью. В мировой культуре эта птица является символом несчастий и бедствий. Используя этот образ, Ахмадулина даёт понять читателю, что вранье возлюбленного уже тогда предвещало ей много проблем и «съедало» её подобно птицам, клюющим падаль.
Символика цвета — неотъемлемая часть произведения. В стихотворении большую роль играют строки «в глазах ни сине, ни черно». Синие и чёрные цвета символичны и противопоставляются друг другу по их значению. Синий цвет, олицетворяющий печаль, контрастирует с чёрным, который связан со злыми, негативными эмоциями. Во время последнего прощания герои не испытывают ни того, ни другого — их расставание безэмоционально и бесцветно. Так Ахмадулина в очередной раз подчёркивает безнадежность этих отношений, в которых под конец не осталось абсолютно никаких чувств и эмоций.
Темы, проблемы, настроение
Основная тема стихотворения «Я думала, что ты мой враг» — расставание. Оба героя охладели друг к другу, их прощание не вызывает ни у одного сильных чувств, а в прошлом слишком много лжи и предательства для того, чтобы попытаться всё вернуть.
В произведении поднимается проблема лжи и недоверия в отношениях. Именно враньё возлюбленного поэтессы постепенно разрушало их любовь. Он не доверял ей, думая, что и она ему когда-нибудь соврёт, поэтому позволял себе «играть».
Стихотворение пронизано мрачным настроением, которое соотносится с чувствами лирической героини, переживающей разрыв.
Основная идея
Главная мысль стихотворения «Я думала, что ты мой враг» заключается в том, что порой в отношениях приходит пора расставания. Тёплые воспоминания о прошлом не смогут компенсировать того обмана и недоверия, которое не один год разрушали любовь между двумя людьми. Когда приходит момент, нужно уметь отпускать человека и идти своей дорогой.
Средства выразительности
Эпитеты в стихотворении «Я думала, что ты мой враг» эмоционально усиливают обвинения лирической героини, которые она предъявляет своему любимому человеку: «беда тяжёлая», «игра дешёвая»
Приём сравнения придаёт определённый символизм лжи, она уже не безобидна, а огромна и черна, подобно вороньей стае: «враньё, похожее на вороньё».
Стихи, Белла Ахмадулина
* * *
«Я думала, что ты мой враг. »
Я думала, что ты мой враг,
что ты беда моя тяжёлая,
а вышло так: ты просто враль,
и вся игра твоя – дешёвая.
На площади Манежная
бросал монету в снег.
Загадывал монетой,
люблю я или нет.
И шарфом ноги мне обматывал
там, в Александровском саду,
и руки грел, а всё обманывал,
всё думал, что и я солгу.
Кружилось надо мной враньё,
похожее на вороньё.
Но вот в последний раз прощаешься.
В глазах ни сине, ни черно.
О, проживёшь, не опечалишься,
а мне и вовсе ничего.
Но как же всё напрасно,
но как же всё нелепо!
Тебе идти направо.
Мне идти налево.
Белла Ахмадулина. Озноб. Посев, 1968.
* * *
«О, мой застенчивый герой. »
О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнёра!
К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой —
всё на беду, всё на виду,
всё в этой роли одинокой.
О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна – среди стыда
стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль – моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль – моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.
Белла Ахмадулина. Озноб. Посев, 1968.
* * *
«По улице моей который год. »
По улице моей который год
звучат шаги – мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.
Дай стать на цыпочки в твоём лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и – мудрая – я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
И вот тогда – из слёз, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
Белла Ахмадулина. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ В АНТИКВАРНОМ МАГАЗИНЕ
Зачем? – да так, как входят в глушь осин,
для тишины и праздности гулянья, —
не ведая корысти и желанья,
вошла я в антикварный магазин.
Недобро глянул старый антиквар.
Когда б он не устал за два столетья
лелеять нежной ветхости соцветья,
он вовсе б мне дверей не открывал.
Он опасался грубого вреда
для слабых чаш и хрусталя больного.
Живая подлость возраста иного
была ему враждебна и чужда.
Избрав меня меж прочими людьми,
он кротко приготовился к подвоху,
и ненависть, мешающая вздоху,
возникла в нём с мгновенностью любви.
Меж тем искала выгоды толпа,
и чужеземец, мудростью холодной,
вникал в значенье люстры старомодной
и в руки брал бессвязный хор стекла.
Недосчитавшись голоска одной,
в былых балах утраченной подвески,
на грех её обидевшись по-детски,
он заскучал и захотел домой.
Печальную пылинку серебра
влекла старуха из глубин юдоли,
и тяжела была её ладони
вся невесомость быта и добра.
Какая грусть – средь сумрачных теплиц
разглядывать осеннее предсмертье
чужих вещей, воспитанных при свете
огней угасших и минувших лиц.
И вот тогда, в открывшейся тиши,
раздался оклик запаха иль цвета:
ко мне взывал и ожидал ответа
невнятный жест неведомой души.
Знакомой боли маленький горнист
трубил, словно в канун стихосложенья, —
так требует предмет изображенья,
и ты бежишь, как верный пёс на свист.
Я знаю эти голоса ничьи.
О плач всего, что хочет быть воспето!
Навзрыд звучит немая просьба эта,
как крик: – Спасите? – грянувший в ночи.
Отчаявшись, до крайности дойдя,
немое горло просьбу излучало.
Я ринулась на зов, и для начала сказала я:
– Не плачь, моё дитя.
– Что вам угодно? – молвил антиквар. —
Здесь всё мертво и не способно к плачу. —
Он, всё ещё надеясь на удачу,
плечом меня теснил и оттирал.
Сведённые враждой, плечом к плечу
стояли мы. Я отвечала сухо:
– Мне, ставшею открытой раной слуха,
угодно слышать всё, что я хочу.
– Ступайте прочь! – он гневно повторял.
И вдруг, средь слабоумия сомнений,
в уме моём сверкнул случайно гений
и выпалил: – Подайте тот футляр!
– Тот ларь? – Футляр. – Фонарь? – Футляр!
– Фуляр? – Помилуйте, футляр из чёрной кожи. —
Он бледен стал и закричал: – О боже?
Всё, что хотите, но не тот футляр.
Я вас прошу, я заклинаю вас!
Вы молоды, вы пахнете бензином!
Ступайте к современным магазинам,
где так велик ассортимент пластмасс.
– Как это мило с вашей стороны, —
сказала я, – я не люблю пластмассы. —
Он мне польстил: – Вы правы и прекрасны.
Вы любите непрочность старины.
Я сам служу её календарю.
Вот медальон, и в нём портрет ребёнка.
Минувший век. Изящная работа.
И всё это я вам теперь дарю.
. Печальный ангел с личиком больным.
Надземный взор. Прилежный лоб и локон.
Гроза в июне. Воспаленье в лёгком.
И тьма небес, закрывшихся за ним.
– Мне горестей своих не занимать,
а вы хотите мне вручить причину
оплакивать всю жизнь его кончину
и в горе обезумевшую мать?
– Тогда сервиз на двадцать шесть персон! —
воскликнул он, надеждой озарённый. —
В нём сто предметов ценности огромной.
Берите даром – и вопрос решён.
– Какая щедрость и какой сюрприз!
Но двадцать пять моих гостей возможных
всегда в гостях, в бегах неосторожных.
Со мной одной соскучится сервиз.
Как сто предметов я могу развлечь?
Помилуй бог, мне не по силам это.
Нет, я ценю единственность предмета,
вы знаете, о чём веду я речь.
– Как я устал! – промолвил антиквар. —
Мне двести лет. Моя душа истлела.
Берите всё! Мне всё осточертело!
Пусть всё моё теперь уходит к вам.
И он открыл футляр. И на крыльцо
из мглы сеней, на волю из темницы
явился свет и опалил ресницы,
и это было женское лицо.
Не по чертам его – по черноте,
ожёгшей ум, по духоте пространства
я вычислила, сколь оно прекрасно,
ещё до зренья, в первой слепоте.
Губ полусмехом, полумраком глаз
лицо её внушало мысль простую:
утратить разум, кануть в тьму пустую,
просить руки, проситься на Кавказ.
Там – соблазнять ленивого стрелка
сверкающей открытостью затылка,
раз навсегда – и всё. Стрельба затихла,
и в небе то ли бог, то ль облака.
– Я молод был сто тридцать лет назад, —
проговорился антиквар печальный. —
Сквозь зелень лип, по желтизне песчаной
я каждый день ходил в тот дом и сад.
О, я любил её не первый год,
целуя воздух и каменья сада,
когда проездом – в ад или из ада —
вдруг объявился тот незваный гость.
Вы Ганнибала помните? Мастак
он был в делах, достиг чинов немалых.
Но я о том, что правнук Ганнибалов
случайно оказался в тех местах.
Туземным мраком горячо дыша,
он прыгнул в дверь. Всё вмиг переместилось.
Прислуга, как в грозу, перекрестилась.
И обмерла тогда моя душа.
Чужой сквозняк ударил по стеклу.
Шкаф отвечал разбитою посудой.
Повеяло палёным и простудой.
Свеча погасла. Гость присел к столу.
Когда же вновь затеяли огонь,
склонившись к ней, переменившись разом,
он всем опасным африканским рабством
потупился, как укрощённый конь.
Я ей шепнул: – Позвольте, он урод.
Хоть ростом скромен, и на том спасибо.
– Вы думаете? – так она спросила. —
Мне кажется, совсем наоборот.
Три дня гостил, – весь кротость, доброта, —
любой совет считал себе приказом.
А уезжая, вольно пыхнул глазом
и засмеялся красным пеклом рта.
С тех пор явился горестный намёк
в лице её, в его простом порядке.
Над непосильным подвигом разгадки
трудился лоб, а разгадать не мог.
Когда из сна, из глубины тепла
всплывала в ней незрячая улыбка,
она пугалась, будто бы ошибка
лицом её допущена была.
Но нет, я не уехал на Кавказ.
Я сватался. Она мне отказала.
Не изменив намерений нимало,
я сватался второй и третий раз.
В столетие том, в тридцать седьмом году,
по-моему, зимою, да, зимою,
она скончалась, не послав за мною,
без видимой причины и в бреду.
Бессмертным став от горя и любви,
я ведаю этим ничтожным храмом,
толкую с хамом и торгую хламом,
затерянный меж богом и людьми.
Но я утешен мнением молвы,
что всё-таки убит он на дуэли.
– Он не убит, а вы мне надоели, —
сказала я, – хоть не виновны вы.
Простите мне желание руки
владеть и взять. Поделим то и это.
Мне – суть предмета, вам – краса портрета:
в награду, в месть, в угоду, вопреки.
Старик спросил: – Я вас не вверг в печаль
признаньем в этих бедах небывалых?
– Нет, вспомнился мне правнук Ганнибалов, —
сказала я, – мне лишь его и жаль.
А если вдруг, вкусивший всех наук,
читатель мой заметит справедливо:
– Всё это ложь, изложенная длинно, —
Отвечу я: – Конечно, ложь, мой друг.
Весьма бы усложнился трезвый быт,
когда б так поступали антиквары
и жили вещи, как живые твари,
а тот, другой, был бы и впрямь убит.
Но нет, портрет живёт в моём дому!
И звон стекла! И лепет туфель бальных!
И мрак свечей! И правнук Ганнибалов
к сему причастен – судя по всему.
Белла Ахмадулина. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998.
Пятнадцать мальчиков, а может быть и больше,
а может быть, и меньше, чем пятнадцать,
испуганными голосами
мне говорили:
«Пойдём в кино или в музей изобразительных искусств».
Я отвечала им примерно вот что:
«Мне некогда».
Пятнадцать мальчиков дарили мне подснежники.
Пятнадцать мальчиков надломленными голосами мне говорили:
«Я никогда тебя не разлюблю».
Я отвечала им примерно вот что:
«Посмотрим».
Пятнадцать мальчиков теперь живут спокойно.
Они исполнили тяжёлую повинность
подснежников, отчаянья и писем.
Их любят девушки —
иные красивее, чем я,
иные некрасивее.
Пятнадцать мальчиков преувеличенно свободно, а подчас злорадно
приветствуют меня при встрече,
приветствуют во мне при встрече
своё освобождение, нормальный сон и пищу.
Напрасно ты идёшь, последний мальчик.
Поставлю я твои подснежники в стакан,
и коренастые их стебли обрастут
серебряными пузырьками.
Но, видишь ли, и ты меня разлюбишь,
и, победив себя, ты будешь говорить со мной надменно,
как будто победил меня,
а я пойду по улице, по улице.
Белла Ахмадулина. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998.
Анализ стихотворения Беллы Ахмадулиной «Я думала, что ты мой враг…»
Автор: Guru · Опубликовано 18.08.2020 · Обновлено 21.08.2020
Белла Ахатовна Ахмадулина лирическая поэтесса второй половины 20 века и начала 21. Белла наследует лучшие традиции серебреного века и вплетает их в реалии современного мира. Так в ее стихотворениях мы можем увидеть ритм большого города, самолеты, магнитофоны и все те же традиционные ценности — тепло руки, семья, честность. В стихотворениях поэтессы легко найти и фантастические образы, связанные с природными стихиями, о которых она рассказывает не только современным языком, но и вспоминает архаичные мотивы. Ахмадулина меткими словами будто связывает два мира, тем самым дарит новую жизнь старым образам.
История создания
«Я думала, что ты мой враг» Белла написала перед самым разводом с мужем, когда отношения уже почти разрушились, а сама поэтесса искала утешения в алкоголе и сигаретах. Как и большинство любовной лирики, стихотворение основано на личном переживании поэтессы и пережитой ей драмы.
Роман с мужем Евгением начался, когда Белла еще была десятиклассницей. Евгений Евтушенко прочел ее стихотворения в журнале «Октябрь» и был поражен, что столь юной девушкой была написан столь сильная поэзия. Личное же знакомство состоялось, когда Евгению было 23 года, а Белле лишь 18 лет.
Спустя два года яркого романа молодые сыграли свадьбу и, казалось бы, что все было хорошо, но Белла забеременела. Евгений на тот момент был категорически против детей. Под давлением мужа Белле пришлось сделать аборт.
К сожалению, поэтесса не смогла простить ни мужа, ни себя. Отказ от ребенка не только разрушил брак юных влюбленных, но и изменил саму Беллу. Именно в этот тяжелый период своей жизни Белла написала:
«Но как же все напрасно,
Но как же все нелепо!»
«Я думала, что ты мой враг» написано ямбом, в основе которого перекрестная рифма.
Это стихотворение – послание ее мужу, ее прощание. Такой вид любовной лирики один из самых трогательных, ведь за ней скрываются настоящие люди, настоящие чувства и настоящие воспоминания.
Но прощается героиня не только с мужем, она прощается со своей наивностью. Этим стихотворением она словно показывает, что стала взрослой женщиной. Женщиной, которой на душе очень горько, ведь она понесла утрату, но сумеет пройти свой путь до конца.
Композиция
Композиция произведения довольна просто. Все начинается с обращения, где Белла говорит о своем предчувствие трагического финала:
«…что ты беда моя тяжелая»
В подтверждения своих слов она обращается к воспоминаниям, как бы анализируя их отношения:
«И руки грел, а все обманывал…»
И заканчивает свое произведения основной сутью произведения – прощанием:
Символика произведения
Ключевая героиня произведения – это сама Белла, ее история утраты и желания идти дальше, хоть и потеряв частичку себя. Это стихотворения символизирует не только расставание, но и взросления, утрату иллюзий. В каждой строчке мы видим, что героине больно. Мы видим, что Белла пытается обвинить своего мужа, говоря:
«а вышло так: ты просто враль»
Обвиняя своего мужа, Белла обвиняет и себя. Поэтесса делает акцент на своем предчувствии беды еще в первой строчке стихотворения:
«Я думала, что ты мой враг»
Именно этой строчкой она подмечает, что все же ее жизнь с Евгением была осознанным выбором, хоть и оказалась ошибочным.
Поэтесса делает акцент и на том, что сейчас она не способна чувствовать вообще ничего, что ее чувства будто заморожены, как и чувства мужа:
«О, проживешь, не опечалишься,
а мне и вовсе ничего»
Последними же строками произведения Ахмадулина хочет показать, что отрекается не только от своего мужа, но даже от своего выбора и своих воспоминаний.
Художественные приемы
Белла Ахмадулина
Я думала, что ты мой враг,
что ты беда моя тяжелая,
а вышло так: ты просто враль,
и вся игра твоя — дешевая.
На площади Манежная
бросал монету в снег.
Загадывал монетой,
люблю я или нет.
И шарфом ноги мне обматывал
там, в Александровском саду,
и руки грел, а все обманывал,
всё думал, что и я солгу.
Кружилось надо мной вранье,
похожее на воронье.
Но вот в последний раз прощаешься.
В глазах ни сине, ни черно.
О, проживешь, не опечалишься,
а мне и вовсе ничего.
Но как же всё напрасно,
но как же всё нелепо!
Тебе идти направо.
Мне идти налево.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
ЧТО ПРИШЛОСЬ ПРОСТИТЬ БЕЛЛЕ АХМАДУЛИНОЙ ЕВГЕНИЮ ЕВТУШЕНКО
10 апреля отмечала день рождения Белла Ахмадулина (1937-2010), может быть самая раскрученная поэтесса нашей страны.
Личная жизнь ее была бурной и экстремальной, о чем мы уже говорили, вспоминая брак Беллы с Юрием Нагибиным (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/131498.html)
Но самым известным стала для общественности ее совместная жизнь с Евгением Евтушенко. Именно в этом браке Белла приобрела лицо оторванной от мира принцессы и потеряла юношеский восторг.
Публиковаться Белла начала еще школьницей. Одна из громких публикаций случилась в журнале «Октябрь», где на ее стихи наткнулся Евгений Евтушенко. Сей человек просто по складу характера не мог пройти мимо успеха, какие бы причудливые формы тот не принимал. Он явился в литературное объединение Беллу послушать. Девушка, так сказать, произвела на него впечатление.
Уже одно из первых свиданий завершилось скандалом. Евтушенко пригласил девушку встретить Новый Год в ЦДЛ. Семнадцатилетняя Белла оказалась банально не готова к тому, что писатели и их спутницы ужрались, и начали себя вести, как обычные пьяницы. Потрясенная, она ушла среди ночи в туфельках по снегу. Старший товарищ отказался ее провожать, предпочтя продолжить веселье.
И все же он влюбился.
Позже Евтушенко вспоминал:
«Мы часто ссорились, но быстро и мирились. Мы любили и друг друга, и стихи друг друга. Одно новое стихотворение, посвященное ей, я надел на весеннюю ветку, обсыпанную чуть проклюнувшимися почками, и дерево на Тверском бульваре долго махало нам тетрадным, трепещущим на ветру листком, покрытым лиловыми, постепенно размокающими буквами.
Взявшись за руки, мы часами бродили по Москве, и я забегал вперед и заглядывал в ее бахчисарайские глаза, потому что сбоку была видна только одна щека, только один глаз, а мне не хотелось потерять глазами ни кусочка любимого и потому самого прекрасного в мире лица. Прохожие на нас оглядывались, ибо мы были похожи на то, что им самим не удалось».
Роман продолжался около года, пока Белле не исполнилось восемнадцать. Перед женитьбой состоялись смотрины, в ходе которых мама Жени всплеснула ручками, вопросив: «Что же она у тебя такая толстая?».
Нам, привыкшим к точеному облику поэтессы, это восклицание может показаться троллингом, и здесь впору сказать, что к моменту своих восемнадцати представляла собой Белла.
Не то, что мы привыкли видеть. Корпулентная девушка, с большой грудью, веснушчатая, с косой. Очень застенчивая. Очень советская, верящая в идеалы революции.
Именно с застенчивостью Беллы начал бороться привыкший к эстрадному эпатажу поэт. Он заставлял ее броско одеваться, а когда жену, которая вышла на публику в красном пальто, продернули за это в одном фельетоне, искренно изумлялся ее огорчению: «В чем дело, о тебе заговорили!»
В общем, если не стихотворный, то внешний рисунок Ахмадулиной сформировал лучший эстрадник Москвы. Их имена звучали рядом, а это помогало и славе, и публикациям, всему, всему.
Но главное ведь стихи. Присутствие Беллы явно в таких знаковых стихах Евтушенко как «Со мною вот что происходит…», Моя любимая приедет…», «Вальс на палубе».
Или вот стихотворение «Глубокий снег».
По снегу белому на лыжах я бегу.
Бегу и думаю:
что в жизни я могу?
В себя гляжу,
тужу,
припоминаю.
Что знаю я?
Я ничего не знаю.
По снегу белому на лыжах я бегу.
В красивом городе есть площадь Ногина.
Она сейчас отсюда мне видна.
Там девушка живет одна.
Она
мне не жена.
В меня не влюблена.
Чья в том вина.
Ах, белое порханье!
Бегу.
Мне и тревожно и легко.
Глубокий снег.
Глубокое дыханье.
Над головою тоже глубоко.
Мне надо далеко.
Скрипите,
лыжи милые,
скрипите,
а Вы,
далекая,
забудьте про беду.
Скрепите сердце.
Что-нибудь купите.
Спокойно спите.
Я не пропаду.
Я закурить хочу.
Ломаю спички.
От самого себя устал бежать.
Домой поеду.
В жаркой электричке
кому-то буду лыжами мешать.
В этом стихотворении, как в коконе, можно разглядеть проблемы, приведшие к разрыву двух любящих. Евтушенко при всей своей внешней распахнутости был вещью в себе; человеком быстрых ощущений; поэтом, не способным фиксироваться на чужих проблемах. Может оно и так надо, кто спорит.
Но все им сотворенное в отношении Беллы, мало какая женщина простит.
В 1957 году под Евтушенко заколебалась почва, его выгнали из Литературного института, что могло означать конец карьеры вообще. Всю жизнь Евгений Александрович уверял, будто отчислили его за выступление в защиту романа Дудинцева «Белые одежды», умалчивая о куче академических задолженностей. Господи, да он за четыре года даже вечернюю школу не умудрился закончить, предоставив в деканат аттестат о среднем образовании, хотя брали его в институт на таком условии.
А тут еще Белла со своей беременностью.
Не кстати – не кстати…
Евтушенко отправил жену на аборт, о чем впоследствии сильно жалел, признаваясь:
«Я не понимал тогда, что если мужчина заставляет любимую женщину убивать их общее дитя в её чреве, то он убивает её любовь к себе».
Даже после аборта существовал шанс выправить ситуацию. По выходе из больницы, Белла цеплялась за Женю, умоляя взять ее с собой в поездку по Сибири. Тот счел это обременительной блажью.
Когда поэт вернулся из путешествия, его встретила другая женщина изменившая внешне и внутренне. Встретила стихотворением, показывающим, что все, действительно, кончилось.
Я думала, что ты мой враг,
что ты беда моя тяжелая,
а вышло так: ты просто враль,
На площади Манежной
бросал монетку в снег.
Загадывал монете
люблю я или нет.
И шарфом ноги мне обматывал
там, в Александровском саду,
и руки грел, а все обманывал,
все думал, что и я солгу.
Кружилось надо мной вранье,
похожее на воронье.
Но вот в последний раз прощаешься.
В глазах ни сине, ни черно.
О, проживешь, не опечалишься,
а мне и вовсе ничего.
Но как же все напрасно,
но как же все нелепо!
Тебе идти направо,
Мне идти налево.
Евтушенко съехал из семейного дома.
«Мы не поссорились. Наша любовь не умерла – она перестала быть. Мы разошлись, и я переселился в комнатушку над Елисеевским магазином – настолько крошечную, что входящим женщинам нельзя было избежать тахты, и через пару месяцев я чуть не рехнулся от карусели, которую сам себе устроил».
Финиш пришел, когда в жизни Ахмадулиной появился Юрий Нагибин. Сунувшемуся к ней среди ночи вернувшемуся мужу Белла не открыла дверь. Последовал развод.
Конец семейной жизни не означал конца отношений, поскольку оба были знаковыми лицами оттепельной поэзии. Их имена пресса по-прежнему писала через запятую. Приходилось общаться.
Ахмадулина стала лучшей подругой второй жены Евтушенко Галины Сокол, которую он увел у друга – поэта Михаила Луконина. Дамы вместе зажигали, давая окружающим повод для пересудов.
Так однажды ГАИшники задержали Сокол и Ахмадулину за езду в пьяном виде. Сокол начала орать, что она жена Евтушенко. Белла присоединилась к ее воплям: «И я тоже».
Историю совместного усыновления дамами детдомовцев, дабы удержать рядом мужей я уже рассказывал (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/131498.html) Замечу только, что Нагибин Ахмадулину с ребенком выгнал, а вот Евтушенко блажь Сокол принял и заменил мальчику Пете отца.
Время развело Евтушенко со многими друзьями юности: Рождественским (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/143267.html), Вознесенским, Аксеновым (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/143597.html) Чуть ли не единственная, с кем он не обменялся на старости лет ехидными инвективами Ахмадулина. Там присутствовало уважение, взаимное, впрочем.
Увидев у коллекционера Виктора Сербского на одной из своих книжек автограф Беллы: «Виктору Сербскому с любовью к поэту Евгению Евтушенко — Белла Ахмадулина», он откликнулся автографом: «Глубочайше тронут тем, что рукой Беллы — ее драгоценными пальчиками подтверждено то, что хотя бы когда-то она любила меня. Евг. Евтушенко».
Ну а Белла еще в конце 1950-ых высказала отношение к Евгению, закончив одно из вдохновленных им стихотворений словами:
Никто не покарает, не измерит
вины его. Не вышло ни черта.
И все же он, гуляка и изменник,
не вам чета. Нет. Он не вам чета.
Отвечая же на вопрос корреспондента «АИФ» о бывшем муже, Белла констатировала:
«Мы просто не видимся. Евгений Александрович мне ничего никогда плохого не сделал. Он — мастер литературной формы. Я только это могу сказать…»
И так уж получилось, что отпели Евтушенко 10 апреля 2017 года, в день, когда его звезде и музе, могло бы исполниться 80 лет.