актер сыгравший прохора громова в угрюм реке
Георгий Епифанцев
Биография
За 53 года земного пути Георгий Семенович Епифанцев прошел дорогу от всесоюзной славы до забвения и нищеты, его судьба – печальный символ удела артиста в эпоху перемен. Актера сбил железнодорожный состав, но задолго до этого бывшую звезду перемолол молох рыночной экономики.
Детство и юность
Георгий Епифанцев родился в последний день весны 1939 года в отдаленном микрорайоне Керчи. О детстве актера, шутившего, что его назвали в честь художника Ге, известно до обидного мало. Одна из киноэнциклопедий утверждала даже, что в действительности знаменитый артист появился на свет в 1931 году. У Георгия была сестра Татьяна, не имевшая с актрисой Татьяной Леонидовной Епифанцевой ничего общего, кроме имени и фамилии.
Актер Георгий Епифанцев
В статьях об основоположнике актерской династии Епифанцевых часто проводится аналогия между трагической судьбой Георгия Семеновича и словами, адресованными его персонажу:
«Старт твоей жизни прекрасен, середина будет бурной, а финал – жутким».
Однако с учетом того, что начало биографии Епифанцева совпало с фашистской оккупацией родного города, детство Гоши вряд ли было безоблачным. По свидетельству вдовы Епифанцева, Татьяны Васильевны, Георгий, как и все дети войны, отчаянно страшился голода.
Георгий Епифанцев в молодости
Поскольку оба сына Георгия Семеновича известны крутыми нравами, Жорик, а именно так его называла мама Прасковья Кондратьевна, едва ли был пай-мальчиком.
По словам Татьяны Епифанцевой, муж, передвигаясь на велосипеде, как-то врезался в грузовик. Результатом столкновения стала неглубокая рана на лбу. Оставшийся шрам не испортил внешности будущего актера: на всех фото, сделанных как в молодости, так и в пору разочарований и неудач, Георгий Епифанцев очень красив.
Георгий Епифанцев в фильме «Фома Гордеев»
После окончания школы паренек поехал покорять столицу и преуспел в этом: поступил в Школу-студию МХАТ, в 19 лет сыграл главную роль в фильме «Фома Гордеев», женился на балерине Большого театра Лилии Ушаковой, брак с которой продлился недолго. Однако Таня, будущая мать троих детей Епифанцева, которая познакомилась с актером во время съемок в массовке, до встречи с Георгием кино, прославившее юношу, не смотрела. Девушка видела в парне не звезду, а обаятельного молодого человека высокого роста.
Театр и фильмы
Кроме Фомы Гордеева, у Георгия Епифанцева была еще одна великая актерская работа – в сериале «Угрюм-река», снимавшемся на Урале на протяжении 3-х лет, артист сыграл Прохора Громова. Первоначально этот персонаж достался Владимиру Гусеву, но он сломал ногу, и режиссер Ярополк Лапшин заменил травмированного исполнителя Епифанцевым.
Георгий Епифанцев в сериале «Угрюм-река»
Больше всего из своей фильмографии Георгий Семенович любил эпизод в картине «Девять дней одного года».
В театре большинство ролей Епифанцева были эпизодическими. В монолог Просперо в мхатовских «Трех толстяках» Георгий ухитрялся вставить слова любви, адресованные жене Тане, а в «Сталеварах» выходил на сцену вместе со своими детьми. В середине 60-х Георгий Семенович на год перешел из театрального царства Олега Ефремова в Театр на Таганке, где блеснул в спектакле «Десять дней, которые потрясли мир».
Личная жизнь
Природа щедро одарила Георгия Епифанцева: актер сочинил несколько сотен стихов, создавал талантливые художественные полотна, писал пьесы, две из которых были поставлены на главной драматической сцене СССР.
Георгий Епифанцев в клинике
Многолетняя дружба связывала Георгия Семеновича со знаменитым однокурсником Владимиром Высоцким. Епифанцев во время гастролей в Закавказье спас друга, вытащив певца из бурного течения реки Куры, первым стал записывать песни барда на магнитофонную ленту. Элементом товарищества с Высоцким была своеобразная игра: Владимир изображал из себя интеллигентного москвича, а друг – грубого провинциала.
Как и многие творцы, Епифанцев сильно пил. Во хмелю артист оставался добрым и щедрым, но пьянство тормозило блестяще стартовавшую актерскую карьеру, накладывало отпечаток на личную жизнь.
Георгий Епифанцев и его жена Татьяна с сыновьями
Актер вступал в брак трижды, причем 2 раза с одной и той же женщиной Татьяной, экономистом по профессии, ставшей под влиянием мужа признанной художницей и оформителем спектаклей. Через полгода после первого развода супруги снова поженились. Семейная жизнь Епифанцевых была наполнена любовью и творчеством, переездами и гастролями, ссорами и нестабильным финансовым положением. Жена как могла боролась с выпивками мужа, но излечить супруга от алкогольной зависимости не сумела.
Дети Георгия Семеновича унаследовали его актерские таланты. Старший Михаил в детстве блеснул в фильмах «Место встречи изменить нельзя» и «Мы вместе, мама», но, не дожив до 30 лет, погиб при странных обстоятельствах.
Дети Георгия Епифанцева: Михаил, Владимир и Наталья
Средний Владимир – звезда российских сериалов, участник многочисленных телешоу, герой скандальных происшествий.
Дочь Наталья, младший и любимый ребенок Епифанцева, закончила ВГИК, но избрала судьбу, далекую от кинематографа. Женщина живет в Подмосковье, занимается разведением собак породы английский бигль. Младшего сына назвала в честь деда Георгием.
Смерть
Социальные перемены последнего десятилетия 20 века пагубно сказались на Георгии Семеновиче: артист «развелся» с театром, в котором прослужил 30 лет, роли отсутствовали, деньги тоже. Гордость и отвращение к бюрократизму не позволяли бывшей знаменитости оформить пенсию, на которую Епифанцев имел право. Чтобы прокормить семью, артист нырнул в рыночную стихию – вначале торговал написанными картинами, а потом сигаретами, алкоголем и часами на столичных улицах и вокзалах.
Могила Георгия Епифанцева
Летом 1992 года о звезде былых лет сняли документальный фильм. В кадре артист ест немудреную пищу и демонстрирует художественные полотна, пререкается с сыном по телефону и употребляет ненормативную лексику, читает свои стихи со словами «Люби других, как самого себя» и стряхивает пепел с сигареты на соседей снизу, «мешающих ему жить». Спустя несколько дней после съемок Епифанцев погиб, поэтому фильм называется «Монолог перед смертью».
Документальный фильм о Георгии Епифанцеве «Монолог перед смертью»Трагическая кончина наступила в результате того, что актера, идущего с работы, сбил поезд. Алкоголя в крови Епифанцева не нашли, и вдова отказывается признать в качестве причины смерти самоубийство. Могила Георгия Семеновича находится на участке № 10 Троекуровского кладбища.
Личный ад Георгия Епифанцева: Что погубило звезду фильма «Угрюм-река»
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
В фильме «Угрюм-река» его персонажу были адресованы такие слова: « Старт твоей жизни прекрасен, середина будет бурной, а финал – жутким ». К сожалению, для самого актера они оказались пророческими. Начало его актерской карьеры действительно было очень успешным: переехав из родной Керчи в Москву, Георгий поступил в Школу-студию МХАТ, а после ее окончания был принят в труппу легендарного театра, на сцене которого затем выступал в течение 30 лет. Уже в 19 лет Епифанцев дебютировал в кино, причем сразу же в главной роли. Фильм «Фома Гордеев» принес ему первую популярность. В нем он сыграл запутавшегося в страстях сына богатого купца, искавшего утешения в алкоголе. Как оказалось позже, эта роль во многом предопределила судьбу актера.
Роли Прохора Громова в его фильмографии могло бы и не случиться – в «Угрюм-реке» уже начал сниматься Владимир Гусев, но из-за полученного им перелома ноги в съемках случился простой, и режиссер Ярополк Лапшин принял решение заменить главного героя. Появления Георгия Епифанцева на съемочной площадке актеры приняли в штыки и даже устроили ему бойкот. Но в образе Прохора Громова он был настолько убедителен, что вскоре все убедились в том, что режиссер не ошибся в своем выборе. Этот герой был тоже очень близок Епифанцеву. Так же, как и он сам, он был щедро одарен природой и умом, и талантом, и красотой, но не сумел в полной мере все это реализовать и не уберегся от морального падения.
На экранах он часто воплощал образы героев сильных и страстных, но не сумевших направить эту энергию в нужное русло и совладать с этой силой. В жизни он был таким же – темпераментным и безудержным, нередко оказывавшимся в плену собственных страстей. Проблемы с алкоголем у Епифанцева появились еще во время съемок в фильме «Угрюм-река» – он мог пропасть на несколько дней, а потом появлялся на площадке с заметными следами попоек. И если Ярополк Лапшин терпел его выходки и прощал загулы, отдавая должное его незаурядной одаренности, то другие режиссеры попросту не хотели связываться с таким нестабильным актером. В 1970-х гг. Георгий Епифанцев продолжал сниматься, правда, главных ролей ему больше не предлагали. Последней его заметной работой стала роль разводящегося мужа в фильме «С любимыми не расставайтесь».
Епифанцев был человеком несомненно творческим и разносторонне одаренным – он писал стихи и пьесы, две из которых были поставлены на сцене МХАТа, увлекался живописью, писал картины. В его окружении тоже было немало неординарных людей. Многолетняя дружба связывала Епифанцева с Владимиром Высоцким. Однажды во время гастролей в Закавказье актер даже спас ему жизнь, вытащив певца из бурного течения реки Куры. Одним из первых он начал записывать песни Высоцкого на магнитофонную ленту. К сожалению, их объединяла не только дружба – вредная привычка у них тоже была одна на двоих.
Творческая нереализованность усугубила его алкогольную зависимость. Единственное, что удерживало Епифанцева на краю пропасти, – это жена и трое детей. Но однажды он чуть не упустил эту соломинку. Устав от его бесконечных пьяных загулов, жена подала на развод. Только после этого актер опомнился и решил покончить с пагубным пристрастием, но полностью излечиться от алкогольной зависимости ему так и не удалось. Его жена Татьяна рассказывала: « Конечно, в семье не бывает все гладко, ссорились и мы. Повод был серьезным: Жора крепко выпивал. И случалось это часто. Я переставала с ним разговаривать, муж не выдерживал, что называется, полз на брюхе, клялся, что такого больше не случится. Но все повторялось. Алкоголь не делал его агрессивным. Просто когда человек пьет, он же делает это на какие-то деньги. Их в нашей семье катастрофически не хватало. А надо было растить троих детей: кормить, одевать, обувать, развивать ».
В результате в конце 1980-х – начале 1990-х гг. Георгий Епифанцев остался без работы в кино и театре. Он пытался найти утешение в вере, переводил с церковнославянского произведения христианских авторов, писал пьесы на религиозную тематику, гастролировал по стране с моноспектаклем, посвященным тысячелетию крещения Руси. Однако это больших доходов не приносило – организованный им театр одного актера не был коммерчески успешным. Епифанцев пытался найти свое место в изменившейся реальности и даже пробовал торговать на рынке – сначала собственными картинами, потом – сигаретами, спиртным и часами в привокзальных киосках.
Обстоятельства его преждевременной гибели были загадочными и так и остались непроясненными. Когда Георгий Епифанцев возвращался домой с работы, он переходил железнодорожные пути, и его сбил поезд. Алкоголя в его крови не обнаружили. Версию самоубийства его близкие отрицали. Ему было всего 53 года. Вдова актера Татьяна говорила: « Что случилось двадцать седьмого июля 1992 года, мы не знаем по сей день. Нас не было рядом. В тот страшный день тело Жоры нашли на железнодорожных путях. Увидев лежащего без движения человека, машинист электрички остановился. Но перед этим только что прошел товарный поезд, скорее всего, он и сбил Жору. По одной из версий, он случайно оказался между двумя встречными поездами, ветром его толкнуло под колеса. Жору забирали в морг без меня, увидела мужа только в церкви, где его отпевали. Он не был изуродован, лишь сбоку на голове виднелась небольшая рана. Не представляю, откуда позже взялась версия, что Жора был пьян и шел в домашних тапочках. В его крови не обнаружили алкоголя, а возвращался он домой с рынка. В прессе писали, что Епифанцев совершил самоубийство. Я не могу в такое поверить ».
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Александр Горбатов: «Ради роли в «Угрюм-реке» я похудел на 23 килограмма»
— Все долго ждали выхода сериала «Угрюм-река». И вот 3 марта — премьера в «Пионере», а потом фильм увидят зрители Первого канала. У вас там главная роль — Прохора Громова. Как вы попали в этот многообещающий проект?
— Я снимался в проекте «Варгазея». На третий или четвертый день приехал на площадку, вышел из машины, а рядом выходит из авто продюсер Денис Евгеньевич Евстигнеев. Разговорились, и он сказал: «О, послушай, мы пять лет пишем сценарий, хотим снять «Угрюм-реку». Снимешься?» — «А я там кто буду?» — «Прохор Громов. Интересно?» — «Интересно». И мы ударили по рукам, это было за год до начала съемок.
— Вы же наверняка видели первый фильм с Людмилой Чурсиной и Георгием Епифанцевым. С такими опасно соревноваться…
— Видел, но в глубоком детстве, лет в двенадцать. Слушайте, волков бояться — в лес не ходить. Мы никак не пытались переплюнуть тот старый фильм, ни с кем не соревновались. Снимали фильм, который очень актуален для нашей страны в связи с тем, что сейчас происходит. И главный герой там строит город Солнца, город мечты. А то, что он на пути к мечте становится монстром, — это уже другая история. Дело второе.
— Сложно было его играть?
— Самое сложное было похудеть. Я же не мог себе позволить играть Прохора в молодости с весом 110 килограммов. А до этого я снимался у Сергея Урсуляка в «Ненастье» в роли «афганца» Сереги Лихолетова, и Сергей Владимирович просил, чтобы я был мощным, крупным, это был такой ход. И вот мне пришлось срочно худеть, я отменил полностью продукты фодмап (содержащие короткоцепочечные углеводы. — Прим. ред.) и два раза в день занимался спортом. Скинул вес до 87 килограммов.
— Почему все-таки на роль Прохора выбрали именно вас? Есть у вас что-то общее с ним?
— Думаю, да. В детстве я жил в Запорожье, это территория Украины. Когда развалился Советский Союз, страны стали нищими, кто-то наживался, кто-то бедствовал. Я рос в простой семье и боялся, что никогда не получу образование, потому что за него надо платить, а денег таких нет. Боялся, что никогда не стану Александром Владимировичем Горбатовым, а буду всегда Сашкой, газоэлектросварщиком, контролером ОТК, наладчиком электродуговых печей — на этих должностях я в молодости и работал. Боялся, что так и останусь на заводе, что у меня будет алкоголизм, непонятная жена и непонятные дети, обреченные на такую же жуткую и беспросветную жизнь, как у меня. И эту реальность я щупал, о чем не жалею ни капли, я многое из своего прошлого принес в профессию. Но не представляю, что было бы со мной, если бы я остался в Запорожье. Мне в боксерском зале мой тренер, человек мудрый и многое в жизни повидавший, говорил: «Старик, у тебя другого склада характер. Ты романтик. Все, что ты мог здесь понять, выучить, усвоить, ты уже получил. Пора найти свой путь». Я ему абсолютно доверял, но не знал, куда мне идти. Вокруг была безысходность…
Я устроился на ферросплавный завод. Плавил металл, шесть тысяч пятьсот температура плавления, четыре пятьсот на выпуске. Первая сетка вредности. На горне должно работать семь человек, мы работали вчетвером, чтобы получать больше денег. И эти деньги я семье отдавал — бабушке с мамой — и любимую свою содержал. Она была на тринадцать лет меня старше. Шикарная женщина. Это она дала понять, что если ты мужчина, то должен зарабатывать. И я для нее старался. Очень ее любил, но понимал: сколько я ни зарабатываю, сколько для нее ни стараюсь — чувств там нет. Я ощущал, что мной пренебрегают. Это было больно, но дало большую пищу для размышлений. Мне вообще не для кого было в Запорожье оставаться. Помню, я как раз подъезжал к проходной завода, когда пришло решение: увольняюсь. Шагнул в неизвестность, без разницы — куда. Знал только, что в городе не останусь. И вот параллель с Прохором в «Угрюм-реке»: он тоже говорил в начале романа: «Тошно мне тут, тошно». И я это его состояние понимаю, мне самому было тошно в моем городке. Прохор рассуждает: мол, ты растешь и хочешь увидеть краюшечку земли, о которой написано где-то там, увидеть лично, своими глазами. И ты даже не знаешь, а есть ли на самом деле эта Япония, есть ли эта Америка… Может быть, нас обманывают, может быть, этого нет? Может, вот он мир, и все, и дальше ничего. Прошка Громов неугомонный, он мечтатель, фантазер, он выскочил из своей прежней жизни и хочет идти дальше.
— А не страшно было уезжать?
— Страшно было, что я уеду, и мамы с бабушкой не станет. Я чувствовал, что так и случится. И не ошибся. Моя мама всегда говорила: «Не дрейфь, даже если будет казаться, что сейчас все потеряешь, иди за правдой, за мечтой». Она меня воспитывала как мужчину. А бабушка была шебутная. Она и сама мне как мама, очень меня любила, и я ее… Мои родители расстались, когда я был маленьким. И я всегда ощущал, что моя семья — это только мама и бабушка. Я рано понял, что я мужчина и глава. Наверное, началось это, когда меня на базаре поставили, как смазливого мальчугана, продавать чеснок. Мы с бабушкой Катей и до этого торговали на рынке курями, редисом и чесноком. А тут выяснилось, что я один могу распродать все что хочешь. Я даже валюту на базаре в 12 лет продавал. Был у меня товарищ — Гарик, гораздо старше, он дал первые познания в валютном рынке. Когда мне было 16—17 лет, с моей мамы на улице внаглую сняли дубленку. И знакомый сказал: я знаю кто, пойдем. Мы зашли в заведение, я увидел этого человека, подошел, взял за ухо и пригрозил, что если еще раз — оторву. Дубленку я забрал. И мне было совсем не страшно. В свои 16 лет я понимал этот мир и его главный закон: кто сильный, тот и прав.
— Ну, то есть у вас было свое «ненастье», как в фильме по роману Иванова, в котором вы значительно позже снялись.
— По сути, «Ненастье» — город Запорожье, город Екатеринбург, практически любой провинциальный город. Везде на периферии — «ненастье». И везде есть талантливые ребята, которые там гибнут: одни сидят на игле, других закрыли. Нам в Запорожье говорили: «В 19 ты еще не сидел? Будешь». За что? Не важно, пусть за лоток яиц. Меня бокс от этого спас. Я в 13 лет им заниматься стал — после того, как меня побили. Любой мальчишка хочет поквитаться. Я был способным, быстро рос. Стычки становились все серьезней. А это усугублялось тем, что скучно стало жить, неинтересно, бессмысленно, как будто закончился вокруг кислород. Очень вовремя я уехал, считаю…
— И куда же вы отправились?
— В Ступино, где жил мой дядька. Он меня с горем пополам принял, потом устроил на работу, чтобы я на его шее не сидел. Я строил какой-то цех сутками с ребятами из Волгограда, с ними же жил. Готовился в институт прямо во время работы. Под краном стоял, стропил плиту перекрытия и в этот момент читал стихи, или пел песню, или басню рассказывал сам себе. Они на меня смотрели как на идиота, на умственно отсталого. Они не понимали. Я же не мог им сказать — ребята, поступаю в театральный.
— А почему именно в театральный? Здесь же огромное количество разных институтов. Или вам сказали: ты такой красивый, два метра ростом, косая сажень в плечах, роскошно на гитаре играешь…
— Родня любит вспоминать, мол, троюродная сестра сказала, что надо пойти в театральный, у тебя есть задатки. Но не думаю, что это было решающим. Мне было 23 года, за плечами вечерняя школа, ПТУ и профессия газоэлектросварщика. Я могу рассказывать про зов сердца и прочее, что тоже присутствовало, но важнее было понимание: театральный — единственное место, куда я мог поступить, не имея ни денег, ни крепкого базового образования, но имея какие-то способности. Это был шанс выскочить из «ненастья».
Я поступал в три вуза — в «Щуку», Школу-студию МХАТ и ГИТИС. Пришел в «Щуку», смотрю — мальчики-девочки с мамами-папами, все дрожат. А я этого волнения не понимал, пер напролом. Заволновался, только когда меня с первого же тура «скинул» один педагог. И я сейчас понимаю почему — из-за внешнего вида. Выглядел я странно. Не представлял, как лучше себя подать, и надел все самое красивое. У меня были супермодные джинсы, кроссовки, футболка в стразах, на шее модный, по моим понятиям, шарфик. Я выглядел как симферопольская проводница. Она из Симферополя выезжает — на ней только серебряное колечко и тонкая цепочка, а когда подъезжает к Москве — серебро, золото, бижутерия, цепочки, брошки. А почему? Чтобы знали все, что живет она хорошо и все у нее есть. Вот у меня та же история. Я не хотел выглядеть жалко, а в итоге выглядел как идиот. Я же не знал, как в Москве все устроено.
Когда в Щукинском не получилось, я побежал в Школу-студию МХАТ. Прибегаю: девять девок — я один. Буквально. И девки пафосные — из «ВИА Гры» какой-то новой поступают прямо толпой… Брусникинцы сидят, экзамены принимают. Просят представиться, прочитать отрывок. Читаю Хармса. Слышу равнодушное «спасибо», выхожу. И вдруг передо мной материализуется кот Матроскин с голубыми глазами: «Постойте здесь!» — и я замираю, потому что это сам Табаков! Стою, у меня улыбка от уха до уха. Открывается дверь, и меня снова просят зайти. Захожу и не узнаю брусникинцев — они поменялись в лице, более добрыми стали. В центре стола сидит Олег Павлович. «Откуда?» — «Из города Запорожья». — «Сколько тебе?» — «Двадцать три». — «А что армия?» — «Какая армия? Нет, армии нет. Я гражданин России, а вырос на Украине, не могли призвать ни те, ни другие, так получилось». — «Чем занимался?» — «Я электросварщик, контролер ОТК, наладчик электродуговой печи, неоконченный инженер черной металлургии по совместительству». Тут Табаков начал хохотать. Говорит: «А что ты читал?» — «Хармса». — «Ну ладно. Ну-ка расскажи, что в городе-то твоем было?» Я давай ему рассказывать про город. «Ты про Крым сказал, что у тебя бабушка оттуда». Я говорю: «Да, слушайте, вот у нас в Крыму…» И стал рассказывать про крымскую жизнь. Он долго слушал, потом говорит: «Не надо ничего читать. Спасибо. Подожди». Я жду. Выходит девочка: «Вы на конкурсе». То есть я перепрыгнул через несколько ступеней и мне не нужно было ходить на вто рой и третий туры. Я вышел, счастливый, и вдруг вижу — девчонка, с которой я поступал и которую тоже скинули с первого тура в «Щуке», радостная скачет, как в «Приключениях Шурика. ». Я удивился, а она говорит: «А я на второй тур в «Щуке» прошла. Нашла лазейку — можно договориться еще раз». И я туда прибежал, меня записали на прослушивание недели через две. И стал лихорадочно искать педагога по актерскому мастерству в Ступино.
Нашел мужика, который раньше учился в «Щуке», а потом в Ступино вел кружок. Он сказал: «Найди материал мужской, убери пафос, оденься как человек: строгие брюки, рубаха, ботинки». Мы поехали с теткой, купили брюки, туфли, а рубашку и жилет я одолжил у брата. В общем, преобразился. Экзамены принимала Нина Дворжецкая. Начинаю читать — и вдруг вижу эти ее фантастические зеленые глаза… Тут я понял, что она — мой учитель, хочу только сюда и только к этой женщине. А другое как отрезало. И Табаков с МХАТом, и ГИТИС, куда преподающий там Геннадий Назаров меня тащил буквально за руку и говорил: «Какой у тебя рост? Метр девяносто восемь? Такая фактура, там обалдеют!» Курс в ГИТИСе набирал Каменькович, я что-то читал, потом он попросил спеть, а у меня, как назло, вылетели из головы все песни. Единственная, которую я вспомнил, была «Ядрена вошь» «Сектора Газа». Стал петь ее. От текста этой песни у Каменьковича съехали очки. Он говорит: «Подождите! Это ваше творчество?» — «Нет, это «Сектор Газа». Он на Назарова смотрит, мол, кого ты привел? Потом говорит: «Покажите, пожалуйста, предмет». А я, так как я на стройке работал, стал показывать дрель: «Тра-та-та-та-та». Он спрашивает: «Это пулемет?» — «Нет, это дрель». — «Почему ее у вас так колбасит?» — «Так она китайская». — «А почему вы прекратили?» — «Так она испортилась». Мы хохотали, я ему понравился.
— То есть на самом деле вы проходили во все три института?
— Да. Но я выбрал «Щуку» и курс Нины Игоревны Дворжецкой. Две недели после поступления ходил обалдевший. Я оптимист, но жил трудно, привык — везде одни проблемы. А тут раз — и счастье огромное. Попал на другую планету. Рядом вдруг люди, которых я в кино видел: Нина Михайловна Дорошина, Людмила Васильевна Максакова, Василий Семенович Лановой. Мне казалось, что я как Гарри Поттер, который попал в Хогвартс. А потом меня охватил страх, что могут отчислить. Я схватился за учебу намертво и пахал не останавливаясь. В конце первого курса не справился с напряжением, гульнул, а утром мне было так плохо, что я не смог прийти на экзамен. Среди однокурсников поднялась паника: они не верили, что такое возможно, думали, что со мной случилась беда. Но ничего, обошлось…
— Мама что сказала, когда увидела вас на сцене Вахтанговского театра?
— Мамы не стало в 2013-м, я еще был студентом. А потом началась эта история с Украиной. Я снимался в Крыму, и мне был запрещен въезд на родину. У меня бабушка умирала по телефону… Спасибо тем людям, которые находились в тот момент с ней рядом.
— Вы начали сниматься студентом, и ваша первая большая роль — сразу в «Тихом Доне» у Сергея Урсуляка. Как он вас заметил?
— Это случайность. Меня не на роль брали, а на эпизод. Я пришел на пробы, сидит Урсуляк. А на стене сзади него приклеенная скотчем бумажка: «Не рассказывайте мне про своих предков-казаков, я знаю». Ну потому что все, кто к нему приходили пробоваться на «Тихий Дон», заводили одну и ту же песню, чтобы понравиться: мол, предки — казаки.
— А у вас, кстати, есть предки казаки?
— Казаки — вся порода дедовская, маминого отца. Недаром фамилия-то мамина девичья Ведмиденко. В общем, Урсуляк сразу к делу приступил: «Роман читал? Кого хотел бы сыграть?» — «Мужа Аксиньи, Степана Астахова». — «А почему?» — «Вы знаете, мне кажется, эта роль более затратная, более сильная, я ее вижу не так, как в старом фильме сделал Герасимов». — «Да, интересно, давай поговорим…» И мы душевно поговорили. Но он сразу сказал: «Понимаешь, роль большая, а ты еще маленький как артист. Не как человек, а как артист». Я говорю: «Дайте мне возможность повзрослеть».
— Какой вы, однако, дипломат.
— Слушайте, я на базаре вырос! Поэтому не растерялся… На этом мы разошлись. А потом меня опять вызвали — я думал, снова на эпизод. Но Урсуляк спросил: «Сыграешь Астахова?» Отвечаю: «Не вопрос».
— После «Тихого Дона» Сергей Урсуляк вас не забыл, и вы у него сыграли одну из своих главных ролей — Сергея Лихолетова в «Ненастье». Не захотел с вами расставаться и режиссер «Угрюм-реки» Юрий Мороз и снял вас в «Содержанках-3», которые мы скоро увидим в онлайн-кинотеатре START. За довольно короткий срок у вас сформировалась блестящая фильмография: «Годунов», «Тайна печати дракона», «Анна Каренина», «Ржев», «Мурка», «Полет» и другие картины. На стадии съемок многообещающие проекты, где вы играете исключительно главные роли. Чтобы так развивалась карьера, нужно заниматься только ей?
— Нет. Карьера, съемки — это не главное. Я знаю, откуда я вышел и к чему иду.
— К семье иду. Все остальное — ничто по сравнению с ценностью семьи. У меня прекрасная жена и прекрасная дочка. И я хочу еще детей. Минимум четверых. Мир не ограничивается театром и кино. Если у меня не будет получаться в этой профессии — не страшно. Я найду свое и буду заниматься тем, что нравится. Вот мне не дали развернуться и состояться в родном городе — и я уехал. Если мне не дадут развернуться в этой профессии или в этом городе, я развернусь и уеду туда, где смогу делать то, что хочу. Я урок усвоил.
— Как вы познакомились с женой Викторией?
— Я ее зову Вики, Ика, Викос. Много интерпретаций… Это было 24 декабря 2017 года. В общей компании на дне рождения нашего общего знакомого. Мы с Викой просто оказались рядом, болтали… Главное — я перед собой увидел женщину с породой. А я хулиган, дворняга. Меня к этому тянет, потому что благородство не приобрести, с ним рождаются. И понеслось.
— Любовь с первого взгляда?
— Я бы не сказал, что это любовь с первого взгляда. Я уже был тогда не таким наивным безумцем. Но меня как магнитом потянуло к тому, что я увидел: воспитание, цельность, надежность, перспектива, преданность. Я знаю: что бы ни случилось, она возьмет ребенка в охапку и хоть в одних трусах, хоть голая побежит за мной на край света, на эшафот. И я это очень ценю, люблю и дорожу этим.
— Наверное, грузинская жена — это бонус особенный. Ну, кроме того, что она очень красивая.
— Это как чача. Ты пьешь, и вроде все хорошо, а потом встать не можешь.
— Вы с Викой венчались в главном кафедральном соборе Батуми. Это очень красиво, но очень ответственно. Многие такого шага опасаются, рассуждают — это слишком серьезно, вдруг не получится.
— Послушайте, я не собираюсь прыгать из постели в постель. И не собираюсь больше ни на ком жениться. Потому что я прекрасно знаю, что такое, когда расходятся люди. Какая это драма и для них, и для детей. Я знал, что хочу детей именно от этой женщины. И на свет появилась Мира. Когда Вику положили в роддом, чтобы себя не есть, я поехал к парням, мы посидели и собирались по домам разъезжаться. Я вышел на улицу, а это было за городом, в частном доме, и тут мне приходит сообщение. Я открываю, а там уже все — завернутая шаурма, лавашик, ну, то есть младенец. И я от чувств буквально поехал по стенке и стал тихо пускать мужские слезы, чтобы никто не видел. Я даже не знал, что это такое — плакать от счастья. Потом к этим чувствам прибавилась грусть и обида, даже отчаяние какое-то… Я плакал оттого, что мама и бабушка этого не увидели и я не могу им показать фото моей дочки. Но при этом радовался, что я это сделал! Что у меня ребенок — их продолжение, мое продолжение. И что у меня будет большая семья. Несмотря ни на что, она будет. Потому что главное в жизни — семья и дети. Без семьи ты пустышка.