актеры фильма человек которого я люблю
Человек, которого я люблю (1967)
Человек, которого я люблю
Мировая премьера:
Возраст:
Длительность:Родька страдает от невозможности помочь людям. В доме появляется молодая женщина, которую приводит Костя. Когда он уедет в Москву, отец и Родька станут ее лучшими друзьями.
Видео к фильму «Человек, которого я люблю», 1967
Отзывы критиков о фильме «Человек, которого я люблю», 1967
Что меня неизменно приводит в недоумение, так это какое-то маниакальное (и, что еще удивительнее, часто совершенно бескорыстное) стремление некоторых — русскоязычных — критиков все достижения советской культуры объяснять благотворным влиянием Запада (ну а ответственность за все промахи, разумеется, радостно списывать исключительно на многочисленные несовершенства советской системы). Причем делать это и тогда, когда очевидно обратное. Безусловно, постмодернистское вылавливание скрытых смыслов, стилистичеких отсылок и аллюзий в фильме или книге — это хорошее развивающее упражнение для ума, но бывают случаи, когда это занятие вырождается в поиски несуществующей черной кошки в темной комнате и теряет даже иллюзию осмысленности.
«Человек, которого я люблю» Карасика — это очень советский фильм, строго следующий тому, что нынче модно называть национальным мейнстримом, стоящий в стройном ряду нескольких десятков других творений авторов-шестидесятников, в хорошем смысле не выделяясь из этого ряда. Это фильм режиссера, который уже получал призы венецианской Мостры (за «Дикую собаку Динго»), стоя на сцене рядом с Тарковским и Годаром, то есть автора из обоймы тех, благодаря кому советское кино заняло достойное место на международном Олимпе и стало в известной мере одним из законодателей моды, оставаясь при этом принципиально самобытным и самодостаточным. Для этого фильма в высшей степени характерны тонкий лиризм, эмоциональная приподнятость, глубокий по содержанию, но легкий в исполнении психологизм, какая-то скромная, себя самой стесняющаяся человечность, филигранная ирония интонаций, не позволяющая впасть в романтический пафос, высоко профессиональная, основанная на тончайших полутонах актерская игра — все то, что стало визитной карточкой именно советского кино и на что в европейском кино акцентов никогда не делалось.
Драгоценной россыпи актерских работ у Карасика почти не нужно никакой специальной эстетической оправы, хватает обычно одного-двух штрихов, чтобы основательно погрузить зрителя в атмосферу: солнечного зайчика на металлической поверхности (школьной линейке? перочинном ноже?), что Родька держит в руке, пока его старший брат с естественно-научным рационализмом расколдовывает мир своими разглагольствованиями; утреннего тумана над прибрежным домиком случайной подружки Кости, от которой он возвращается ранней ранью озябший, самому себе противный, с эхом ее грустного голоса в ушах; встречи двух трамваев в вечерней мгле; переплетений трамвайных рельсов, по которым бредут разошедшиеся окончательно Саша с Костей… Выпуклость характеров, достигаемая актерами благодаря сценарию, но и за его рамками — поразительна, особенно при такой экономии средств. Даже второстепенные персонажи, сыгранные мало известными актерами — юный математичекий гений Вася Плотников, капризуля Лигия — сложны и многогранны, трудноопределимы почти до неуловимости. Вася, такой, на первый взгляд, нелепый увалень, в самый интересный момент вспоминающий имя математика Гельфанда и страдающий от отсутствия чувства юмора — не оказывается ли более чутким, чем Родька, когда речь идет о чувствах? И Лигия — так ли она бестактна, стрекозино глупа и помешана на красивой жизни? или ее бестактность — это девичья вредность, прячущая за собой острую проницательность, как и капризы ее не маскируют ли боязнь искренности, беззащитной перед иронией Родьки?… Что же говорить о мэтрах — Жженове, находящемся тогда в самом расцвете, Семиной, такой молоденькой и прелестной, но уже опытной, зрелой как актриса… Он блистают и переливаются — и каждый сам по себе, и в ансамбле, в котором каждый очень интеллигентно играет свою партию, не обижая других, но резонируя, гармонируя с ними.
Чувство, превалирующее во мне после очередного просмотра одного из подобных фильмов, наверное, лучше всего определяется словом ностальгия — по годам, в которые я еще не родилась, по стране, которую не видела, по людям, бывшим молодыми тогда, в шестидесятые. Боюсь, что таких нежности, чистоты и света в нашем кино не будет больше никогда…
Доброе кино
Прекрасный фильм! Очень добрый, трогательный и спокойный, но в то же время глубокий, проницательный, как многие старые русские фильмы. Посмотрела с большим удовольствием и рекомендую всем, кто любит старое русское кино.