актеры фильма леди ястреб
Интересные факты о фильме «Леди-ястреб» / «Ladyhawke» (1985)
Жанр: Сказка, фэнтези, мелодрама, приключения
Режиссёр — Ричард Доннер
Продюсеры — Ричард Доннер, Харви Бернхард, Лорин Шулер Доннер
Авторы сценария — Эдвард Хмара, Майкл Томас, Том Манкевич
Оператор — Витторио Стораро
Композитор — Эндрю Пауэлл
В ролях: Мэттью Бродерик, Рутгер Хауэр, Мишель Пфайффер, Лео МакКерн, Джон Вуд, Кен Хатчинсон, Альфред Молина, Джанкарло Прете, Лорис Лодди, Алессандро Серра, Чарльз Борромел, Массимо Саркьелли, Николина Папетти, Рассел Кейс, Дональд Ходсон, Грегори Снегофф, Гаэтано Руссо, Род Дэна, Stefano Horowitzo, Пол Туэрпе, Венантино Венантини, Маркус Бирсфорд, Валери О’Брайн, Нана Чекки, Elettra Baldassarri, Джованни Чанфрилья, Паоло Мерози, Jurgen Morhofer, Бенито Стефанелли
Дочь графа Анжуйского, прекрасная Изабо, полюбила благородного рыцаря Этьена Наваррского, капитана гвардии города Аквила, и тайно обручилась с ним. Но Изабо приглянулась коварному епископу Аквилы, и, в ярости от того, что девушка его отвергла, епископ заключил сделку с дьяволом, наложив на влюблённых страшное проклятие: Изабо днём превращается в ястреба, а ночью становится человеком, а Этьен проводит дни в облике человека, а ночью превращается в волка. Теперь они всегда рядом, но вместе — никогда. При солнечном затмении оба остаются людьми.
Юный воришка Филипп Гастон по прозвищу «Мышь» случайно встречает Этьена Наваррского, который спасает его от стражников. Так судьба Филиппа оказывается переплетена с судьбой злосчастных влюблённых, и, возможно, он сумеет им помочь…
Фильм номинировался на премию Оскар (1986) за лучший звук и за лучший монтаж звуковых эффектов.
Филипп «Мышь» Гастон (Мэттью Бродерик). Шустрый вор с весьма метким прозвищем — подобно мышке, он может пробраться куда угодно (и откуда угодно выбраться). Неунывающий, склонен шутить, постоянно разговаривает сам с собой (вернее, с Господом Богом). Неисправимый ворюга, постоянно нарушает данные Богу обещания, но при этом всё-таки хороший и самоотверженный человек — ради того, чтобы помочь друзьям, готов хоть в ледяную прорубь прыгнуть.
Этьен Наваррский или, как его называют, Наварра (Рутгер Хауэр). Рыцарь, бывший капитан, обычно не очень разговорчивый, хотя иногда хмуро шутит. Суровый, но отходчивый. Носит тёмную одежду — чёрный плащ с капюшоном и красным подбоем и странные чёрные доспехи. Обладатель чёрного же коня по имени Голиаф, а также фамильного меча (см. ниже). Мастерски этим мечом рубится, метко стреляет из арбалета, а вот шлем и щит почему-то не носит. По ночам превращается в страшного волка; в животном виде он, похоже, мыслит как животное — «своих» охраняет, но не очень сообразителен.
Изабо Анжуйская (Мишель Пфайффер). Прекрасная дама в своеобразной беде, днём поневоле превращающаяся в ястреба (не совсем понятно, правда, почему в американского краснохвостого сарыча, которого во Франции тогда вообще быть не могло — впрочем, это ж колдунство). Красивая, добрая и куда более весёлая, чем её вечно мрачный возлюбленный. И не совсем кисейная барышня, может постоять за себя с кинжалом в руке. Кстати, почему-то не любит обувь — одеться после превращения не забывает, но постоянно ходит босиком, даже в финале в собор так является.
Империус (Лео Маккерн). Старый монах, видимо, бывший священник (сказано, что он принимал исповедь у Наварры, а у монаха для этого нет полномочий). Пастырь добрый, хотя несколько нерадивый — пьёт многовато. Именно он ненароком выболтал епископу тайну влюблённых и теперь, конечно, чувствует свою вину. С другой стороны, он же и нашёл способ их расколдовать.
Злой епископ (его настоящее имя ни разу не упомянуто) (Джон Вуд). Это — наоборот, пастырь недобрый. Судя по всему, не очень-то милосердным правителем он был и до того, как влюбился в Изабо, а уж после того и вовсе пал. Причём «любовь» у него злодейская, эгоистичная: либо будешь моей, либо ничьей.
Интересно, что в роли волка снялось аж четверо зубастых красавцев, в роли ястреба — две краснохвостые сарычихи, одну из которых в память о фильме в 2000 году переименовали в Ladyhawke.
Уорнер Бразерс ошибочно рекламировали фильм как основанный на настоящей средневековой легенде. Эдвард Хмара обратился в Ассоциацию гильдии писателей и получил денежную компенсацию от Warner, но слух о первоисточнике фильма не перестал распространяться.
Фильм снимался в Северной Италии, в настоящих средневековых крепостях и замках.Три замка принадлежали итальянскому режиссеру Лукино Висконти и его семье.
Изначально Ричард Доннер собирался задействовать Рутгера Хауэра в роли «плохого» капитана гвардии, а в роли «хорошего» капитана — Этьена Наваррского он видел Курта Рассела, более молодого актера, чем Хауэр. Но Хауэр гораздо больше хотел сыграть Этьена. Ему повезло, что незадолго до начала съемок Рассел отказался от роли.
Шону Пенну и Дастину Хоффману предлагали роль Филиппа Гастона. Ричард Доннер однажды сказал, что рассматривал Мика Джаггера на роль епископа.
Порода коня, на котором ездит Этьен Наваррский, — фризская, это потомки средневековых рыцарских коней, выведенных в Голландии, родине Рутгера Хауэра. В большинстве сцен снимался один и тот же конь — 19-летний жеребец по кличке Отелло.
В эпизоде в конюшне Филипп и Изабо танцуют под аутентичную мелодию XIV века.
В фильме использована музыка The Alan Parsons Project.
Подобный приём с превращением главных героев используется также в книге Владимира Васильева и Анны Ли «Идущие в ночь».
Также подобный прием используется в эпизоде «Магический час» сериала «Зачарованные» (только там мужчина превращается в филина, а женщина — в белую волчицу).
В 1985 году Джоан Виндж по сценарию фильма написала роман-новеллизацию «Леди-ястреб»
В роли девушки, танцующей перед епископом, снялась костюмер фильма Нана Чекки. Узор на крылатых рукавах её платья напоминает перья ястреба.
Hawke — архаичное написание слова hawk
Фильм был выпущен в том же году, что и другой средневековый фильм с участием Рутгера Хауэра, «Плоть + кровь» (1985).
Дубликаты не найдены
Всё о кино
11.2K поста 39.8K подписчиков
Правила сообщества
1. Запрещено нарушать основные правила Пикабу (нет спаму, оскорблениям, вбросам, рекламе, политике).
3. Категорически запрещены спойлеры без специального тега или предупреждения как в постах, так и в комментариях.
4. Ставьте корректные теги при создании поста и указывайте в названии суть. Для постов с видеообзорами обязательно указывать тег «видеообзор». Для постов с видео c Youtube рекомендуется указывать название канала в тегах и небольшое описание, чтобы было понятно о чём это видео.
5. Запрещено целенаправленное разжигание негатива с отсутствием всякой аргументации. Авторы регулярных токсичных и агрессивных комментариев будут блокироваться. Давайте поддерживать дружественную атмосферу и уважать друг друга.
6. Будьте грамотны при составлении поста. В случае множественных ошибок в тексте пост будет удален в общую ленту, а автор, в случае неоднократного несоблюдения правил, заблокирован.
7. В сообществе не приветствуются фейки, вбросы, теории заговора, конспирология и параноидальные бредни.
Обожаю Рутгера, обожаю все его фильмы.
Смотрел давно. Хороший фильм. Концовка позитивная.
Не смотрела. Надо срочно найти. Спасибо, ТС нашлось занятие на вечер)))
Вкусный привал
Монстр, живущий в ведре
Этот рассказ мне ограничили в показах на Дзене с формулировкой «нецензурная лексика и шокирующий контент», надеюсь, он вас не шокирует 😂
Марта щёлкнула выключателем и все монстрики разбежались прочь. Кто-то даже пискнул от резко включённого света, а Шершавый Хвост недовольно хрюкнул.
— Так и кто это сделал? – грозно спросила девушка и свела брови, казалось даже её кучерявые волосы напряглись от негодования. – Какая дрянь разворотила весь двор? Кого мне пустить на шкуры для половиков?
Монстрики молчали и тряслись от страха, Серая Херь даже начала икать от испуга, ведь подумают-то на неё. Стопудово на неё! Это же она несколько месяцев назад устроила погром в гараже и разбила всю коллекцию ёлочных игрушек. Что потом было! Марта была так зла, что даже начала чертить круг изгнания, но потом хозяюшка успокоилась и простила чересчур активную монстряку.
— Нет, и чего мы молчим, по углам расселись? Думаете, я покричу и уйду? Там во дворе апокалипсис местного масштаба! Грядки перекопаны, всю свеклу выдернули, кусты поломаны, всё раскидано, дыра в теплице и на лавку кто-то слизью наблевал! Уборки на несколько дней! Я этого так не оставлю, вы все будете наказаны, пока не найдём виновного! Даю вам час на то, чтобы сознаться!
Марта хлопнула дверью сарая, так что стены затряслись.
Представители царства чудовищ посидели немного в тишине и начали выползать из укрытий, обсуждать, кто виноват и что делать. Им совсем не хотелось, чтобы их выгнали или того хуже, изгнали.
Никто из присутствующих в мир людей попадать не хотел, так вышло случайно. Многие скитались по закоулкам, без крыши над головой, голодали и мёрзли. Потом дичали, становились злобными и даже, бывало, нападали на людей, да погибали. А тут повезло! Нашлась Марта, готовая приютить всех несчастных монстров у себя. Добрая девушка, но строгая. Если что было не так, то могла с лёгкостью изгнать в пустоши или огреть зачарованной лопатой. Чудовища её любили и уважали, но всё равно, порой, хулиганили.
В этот раз никто вину на себя не брал, и сознаваться в уничтожении двора отказывался. Разумеется, почти все слышали, шум ночью (самой Марты дома не было), но никто смотреть не пошёл, по понятным причинам. К тому времени все уже «нализались» вишнёвой наливки, которую Тонкий стащил у соседей.
Получалось, что никто ничего не знал. Одна лишь Зифиринка говорила, что это не у них хулиган завёлся.
— Не наш. Я ещё неделю назад говорила, кто-то приполз ночью во двор и спрятался у старого колодца в ведре. Вы назвали меня безмозглым десертом и не поверили.
— Конечно не поверили, у тебя же глаз нет!
На том и порешили. Выбрали Шершавого Хвоста и Зефиринку, как парламентёров и отправили к Марте.
Девушка читала местную газету пила успокаивающий чай, когда эти двое неуклюже зашли на кухню и топчась на коврике, сбивчиво начали рассказывать про незваного гостя, извиняясь за то, что сразу не доложили.
Марта, неторопливо допила чай, надела очки, натянула сапоги, и со словами: «Пойдёмте поглядим, что у нас там за чудо в ведре», взяла лопату и закинув её на плечо пошла к старому колодцу.
Увидев ту самую лопату, которая может вырубить любого монстра, Шершавый Хвост и Зефиринка сразу сжались в размерах и хвостиками засеменили вслед за хозяйкой.
Девушка к неожиданным гостям привыкла, но особо хулиганистых среди них ещё не было. Не понятно, агрессивный ли новый монстр, или просто слегка одичал. Хотя, всегда могло быть, что это не чудовище, а безмозглая ерунда, которая только и умеет, что разрушать. В таком случае лопата нужна, как никогда.
У заросшего колодца всё было спокойно, никакого бардака и разрушений. Но, как говорится, в тихом омуте черти пляшут.
Рядом с пнём, в кустах крапивы стояло большое голубое ведро с крышкой. Краска на нём сильно облупилась и местами поползла ржавчина.
Марта приблизилась к ведру и осторожно постучала по нему черенком лопаты. В ответ – тишина. Девушка постучала сильнее:
— Тук-тук, добрый вечер, уважаемое! Выходим, не задерживаемся! – голос у неё был таким строгим, что аж крапива подтянулась по стойке смирно. – Долго я ждать не буду! Считаю до трёх и беру лопату…Раз…
В ведре послышался шорох и шевеление, крышка чуть задрожала и приоткрылась на пол сантиметра.
— И? – Марта подцепила крышку и отодвинула её дальше. Показался глаз. Один большой, грустный и голубой, прямо в цвет краски, глаз. Он моргнул, покоряя всех вокруг своими пышными ресницами и заслезился. – Долго мы глазеть будем?
Монстр начал возиться в ведре и издавать странные звуки. Марта знала некоторые монстрячьи языки, ещё в школе выучила, но редко их применяла. Ей было известно, что любой монстр легко учит языки и прекрасно перестраивается на любой чуть ли не за секунды.
— Я вижу, что ты в ведре. Вылезай, поговорим о твоём поведении.
— Не могу. Я застряло. Объелось и застряло.
— И кого ты сожрало? – девушка в ужасе подумала, что у них завёлся плотоядный хищник.
— Свёколку и морковку. Мне не знать, что её жуют. Проглотило так и растолстело.
Двоим монстрикам, которые скрывались за соседним кустом, стало очень жаль своего родственника, и они подползли поближе, прячась за сапоги Марты.
— Значит ты овощи любишь?
— Хорошо, а зачем ты весь участок разнёс?
— Мне так кошка сказал.
— Толстый кошка с полосками.
— Очень любопытно. Расскажи-как ты мне, всё с самого начала, глазастенький.
— Да. С белой грудинкой.
Все отчётливо услышали звук падающей посуды в доме, и увидели, как пушистый кот стрелой пронёсся по дорожке в сторону калитки, убегая от гнева хозяйки.
— Значит так, ты Зефиринка отвечаешь за нашего новенького, а ты Шершавый, возьми кого-нибудь в подмогу и найдите мне этого хвостатого хулигана.
Монстрики закивали, довольные, что всё прояснилось, а Марта зашагала к дому наводить порядок и думая о том, как много разъяснительных бесед ей предстоит провести с Барсиком.
Полнометражные анимационные фильмы студии Cartoon Saloon
Сага о Кае Эрлингссоне. Песнь 2. Глава 15
Удивительно красивое место! Отсюда можно было видеть разлом фьорда целиком, как он изгибался, уходя в море. По буро-мшистому склону горы мчала воды узенькая река и спадала водопадом. Высоко в сером небе верещали, точно стадо больных коз, альбатросы. Неподалеку примостилась стайка диких гусей, на расстоянии двух перелетов стрел. Если бы тут был Ослепитель, то он мог бы подбить парочку, а потом Вепрь бы запек их в глине.
Я поерзал, пытаясь примоститься поудобнее, не удержался на закоченевших скрюченных ногах и шлепнулся на зад. Да и тролль с ним, пусть уже отмерзнет, зато я наконец почувствовал, как побежала горячая кровь по онемевшим мышцам.
Оглянулся, не идут ли ко мне. Судя по всему, Альрик никак не унимался. Размахивал руками, втолковывал что-то, указывал рукой на дно фьорда, скорее всего, рассказывал про Ящерицу. И откуда у него столько терпения столько времени биться головой о непробиваемую скалу по имени Гейр Лопата?
Сразу после убийства великана некоторые люди ярла остались на его разделку: сердце такого изменившегося уже считается не человеческим, а твариным, а значит, его можно было продать. Хотя я бы все же не стал жрать сердце твари, что когда-то была человеком. Ну, по крайней мере, не хотел бы его жрать, но если выбора не будет…
Лопата прошелся по следам битвы, дошел до того места, где мы столкнулись с изменившимся, потом вернулся к нам. Его холодные глаза внимательно осмотрели нас и остановились на мне.
— Утром ты был на третьей руне. Откуда четвертая?
— Я не служу Орсе. Он был пятирунным, как знать, может, и выжил бы.
Против его хускарлов и хельтов сноульверы были ничем, да и Альрик придержал ребят, не давая им вмешаться. Сам же подошел к Лопате, который уже занялся другими делами, и начал что-то ему говорить, но я не услышал, что именно. Меня уже волок в сторону селения девятирунный бугай.
А потом я сидел в цепях, второй конец которых был вбит в скалу, и эти железки явно были рассчитаны не на четырехрунного. Наверное, Лопата сюда приковывал и своих людей, если они нарушали установленное им правило. Я подергал цепи на всякий случай, проверил клин в камне и со спокойной совестью стал ждать.
Каково это — быть закопанным заживо? Вряд ли в этом месте получится вырыть глубокую яму, тут почти везде сплошной камень. Меня засыпят щебнем или придавят валунами? Сломаются ли кости? Или я задохнусь? Но хуже всего было то, что я не попаду в дружину к Формиру. Даже Торкель уже приступил к служению богу-воину, и он явно будет ждать моего появления. Как и Эйрик, Оддр, Йодур. Как и отец, когда придет его время. А я стану едой для червей и дерьмом червей, и буду вечно проходить через их слизкие узкие желудки. Раз за разом. Мое сердце будет источено, мои кишки расползутся, мои мозги будут всосаны мелкими букашками.
Смогу ли вырваться и спрыгнуть с обрыва? С такой высоты я буду лететь долго, может, увижу еще раз Волчару перед тем, как разобью голову о камни и воду. Где тогда я буду нести службу? Встану ли я в ватагу Фомрира? Наверное, нет, ведь это не будет смертью в бою. Нарл? Возможно. Если я не умру от удара, то уж точно утону.
Я встал, немного попрыгал и снова сел на корточки. Спина промерзла аж до самой шеи. Лучше пусть ноги затекут.
От поселка выдвинулись две фигуры, какой-то местный и Тулле. Альрика уже видно не было. Нет, не буду просить Тулле помочь, а то закопают его. Он, конечно, землю любит, но вряд ли настолько близко.
Я внимательно посмотрел другу в глаза. Он не стал бы мне врать. Он знает, как я отношусь к смерти.
Местный одной рукой выдернул клин из скалы, как будто это был мягкий сыр, а не камень. Впрочем, он же его туда и вбивал. И мы двинулись в поселение.
Снова сбор был на площади. Там стояла скамья, покрыта шкурами незнакомых зверей, ярко-алый мех отливал на солнце и казался выкованным из меди. Наш хирд стоял слева от скамьи, остатки хирда Торкеля — справа. Альрик шептался с тем мужчиной с честными глазами, улыбнулся, сунул ему что-то в руку и аккуратно перебрался к ульверам. Ярл Лопата уверенно пересек площадь и сел на скамью, приминая пышный мех. Его лицо, как обычно, не выражало ничего.
Альрик выступил вперед, дождался разрешения говорить и сказал:
— Как только ты вошел в мой дом и отведал мою еду.
— А до какого момента идет найм?
— Пока я не скажу обратное.
— Кай отрубил Торкелю голову после сигнала рога о смерти великана, а до того Торкель был жив. Значит, мы не нарушили твоего приказа.
Ярл Гейр молчал. Все молчали. Я стоял и смотрел на хёвдинга. Неужели Альрик заранее предвидел такой поворот? Потому он остановил мою руку и сказал ждать рог? Почему я не подумал об этом, хотя слышал слова Лопаты своими ушами и знал о его репутации? Смогу ли я когда-нибудь стать таким же хитроумным и изворотливым, как Альрик?
— Все сноульверы, что были там.
Я пожалел, что не прыгнул с обрыва.
— Согласен с тобой, ярл Гейр. Там были еще и люди Торкеля. Им незачем лгать тебе. Спроси у них.
Лопата посмотрел на пятерых выживших.
— Если вы скажете, что ваш хёвдинг был убит до рога, этот карл будет закопан заживо.
Воин с честным взглядом вышел из строя и сказал:
— Все это подтверждают?
Оставшиеся люди что-то согласно пробормотали.
Лопата явно не привык, чтобы ему перечили, но возразить было нечего. Он сам сказал, что ему нет дела до нашей прежней вражды, а значит, он не мог вмешиваться. Ярл Гейр сам возвел свое слово до уровня закона. Из-за страха его люди никогда не прекословили, и потому он не привык настолько дотошно следить за словами. Гордыня!
— Конечно, ярл. После оплаты.
Ярл Гейр дернул щекой, потом снял кошель с пояса, взвесил в руке, снял еще серебряный браслет и все это передал Альрику.
Цепи сняли, Тулле набросил на меня волчий плащ, и я сразу же завернулся в него с ног до головы.
— Что сразу не накинул?
Я тоже расхохотался, лишь сейчас осознав, что чудом остался жив.
Люди на площади разошлись, и остался только наш хирд и люди Торкеля. Альрик подошел к тому, кто подтвердил его слова, и похлопал его по плечу:
— Благодарю. Куда вы теперь пойдете?
— Вернемся к ярлу Скирре. У меня там семья.
Когда мы выбрались из узкого фьорда и распрощались с лоцманом, пересадив того на охранный корабль, я задал Альрику этот вопрос. Тот криво усмехнулся:
— Потому ты так здорово торгуешься!
Альрик замолчал. Солнце поднялось уже высоко, «Волчара» с высунутым языком мчался по морской глади, ветер бился о натянутый парус, то наполняя его, то позволяя безвольно обвиснуть.
Альрик улыбнулся и добавил:
Под дружные взмахи весел мы помчались подальше от негостеприимного берега ярла Лопаты.
У Норы родился первенец-сын,
Он Хеммингом назван был.
Бегал на лыжах с малых лет,
Оленей гонять любил.
Его невеста подросла
Во всей своей красоте,
Но троллиха ночью украла ее,
Зимней ночью, в тесноте.
Настало время браться за плуг,
Стоят весенние дни,
А Хемминг потерял быков,
Искал он быков по диким местам
От ранней зари до заката.
Медведицу белую он увидал,
Сосали ее медвежата.*
Ингрид встала, поправила примятую юбку, глянула на догорающие пламенем облака. Теперь их подбрюшья были окрашены в фиолетовые, а не в красные цвета, а это значит, что ее снова будут ругать за позднее возвращение в дом.
Он снова не появился. Не приплыл.
Да ну и пожалуйста! Кому вообще нужен этот мелкий задавака? Он, наверное, и про сережки с камушком забыл. Хотя кому нужны эти камушки? Она, что, собирается всю жизнь просидеть дома и ткать бесконечные полотна ткани? Прясть, ткать, красить, шить, вязать… Словно женщины только и могут, что возиться с тканью!
И чего она почти каждый вечер прибегала к морю? Дагней говорила, что Кай теперь не скоро приплывет. Изредка до Сторбаша долетали известия о нем, точнее, не о нем, а об его хирде сноульверов и Альрике Беззащитном. Новости были не слишком хорошими. Что-то там они сделали очень плохое, и теперь за ними гоняется какая-то Мачта. Где-то убили настоящего тролля или даже трех. Поймали огромную морскую тварь. Однажды торговцы привезли вместе с товарами и новую песню, непонятную, в которой и про сражения-то ничего не было, больше про разговоры. Дагней потом весь вечер проплакала и все повторяла: «За твоей спиною я стоять останусь», а Ингрид пришлось возиться с Фольмундом, новым сыном Дагней и Эрлинга. Фольмунд Эрлингссон! Слишком громкое имя для крошечного младенчика.
Сколько тогда спорили Эрлинг и Дагней! Сколько они ругались насчет имени! Эрлинг хотел назвать его как-нибудь громко и звучно, например, Победитель — Сигфусс или Грозный — Стюрмир. А Дагней говорила, что одного воина в семье уже достаточно, и что второй сын должен остаться дома и заниматься хозяйством, которое, видят боги, уже немаленькое. В итоге дали ему имя в честь самого мирного бога — Фольси-земледельца, так что придется ему всю жизнь пахать землю и растить хлеб, стать рукой Фольси (Фольмунд — рука Фольси).
Фольмунд родился зимней ночью, когда камни трещали от мороза, и одна из рабынь всегда бодрствовала, чтобы поддерживать огонь в очаге, иначе померзли бы и люди, и кони, и коровы. Много ночей потом Ингрид спала на одной кровати вместе с Дагней и малышом, грея его бок.
Девочка в последний раз посмотрела на море. Ей показалось, что там вдалеке мелькнул парус, но было уже слишком темно, чтобы быть уверенной. Она снова поправила поясок и побежала к дому.
Эрлинга сейчас не было дома, закончился сбор урожая, и он поехал по принадлежащим ему деревням. А Дагней никогда сильно не ругала за опоздания, знала, что Ингрид высматривает корабль с Каем, и молча одобряла подобную преданность. Вот и сейчас она сунула приемной дочке овсяную лепешку с сыром и ушла спать. Фольмунд немного похныкал и затих. В доме было темно, не считая багровых переливов в остывающем очаге и крошечного пятна света от оставленной лампы.
Ингрид любила это время суток. Оно ей напоминало те дни, когда они с Каем шли в горы и тащили за собой глупых коз. Вечером он всегда разжигал костер, на котором готовил еду, отвратительную на вкус. А еще он рассказывал истории про богов, перевирая одну половину и додумывая на ходу вторую. Сейчас Ингрид знала много таких историй, но тогда она слышала их впервые, и они были такими интересными и живыми, несмотря на постоянные паузы и запинки.
Вообще Кай был некрасивым. У него были темные, хотя и не черные волосы, кривой горбатый нос и глупая ухмылка, он был не таким высоким, как Даг, вечно хмурился и обзывался. Но если бы Ингрид пришлось выбирать, с кем идти в горы: с высоким вежливым Дагом или с грубияном Каем, она бы снова выбрала Кая.
Проснулась Ингрид от того, что замерзла. Снова уснула прямо за столом, рассматривая танец тлеющих углей. Порой ей казалось, что они хотят рассказать что-то очень важное, но не могут. Ей виделись в их мерцании знаки, похожие на те руны, что рисуют на домах и оружии.
Но сейчас девочка увидела, как из закутка, где спала Дагней и малыш Фольмунд, вынырнула тень. Эрлинг? Ингрид сразу поняла, что это не он. И завизжала.
После Ингрид всем рассказывала, что она вовсе не испугалась, а закричала лишь для того, чтобы разбудить остальных. Но на самом деле она просто испугалась. Испугалась как обычная безрунная девчонка.
Тень шарахнулась в сторону и тоже завопила, причем тоненько так, со всхлипами. Из закутка выскочила Дагней с распущенными волосами и закричала:
— Фольмунд! Отдай моего сына!
Ингрид поняла, что вопила не тень, а кулек у нее в руках. Фольмунд! Тень пришла, чтобы сожрать Фольмунда! Или хуже того, отдать его в жертву праматери тварей и сделать из него самое настоящее чудовище, которое потом придет и сожрет весь Сторбаш. Она сама слышала, как мальчишки недавно говорили о таком случае.
Завопили теперь и рабыни, распахнулась дверь, и одна из девушек выскочила наружу.
* Текст норвежской баллады «Хемминг и троллиха», слегка измененный.
Книга написана в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123
Сага о Кае Эрлингссоне. Песнь 2. Глава 14
Ярл Копье-Лопата мне не понравился сразу. Еще до того, как я его увидел.
Сначала этот здоровый, но глупый Видарссон блевал несколько дней, хотя на море была всего лишь крупная зыбь. Да, «Волчару» покачивало изрядно, порой крутило так, что от борта к борту перекатывался, протряхивало аж до внутренностей. От сырости и ливня ручки весел натерли мозоли даже на давно уже промозоленных ладонях. Видарссону весла не доверили, всучили черпак и заставили вычерпывать воду, но толку от него было немного.
Потом ветер сорвал шкуру с одного из мешков с зерном, и его пришлось выкинуть. Едва не улетели копья, хотя парочку мы все же потеряли. Ночью чуть не столкнулись со льдиной, которую принесло с севера за сотни миль, хорошо, что Арне Кормчий вовремя захотел отлить и каким-то чудом умудрился ее заметить. Я всегда знал, что ходить по морю ночью дурная идея, но островов под боком не оказалось. Нашел же Лопата, где поселиться! Неудивительно, что к нему только великаны в гости и заглядывают.
Когда показался до крайности неприветливый обрывистый берег, скалистый и сумрачный, к «Волчаре» подошел небольшой кнорр, чтобы проверить, кто мы такие и зачем. Второй же, побольше, ждал в стороне.
Оставили нам кормчего, который должен был провести нас к поселению.
Да, люди ярла Лопаты мне тоже не понравились. Они не были такими здоровенными, как конунговы наблюдатели, или такими неприветливыми, как Видарссоны, но было видно, что шутить с ними не стоит. Было такое ощущение, что они готовы к сражению в любое мгновение, словно вот-вот схватятся за меч или топор и снесут тебе голову. Обычно я такое ощущал только перед боем или поединком: напряжение мышц, покалывание в ладонях, усиливающееся давление рунной силы, а тут оно было постоянно. Я не мог толком грести из-за неприятных мурашек по шее и спине. Все время хотелось бросить весло и взять в руки секиру. Или хотя бы щит. Тулле тоже поеживался и сбивался с ритма, да и всем нашим было не по себе, один лишь Видарссон обессиленно сидел возле борта, сглатывал подступающую слюну, не замечая ничего вокруг себя.
Мы долго плыли вдоль берега, потом свернули в неприметный с моря фьорд. Видимо, Фомрир когда-то вонзил тут меч в огромную гору и рассек ее на две половины. С обоих сторон вздымались бесконечно высокие стены, угрожающе нависая над кораблем. Небо виднелось далеко наверху, а «Волчара» казался крошечным, точно сосновая щепка, попавшая в бурный весенний ручей. И от гор шла та же угроза, что и от местных воинов. На этих скалах, выглаженных ливнями, ветрами и морозами, не удержалась бы даже самая лихая коза, но мне все равно казалось, что откуда-то сверху в любой момент может прилететь стрела или камень. Я заставлял себя держать весло и не тянуться за щитом, цеплялся в гладкую ручку до белых костяшек, стискивал зубы и греб дальше, то и дело поднимая голову, чтобы увидеть вдали серое небо.
После очередного поворота послышался тихий шепот. Как будто сотня воинов угрожающе бормотали проклятья. Я не самый боязливый человек, но от этого бормотания меня пробила дрожь, начиная от самых ступней. Потом она дошла до колен, до живота, протрясла внутренности и поднялась до горла. С каждым гребком ропот становился все громче и громче, мощнее и мощнее, и вскоре мы уже не слышали ничего, кроме этого шума. Я попробовал заорать, но не понял, издал ли я хотя бы писк, только горло засаднило от боли.
Еще поворот, и там перед нами предстал величественный и бурный водопад. Сплошной поток воды рушился и рушился с недосягаемой высоты, разбивая под собой и морскую гладь фьорда, и скалы, и камень. Если заплыть под такую струю, то тебя вколотит в дно, как кузнечным молотом Корлеха. Кормчий Лопаты знаками показывал, как надо плыть мимо водопада, приказывал то грести всем разом, то лишь одной стороне, чтобы пролавировать меж подводных скал.
Ледяные брызги, столь мелкие, что казались водяной пылью, пропитывали нашу одежду, оседали на лице и волосах, скапливались на коже и скатывались по спине и груди тоненькими обжигающими струйками. От грохота струй закладывало уши. Кормчий широко открыл рот, словно безмолвно кричал, и указал пальцем себе на лицо. Я тоже распахнул пасть, и давление на уши сразу уменьшилось. Тулле кривился и морщился, его голова до конца не вылечилась после удара, и от громких звуков, я знал, боль возвращалась.
Мы плыли мимо водопада целую вечность. Тут проход слегка расширялся, и дно расщелины поодаль водопада поднялось выше, оскалилось зубьями. Кормчий уверенно, но крайне медленно вел нас по замысловато изогнутой линии. Поворот. Гул лишь слегка поутих, отдаваясь эхом. Поворот. Еще поворот. И когда рокот воды уменьшился до того, что я начал слышать свой голос, мы выплыли в небольшой полукруглый заливчик. Прямо из скал торчали деревянные вытянутые причалы, возле которых стояло несколько кораблей. Людей там было немного. И я никак не мог понять, куда же делись ватаги. Как они ушли? Так как стены никуда не делись и все также окружали залив, стискивая его в своих каменных объятиях.
Все причалы вели к бревенчатому помосту, шедшему вдоль стены. Издалека он казался узеньким, в ширину шага, но когда мы приблизились, то оказалось, что помост был сложен из десяти массивных бревен, уложенных бок о бок.
Ярл Лопата мне не нравился с каждым часом все больше и больше.
Двое местных парней подхватили веревку и привязали «Волчару» к кнехту, кормчий спрыгнул с корабля, кивнул Альрику и ушел. Хёвдинг почесал затылок, посмотрел наверх.
— Приплыть мы приплыли. Куда ж идти-то теперь?
К нам подошел семирунный воин в толстом стеганом доспехе, он был без щита, зато с топориком. Тут что, сильный хускарл служит привратником? У меня отец был на седьмой руне!
— Кто такие? Зачем прибыли?
— Альрик Беззащитный со своим хирдом. Криворожский ярл прислал нас к ярлу Гейру Лопате, сказал, тут есть работа для вольных дружин.
Семирунный покачал головой:
— Маловаты. Трехрунным там делать нечего.
— Пусть ярл Гейр сам решит. Опыт сражения с тварями у нас есть.
Пришлось надеть на себя куртку, наручи, шлем, закинуть щит за спину, прицепить короткий меч к поясу рядом с ножом, взять секиру и, ощущая себя вьючным ослом, закинуть на плечо мешок со всякими мелочами.
Семирунный подождал, пока мы все не подготовимся, отвел нас по помосту подальше от всех причалов и ткнул пальцем в стену:
— Поднимайтесь. Наверху вас встретят.
Альрик удивленно глянул на него, потом на стену:
— Вот по этому подниматься? Другой дороги нет?
— Либо так, либо возвращайтесь на корабль. Провожатого вам дадут.
Беззащитный дернул себя за бороду в раздражении, но смолчал на грубость.
— Кай, ты полегче. Идешь первым. Дальше Рыбак, Ослепитель, Тулле… Я пойду последним. Без остановки до самого верха.
Я подошел к указанному месту и заметил наконец ступени: вколоченные в стену толстые доски. Их специально выкрасили в темный цвет так, чтобы они не выделялись на камне. Они торчали на длину руки, потому прямо по ним было не пройти — щит цеплялся за стену. Я повернулся вполоборота и двинул наверх. На высоте трех ростов идти стало легче, так как верх доски тут уже не был покрашен, и было лучше видно, куда ставить ногу.
Поднимаясь, я прикинул, насколько это удобно для обороны. Во-первых, лестницу еще попробуй разгляди, во-вторых, один-единственный камень, пущенный сверху, порушит несколько ступенек и возможность подняться. Ну и доски всегда можно было вырубить или вытащить из стены. Но где ярл Лопата принимает торговцев? Неужто тоже здесь? И грузы его люди поднимают на своей спине? Вряд ли. Я готов был поклясться, что где-нибудь в стороне была уютная бухточка с пологим берегом, которую нам не захотели показывать.
Стоит ли говорить, что эта мысль не прибавила мне любви к ярлу Гейру?
Внизу из-за высоких каменных стен и извилистости фьорда ветра не было, но чем выше я поднимался, тем сильнее становилось дыхание Хьйолькега, и приходилось цепляться рукой за скалу. Сзади мерно пыхтели собратья-хирдманы. Семирунный был прав, Ящерица бы не смог пройти этим путем из-за слабости. Когда я глянул вниз, то увидел крошечные скорлупки кораблей, застрявших в каменных тисках.
Последние шаги давались совсем тяжело. Колени тряслись, по лицу и спине текли не ручейки, а целые потоки пота, которые мгновенно становились ледяными на пронизывающем ветру. Пальцы на правой руке, казалось, стерлись до костяшек от постоянного цепляния за камень, а левая и вовсе отваливалась под тяжестью секиры, которую пришлось нести на весу. Я перешагнул укрепленный досками край обрыва и еле удержался от того, чтобы шлепнуться на землю и растянуться, не снимая щита. Меня остановил взгляд человека, который стоял неподалеку и ждал, пока мы поднимемся.
Четырнадцатая руна! Один шаг до сторхельта. Хотя внешне он был ничем не примечателен. Суховатое сложение, впалые щеки, покрытые коротко стриженной бородой, тугая длинная коса волос доходила до пояса, глубоко посаженные серые глаза внимательно осматривали каждого поднимающегося хирдмана. Стеганый поддоспешник, плотная кольчуга непривычного плетения, на которой выделялись более светлые кольца, по видимому, вставленные на месте повреждений, обычный с виду меч на поясе. От его взгляда меня пробрали мурашки, как и от всех людей ярла Лопаты.
Он дождался появления Альрика, кивнул и отрывисто бросил:
— Слышал о сноульверах. Мне нужны волки. У меня тут бегает крупная дичь, и ее нужно загнать.
— Да. Также слышал о вашей вражде с Торкелем Мачтой.
— Верно. Он тоже здесь?
Его холодные серые глаза ясно давали понять, что он не шутит. Если это его обычный способ наказания, тогда становилось ясно, почему у него такое прозвище.
Альрик привычно улыбнулся во весь рот:
— Как скажешь, ярл. Твои деньги — твои правила.
— Изменившийся, который получил не одну руну, будучи тварью. И да. Не советую завтра брать щиты и тяжелые доспехи. Если он ударит и попадет, никакой щит вас не спасет.
Я громко выругался и оперся на рукоять секиры. Клянусь мечом Фомрира, тот семирунный внизу заранее знал об этом, но ни слова не сказал. Поганец зазнавшийся.
Селение у Лопаты было странное, больше похожее на небольшую крепость. Земляной вал, ров, частокол, каменные башни по краям с лучниками, дома из камня и дерева с толстенными стенами и не менее толстыми крышами. И совсем крошечные огородики. Я не понимал, где же они выращивают зерно и овощи. Даже Тулле с его земледельческими талантами недоумевал, как же местные тут вообще выживают. Он разговорился с женщиной, которую приставили к нам для приготовления блюд.
Оказалось, что здешняя земля весьма сурова и почти непригодна для пахоты, да и скота держат совсем немного, в основном, птицу, коз и свиней, так как приходящие с севера твари первым делом нападают на стада. Почти все зерно и овощи привозные. Рабов здесь тоже не держат, так как работы для них нет, а кормить их надо каждый день. Все в селении были связаны с охотой на тварей, и основной доход ярл Лопата получает с продажи твариных сердец. Два-три сердца позволяют заготовить провизию на целый год, но вот уже лет десять Лопата продает их только конунгу Рагнвальду по договоренности, а еще иногда сюда приезжают конунговы люди и участвуют в охоте, чтобы подняться на руну, и за это ярл Гейр также берет плату.
Жителей тут немного, и гости бывают редко. Из-за скуки и замкнутости, если твари долго не появляются, случаются споры и драки, и это ярл Лопата пресекает очень строго.
— Ярл Гейр не понимает шуток.
Пока еще не стемнело, мы с Тулле попросили разрешения подняться на одну из башень и оглядеть окрестности. Пожалуй, в таком месте мог вырасти только такой ярл, как Гейр Лопата. Серые скалы, разломы в земле, серые унылые деревья, серое море далеко внизу и серое же небо. Наверное, поэтому жители носили очень яркие платья, какие в Сторабше обычно надевали только на празднике. На нашей стряпухе, например, было желтая льняная нижняя рубаха, на которую сверху было надето ярко-красное шерстяное платье, голову плотно обтягивал синий длинный плат, на шее висели бусы, вроде бы невзрачные, но стоило лишь мелькнуть солнечному лучу, случайно прорвавшемуся за тучи, как камушки засверкали золотом и серебром, заискрились на свету. Я вспомнил про Ингрид и ее просьбу привести ей сережки. Вот такие камушки ей бы понравились, только непонятно, хватит ли у меня на них денег.
К вечеру ярл собрал всех наемников прямо на площади посередине его крепостицы. Впрочем, выбора у него не было. Домики здесь были маленькими, чтобы можно было их прогреть целиком небольшим количеством дров. Я увидел там Торкеля и его не столь уже большой хирд, Мачта так же узнал меня и искоса улыбнулся, постучал пальцем по щеке, напоминая о случившемся с Ящерицей. Я в ответ провел ребром ладони по горлу, поясняя, что я с ним сделаю. Рано или поздно.
Ярл Гейр прошел в центр и без приветствий перешел к делу:
Трижды прогудел рог в отдалении, и мы спешно повскакивали с земли. Теперь пришел наш черёд.
Треск деревьев и кустов приближался. Мы растянулись по узкой лощине редкой цепочкой и ожидали скорого появления чудовища. Но сначала пришла волна удушающей силы. Сердце в груди затрепыхалось испуганным зайцем. Я судорожно задышал и начал оглядываться по сторонам в поисках укрытия. Страх! Он накатывался на меня волнами, и я чувствовал, как сжимаются внутренности. Слева раздался дробный перестук зубов. Моя челюсть тоже предательски дрожать, и я крепко, до боли стиснул зубы. Тролль меня задери, я же не трус! Я бился в строю. Я грыз троллиху. Я сталкивался грудь в грудь с морской тварью.
А потом понял. Это не мой страх. Чужая сила давила на меня, а с этим я мог справиться. Флиппи давил сильнее.
Будто подслушав мои мысли, Альрик произнёс:
— Это не ваш страх! Разве сноульверы боятся того, что не видят?!
— Разве сноульверы боятся хоть чего-то?!
— Мы победим эту тварь!
Ослепитель натянул новый тугой лук. Стрела попросту отскочила от толстой кожи великана, и это было неожиданно. Мы разделились на две больших группы и разошлись в стороны, чтобы зажать великана в тиски. Хотя этого, пожалуй, зажмёшь.
Великан подходил все ближе, не обращая на нас внимания, будто мы были всего лишь насекомыми под его ногами. Затем он остановился, шумно втянул воздух, развернулся и пошёл к Альрику, снимая с плеча дубину.
Бум! Вздрогнула земля, когда великанская дубина грохнула по тому месту, где только что стоял Беззащитный. Чудовище снова подняло дубину, и мы бросились к нему. Первые копья скользнули по толстой коже, не причинив ни малейшего вреда. Твою же… Надо было брать копье! Я подскочил поближе, размахнулся пошире и рубанул по ноге, секира отскочила, едва не вырвавшись из рук. Так мы его никуда не загоним! А великан продолжал гвоздить дубиной, пытаясь достать верткого Альрика. Хёвдинг каждый раз уворачивался от ударов в последний момент и отступал, понемногу ведя великана к условному месту, но долго он так не продержится. Одна ошибка, и его расплющит.
Рядом остановился Альрик и хлопнул меня по спине. Рубаха сразу же прилипла к мокрой спине.
Заняв указанное место, я ждал, пока Энок с остальными займут места по указке хевдинга. Прямо за моей спиной в двадцати шагах стоял наш лучник, за ним редким полукругом стояли остальные.
Под треск молодых сосенок на полянку выступил великан и, агукнув, как огромный уродливый младенец, похромал ко мне.
Над головой просвистела стрела и воткнулась в левый жёлтый глаз. Ослепитель снова оправдал свое прозвище. Великан взревел от боли, брызжа слюной, и в открытую пасть влетела ещё одна стрела. Чудовище захлебнулось рёвом и швырнуло в меня дубину… Земля и небо несколько раз поменялись местами. Я прокатился по земле, едва не напоровшись на свою же секиру, рот был полон земли и сухой хвои. Альрик счастливо оскалился.
— Шесть? Это же Торкелев хирд!
Легкой трусцой мы побежали по широкому следу и услышали крики боли и великанский рёв. Добравшись до места, мы увидели следы ужасающей бойни. Всюду лежали тела раненых и убитых, два десятка карлов были уничтожены быстрее, чем можно было предположить. Первые два трупа были разорваны на части, а третьему великан вообще откусил голову и правую руку. И да, все они были в доспехах и со щитами. Кажется, Торкель попытался остановить великана строем, несмотря на предупреждение ярла Лопаты.
Я же решил разыскать Торкеля Мачту. Пробираясь через изломанные, затоптанные и разорванные тела, я уже не испытывал ничего, кроме облегчения и даже радости, ведь я мог бы сейчас тоже лежать, как попавший под телегу цыпленок, если бы Альрик меня не толкнул.
Хрустнула разрубаемая кость. Левая кисть Мачты отделилась от остальной руки. За дядю Ове! К чести моего врага, он молчал. Скрипел зубами, извивался, хрипел, но молчал.
Я передал секиру Тулле, не спеша достал свой меч и опустился возле Торкеля на одно колено. Схватил за куцую бородёнку и посмотрел ему в глаза.
После этого я воткнул меч в землю, взял секиру, замахнулся и …
И то верно. Я уселся возле изуродованного Торкеля и стал ждать, глядя на лицо первого врага. Мой первый кровник. Мне даже было немного жаль его терять. Да и не совсем честно все получилось. Я хотел подняться до его руны и победить в честном бою, как он победил Ове.
Время текло медленно. И жизнь понемногу покидала Торкеля. Сейчас я больше всего боялся, что он умрет еще до того, как протрубит рог. Это было бы совсем нехорошо, потому я снял с него пояс, разрезал пополам и перетянул культяпки на руках. С раной на лице и с расплющенными внутренностями я сделать ничего не мог, а потому мысленно попросил богиню Орсу помочь Торкелю продержаться еще немного.
Странно, я совсем не испытывал к нему ненависти. Я его уважал. Уважал, как искусного бойца и мечника, как верного своему ярлу хускарла, как хорошего врага. Я привык уже к его дыханию за спиной. Да, там еще оставался Скирре Пивохлеб, но я его никогда не видел и сильно сомневался, что человек с таким прозвищем может быть стоящим воином. Скорее всего, там грузный бочкообразный мужик, который едва поднимает собственное брюхо.
Отдаваясь гулким эхом, в лощине взревел рог. Я напрягся, ожидая нескольких гудков, но его рев все длился и длился до тех пор, пока у трубившего не закончился воздух.
Я вскочил и одним махом отрубил Торкелю голову. И тут же по телу потекла свежая бодрящая сила новой руны.
Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123