актеры фильма укрощение строптивой 1967
Укрощение строптивой, 1967: актеры и роли
Ричард Бёртон Richard Burton Майкл Йорк Michael York Виктор Спинетти Victor Spinetti Сирил Кьюсак Cyril Cusack Майкл Хордерн
Тест: какое признание в любви тебя ждет?
Гордон разнесла Собчак после смертельного ДТП: «Апогей эгоизма»
Попал под трибунал: как актер Владимир Заманский оказался в лагерях
Покойная жена Шаляпина может быть замешана в международной афере
Хагрид – Робин Уильямс? Актеры, которые могли сыграть в «Гарри Поттере», но что-то пошло не так
Цискаридзе отказался говорить с Красовским: «Всем давал, а мне не дал»
Точь-в-точь: спортсмены, которые очень похожи на мировых звезд
«Больно и страшно»: тяжелобольная Казьмина попрощалась с детьми
Шепелев сбежал от троих детей за границу: «Жизнь как есть»
Как две капли воды: турецкие актрисы, которые очень похожи на голливудских звезд
Выдает пропуска в Marvel? 4 раза, когда актеры сыграли с Хиддлстоном, а затем попали в киновселенную
Клава Кока обвинила Леди Гагу в плагиате: «Не показалось»
Зная всё о кино, хочется поделиться этим с другими. Делитесь фильмами, трейлерами, персонами и новостями в социальных сетях, присваивайте рейтинги фильмам и обсуждайте их с друзьями и подписчиками!
Интересные фильмы, ближайшие кинотеатры и любимых актеров можно добавлять в «Избранное». Система покажет все связанные с ними новости и новые трейлеры, подскажет, когда можно купить билет в кино на интересующую премьеру. Присоединяйтесь!
Ричард Бартон, был двенадцатым из тринадцати детей в семье английского шахтер. Мать умерла рано.
Впервые увидев Элизабет на съемочной площадке, Бартон шепнул ей на ухо: «Ты малость толстовата, но у тебя смазливая мордашка». А вечером, сидя в баре в компании друзей, Бартон подражая писклявому голосу Тейлор, выдал порцию отборной брани. Все просто умирали от хохота, ведь Элизабет при своей ангельской внешности по части ругательств могла заткнуть за пояс любого сапожника. Однако Бартону, который и сам любил крепкие словечки, поведение Элизабет пришлось по душе.
Во время съемок одной из первых любовных сцен между ними вспыхнула страсть. Причем не помешало роману даже то, что на съемки Бартон приехал с женой и двумя детьми, а Тейлор была замужем за американским актером и эстрадным певцом Эдди Фишером.
Поцелуи были настолько затяжными, что режиссеру приходилось то и дело командовать: «Стоп». По окончании съемок Ричард и Элизабет продолжали «репетиции» в ее гримерной. Неудивительно, что пресса моментально разнюхала о романе и раструбила о нем на весь мир.
Страстный роман, с одной стороны, стал лучшей рекламой для фильма, с другой, постоянно задерживал съемки: пара ругалась и расставалась. Безусловно, отношения актеров стали достоянием прессы.
Супруга Бартона Сибил реагировала на происходящее по-спартански спокойно, а супруг Элизабет, певец Эдди Фишер, хранил дипломатическое молчание. Он тоже был в Риме, но старался не замечать, что творится у него под носом. До тех пор пока Бартон не заявил ему:
— Послушай, мне кажется, тебе стоит знать, что я люблю твою бабу.
— Она мне не баба. Она мне жена.
— Какая разница, значит, я люблю твою жену.
Элизабет была уверена, что и Ричард в ближайшее время предпримет то же самое. Однако Бартон вовсе не разделял её энтузиазма:
Решение Бартона привело «полуразведенную» Элизабет в бешенство. Она заявила, что прекращает сниматься в фильме, и заперлась в своем номере:
«Катитесь к черту! И передайте этому поганцу, что он у меня еще попляшет!»
Бартон же сидел в баре, пил текилу и уверял, что «эта стерва перебесится». Известие о том, что Элизабет пыталась покончить с собой, выпив пузырек снотворного, застало актера врасплох. Он тут же примчался в больницу и вел себя как побитая собака. Актриса пробыла в госпитале неделю.
Шумиха вокруг отношений актеров достигла таких масштабов, что на нее был вынужден отреагировать Ватикан. Католическая церковь осудила прелюбодеяние, творившееся у нее под носом, в Риме. А одна из итальянских газет назвала Элизабет «необузданной хищницей, которая разоряет чужие семьи и пожирает чужих мужей».
Когда работу над «Клеопатрой» закончили, в Америку скандальная пара отправилась вместе. Бартон начал бракоразводный процесс и заявил журналистам:
«Я хочу жениться на Элизабет Тейлор, и я на ней женюсь. Никаких «если», никаких «но»».
Бартон и Тейлор получили развод, каждый у своей второй половины.
15 марта 1964 года изрядно подвыпивший Бартон потрясал кулаком:
«Клянусь вам, она у меня опоздает к Страшному cуду!»
Смиренно сидящий в углу пастор неодобрительно посмотрел на жениха. Наконец на восьмом этаже отеля «Ритц-Карлтон» звякнул лифт, и из него вышла Элизабет. Одна, без сопровождающих, в ярко-желтом шифоновом платье с глубоким декольте.
Пастыря тридцатидвухлетняя невеста одарила обворожительной улыбкой. Элизабет стоило немалых трудов найти служителя культа, который сквозь пальцы смотрел на ее предыдущие четыре развода. Церемония заняла всего десять минут. Бартон, хоть и стоял на ногах, но время от времени покачивался. Впрочем, невесту это ничуть не смущало. С ее лица не сходила счастливая улыбка.
В тот день пара была прекрасна: Бартон в костюме, Элизабет в желтом шифоновом платье, которое для нее сшила художник по костюмам Ирен Шараф, в волосах у нее были гиацинты и лилии. Они позировали фотографам у зеркала, целовались.
Выйдя к журналистам, Элизабет сказала:
«Я на седьмом небе. Мы будем вместе с Бартоном до конца наших дней».
В машине Бартон признался ей, что изрядно перенервничал.
Потакая мужу, Элизабет соглашалась на любую роль, если гонорар исчислялся шестизначными цифрами. Это не могло не сказаться на отношении к звездной паре. Все чаще, открывая газеты, они читали нелестные отзывы о собственной работе.
Режиссер заставлял Лиз дубль за дублем плевать Ричарду в лицо, добиваясь, чтобы зрители почувствовали ненависть героини к мужу. Постепенно звезды заразились своими ролями. Они перенесли игру со съемочной площадки в реальную жизнь. После работы, нагрузившись текилой, Ричард обзывал Элизабет «обезьяньими сиськами», а она, все еще одетая в костюм своей героини, грозила:
«Закрой свою вонючую пасть! Я еще не закончила говорить!»
Кадр из кинофильма «Кто боится Вирджинии Вульф?»
За роль в фильме «Кто боится Вирджинии Вульф?» Тейлор присудили второго «Оскара», но получать его она не поехала. Муж отговорил. Бартон тоже был номинирован на приз Киноакадемии, но награда досталась другому. Как всегда, он не нашел лучшего выхода, как напиться. А потом поссориться с женой.
Это был период, когда скандалы в доме Бартонов случались чуть ли не ежедневно. Ричард запирался в своей комнате, чтобы не дай бог Элизабет не могла к нему войти. Зная характер жены, он боялся, что та запустит в него чем-нибудь тяжелым. Чаще всего причиной ссор были пьяные выходки Бартона. Чашу терпения Элизабет переполнило поведение мужа на званом обеде у английского посла в Будапеште. За ужином Ричард оказался рядом с женой посла. Он положил руку на ее колено и, пьяно улыбаясь, произнес:
«Надеюсь, ты ужасно рада, киска, что познакомилась со мной?»
Каждый по-своему объяснял случившееся. Бартон устроил пресс-конференцию, на которой сидел со стаканом водки в руке.
Тем не менее даже после развода окружающих не покидало ощущение, что точка в этом бурном романе еще не поставлена. Элизабет и Ричард перестали жить вместе, но при этом все время созванивались друг с другом.
Ричард зализывал раны в Швейцарии, пытаясь избавиться от привычки напиваться с раннего утра. Тейлор осталась в Нью-Йорке: крутила романы, снималась. Она села на диету и вновь постройнела и вернула былой шарм. В телефонных разговорах Ричард уверял бывшую жену, что дела продвигаются. А вскоре пригласил Лиз самой убедиться, что он в полном порядке. Через некоторое время Элизабет легла в больницу и взволнованный Бартон примчался к ней, устроив драку с ее тогдашним бойфрендом. Увидев Бартона, раскинувшего навстречу ей руки, Элизабет бросилась к нему на грудь. На этот раз плакали оба. За ужином Ричард поднял бокал с апельсиновым соком в честь жены.
Элизабет Тэйлор и Ричард Бартон снялись вместе в одиннадцати фильмах, лучшие из которых: «Клеопатра», «Укрощение строптивой» и «Кто боится Вирджинии Вульф?».
Шекспировские страсти по костюму / «Укрощение строптивой» (1967)
На съемках «Укрощения строптивой» разыгрались нешуточные страсти вокруг костюмов главных героев. Голливудская суперзвезда Элизабет Тейлор требовала свою подругу, именитую американку Ирен Шарафф, а режиссер Франко Дзеффирелли хотел работать с итальянцем Данило Донати.
Режиссер Франко Дзеффирелли пригласил на роль Катарины и Петруччо скандальную парочку Элизабет Тейлор и Ричарда Бёртона. С ними-то он нашел общий язык и взаимопонимание (особенно после того, как спас обезьянку Лиз в ванной), проблема возникла с Ирен Шарафф, художником по костюмам. Тейлор настаивала, чтобы именно она делала наряды для нее и Ричарда, а они были звездами и продюсерами фильма. Остальной же каст поручили одевать Данило Донати.
По словам оператора Освальда Морриса, главным стилистическим референсом фильма были картины венецианской живописи 16 века. Вместе с режиссером и художником-постановщиком они сделали целую книгу-подборку, и у каждого из них была своя копия, так чтобы все: от подбора актеров, костюмов, декораций до съемок было выдержано в едином стиле.
Бальцо, буффированные рукава, завышенная линия талии. Бартоломео Венето, 1530 г. 
И цветовая палитра и силуэты костюмов в фильме тонко совпадает воспроизводят итальянский Ренессанс (1520-1530-ые гг).
Якопо Пальма Старший (Пальма иль Веккьо. Портрет куртизанки. 1520 г. 
«Восхитительные костюмы, идеально воспроизводящие эпоху, нарисовал Данило Донати, мой старый друг по богемной жизни на площади Испании», написал Дзеффирелли в своей биографии, ни словом не упомянув вклад Ирен Шарафф. Проблема была в том, что костюмы американки, по словам Морриса не вписывались в общий стиль фильма. Дзеффирелли не понравились силуэты и цвета, которые были, по его словам, «неправильные».
Бертон с раздражением писал в дневнике, что Франко мучается с его костюмом, а самому актеру не нравились бесконечные примерки: «Я пошел в студию и сыграл роль буфера или посредника между Франко, который, кажется, не совсем мужественный, и Ирен, которая не совсем женственная. Четверть часа я метался, словно душа в Лимбе, в преддверии Ада».
«Шарафф одела его в облегающие темные наряды в узкую вертикальную полоску с узкими плечами и высокие остроконечные шляпы. Он выглядел как Оливье в Ричарде III, изможденный калека. Я позвал Данило, мы вызвали швею на ночь и сделали пять костюмов для Ричарда в 36 часов».
Франко Дзеффирелли
Дзеффирелли, не доверяя своему устному английскому, написал подробное письмо Бёртонам, в котором попросил Ричарда примерить костюм, созданный Донати.
«Сначала я был потрясен его весом и размером, но, попробовав его, сразу почувствовал себя лучше, — написал в своем дневнике Бёртон. ― Ирэн Шарафф явно расстроена, и так как я нахожу ее ленивой, негибкой, слегка высокомерной к большинству людей, интеллектуальным (хотя она и не слишком одарена тут) снобом и страшной занудой, то все меньше ей симпатизирую. Старушка-Фотокарточка [Ричард так называет Лиз, Old Snapshot ], правда, обожает ее, и я должен быть потактичнее и т.д., чтобы удержать ее. Лизабет считает ее талантливой, но я склонен считать, как всегда, что, художники по костюмам похожи на фотографов — просто копировальщики. Скопируйте достаточно фотографий и картин, и что-то обязательно подойдет».
Ирен назвала работу Донати костюмом из оперы 1930-х, а Франко ее работу описал, как костюмы гастролирующей по Америке антрепризы «Укрощения» 1930-х и сетовал, что американка оказалась совершенно не гибкой. Проблема была в том, что Тейлор, исключительно преданная своим друзьям и работникам, могла хлопнуть дверью вслед за Шарафф, а этого Дзеффирелли и Бёртон допустить не могли. На эмоциях актер высказал режиссеру: «Мы вложили 2 млн долларов в съемки, и я не хочу еще одну „Клеопатру“. (…) В итоге я предложил ему прекратить юлить, встретиться с Ирен и, если нужно, накричать на нее, чтобы она могла накричать в ответ. Но хватит, умоляю я, быть таким чертовски макиавеллиевским» (дневник Бертона). В итоге после обсуждений, обедов, уловок и споров Ирен остались только костюмы Тейлор, а наряды Петруччо перешли к Донати.
Что не так было с костюмами Шарафф? Дзеффирелли хотел подчеркнуть маскулинность, властность Петруччо, хотел, чтобы его костюмы были огромные. Шарафф же настаивала на чем-то более скромном. Но режиссера это не устраивало, так как у актера была довольно крупная голова и сравнительно узкие плечи. Донати же сделал Петруччо гигантские рукава, и фигура приобрела черты монстрообразного треугольника. Примерив этот вариант, Бертон взревел «Я чувствую себя львом».
Это сравнение нам кажется невероятно метким и не только внешне. Петруччо Дзеффирелли нам представляется архетипичным астрологическим львом — позером, который жаждет безусловного признания публики, восхищения и ужаса одновременно. Встретив достойную соперницу в лице Катарины, для него было вопросом чести покорить ее. И все же взять ее грубой силой ему не хотелось, недаром Дзеффирелли это подчеркивает, Петруччо жаждет не только ее покорности, но и ее любви. Вспомните, как дрожат его руки на свадьбы Бьянки. И это «позерство» Петруччо явно выражено в его костюмах.
Вот он впервые появляется в Падуе — его бархатный костюм потрепан жизнью, из носков предательски вылезают пальцы.
Свадебный костюм Петруччо выглядит очень похожим на костюм ландскнехтов: вамс (куртка ландскнехтов, итал. наименование «джуббоне») с «нагрудником», ассиметричные кальцоне с разрезами, да даже его головной убор в виде диванной подушки с перьями напоминает широкополые шляпы наемников. «Буфы и разрезы» — так метко называется этот стиль. Ирония в том, что Петруччо разряжен на свадьбу, как на войну. В пьесе, кстати, подчеркивается, что он воин и немало поучаствовал в сражениях. Собственно и его первый костюм соответствует униформе ландскнехтов: вамс/джуббоне с небольшой баской и «нагрудником» и широкие сапоги с разрезами.
Но после свадьбы и получения приданого, у него совсем другой стиль — богатый джуббоне, ярко-горчичный, без всяких разрезов, блистающий своей новизной.
Рафаэль Санти, Портрет Лоренцо II Медичи 1516 — 1519 
На свадьбу свояченицы он едет в черном бархате, который был тогда символом богатства, а на пир приходит с царственным видом в глубоком красном бархате и мехах и с золотой отделкой. И если во всех предыдущих сценах костюмы Петруччо и Катарины дисгармонируют, то в финале они удивительно созвучны.
Донати и Дзеффирелли также подготовили несколько эскизов для Катарины.
«Элизабет передала эскизы Ирен Шарафф, но это уже был вопрос личной гордости, ведь Ирен Шарафф довольно известный американский художник. Франко Дзеффирелли не указ ей в том, как создавать костюмы. Поэтому, к сожалению, мы здесь ни к чему не пришли. У Элизабет были свои костюмы. Я думаю, это чуточку заметно в фильме, возможно, не настолько, насколько могло бы быть. Но финальный эпизод был впечатляющим. В этой большой костюмной сцене у Элизабет Тейлор костюм, созданный Данило Донати. Так что она пропустила один его костюм. Это пышный наряд, Ирен Шарафф думала, что это ее работа, но на самом деле нет. Платье придумано Данило Донати. Так что компромисс был.»
Освальд Моррис
В опровержение слов Морриса эскиз финального красного платья работы Ирен Шарафф присутствует в автобиографии художницы. Были ли оно нарисовано уже после (такая практика в Голливуде есть) или до, сказать наверняка нельзя. Его силуэт похож на другие платья Катарины и отличается от платьев других героинь.
Эскиз костюма из книги Ирен Шарафф Broadway & Hollywood. Costume design by Irene Sharaff
Лоренцо Лотто. Портрет дамы (Лукреция), ок 1533 г. 
Похожее бальцо. Франческо Пармиджанино, 1530 
По сравнению с дизайном платьев Донати с завышенной талией, Шарафф опустила талию всех платьев Катарины ниже и максимально утягивала Тейлор (так же как и для «Клеопатры»). По словам Морриса, Тейлор на съемках начала набирать вес (а кто не наедался в Италии?), и Шарафф пришлось делать корсет такого типа, чтобы максимально стройнил актрису. Кроме «неправильного» силуэта Дзеффирелли не устраивали и цвета, которые не вписывались в палитру венецианской живописи.
Первое платье, в котором мы видим Катарину, сшито из разномастных тканей желтых и зеленых оттенков. По своей яркости и пестроте оно напоминает свадебный шутовской костюм Петруччо и подчеркивает ее ведьминский характер на фоне нежной Бьянки.
Свадебное же платье героини ― бело-мятно-голубое. На его корсаже орнамент, повторяющий узор с портрета работы Джованни Кариани 1530-1535 гг. А подол украшен бантиками, как на фреске Бернардино Луини 1520 гг. в Церкви Сан-Маурицио-аль-Монастеро-Маджоре в Милане. Разве что у Бьянки Марии Гаспардоне, графини Шалан платье украшено 173 золотыми брошками.
Джованни Кариани, 1530-1535 гг 
Бьянки Марии Гаспардоне, графини Шалан на фреске Бернардино Луини в Церкви Сан-Маурицио-аль-Монастеро-Маджоре в Милане,
1520 гг.
В доме Петруччо Катарина в прямом смысле ходит в исподнем, платье ей достается только, когда она отправляется с мужем обратно к отцу. Дорожное сиреневое платье и шапочка героини стилистически смотрится довольно инородно в художественном мире фильма.
Дзеффирелли хотел сделать свой фильм самым бесшабашным, веселым, роскошным и доставляющим зрителю массу удовольствия, то, что шутя, Сирил Кьюсак (Грумио) назвал «Шекспирелли» («Shakespeare-elli»). Нам кажется, все получилось!
Костюмы Донати послужили вдохновением для Роберта Туртуриче при создании костюмов для серии «Атомный Шекспир» сериала «Детективное агентство Лунный свет». Подробнее о них в нашей статье Стиль Мэдди Хейс / «Детективное агентство «Лунный свет» (1985-1989)
О костюмах в экранизации «Ромео и Джульетты» Дзеффирелли читайте в статье Любовь эпохи Кватроченто / «Ромео и Джульетта» (1968)
О костюмах в советской экранизации «Двенадцатой ночи» в статье Ах, эти желтые подвязки!… /«Двенадцатая ночь» (1955)
Литература:
1 Danilo Donati Independent, The (London), by Tom Vallance
2 Ossie Morris talks about working with Franco Zeffirelli on «The Taming of the Shrew»
3 Furious love Elizabeth Taylor, Richard Burton, and the marriage
4 Michael Munn Richard Burton Priince of Players
5 The_Richard_Burton_Diaries
6 Broadway & Hollywood Costumedesign by Irene Sharaff
Поделиться «Шекспировские страсти по костюму / «Укрощение строптивой» (1967)»