актеры советского кино раневская

Фаина Раневская

В этот день 15(27) августа 1896 года родилась великая актриса советского театра и кино Фаина Раневская.

Нестареющая наша любовь. Монолог о Фаине Раневской

— Но ведь я не снимаюсь в кино!— так откликнулась Фаина Георгиевна Раневская на мое предложение написать о ней в «Советский экран».

— Да, не снимаетесь, увы. Много лет длится эта экранная пауза. И все-таки (к великому счастью!) не этим вынужденным «простоем» определяется ваше положение в кинематографе. Вы живете в нем так же, как и в театре, в искусстве, культуре нашего народа. В нашем времени.

Прочно, основательно, навсегда. Прекрасно сказал об этом однажды поэт Павел Антокольский: «Фаина Раневская — актриса! Погодите! Она явление природы, как Ветер и Молния. Вот она кто!»

То вдруг мы услышим по радио ваш прелестный рассказ о том, как вы снимались однажды. В сценарии не было для вас роли, но режиссер так загорелся, что решил переделать попа на попадью. Не было и текста, он предложил вам импровизировать. И войдя в поповский дом, вы так изъяснялись с канарейками: «Рыбы мои дорогие, вы все прыгаете, прыгаете, покоя себе не даете», так миловались со своими ненаглядными свиньями: «Ну, дети мои родные, кушайте на здоровье», вы великолепно сымпровизировали этот характер, неотделимый от хрюкающего, хрумкающего, хряпающего, утробного мира. Это была «Дума про казака Голоту» и прекраснейший кинорежиссер Игорь Савченко. («А вы знаете, какое чудо сделал Савченко. Что вы волнуетесь, сказал он мне, это же репетиция. А сам снимал!»)

То вдруг по телевидению покажут целую панораму ваших ролей (нет о вас фильма, но существует такая телепередача), и тогда со всех концов страны летят к вам письма, звонки-звонки в вашем доме на Южинском переулке.

После передачи позвонил писатель Леонид Леонов: «Неужели все это были вы одна?!»

Галина Уланова: «Я это уже видела. Но вчера вы играли гораздо лучше!»

Парадокс? Нет. Вы действительно раз от разу «играете лучше», смотритесь неотразимее в ваших старых картинах. Таково свойство киноклассики. А ваши роли, пережив многие из фильмов, в которых они сыграны, соединившись воедино, став экранным миром Фаины Раневской, став образной эмоциональной памятью о нем миллионов зрителей, конечно, принадлежат классике, великим проявлениям киноискусства. Вот почему в каждом из нас всегда живет готовность к встрече с вами, память и ожидание такой встречи. Вот почему ваше общение с нами постоянно.

Каждая ваша экранная работа—это непременное обогащение роли. Вы — гениальный импровизатор и прекрасный писатель, творящий в воображении, вслух, без листа бумаги. Многие короткие роли целиком придуманы вами. Многие дописаны, причем именно ваши фразы оказывались крылатыми и порой, как один блистательный штрих, целиком очерчивали роль.

«Муля, не нервируй меня!» — это великолепный экспромт актрисы на съемочной площадке «Подкидыша». (Забавно, что одна эта реплика принесла Раневской поистине легендарную популярность.) Но таких примеров десятки, сотни.

В фильме «Человек в футляре», играя жену инспектора гимназии (роль, опять-таки практически не имевшую текста), Раневская придумала фразу, которая и сегодня на памяти у тысяч зрителей: «Я никогда не была красива, но всегда была чертовски мила». Придумала и — потеряла покой. Господи, ведь это Чехов, как же я посмела что-то присочинять?! Маялась страшно, наконец позвонила Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой и, рассказав все, спросила: «Что бы сказал Антон Павлович?!» Та помолчала. Подумала, словно представив себе эту картину. И ответила: «Он бы улыбнулся».

Театральные вечера

Чтобы встретиться с вами сегодня, ваши почитатели, вернее, счастливейшие из них, с заветными билетами приходят в театр имени Моссовета. Они могут увидеть вас в двух спектаклях. «Дальше — тишина» — уже десять лет на сцене. «Правда — хорошо, а счастье лучше» — премьера нынешнего сезона. Но оба спектакля были, есть и будут премьерными, если полагать, что премьера — это особый, праздничный настрой театрального вечера, аншлаг, новизна успеха. А Раневская не повторяется ни в одном исполнении роли.

За несколько часов до того, как раскроется занавес, актриса выезжает из дома в театр. «Куда же ты?! Вернись! Я все прощу!» — так каждый раз (улыбается Фаина Георгиевна) безмолвно восклицает Мальчик — ее собака, найденыш, спасенный ею однажды на Тверском бульваре. и остается ждать.

«Мне нравится заходить в театр, когда играет Раневская, — говорит Ия Саввина.— Дверь из общего коридора, ведущая в закулисную часть, где помещаются артистические уборные, закрыта. Все стараются говорить тише. Сцена вымыта, пахнет не пылью, а свежестью. Говорят, так было у Станиславского, но, к сожалению, эта традиция почти утеряна. И возврат к ней — дань уважения к Раневской».

В спектакле «Дальше — тишина» Раневская играет Люси Купер, старую американку, любящую супругу и мать — преданную детьми, по их воле разлученную с мужем и отправленную в дом для престарелых. Для актрисы — это венец многих ее драматических ролей, ее дум о жизни, веры в неугасимость добра, в просветляющую силу сострадания. Эти чувства она отдает в зрительный зал, вызывая потрясение в миллионной аудитории, увидевшей благодаря телевидению этот спектакль.

. Иногда после спектакля «Дальше — тишина» я заглядываю за кулисы — к Раневской. Она одна в гримуборной, в наступившей тишине. Безмерно усталая. Как-то горестно и счастливо просветленная. Вся еще охваченная волнением. Как прекрасно бывает в эти минуты ее лицо. Я вспоминаю женские портреты Рембрандта, в которых художнику удавалось запечатлеть мгновенье и всю жизнь человека. Ты медленно — словно во Времени — отходишь, отдаляешься от портрета рембрандтовской «Старушки»,и наступает «оптическое волшебство» —стираются, тают морщины, горестные складки, исчезает старость, усталость, печаль, и вот перед тобой блистает молодое, прекрасное лицо женщины, еще не изведавшей многих-многих лет жизни, и дальше — точно в дымке, в грёзе — светится самая юность, как видно, бессмертная, неувядающая. Так и лицо Раневской в эти мгновения. Точно перед тобой распахивается сказочный коридор времени и на ночном перроне, вкруг него, где только что расстались навсегда старая Люси Купер со своим мужем, реют образы, души людей: и странная миссис Сэвидж, и гордая, непреклонная Бабушка из спектакля «Деревья умирают стоя», и беззащитная, сломленная жестокостью ближних Верди из «Лисичек».

Люди, жизни. и еще дальше, в прозрачной дымке времени сама она, девочка из 1915 года, из своего самого первого спектакля, из массовки на сцене дачного театра в Малаховке, странная, смешная барышня, упавшая в обморок, над которой склонился великий Илларион Певцов, встревоженно и изумленно: как это можно по-настоящему лишиться чувств от любви и сострадания к герою спектакля. «Вспомните мои слова,— говорит Певцов,— она станет настоящей артисткой!»

Вся жизнь. Под гром восторженных аплодисментов на сцене появляется Раневская — старая нянька Филицата в спектакле «Правда — хорошо, а счастье лучше». В пестрый, гротесково заостренный, озорной спектакль, поставленный Сергеем Юрским, она — как камертон, как непререкаемую правду — привносит дух и плоть драматургии Островского, сочность, ядреность и мудрое лукавство его народных характеров. Она будто бы и не главная в пьесе, но выведена режиссером на самый крупный и яркий план и по-бурлацки, захватывая силой, молодостью таланта, «тянет лямку» всего театрального действа. (А как поет — поучиться бы нашим «микрофонным шансонье»!). Спектакль поставлен с огромным уважением к дару, возрасту и всенародной славе актрисы. Это — настоящий бенефис Фаины Георгиевны Раневской, которая шестьдесят пять лет назад впервые ступила на театральную сцену.

«Не память рабская, но сердце»

Из многих граней этой великой творческой личности (а здесь надо вспомнить и могучий ум, и сердце Раневской, и ее энциклопедическую культуру, и громадный жизненный опыт, и сохранившееся при этом феноменальное чувство юмора!) я хотел бы здесь отметить отношение Раневской к творчеству — то, что дает бесценный нравственный и художнический урок новым поколениям актеров.

Жизнь в искусстве неотделима для нее от величайших ценностей нашего мира, от Пушкина и Толстого, от Чехова и Станиславского.

«Станиславский был в нашем деле такое же чудо, как Пушкин в поэзии. Я буду умирать, и в каждом зрачке у меня будет Станиславский — Крутицкий». О Толстом: «Я не могу оторваться. Вы мне или кто-нибудь в мире объясните, что это за старик?! Я в последнее время не читаю ни Флобера, ни Мопассана. Это все о людях, которых они сочинили. А Толстой: он это знал, он пожимал им руку или не здоровался. »

Крайне редко Раневская бывает довольна сыгранным спектаклем. Она безмерно требовательна к себе. Но однажды я услышал от нее пушкинские строки:

Сегодня каждое движенье, слово.

Я вольно предавалась вдохновенью,

Слова лились, как будто их рождала

Не память рабская, но сердце..

..Теперь она уже редко бывает на театральных и кинопремьерах. Ждет их показа по телевидению. И все же актриса жадно следит за жизнью искусства, старается не пропустить новое имя и загорается от открытия таланта.

Впервые увидев Инну Чурикову в фильме «Начало», Раневская была покорена ее игрой. Однажды поделилась со мной: «В Инне Чуриковой мне интересна ее неповторимость. Она необыкновенно достоверна. Я верю каждому ее движению, взгляду. Верю ее глазам. Никогда не забуду, как она угощала своего любимого: «Ешьте, это птица», как держалась, смотрела на него. И — делалась красивой! Талант делает человека красивым. А ее Любовь Яровая. Как она ринулась в революцию от личного счастья! Чурикова играет народоволку по духу. А многие играли просто «хорошеньких», вот я, красавица, а ухожу в революцию, и это была неправда. Сейчас уже не все понимают, какой ценности, правды и силы эта пьеса Тренева. Но я хорошо помню то время, помню Тренева еще учителем гимназии в Симферополе, где я играла. Он писал эту пьесу «у меня на глазах».

Можете сказать, что через вас я объяснилась в любви актерам, которые играли в фильме «Любовь Яровая». Алла Демидова, сыгравшая Панову, ее порочное равнодушие к происходящему, радость по поводу гибели людей. Как она несет эту тему великолепно! В старину таких актрис называли «кружевницами». И, по-моему, просто неповторим Андрей Попов в роли профессора Горностаева».

«Я радуюсь таланту другого, как радовалась бы своему собственному»,— часто повторяет Фаина Георгиевна. Однажды по телевидению, в спектакле, увидела Марину Неелову —никогда прежде не знала, не встречалась, но какая прелесть, какой трепетный дар! «Разыскала ее,— улыбается Раневская.— Она прибежала ко мне. И, видно, ей хотелось как-то выговориться, показать мне, кто же она такая, ведь я так мало видела, знаю ее. И она играла передо мной, показывала мне свои роли, прямо здесь, без всяких декораций. В ней есть какое-то изумительное самозагорание. Я бы, наверное, не могла».

Но насколько внимательна, нежна Раневская к каждому «таланту от бога», настолько же огорчает, больно ранит ее посредственность, подвизающаяся в искусстве. «Для меня всегда была загадка, как великие актеры могли играть с актером, у которого нечего взять, нечем заразиться (хотя бы насморком!),— говорит она.— Как бы растолковать бездари: никто к вам не придет, потому что от вас нечего взять. Я от вас ухожу, потому что у вас нечего взять. Вам понятна моя мысль неглубокая. А вообще я не признаю слова «играть». Пусть дети играют. Пусть музыканты играют. Актер должен жить».

Знаете, есть такие крылатые слова: «Талант — это вера в себя». А по-моему, талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой, своими недостатками, чего я, кстати, никогда не встречала у посредственности. Они всегда так говорят о себе: «Сегодня я играл изумительно, как никогда!», «Вы знаете, какой я скромный? Вся Европа знает, какой я скромный!».

Для меня всегда светлым примером, актерской скромности был и остается Василий Иванович Качалов. Помню, как вернулся он однажды из театра домой (мне случилось быть у него в гостях), чем-то ужасно подавленный, расстроенный. Мы сели обедать. Василий Иванович старался держаться как обычно, не выказывая никак своего настроения. А потом вдруг сказал как-то очень растерянно, горько: «Я больше не играю в «Трех сестрах». Меня сняли с роли Вершинина». И, помолчав, добавил: «Что ж, наверное, это справедливо. Болдуман моложе и красивее меня». Это был Качалов. Великий артист».

. В рассказах Раневской распахиваются дали прожитых лет. Годы актерских странствий. Встречи со многими замечательными людьми. То Маяковский, суровый, озабоченный, стоит у окна, молча, нахмурившись читает какие-то записки и тотчас их рвет, то отворяется дверь кондитерской, где Раневская и знаменитая балерина Гельцер пьют шоколад, и входит в котелке молодой изящный поэт Мандельштам, то проезжает по улице пролетка, в ней чуть растерянный, смущенно раскланивающийся Станиславский, а сзади бежит юная поклонница (это она, Раневская!), восторженно и смешно машет ему, восклицая «Мальчик, дорогой!», то над Алма-Атой разгорается раннее азиатское утро, а Эйзенштейн все рассказывает ей о своем будущем «Иване Грозном», продолжая покрывать рисунками листы тетради, то раскрывается дверь больничной палаты и входит Шостакович с пакетом в руках: «Я позвонил домой, мне принесли пластинки с моими квартетами, здесь есть и Восьмой, который вам полюбился». В этих удивительных, прекрасно рассказанных, редкостных теперь воспоминаниях перекрещиваются многие дороги нашей литературы и искусства, вспыхивают яркие, живо схваченные портреты людей. И каких людей!

Я много раз уговаривал Фаину Георгиевну, чтобы она записала свои прекрасные рассказы.

— Нет-нет,— всякий раз отвечает она.— Я не имею права говорить о том, что думали и чувствовали другие люди. Как знать, хотели бы они этого. Три года я писала книгу и порвала ее. Страницы усеяли всю комнату, как белые мертвые птицы. Я нашла объяснение у Стендаля: если у человека есть сердце, он не хочет, чтобы его жизнь бросалась в глаза.

Я вообще, мой дорогой, очень не люблю высказываться, Для меня актер полностью самовыражается только в своем творчестве. Я всегда завидовала актерам, которым удавалось выявить себя творчески до конца — завидовала им светлой завистью.

Источник

Раневская Фаина Георгиевна

Легендарная Фаина Раневская (настоящее имя Фанни Гиршевна Фельдман) появилась на свет в богатой еврейской семье в конце августа 1896 года. На то время семейство Фельдманов проживало в собственном доме в Таганроге. Кроме Фаины подрастало ещё четверо детей: сестра Белла и трое братьев (один из них умер в младенчестве). Мама Фаины была домохозяйкой, воспитывала пятерых детей. Папа был влиятельным фабрикантом. Он владел предприятием по производству красок, имел магазин, несколько домов и даже пароход.

Читать дальше.

Детские годы

Фаина не чувствовала себя счастливой в доме родителей. Напротив, она страдала от одиночества. Скорее всего, причиной была чрезвычайная ранимость из-за врождённого недостатка – заикания. Девочка мало общалась со сверстниками и даже упросила родителей забрать её из элитной женской гимназии, где чувствовала себя некомфортно и не любила учиться. С тех пор учителя приходили к Фельдманам на дом, и Фанни получила очень приличное образование. Девочка играла на фортепиано, пела, неплохо знала иностранные языки и запоем читала.

После десяти лет Фаина заинтересовалась кинематографом и театром. Огромное впечатление оказал на неё увиденный в тринадцатилетнем возрасте спектакль «Вишнёвый сад». Впечатление было настолько большим, что Фаина экстерном сдала гимназические экзамены и начала ходить на занятия в театральную студию. Вскоре дочь сообщила родителям, что собирается учиться на профессиональную актрису. Это было причиной, из-за которой у Фаины случился разрыв с родителями. Отец не общался с дочерью долгие годы. В 1915-ом Фанни Фельдман уехала в столицу.

Театр

В Москву Фанни приехала налегке – отец не дал дочери на проживание в столице ни копейки, ведь считал её желание стать артисткой глупой блажью. Немного денег тайком дала мама. Девушка сняла на Большой Никитской крошечную комнатушку и сразу же почувствовала себя совершенно счастливой и свободной. В эти годы Фаина познакомилась с легендарными личностями, культовыми даже в то время поэтами Цветаевой, Мандельштамом, Ахматовой, Маяковским. Тогда же она встретилась с великим артистом Василием Качаловым и даже влюбилась в него.

К сожалению, Фаину не приняли в столичные театральные училища, и ей пришлось найти частную школу. Но денег на оплату обучения не было. Не дала пропасть Фаине известная артистка Гельцер. Она похлопотала, чтобы девушку взяли в один из театров Подмосковья. В Малаховском летнем театре Фанни смогла наблюдать игру знаменитых актёров Садовской, Петипа и Певцова. Сама же начинающая актриса появлялась лишь в массовках. Когда сезон летних театров закончился, Раневской пришлось искать себе другое место. Она успела понемногу поработать в небольших театрах в Керчи, Кисловодске, Феодосии, Баку, Ростове и Смоленске.

Весна 1917 года принесла Фаине окончательный разрыв с родными. Семейство Фельдманов эмигрировало. Но был и счастливый момент: девушку приняли в столичный Театр актёра. Наконец молодую актрису оценили по достоинству. Театральная биография Фаины Раневской началась из спектакля «Роман», где Раневская сыграла заметную роль Маргариты. Потом последовало множество постановок, где артистка играла более-менее заметные роли. Наиболее значимой для себя Раневская считала работу в спектакле «Вишнёвый сад», где сыграла Шарлотту. В этом театре Фаина Георгиевна служила до 1931 года. Потом она перешла в более известный столичный Камерный театр, где вскоре дебютировала в «Патетической сонате».

Через четыре года Раневская переходит на работу в театре Красной Армии, где останавливается до 1949 года. Здесь Фаина Георгиевна также задействована во многих постановках, но наиболее известной из них становится «Васса Железнова», где актриса сыграла главную роль.

В самом начале 50-х Фаина Раневская перешла в Театр имени Моссовета, где её пребывание сопровождалось нередкими скандалами. Талант актрисы часто превосходил таланты режиссёров. У Раневской было своё видение игры, и оно часто не совпадало с режиссёрским. Например, играя эпизодическую роль в спектакле «Шторм», Фаина Георгиевна полностью переписала её и сыграла на свой лад.

При этом она затмила даже исполнителей главных ролей, что никак не входило в планы ни самих исполнителей, ни постановщиков спектакля. Препирания и стычки с режиссёром Завадским позже нашли отражение в анекдотах и афоризмах, приписываемых острому языку Фаины Георгиевны. Тем не менее, на этой сцене артистка появлялась почти четверть века. Здесь она сыграла свои самые заметные роли. Зрители с удовольствием смотрели миссис Сэвидж в исполнении Раневской, аплодировали стоя Люси Купер в спектакле «Дальше — тишина».

Окончила Фаина Раневская свой театральный путь в театре Пушкина, когда-то бывшем Камерном. С этого театра начиналась её театральная биография, здесь и финишировала в 1963 году.

Фильмы

Впервые телезрители увидели Фаину Раневскую в роли колоритной госпожи Луазо в драме Ромма «Пышка». Это был 1934 год. Актрисе даже удалось побывать с этим спектаклем во Франции, куда труппу театра пригласил Ромен Роллан, чрезвычайно высоко оценивший спектакль.В общем Фаина Раневская сыграла в кино не так уж много ролей, но таково уж свойство телевидения, что именно оно делает артиста знаменитым и узнаваемым на всю страну. Сама актриса очень невысоко ценила работу в кинематографе, ставя его значительно ниже театра. О работе в кинокартинах она говорила, что «деньги съедены, а позор остался». И всё же большинству её поклонников Раневская известна именно по работе в кино.

В годы войны Раневская вместе с труппой театра была эвакуирована и до 1943-го работала в Ташкенте. По возвращении в Москву ей предложили сыграть Мамашу в «Свадьбе» Анненского. В этой картине Раневская снялась с известными артистами Эрастом Гариным, Зоей Федоровой, Михаилом Яншиным, Верой Марецкой, Михаилом Пуговкиным и многими другими узнаваемыми актёрами.

А в 1947-ом на экраны вышла знаменитая комедийная лента «Весна», в которой Раневская сыграла свою великолепную Маргариту Львовну. Орлова и Черкасов, исполнявшие главные роли в картине, и сама Фаина Георгиевна вмиг превратили фильм в один из самых популярных и кассовых.

В том же году артистка сыграла мачеху в «Золушке» Кошеверовой. Сценаристом картины был Евгений Шварц, обожавший Раневскую. Он позволил великой артистке вставлять свои бесподобные фразы. Эта работа считается лучшей из всех, сыгранных Фаиной Георгиевной. Да она и сама считала Мачеху своей самой удачной работой.

Последняя роль Раневской в кино – лента «Сегодня новый аттракцион». Актриса сыграла директора цирка, но перед этим поставила режиссёру ряд условий. Так как Фаина Георгиевна на тот момент была уже очень известной, то, конечно же, режиссёр согласился на всё, лишь бы заполучить звезду в свой фильм.

Фаина Раневская получила звание Народной артистки СССР и три Сталинские премии.

Скончалась великая Фаина Георгиевна Раневская в июле 1984 года в столице от инфаркта, отяжелённого пневмонией. Современники называют Раневскую «королевой второго плана» и признают, что она была величайшей русской актрисой XX столетия.

Афоризмы

Множество высказываний острой на словцо Фаины Георгиевны превратилось в крылатые выражения. Часто артистка едко подшучивала над окружающими, причём доставалось от неё всем подряд, без учёта рангов и должностей. Но шутила она и над своей очень непростой жизнью. Например, Раневской принадлежат слова:

«Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга «Судьба-шлюха».
Что касается творческого и сценического псевдонима – Раневская, то и здесь присутствует грустная и в то же время «фирменная» манера актрисы подшучивать во всех ситуациях. Однажды актриса вместе с коллегой из театра заглянула в банк.

Изредка мама в тайне от мужа посылала дочери небольшие денежные переводы. Фаина Георгиевна вспоминает: «Когда мы вышли из массивных банковских дверей, то порыв ветра вырвал у меня из рук купюры — всю сумму. Я остановилась, и, следя за улетающими банкнотами, сказала:

«Есть люди, в которых живёт Бог, есть люди, в которых живёт дьявол, а есть люди, в которых живут только глисты. В Вас живёт Бог!». Михоэлс тогда ответил: «Если во мне живёт Бог, то Он в меня сослан».
За несколько месяцев до своей кончины Раневская с присущим ей горьким сарказмом написала:

«Когда умру, похороните меня и на памятнике напишите: «Умерла от отвращения»».

Личная жизнь

Личная жизнь Фаины Раневской была несчастной. Она никогда не была замужем. Скорей всего, она избегала мужчин из-за немалой психологической травмы, полученной в ранней молодости. Фанни была влюблена в одного из актёров своей труппы. Как ей показалось, он тоже ей симпатизировал. Когда девушка пригласила его в гости, он пришёл, но не один, а с женщиной. И попросил Фаину погулять. С тех пор Раневская и стала избегать всех связей, которые в перспективе могли ей причинить боль.

Но чувствовала себя одинокой Фаина Георгиевна совсем недолго. В 60-ых годах к ней переехала родная сестра Белла, решив скоротать одиночество после смерти своего мужа с родным человеком. Но вскоре сестра заболела и умерла.

Источник