актриса анни жирардо биография личная
Анни Жирардо
Биография
Французский кинематограф всегда отличался особым шармом. Сложно однозначно ответить – виной тому тот факт, что данный вид искусства был изобретен французами Люмьер, или же это просто национальный колорит, но даже сегодня французские киноленты стоят особняком в мире кино, а французские актеры и актрисы на экране выгодно отличаются от своих зарубежных коллег.
Детство и юность
Родилась будущая актриса театра и кино 25 октября 1931 года. Произошло это в Париже. Мать девочки была врачом-акушером. Об отце Анни нет никакой информации – он покинул семью еще до рождения малышки.
Анни Жирардо в молодости
Маленькая Анни любила свою маму и уважала ее профессию. Именно поэтому после окончания школы пошла на курсы медсестер. Во время обучения на курсах Жирардо сумела выходить недоношенного ребенка, что было отмечено врачами-наставниками. Анни пророчили хорошую медицинскую карьеру, но мать девушки знала о ее настоящих желаниях, поэтому настояла на том, чтоб ее дочь поступила хотя бы на актерские курсы. Что Анни и сделала.
Фильмы
Обучаясь в Высшей национальной консерватории драматического искусства, девушка зарабатывает на жизнь в кабаре «Роз Руж». К концу учебы Жирардо успевает засветиться в двух театральных постановках, за которые получает призы. В 1954 году по рекомендации преподавателей вуза попадает в театр «Камеди Франсез», где первое время играет второстепенные роли бойких и остроумных девушек.
Анни Жирардо в спектакле «Пишущая машинка»
В 1956 году Жан Кокто предложил Анни главную роль в своем новом творении «Пишущая машинка». Драматург разглядел в девушке талант к исполнению драматических ролей (до этого за Жирардо было закреплено амплуа комедийной актрисы). Во время подготовки к спектаклю помог Анни изменить имидж.
«Пишущая машинка» имела оглушительный успех. Постановку обсуждали все тематические издания, а престижный журнал «Пари матч» посвятил Жирардо отдельную статью на несколько страниц с фото Анни. В том же году актриса снимается в фильме «Человек с золотым ключом», за который получает премию Сюзанны Бьяннети. Также в этом году выходит телевизионный фильм «Воспроизведение запрещено».
Анни Жирардо в фильме «Последний поцелуй»
В руководстве «Камеди Франсез» поняли, что могут лишиться Жирардо, поэтому предложили актрисе контракт, согласно которому они увеличивают ей зарплату, но ограничат в плане творчества. Такая кабала девушку не устраивала, к тому же Анни уже почувствовала прелести съемок в кино, поэтому в 1957 году Жирардо уходит из театра, которому посвятила три года своей жизни.
В этом же году ее можно увидеть в фильмах «Включен свет», «Королевская ночь» и «Включен красный свет». Но и о театральной деятельности актриса не забывает. Спектакль по пьесе Уильяма Гибсона «Двое на качелях», вышедший в 1958 году, критики и зрители приняли хорошо. В своем интервью журналу «Она» писатель Андре Моруа похвалил актрису и назвал ее и Жанну Моро лучшими актрисами своего поколения.
Анни Жирардо и Филипп Нуаре
Анни Жирардо и Ренато Сальватори
Анни Жирардо в фильме «Старая дева»
В семидесятых годах имя Анни Жарардо часто появляется на страницах журналов и газет. Большинство фильмов актрисы тех времен – комедии, лучшими из которых становятся «Старая дева», «Суп», «Послушницы» и «Склока». В 1977 году актриса получает премию «Сезар» за фильм «Доктор Франсуаза Гайан» и премию Донателло за ленту «Беги за мной, чтоб я тебя поймала». Также в этом году выходит «Последний поцелуй» Долорес Грассиан, в котором Жирардо исполняет роль таксистки, расставшейся со своим парнем.
Анни Жирардо в фильме «Суп»
В 1980 снимается в мелодраме «Сердце наизнанку». Восьмидесятые дались актрисе сложнее. Виной тому были неудачи на театральных подмостках. Первым ударом для Жирардо стал провал мюзикла «Исправлено и дополнено», вторым – травма, полученная во время спектакля «Маргарита и другие». Анни вложила в них свои деньги и прогорела. Чтобы не обанкротиться совсем, продает свою квартиру в Париже.
Анни Жирардо в фильме «Сердце наизнанку»
Анни Жирардо в фильме «Послушницы»
В 1996 году Жирардо получает премию «Сезар» за роль в экранизации романа Виктора Гюго «Отверженные» (где в очередной раз ее партнером был Жан-Поль Бельмондо). В 2001 году снимается в ленте австрийца Михаэля Ханеке «Пианистка», за который тоже получает «Сезар».
Через год актрису награждают сразу двумя премиями «Мольер» за ее театральные достижения. В 2004 году актриса вновь сотрудничает с Ханеке. Результатом этой работы становится лента «Скрытое». Последней ролью Анни Жирардо стала роль мадам Жирар в русском сериале «Воротилы» в 2008 году. За всю жизнь снялась более чем в 170 фильмах.
Личная жизнь
В 1962 году актриса единственный раз в жизни выходит замуж. Ее мужем становится актер Ренато Сальватори. В том же году 5 июля у пары рождается дочь Джулия, которая тоже становится актрисой. К концу шестидесятых Сальватори и Жирардо живут отдельно друг от друга, но официально в браке состоят до 1988 года – в этом году Ренато умирает.
О других романах Анни Сюзанн подтвержденных данных нет, а вот слухов хватает. Чаще всего говорят о романах с Аленом Делоном и Жан-Полем Бельмондо. Чуть реже – о романе с режиссером Клодом Лелушем. Но воспринимать эти слухи всерьез не стоит.
Смерть
В 2006 году родственники Жирардо объявили о том, что у актрисы обнаружили прогрессирующую болезнь Альцгеймера. Спустя четыре года Анни перестала узнавать родных, а о своем прошлом помнила только отдельные моменты.
Анни Жирардо в последние годы
Дочь Джулия перевезла мать в деревню в 50 километрах от Парижа, где 28 февраля 2011 года Анни и скончалась. Похоронили Жирардо на 49 участке кладбища Пер-Лашез. Проводить актрису в последний путь пришли многие коллеги по цеху.
«Кинокарьера, которая пошла зигзагом»: Почему в России Анни Жирардо была популярней, чем в родной Франции
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Будущая кинозвезда появилась на свет в 1931 г. в Париже. О своем отце она ничего не знала – он оставил семью еще до рождения дочери. В детстве она мечтала стать врачом – так же, как ее мать. Анни поступила на курсы медсестер, но вскоре поняла, что выбрала не тот путь. Мать поддержала ее в стремлении попробовать себя в актерской профессии, и Анни поступила в Консерваторию на отделение драматического искусства. После учебы по вечерам она подрабатывала, танцуя в кабаре. Вскоре Жирардо начала выступать и на театральной сцене.
Первым в ее талант поверил драматург и режиссер Жан Кокто, который называл ее самой темпераментной актрисой послевоенных лет. Тем не менее в кино ее путь был не таким успешным, как в театре – до 1960-х гг. ее роли оставались незамеченными. Ее партнер Жан Габен предрек ей блестящую кинокарьеру, и он оказался прав – вскоре Жирардо называли лучшей драматической актрисой 1970-х гг. В тот период она снималась очень много и была одной из самых востребованных кинозвезд Франции.
Карьера ее мужа, актера Ренато Сальватори, была не такой успешной, как у супруги – ему казалось, что он постепенно превращается в «месье Жирардо». Он начал пить, устраивать скандалы и предпринял несколько попыток суицида. Тем временем и Анни стала сниматься все реже – режиссеры знали о том, что она может сорвать съемку, если ей вдруг позвонит муж, и она снова помчится его спасать. Она впала в депрессию, тоже пристрастилась к алкоголю и седативным препаратам. Это пагубно сказалось на ее здоровье и привело к провалам в памяти и ранним морщинам. Актриса сама мрачно шутила по этому поводу: « Мое лицо напоминает карту Парижа ».
Так случилось, что в самые тяжелые моменты жизни французской актрисе помогали советские и российские режиссеры. Когда Сергею Герасимову в 1967 г. для фильма «Журналист» понадобились «блеск и очарование Парижа», он обратился к Жирардо. По сути, в этом фильме она сыграла в одном из эпизодов саму себя – известную французскую актрису, с которой встречается советский журналист во время поездки в Европу. Все отмечали, что Анни Жирардо и юная Мирей Матье, тоже снявшаяся в эпизодах о Франции, придают фильму особый шарм – одного их появления на экранах было достаточно для того, чтобы воссоздать атмосферу Парижа.
Были времена, когда ее называли национальным символом Франции. « Каждый француз носит меня в сердце », – с гордостью говорила тогда актриса. Но когда режиссер Клод Лелуш вознамерился вернуть ей былую славу и пригласил ее на главную роль в свой фильм «Жить, чтобы жить», коллеги в один голос принялись его отговаривать: « Жирардо кончилась! » Но результат превзошел все ожидания – возвращение актрисы на экраны стало триумфальным. Кино было ее потребностью, только во время съемок она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Ее дочь говорила: « Стоило ей прекратить сниматься или играть в театре, у нее сразу начиналась депрессия… Для нее смысл жизни всегда заключался в работе ».
Романы актрисы с мужчинами не были долговечными и счастливыми, и она навсегда разочаровалась в любви. Единственной ее страстью оставалась работа, которая часто становилась спасением и утешением во всех жизненных бурях. Но, по выражению одного из журналистов, « кинокарьера Жирардо пошла зигзагом ». В 1980-х гг. она снова осталась без ролей во французском кино и снова начала злоупотреблять алкоголем. И снова помощь ей оказал советский режиссер –в драме Валерия Ахадова «Руфь» она сыграла роль репрессированной французской пианистки Веры Лотар-Шевченко. Жирардо называли настоящим воплощением Франции для советских зрителей. Правда, в одном из эпизодов на съемках случился казус: актриса наотрез отказалась надевать советский бюстгальтер образца 1930-х гг. « Я лучше буду сниматься голой, чем в этом парашюте! » – заявила она.
Накануне своего 70-летия Анни Жирардо оказалась одинокой и всеми забытой. Но в начале 2000-х гг. в ее кинокарьере снова произошел взлет – ее роли в фильмах «Пианистка» и «Скрытое» были очень успешными. В это же время она часто приезжает в Россию, где участвует в театральных постановках и в съемках фильмов и сериалов. Так, в 2006 г. актриса снялась в фильме «Воротилы», где исполнила роль французской журналистки, которая пытается вызволить из заключения русского бизнесмена, несправедливо обвиненного в убийстве. Дочь актрисы признавалась: « Я трижды была с мамой в России, и нигде в мире ее не принимали с таким восторгом! » Свой 75-й юбилей Анни Жирардо встретила в Москве.
Российские зрители все так же тепло принимали французскую звезду и восхищались ее шармом и обаянием, не догадываясь о том, каких усилий ей стоили эти съемки. На тот момент она уже с трудом передвигалась самостоятельно, ее приходилось водить под руки, а на съемках использовать инвалидную коляску. После 70-ти актриса страдала болезнью Альцгеймера, постепенно теряла память, но не хотела оставлять профессию. Ее помощники говорили: « Только работа позволяет ей сохранять присутствие духа. На съемках она говорит: «Я жива! » На съемках «Воротил» она быстро уставала, забывала текст, но как только звучала команда «Мотор!», она моментально преображалась и возвращалась к работе.
В последний раз зрители увидели Анни Жирардо на экранах в 2007 в фильме «Кристиан», после чего болезнь окончательно ее сломила. В последние годы она не ориентировалась в пространстве, перестала узнавать родных и не помнила о том, что была актрисой. 28 февраля 2011 г. ее не стало.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Анни Жирардо.Жизнь в цитатах
«… Накатывают воспоминания, изгладившиеся из памяти образы возникают снова, былые встречи, волнения, страсти — всё это не исчезло и является по первому зову. Я прокручиваю мою жизнь назад. И когда я иду вот так, вспять, из забвения всплывает всё самое прекрасное.
У меня всегда была потребность говорить с людьми. Задолго до «Мадам Маргерит» мне пришла мысль выступать по радио, рассказывать разные истории. Я выступала по радио «РТЛ» и «Европе 1». «Любовный роман», «Женские разговоры» — я люблю радио, люблю, когда из приёмника раздаётся покоряющий голос, полный волнения и невысказанных чувств. Слушатели знают, кто я, им знакомо моё лицо. А я рисую их себе в воображении. Сама я по ночам слушаю по радио мою подругу Машу Беранже и, как все остальные, ловлю звуки этого бархатного голоса, который изливается из нас, точно драгоценный нектар, я для многих — целебный бальзам.
Если я хочу двигаться вперёд, то надо перестать думать о том, что меня гложет, и заставить умолкнуть все «почему», которые до сих пор звенят у меня в голове… Эти тысячи «почему». Почему я так и не сказала Ренато (Сальватори — итальянский актёр, первый муж Анни — ред.), не сказала Висконти ещё один, последний раз: «Люблю тебя», а теперь вот каждый вечер учу молодых, чтобы не боялись говорить о своей любви? Почему я не осталась с мамой, когда она медленно угасала? Почему не поняла, что она уходит? Почему я отдала собачку Уфу ветеринару, который усыпил её? Страшно вспоминать, как она дрожала всем телом, умоляюще смотрела на меня.
Кто может это объяснить? Все эти «почему» не дают мне покоя. Иногда я просто отбрасываю их. Я всегда боялась, что причинила кому-то боль, не оказала уважения, не оправдала чьих-то ожиданий, не поняла чего-то… Эти сомнения преследуют меня, причиняют мне боль. Я ему это сказал? Всё ли я сказала? Понял ли он меня? Одно тянет за собой другое, и у меня разыгрываются нервы. Ну всё, хватит. Чёрт возьми, они знают, что я их любила, потому что я продолжаю их любить. И оплакивать…
Когда я обосновалась в Риме, то привезла с собой попугая и пару горлиц. Говорящая птица давно умерла, а горлицы принесли птенцов, которые потом скрестились со здешними голубями. Похоже, мы развели в этом квартале птиц, которых становится всё больше и больше. Приятно думать, что это так. Я оставила после себя воркование и взмахи белых крыльев…
После смерти Ренато дом пришлось продать, чтобы заплатить его долги. Всякий раз, когда я прохожу мимо нашего бывшего дома или просто попадаю в этот чудесный квартал,у меня щемит сердце. Рим и Париж: мне нужны были оба этих города, как рельсы, по которым я могла уверенно катить вперёд. «У кого два дома, тот теряет голову», — гласит поговорка. У меня их было три, четыре, пять, непостоянство заменило мне равновесие. Моя жизнь проходила в полётах над Альпами. И была одинаково счастлива, преодолевая их и в том, и в другом направлении. Уйти, вернуться.
Иногда я чувствую, как невидимая нить притягивает меня к Италии, и меня начинают одолевать воспоминания. Мне не хватает этой страны. Я стала хромой и кривой, у меня остался только один рельс, только один глаз… Я хочу купить в Риме маленький домик для дочери, ведь она итальянка, и для её детей. Нельзя уйти, не устроив гнёздышко для своих малышей. Поскольку я сейчас переживаю благословенное время, когда добро сыплется на меня как из рога изобилия, я прошу небо исполнить моё пожелание. Моё возрождение невозможно без этого.
Мы живём дружно, мы верим друг в друга, не правда ли, Джулия, моя любимая дочь, живой портрет моего Ренато, всё, что осталось от моей семьи? (За время, пока я писала эту книгу, у меня два сводных брата, Жорж и Эмиль. Странная вещь: я не знала моего отца, но с течением лет я обрастаю роднёй с отцовской стороны, или сводные братья и сестры, кузены и кузины подают вести о себе. Кто знает, может, со временем вокруг меня соберутся все потомки моих родителей?).
У тебя, Джулия, когда-то были трудности ты пережила бурную молодость. Ты искала свой путь, пробиваясь сквозь стены, повинуясь только велению сердца, — и ты его нашла. После тяжёлых лет, когда ты бунтовала, в том числе и против меня, в твою жизнь вошла нежность. И ты вернулась ко мне, протянула руки мне навстречу. Ты заботишься обо мне, как мало кто сумел бы, хочешь казаться суровой, много повидавшей женщиной, но под этой оболочкой, словно под панцирем, скрывается щедрая любовь, которую я чувствую в полной мере, когда ты заключаешь меня в объятия. Джулия, верная из верных, прямодушная, цельная натура, она всегда говорит то, что думает, долгое время её маленькие ножки едва успевали за мной, а теперь мы идём рядом. Джулия окружает меня вниманием, оберегает. Она сама ещё девочка, но уже мать и глава рода. Джулия. Ты носишь его имя — Сальватори.
В семидесятые-восьмидесятые годы фильмы часто делались «на меня», потом предложений стало меньше, кто-то сказал, что я приношу неудачу. «Её карьера пошла зигзагом» — написал один бойкий журналист. Конечно, были роли, которые я с удовольствием сыграла бы, но мне их не предложили, либо я в тот момент была занята. А порой мне хотелось смешать карты, поразить, заинтриговать публику… Мне не в чем было оправдываться. И не о чем жалеть. Успех никогда не кружил мне голову, поражения никогда не пригибали к земле. Кот Хичкок научил меня многому, и самое главное — умению приземляться на лапы.
В этом калейдоскопе ролей мне ближе всего два женских образа, две мои ипостаси, кинематографическая и театральная: героиня фильма «Умереть от любви» и мадам Маргерит. Две женщины, с которыми я себя отождествляю полностью, которых я, дав им зримое воплощение, сделала частью реальности. Обе они появились в такие моменты, когда моя карьера буксовала. Они подали мне руку помощи, показали мне дорогу — и стали со мной единым целым. Это самое меньшее, чем я могу отплатить им. Две учительницы. Эта профессия была бы мне по душе.
Было время, когда кино отвернулось от меня. Я сказала об этом вслух, и меня услышали. Я страдала от невостребованности, но никогда не чувствовала себя забытой. Потому что в моём давнем романе с публикой не случалось ни ссор, ни измен. Зритель со мной, он не оставляет меня без помощи. Я — часть его семьи. Каждый француз носит меня в сердце. В трудные годы, выходя на улицу или в магазин, я слышала вокруг: «Как поживаете, мадам Жирардо? Когда мы вас увидим на экране?» Мне хотелось поскорее доказать им и самой себе, что я возрождаюсь, что я хочу и могу работать. И я снималась на телевидении… Кино теперь не то, что прежде. Габен, Вентура, Блие, Одийяр уплыли к другим берегам. Наверняка им там лучше, чем здесь, где всё стало таким холодным, жестоким, таким безжалостным…
Я всегда и всем щедро делилась с другими. Мне редко воздавали добром, часто обкрадывали. Из дома потихонечку исчезали вещи. Картины, кресла, ковры — почему бы и нет, могут пригодиться. Однажды умудрились даже вывезти ванну. Я никогда не брала чужого и постоянно лишалась своего. И молча глотала слёзы обиды и гнева. Потом я поняла, что делиться — моя судьба, делиться удовольствием, избытком чувства. Всегда и со всеми, ничего не ожидая взамен. На всё я себя растрачивала — на людей, на слова, на роли. «Всё, что я считал утраченным, возвратилось вновь ко мне», — поёт Жан Ферре.
… Я счастлива, я в мире с собой. Я чувствую в себе энергию пятидесятилетней женщины. Меня часто упрекали в том, что я легко поддаюсь иллюзиям. Это не совсем так. У меня были мечты, которые я пыталась воплотить в жизнь. И я хотела, чтобы другим людям была от этого польза. Моя личная жизнь, в зависимости от характера мужчин, которых я встречала, была чередованием прекрасных и ужасных, но одинаково бурных любовных историй. Слишком простые, удобные варианты меня не устраивали. Страсть оставила на мне ожог. Но я не жалею ни о чём, как малышка Пиаф. Ни обиды, ни угрызений совести.
Многие пытались требовать от меня отчёта. Они приказывали мне, отчитывали меня, осуждали. По какому праву? А сейчас я живу спокойно, никто больше не будет меня обкрадывать, не будет осыпать затрещинами. Мне не придётся больше жить с мужчиной, ложиться с кем-то в постель. Я больше не буду заниматься любовью. Мне не хочется. Я даже не хочу показываться людям. Я стала бестелесной…Хочу наслаждаться каждой минутой, каждым мгновением. Изучать взгляды мужчин, улавливать в их глазах тот огонёк, который зажигала сама в молодые годы. Лицо у меня такое, как есть. Я его не подправляю, но осталась моя улыбка — для тех, кого я люблю. И, пока желание ещё живёт во мне, взгляд не угаснет.
Теперь для меня имеет значение только сегодняшний день, настоящая минута. Ни завтра, ни послезавтра для меня уже не существуют. Завтра — вещь ненадёжная. Настоящая минута — это единственное, что ещё мне принадлежит. Я хочу, чтобы остаток моей жизни состоял из настоящих минут. Я одинока, я свободна, могу ещё играть в театре, могу опять сниматься в кино, ведь я рождена для этого. Пока я ещё способная на это. Пока у меня ещё сохранилась вера, убеждённость. На сцене и на экране я часто выступала в защиту благородных идей. Но я не хочу предлагать себя, я хочу, чтобы меня просили, как просят в жёны девушку.
«Вот увидишь, когда-нибудь мы вернёмся в родной край…» Как прекрасно звучали эти слова, Лукино, когда их произносил младший из братьев! Все понимают, что в родной край им не вернуться никогда. И кто мог знать это лучше тебя? Но как хорошо, что в конце фильма ты дал прозвучать той фразе, ведь и в кино, и в жизни самое главное — это надежда. Все мечты не сбудутся, это невозможно, как невозможно вернуться в край твоего детства, — таков закон жизни. Но каждый человек, каждый зритель может услышать эти слова, всплакнуть и поразмыслить над ними: ты сделал нам прекрасный подарок, Лукино. Это лучший финал, какой только может быть у фильма.
Я люблю жизнь, пусть она и не всегда платит мне тем же. «Оставайтесь такой, какая вы есть», — часто говорят мне. Не беспокойтесь, дорогие, в мои годы человек не меняется. Я не ощущаю ни горести, ни ожесточения, ни тоски, хотя прошлое всё ещё живо, отзывается во мне болью, радостью, обидой. Только гнев ещё может воспламенить меня на какое-то мгновение. Я не могу не отстаивать то, что отстоять невозможно, не выступать адвокатом по безнадёжным делам…
Vedrai, un giorno, ritorneremo al paese (Вот увидишь, когда-нибудь мы вернёмся в родной край— ит.)»
Отрывок из книги Анни Жирардо “Уйти, вернуться. Сила страстей”, перевод с франц. Н. Кулиш, Москва, изд. ФриФлай, 2005