актриса которая играла самару в звонке

От Садако Ямамуры до Самары Морган: краткая история девочки с черными волосами

Все началось с романа «Звонок» Кодзи Судзуки, который был опубликован в 1991 году. В 1998 году режиссер Хидео Наката снял по нему самый первый « Звонок », а сцена, в которой мокрая Садако вылезает из колодца в комнату из экрана телевизора, до смерти пугая протагониста, стала одной из наиболее поразительных сцен в истории кино.

Потом понеслось. Первыми ремейк ленты, мгновенно ставшей культовой, сделали кинематографисты Южной Кореи. В 1999 году Донг-бин Ким поставил фильм « Звонок: Вирус », где Садако Ямамура превратилась в Пак Ынсу, но осталась гермафродитом, как в романе.

Второй ремейк в 2002 году снял Гор Вербински. В американской серии Садако стала Самарой Морган, приемной дочерью Ричарда и Анны Морганов. Девочка обладала способностью проекционной термографии — она могла «вжечь» изображения и воспоминания в разум любых живых существ или на любые носители записи, как она и сделала с той самой кассетой. В отличии от Садако которой было 19, Самаре было 7 и в колодце, куда её отнесли измученные приемные родители, она прожила только семь дней.

С тех пор японская и американская серия развивались. Первая, со всеми сиквелами, приквелами и вбоквелами содержит уже семь лент, две из которых вышли в 3D. А вторая скромнее, в ней всего три фильма.

С сегодняшнего дня все они есть на ivi, и редакция приглашает самых смелых в мир Самары.

Особое и современное продолжение истории, в котором вы не увидите актеров предыдущих фильмов. Эта картина получилась технологичнее, молодежнее и менее предсказуемой, чем классические ленты.

А вы видели в кого выросла Дэйви Чейз, которая играла Самару в первом и втором фильме?

Источник

Древняя история кошмарной девочки

В 2002 году Гор Вербински снял ремейк «Полтергейста» Тоуба Хупера под названием «Звонок».

Но вернемся в те времена, когда лезть Самаре и Садако было неоткуда, а цифровые носители и видеокассеты еще не изобрели – в 1913 год. Тогда в Японии ученый Томокити Фукураи занимался психологическими исследованиями. Он был одним из лидеров в этой области, работал в университете и читал западную литературу, которую охотно переводил на японский язык. Однако его увлекала не традиционная психология, а та, что имела паранормальный характер. В частности, Фукураи пытался научно обосновать наличие таких феноменов, как ясновидение и мыслеграфия.

Что такое ясновидение, все мы прекрасно знаем, – регулярно видим «ясновидцев» на «Битве экстрасенсов». К ним относятся и медиумы, и телепаты, и предсказатели, и прочие личности, получающие информацию недоступными для обычных людей способами. Мыслеграфия – менее распространенное явление, и им за всю историю экстрасенсорики владели немногие. Заключается этот навык в проецировании изображений на бумагу или фотографическую панель силой мысли. Профессор Токийского имперского университета описал свои изыскания в книге «Ясновидение и мыслеграфия» 1913 года. Ее критиковали за ненаучность, и руководство учебного заведения даже попросило Фукураи на выход после того, как он предал огласке «мошеннические труды». Его обвинили в очернении репутации японской психологии. Фукураи стал персоной нон-грата. Профессора даже не упоминали в учебниках по психологии вплоть до 90-х. А когда упоминания появились, на них наткнулся Кодзи Судзуки.

Автор «Звонка» сделал двух подопечных Фукураи прототипами своих героев. Истории Тидзуко Мифунэ и Садако Такахаси, живших в начале XX века, легли в основу вымышленной биографии династии Ямамура (или Морган в американском варианте). В реальной жизни они не имели никакого родства, а в книге и фильме стали матерью и дочерью.

Мифунэ родилась в 1886 году в деревушке Кумамото, что на западе Японии. Ее описывали как глубоко религиозную и весьма ранимую девушку. Ее сводный брат увлекался гипнозом, и когда Тидзуко было 22 года, он провел с ней гипнотический сеанс. Девушке внушили, что она – ясновидящая. Как ни странно, сработало. В 1909 году она стала местной знаменитостью, и к ней толпами ходили соседи. Тидзуко была человеком-рентгеном и якобы могла с помощью прикосновений определить, что и где у человека болит. В 1910 году о Тидзуко рассказали профессору Фукураи. Он лично отправился в глубинку, чтобы устроить девушке проверку.

Ученый отнесся к Тидзуко со скепсисом и думал, что быстро вернется в Токио, не испытав особого разочарования. Но все обернулось иначе. Фукураи разложил перед Тидзуко конверты, внутри которых были бумажки с надписями на китайском – Мифунэ их прочитала. Тогда профессор заподозрил, что, дотрагиваясь до конверта, девушка просто чувствует пальцами еле-еле выпирающие чернила и угадывает буквы. Он накрыл конверт тканью, но результат остался прежним. Опыт повторили 10 раз – лишь тогда Фукураи окончательно убедился в способностях Тидзуко. Дальнейшее исследование проводилось при участии еще одного академика – Шинкичи Имамура из Киото. Он был медиком и следил за состоянием Мифунэ. Побочным эффектом ясновидения Имамура назвал чувства эмоциональной и физической усталости.

Затем начались поездки с демонстрированием способностей Мифунэ ученым умам и прессе. Девушка-экстрасенс побывала в Осаке, Киото и Токио. Фукураи постепенно усложнял программу, меняя конверт на жестяную банку и даже свинцовую трубу. Зачем такие трудности? Дело в том, что публичные выступления Тидзуко не давались. Она не могла сосредоточиться и делала ошибки. Поэтому она уединялась и через некоторое время выходила к зрителям, называя правильный ответ. Само собой, Фукураи и Мифунэ обвинили в мошенничестве. Тогда тандем начал запечатывать конверты и показывать, что печать и сам конверт целы. Возникла иная версия: конвертов два, и девушка подменяет их, когда уединяется. Чтобы отсеять все сомнения, Фукураи обратился к свинцовой трубе, открыть которую можно было только с помощью пилы. Увы, тут Мифунэ дала сбой и не смогла прочитать буквы в двух из трех попыток. Так сенсация превратилась в надувательство.

18 января 1911 года Мифунэ скончалась. Она отравилась. Есть несколько версий, что привело к такому поступку. Первая – позор и гнет общественного мнения. Вторая – обвинения в интимной связи с Томокити Фукураи, из-за которых у Мифунэ начались проблемы в семье.

А теперь о главном – о прямом прототипе Садако и Самары. После Тидзуко Мифунэ профессор Фукураи переключился на других экстрасенсов. Одним из них была девушка Садако Такахаси. Он проделывал с ней те же опыты, что и с Мифунэ. Заподозрив, что свинец слишком плотен и не дает экстрасенсам (а также супермену) видеть сквозь него, Фукураи вернулся к бумажным конвертам и ткани. Но дабы соблюсти чистоту эксперимента, он стал применять не бумагу, а фотографические панели. Если испытуемый вскрывает конверт и достает пластину, она засвечивается, тем самым разоблачая подвох.

Садако пластину не доставала. Более того, Фукураи утверждает, что она ее дополняла. Ученый рассказывал, что испытания напоминали спиритический сеанс медиума. Девушка входила в своего рода транс, водила рукой над конвертом и читала написанное. Когда он проверял пластину, то увидел на ней то, чего не писал. Тогда Фукураи поменял методу. Он наносил половину иероглифа на пластину, а вторую половину дорисовывала сама Садако. Чем больше было испытаний, тем четче была вторая половина иероглифа. Со временем Садако и Тидзуко продвинулись до целых фраз. На суд академиков Тидзуко свою подопечную уже не представлял. То ли боялся за ее здоровье, то ли все-таки не обошлось без подвоха. Вместо публичных испытаний он отправился с ней в гастрольный тур, устраивая платные «спектакли». Сотрудничество закончилось в 1924 году, когда Садако умерла от туберкулеза.

Насколько вам известно, ясновидение до сих пор научно не подтвердили и не опровергли. Скептицизма, конечно, больше, чем веры, но вывести всех экстрасенсов на чистую воду никому особо не удавалось. С мыслеграфией та же история. Есть много способов провернуть «мыслеграфический» трюк – начиная от заготовленных двойных фотопанелей и заканчивая иллюзионистским устройством, которое подкладывает в руку нужную фотопанель. Однако в начале XX века никто Садако Такахаси за руку не поймал, поэтому неизвестно, шарлатанство это или действительно магия.

Как выглядела Садако начала XX века? Не так, как в «Звонках». Она была обычной девушкой. Колоритным и пугающим образом ее наделили уже киноделы и автор романа. Так в японской традиции изображают призраков юрэи и онре. Белое одеяние, черные волосы, бледное лицо. Кодзи Судзуки был консервативен, как и его последователи из мира кино.

К слову, в книге Садако даже не была злодейкой. Ее автор изобразил измученной девушкой (не девочкой), которая умерла страшной смертью. Погубила девушку оспа. Вирус «перемешался» с ее экстрасенсорными способностями, произведя на свет Ring-Virus. Распространялась зараза посредством видеозаписи, описание которой занимает в книге аж 9 страниц. Запись, само собой, появилась мыслеграфическим способом. У посмотревших видео вокруг сердца появлялось кольцо (отсюда и название – Ring), которое в течение семи дней сжималось, в итоге вызывая инфаркт миокарда.

Получается, что на самом деле Садако – хорошая, невинная девочка. Но ее все равно боятся до смерти…

Источник

Древняя история кошмарной девочки

В 2002 году Гор Вербински снял ремейк «Полтергейста» Тоуба Хупера под названием «Звонок». Такой не самый очевидный вывод можно сделать, если восстановить всю цепочку перевоплощений зловещего призрака по ту сторону экрана. Вербински опирался на японский фильм 1998 года и в меньшей степени на оригинал – на роман Кодзи Судзуки. Хоррор из Страны восходящего солнца в равной мере базировался на романе и на телефильме 1995 года. Тот, в свою очередь, снят ближе всего к тексту Судзуки. Но вот что забавно – сам Судзуки написал «Звонок» (который одновременно «Кольцо» и «Круг») под впечатлением от «Полтергейста» 1982 года. Если постараться и притянуть несколько фактов за уши, то между «Звонком» и «Полтергейстом» даже можно найти общие черты – да хотя бы зловещий телевизор и девочку во главе угла. Однако «Звонок» от любого другого ужастика отличает то, какая эта девочка.

Но вернемся в те времена, когда лезть Самаре и Садако было неоткуда, а цифровые носители и видеокассеты еще не изобрели – в 1913 год. Тогда в Японии ученый Томокити Фукураи занимался психологическими исследованиями. Он был одним из лидеров в этой области, работал в университете и читал западную литературу, которую охотно переводил на японский язык. Однако его увлекала не традиционная психология, а та, что имела паранормальный характер. В частности, Фукураи пытался научно обосновать наличие таких феноменов, как ясновидение и мыслеграфия.

Что такое ясновидение, все мы прекрасно знаем, – регулярно видим «ясновидцев» на «Битве экстрасенсов». К ним относятся и медиумы, и телепаты, и предсказатели, и прочие личности, получающие информацию недоступными для обычных людей способами. Мыслеграфия – менее распространенное явление, и им за всю историю экстрасенсорики владели немногие. Заключается этот навык в проецировании изображений на бумагу или фотографическую панель силой мысли. Профессор Токийского имперского университета описал свои изыскания в книге «Ясновидение и мыслеграфия» 1913 года. Ее критиковали за ненаучность, и руководство учебного заведения даже попросило Фукураи на выход после того, как он предал огласке «мошеннические труды». Его обвинили в очернении репутации японской психологии. Фукураи стал персоной нон-грата. Профессора даже не упоминали в учебниках по психологии вплоть до 90-х. А когда упоминания появились, на них наткнулся Кодзи Судзуки.

Автор «Звонка» сделал двух подопечных Фукураи прототипами своих героев. Истории Тидзуко Мифунэ и Садако Такахаси, живших в начале XX века, легли в основу вымышленной биографии династии Ямамура (или Морган в американском варианте). В реальной жизни они не имели никакого родства, а в книге и фильме стали матерью и дочерью.

Мифунэ родилась в 1886 году в деревушке Кумамото, что на западе Японии. Ее описывали как глубоко религиозную и весьма ранимую девушку. Ее сводный брат увлекался гипнозом, и когда Тидзуко было 22 года, он провел с ней гипнотический сеанс. Девушке внушили, что она – ясновидящая. Как ни странно, сработало. В 1909 году она стала местной знаменитостью, и к ней толпами ходили соседи. Тидзуко была человеком-рентгеном и якобы могла с помощью прикосновений определить, что и где у человека болит. В 1910 году о Тидзуко рассказали профессору Фукураи. Он лично отправился в глубинку, чтобы устроить девушке проверку.

Ученый отнесся к Тидзуко со скепсисом и думал, что быстро вернется в Токио, не испытав особого разочарования. Но все обернулось иначе. Фукураи разложил перед Тидзуко конверты, внутри которых были бумажки с надписями на китайском – Мифунэ их прочитала. Тогда профессор заподозрил, что, дотрагиваясь до конверта, девушка просто чувствует пальцами еле-еле выпирающие чернила и угадывает буквы. Он накрыл конверт тканью, но результат остался прежним. Опыт повторили 10 раз – лишь тогда Фукураи окончательно убедился в способностях Тидзуко. Дальнейшее исследование проводилось при участии еще одного академика – Шинкичи Имамура из Киото. Он был медиком и следил за состоянием Мифунэ. Побочным эффектом ясновидения Имамура назвал чувства эмоциональной и физической усталости.

Затем начались поездки с демонстрированием способностей Мифунэ ученым умам и прессе. Девушка-экстрасенс побывала в Осаке, Киото и Токио. Фукураи постепенно усложнял программу, меняя конверт на жестяную банку и даже свинцовую трубу. Зачем такие трудности? Дело в том, что публичные выступления Тидзуко не давались. Она не могла сосредоточиться и делала ошибки. Поэтому она уединялась и через некоторое время выходила к зрителям, называя правильный ответ. Само собой, Фукураи и Мифунэ обвинили в мошенничестве. Тогда тандем начал запечатывать конверты и показывать, что печать и сам конверт целы. Возникла иная версия: конвертов два, и девушка подменяет их, когда уединяется. Чтобы отсеять все сомнения, Фукураи обратился к свинцовой трубе, открыть которую можно было только с помощью пилы. Увы, тут Мифунэ дала сбой и не смогла прочитать буквы в двух из трех попыток. Так сенсация превратилась в надувательство.

18 января 1911 года Мифунэ скончалась. Она отравилась. Есть несколько версий, что привело к такому поступку. Первая – позор и гнет общественного мнения. Вторая – обвинения в интимной связи с Томокити Фукураи, из-за которых у Мифунэ начались проблемы в семье.

А теперь о главном – о прямом прототипе Садако и Самары. После Тидзуко Мифунэ профессор Фукураи переключился на других экстрасенсов. Одним из них была девушка Садако Такахаси. Он проделывал с ней те же опыты, что и с Мифунэ. Заподозрив, что свинец слишком плотен и не дает экстрасенсам (а также супермену) видеть сквозь него, Фукураи вернулся к бумажным конвертам и ткани. Но дабы соблюсти чистоту эксперимента, он стал применять не бумагу, а фотографические панели. Если испытуемый вскрывает конверт и достает пластину, она засвечивается, тем самым разоблачая подвох.

Садако пластину не доставала. Более того, Фукураи утверждает, что она ее дополняла. Ученый рассказывал, что испытания напоминали спиритический сеанс медиума. Девушка входила в своего рода транс, водила рукой над конвертом и читала написанное. Когда он проверял пластину, то увидел на ней то, чего не писал. Тогда Фукураи поменял методу. Он наносил половину иероглифа на пластину, а вторую половину дорисовывала сама Садако. Чем больше было испытаний, тем четче была вторая половина иероглифа. Со временем Садако и Тидзуко продвинулись до целых фраз. На суд академиков Тидзуко свою подопечную уже не представлял. То ли боялся за ее здоровье, то ли все-таки не обошлось без подвоха. Вместо публичных испытаний он отправился с ней в гастрольный тур, устраивая платные «спектакли». Сотрудничество закончилось в 1924 году, когда Садако умерла от туберкулеза.

Насколько вам известно, ясновидение до сих пор научно не подтвердили и не опровергли. Скептицизма, конечно, больше, чем веры, но вывести всех экстрасенсов на чистую воду никому особо не удавалось. С мыслеграфией та же история. Есть много способов провернуть «мыслеграфический» трюк – начиная от заготовленных двойных фотопанелей и заканчивая иллюзионистским устройством, которое подкладывает в руку нужную фотопанель. Однако в начале XX века никто Садако Такахаси за руку не поймал, поэтому неизвестно, шарлатанство это или действительно магия.

Как выглядела Садако начала XX века? Не так, как в «Звонках». Она была обычной девушкой. Колоритным и пугающим образом ее наделили уже киноделы и автор романа. Так в японской традиции изображают призраков юрэи и онре. Белое одеяние, черные волосы, бледное лицо. Кодзи Судзуки был консервативен, как и его последователи из мира кино.

К слову, в книге Садако даже не была злодейкой. Ее автор изобразил измученной девушкой (не девочкой), которая умерла страшной смертью. Погубила девушку оспа. Вирус «перемешался» с ее экстрасенсорными способностями, произведя на свет Ring-Virus. Распространялась зараза посредством видеозаписи, описание которой занимает в книге аж 9 страниц. Запись, само собой, появилась мыслеграфическим способом. У посмотревших видео вокруг сердца появлялось кольцо (отсюда и название – Ring), которое в течение семи дней сжималось, в итоге вызывая инфаркт миокарда.

Получается, что на самом деле Садако – хорошая, невинная девочка. Но ее все равно боятся до смерти…

Найдены возможные дубликаты

Спасибо! Интересная предыстория.

.мОй Новый прИятель

– У меня есть две новости, Петь. Хорошая и плохая.

Утро тогда вообще не было добрым, и я был рад тому, что какая-то хорошая новость меня ожидала. Кошка наблевала на кровать. Я понял, что не купил и не приготовил ничего на завтрак. Я ударился головой об открытый кухонный шкафчик. Я рассыпал кофе. Я наступил на кошку. Я не мог найти ключи. Я стоял на остановке и не мог вспомнить – выключил ли я плиту. Я возвращался и опоздал на автобус, а следующий исчез в провале пространства и времени. И вот, я успеваю. Семь минут до открытия магазина, где я нёс верную службу уже семь лет. Семь лет продаж резиновых, латексных, силиконовых и виниловых изделий, удовлетворяющих различные плотские желания клиента. Я никогда не жаловался на работу – хорошая зарплата, хорошее начальство, мощная сеть, которая не планирует разваливаться. Я жаловался и жалуюсь на прокачку моей удачи, скорее так. Кажется, все очки опыта я периодически вкладываю куда-то не туда. Даже если мне кажется, что мне везёт, то потом это выходит боком. Так вот. Залетаю я за три минуты до открытия, пытаюсь открыть входную дверь, но не выходит. И тут понимаю, что я не снимал дверь с сигналки. А это и не требуется. Потянув ручку вниз, я осознал, что дверь и вовсе открыта. Сразу куча мыслей, как я вчера забыл тут всё закрыть, как цыгане вынесли кассу, как дворовые собаки растащили резиновые члены по району, как бомжи поселились в примерочной. Но нет. Просто начальник решил зайти в гости, и сделал он это крайне рано. Во всяком случае, если судить по пустой пачке печенья и двумя грязным кружкам с остатками кофе. И дальше не «здрасьти», не чего-то ещё. Сразу вот – две новости у него.

– Здравствуйте, Василий Петрович, я вас внимательно слушаю.

– Помнишь, Петь, мы тебя отправляли, как лучшего нашего сотрудника, в командировку. Думаю, тебе тогда понравилось.

– У нас для тебя новое предложение. Думаю, тебе будет интересно.

– Вы, главное, вместо меня опять Свету на эту точку не сажайте, а то после её отчётов я тут ни х… полная неразбериха.

– Посмотрим. Так вот, Петь. Мы отправляем тебя в Японию, слушать лекции крупного производителя от индустрии игрушек для взрослых.

Он махнул рукой в сторону витрины, которая была выделена именно под этот бренд. Почти все товары были похожи не на то, чем они являлись. Скорее, на всякие термосы и тостеры.

– Но, Василий Петрович, я же не знаю японского, как мне их слушать?

– Я пробил за этот момент. Всё окей. Там будут табло, где будет идти текст на английском. Ты же знаешь английский? У тебя ж там какой-то интер-миди-ат, да?

У меня был именно что «ынтер-миди-Ат», но зачем расстраивать старика? А стоило. Сейчас бы не было чудаковатой фобии, которую я привёз в качестве сувенира. Кто-то из Азии привозит работу для КВД, а кто-то я.

– Ну, вот и порешили. Собственно, тут тебе и хорошая, и плохая. Поедешь, посмотришь там всё. Но поедешь на работу, ха-ха.

Казалось бы, живи и радуйся. Когда ещё ты полетишь в Японию не за счёт своего бюджета? Который бы, если и потянул такое путешествие, то надорвался. Что ж. Хорошая часть новости оказалось миниатюрной, что азиатка, и постепенно таяла, будто жировые прослойки говядины вагю. Но мне ещё предстояло раскрыть эти особенности моего путешествия.

Неделя прошла. Кошка привыкла спать на свинье тридцатикилограммового хряка, я купил чемодан, мне дали билеты. И вот я лечу в Токио. Девять с лишним часов, рыба или курица, конфеты, которые вызывают тошноту, и горячая стюардесса еврейского происхождения. В целом, всё шло от нормально до неплохо. Плохо оказалось на месте. Там я списался с шефом через мессенджер и получил адрес, который имел к Токио примерно нулевое отношение. Хвала ками, найти вай-фай было легко, он был стабилен, и я худо-бедно нагуглил в яндексе, как купить билеты, и всё прочее. Далее вот было хорошо. Или нет. Как посмотреть… Я бы наверно, с удовольствием, погулял этот день по Токио, или отвис в каком-нибудь баре в Саппоро, в которое я и направлялся. В итоге, я провёл энное количество времени в новеньком синкансэне, который придумали пустить через всю страну годом ранее. Будто бы ещё один самолёт, но всё же комфортнее, а за окном что-то кроме облаков. Очень даже что-то.

К утру я был на месте, как мне казалось. Благо, на улице было лето, потому что температура Токио и Саппоро всё же порядком отличалась. Я стоял, держал чемодан и неистово ковырял интернет – в поисках ответа на вопрос, что делать дальше? Разумеется, я не мог ни у кого это спросить. Ынтер-миди-Ат мне не очень помогал. Просмотр всех серий Стального Алхимика тоже. Вот именно тогда я, краем глаза, начал замечать что-то странное. Будто бы чей-то пристальный взгляд. Я отрывался от телефона, оглядывался по сторонам, но ничего не видел. Тыкаю по дисплею дальше, а кто-то продолжает пыриться. Я даже вспомнил все истории про извращенцев, но всё было цивильно. Люди куда-то спешат. Кто-то с чемоданами. Кто-то с атипичной пневмонией. Кто-то первый раз за пять лет вышел из дома. Всё было в порядке. Кроме моего дискомфорта от неведомого и невидимого взгляда. Пристального. Хищного. Я тогда решил, что просто где-то сидит кошка и охотится на мою ногу. Следом пришла мысль, что это тануки, и я даже посмеялся, напугав какую-то пожилую пару лет двухсот от роду. А потом мне интернет дал нужную информацию, и всё моё внимание сместилось туда, и было уже не до смеха. Место, которое мне было надо – это не что-то в Саппоро, а очень даже отдельный город. Шеф несколько напутал. Или ему кто-то не так сказал. Короче, я влетал на некоторые расходы. Благо, пустой я не полетел. Благо, вызывать такси можно было без знания языка. Благо, за его рулём был айн, который приехал из России лет двадцать назад. Он знал, куда меня везти, знал, где мой отель, знал, где проводится мероприятие, где поесть, и как решить все проблемы в мире. Давно, ни с кем не общался в полной мере, короче говоря.

И вот. Стою я, наконец-то, в точке B. Жопа мира. Тысяч 50 населения. Достопримечательности – какой-то завод и какой-то завод. Что загнало огромную адалт-корпорацию в такие дебри – не известно. И комнату мне, разумеется, забронировали не в отеле классического стиля, а в свежепостроенном сером здании. Конечно, я не был удивлён. Мы нефть не качаем. Спасибо, что не хостел. Но место проживания всё же вызывало тоску. Таксист меня предупредил, что в городе фиг кто будет принимать оплату картой, так что я сразу же пошёл снимать наличные. Ведь есть закон, что, когда будет надо срочно, единственный банкомат отойдёт в его машинную Вальхаллу. Да, его потом откачают, но это всё лишние нервы. А понятия «нервничать» и «спешить» были крайне неуместны в городе моего пребывания. Никакого муравейника, к которому я готовился. Вот и мой портье – молодой парень лет восьмидесяти – очень медленно брал мой загранник, записывал всё катаканой в огромную тетрадь (сверху вниз, справа налево), искал мой ключ, искал, куда отложил ручку, и всё прочее. Спустя две бесконечности, ключ был мной получен, и я, купив в автомате колу со вкусом чеснока, отправился спать. Следующий день был первым днём ивента, и я очень надеялся, что всё закончится быстро, ведь я хотел найти место, где можно нажраться. Я прям планировал, как это будет.

Я сделал вывод, что мой номер был самым-самым во всём отельчике. Да, внутри он был похож на мою комнату в общаге из времён студенчества. Благо без кроватей в три яруса и бухих околочеловеческих существ. Да, никакого кабельного и очень слабенький вай-фай. Да, пол мне явно забыли помыть. Но. НО. У меня у одного дверь была оббита материалом. Вроде кожзам или замша. Сложно сказать точнее, а спросить было не у кого. Плюс, моя дверь была явно самая толстая. Остальные были сделаны из тонкого и хлипкого материала. Вероятнее всего, ДВП.

Разумеется, я долго не мог заснуть на новом месте. За окном была тишина, абсолютно неестественная для меня. В самом отеле была тишина. Пойти ночью было некуда. Интернет, внезапно, отключился. Оставалось только читать книги. Тут выбор бы не велик. Либо Роберт Говард, которого я прихватил с собой. Либо Библия на английском, которая нашлась в тумбочке. Альтернативой книге был телевизор, где можно было смотреть что-то очень интересное, но абсолютно непонятное.

Человек предполагает, а унылые конференции бесконечны. Нет, там всё было по высшему уровню. Я даже забыл, что я где-то очень далеко на севере, и что вай-фай ловить всё труднее. Раздавали бесплатные напитки, носили бесплатные бутербродики, иногда давали походить и посмотреть продукцию, но я предпочитал смотреть местный фуршетный стол, или как там его правильно обозвать? Вероятно, конференция была бы менее унылой, если б я её слушал, а не читал. Или если б я читал её по-русски. Или если бы я просто потусил в каком-то из крупных городов. Или даже в том вот, где я был. Но… бес-ко-не-чны. Я вышел на свет божий, когда его уже не было. Снова торговый автомат, снова никакого алкоголя, и я бреду к себе в номер.

Возле отеля на меня свалился подарок судьбы за все мои мучения. Будто лут с проблемного босса. Рай через страдания. Тот самый таксист сидел на ступеньках и приветливо махал мне. Я поздоровался, а он постучал по пакету, где что-то приветливо зазвенело. Откупорили мы первые бутылки, спрятавшись за мусорными баками отеля, под окнами номера, где был выключен свет, что давало надежду – номер пуст. Никто из нас не был уверен, можно ли вообще пить на улице в Японии. Но оба были уверены, что такой вечер идеален для вливания в себя пива и сакэ. Вернее, это было что-то из сакэ, разлитое в жестяные банки. Сложно сказать. Хоть было и лето, мы конечно начали мёрзнуть, и я, уже окосев, предложил подняться в номера. Так мы и пошли, позвякивая, мимо портье. Он что-то писал в свою толстую тетрадь, бормоча под нос с интонацией, которую я не смог воспринять, как что-то конкретное. То ли он так выражал задумчивость, то ли он нас проклял. В комнате мы продолжили возлияния и обоюдные жалобы на жизнь. Айн рассказал, как он переезжал в новую страну триста лет тому назад, а я поведал удивительную специфику торговли резиновыми пенисами. Жаль, что к утру я не помнил детали обоих сторон этого диалога. Или это было два монолога? А, да. Я же не помню.

Ночью опять что-то происходило. Это мне рассказал таксист, когда сам вызывал себе такси, чтоб доставить свою больную голову на станцию, и ехать куда-то там. Чего-то конкретного он не помнил, но точно слышал какую-то беготню, и как стучали во все двери на этаже. Он даже хотел открыть дверь и выглянуть наружу, но не смог этого сделать, ибо сила притяжения пола была самой мощной силой на планете. А я же ничего не слышал от слова совсем. Флаги упали, свет потух, и всю ночь я смотрел на забег гигантских красных зайцев, пока утром не проснулся от разрывного выстрела в голову. Мне тоже нужно было ехать. Предстоял следующий день конференции. Я немного прибрал объедки, доел чипсы, купил в автомате бутылку воды (известного мне бренда), и отправился выполнять свои рабочие обязанности.

День прошёл в одном целостном болезненном порыве. Я старался поспевать за субтитрами, теряя связь предложений и забывая-с вокабуляр-с. В перерывах бегал на поиски воды с лимоном. Не только в перерывах бегал в уборную, то освежиться, то ещё по всяким делам. Та штука из сакэ явно не пошла на пользу. Однако, к вечеру меня отпустило. Или подействовали таблетки, которые мне дала девушка, прибывшая откуда-то из Чехии, или просто случилась ирония от Вселенной. Вот. Всё. Ты полностью свободен. Иди, куда хочешь. Да-да. Да… В этот раз, я успел забежать в местный магазинчик с самообслуживанием, и там купить пару супов, которые не нужно было готовить. В отеле было что-то вроде общей кухни, где стояли чайник и допотопная микроволновка. И я был полон решимости этим добром воспользоваться. К супу взял ещё какие-то лепёшек. И пошёл, куда хочу. Прямо к себе в апартаменты. В уже родные десять квадратных метров.

На следующий день, меня пыталась допрашивать полиция, но у них не нашлось никого, кто говорил бы по-русски, а английский у нас у всех был ынтерчтототам. Кое-как я смог узнать, что стал единственным выжившим той ночью, если не считать тараканов. Банда отморозков, прибывшая из соседнего города, обожралась грибов, запив всё какой-то дрянью, и пошла требовать сервис получше. Требования выражались в стрельбе из не самых легальных стволов, да кромсания всех далеко не самурайскими клинками.

– И вот прикинь, – говорил я моему другу-таксисту – Они вот все тоже сдохли. Никто не может понять, что случилось. Как под фуру попали. Шеи у всех сломаны, ноги руки вывернуты, брюхо разодрано. Жуть. И все трое подохли прямо возле моей комнаты.

– Да меня дверь спасла. Одна нормальная дверь на весь отель. Только вот замок у неё клинит. Но если б нормально работал, то я б тогда вышел и посмотрел.

– Кстати… а ты как договорился, чтоб тебе такой сервис обеспечили?

– Ну… мы тогда пили, у тебя была простая дверь. Как у всех. Доплачивал что ли?

Мы повернулись в сторону входа. Кожаная обивка растянулась в улыбке.

Источник