актриса спектакль варшавская мелодия

Варшавская мелодия

вся творческая группа

Они познакомились снежным декабрьским вечером 1946 года в консерватории. Она – полька, будущая певица. Он – московский студент. Оба только что пережили ужасы войны. Кажется, ничто не в силах помешать их чувству. Но пресловутый железный занавес упал между ними непреодолимой стеной. Сможет ли любовь преодолеть эту преграду?

Премия «Хрустальная Турандот» (Лучшая женская роль), Премия Московского театрального фестиваля за лучшую режиссуру и лучшую женскую роль.

Легенда о любви
Николай Погодин неоднократно повторял: лучший способ поддержать драматурга — поставить его пьесу. Перефразируя эти слова, можно сказать: лучший способ поздравить юбиляра — поставить его пьесу. Име.

«Варшавская мелодия»: поствоенная драма
В рамках XVII Международного Волковского фестиваля московский Театр на Малой Бронной привез в Ярославль «Варшавскую мелодию».В спектакле, поставленном Сергеем Голомазовым по пьесе Леонида Зорина, в.

И останусь с этой болью. «Варшавская мелодия» в Театре на Малой Бронной
«Варшавская мелодия» Леонида Зорина переживает новый виток популярности. Год назад появился спектакль в питерском МДТ — здесь в ролях влюбленных Гели и Виктора вышли Уршула Малка и Данила Козловски.

Даниил Страхов: «Хочется осознанности происходящего»
Мы встретились с Даниилом, чтобы поговорить о театре. Разговор получился серьезным, но не слишком. И хоть солнца на улице в этот ноябрьский осенний день не было видно, но из чашки кофе Даниилу улыб.

Источник

Варшавская мелодия

Леонид Зорин

лирическая драма, 16+

Режиссер — Виталий Любский

Сценография и костюмы — Юлия Асташкина и Мария Горошко

Художник-технолог — Антон Харунжий

Знаменитая пьеса драматурга Леонида Зорина и сегодня продолжает волновать сердца зрителей. Герои «Варшавской мелодии» — Виктор и Гелена — случайно встретились после войны. Он — прошедший войну солдат, а ныне студент и будущий винодел, она — тоже студентка, но консерватории, польская певица и будущая знаменитость. Трогательная история их любви, разделенной советским законом о запрете на браки с иностранцами и пронесенной сквозь годы — история сломанных судеб и несбывшихся надежд.

награды

08 декабря 2012 года

2 часа 25 минут с одним антрактом

В РОЛЯХ

Екатерина Зорина

Александр Матвеев

Анастасия Шалыгина

Игорь Дудоладов

Купить билет

Видео

Спектакль оставил просто невероятное впечатление! Два с лишним часа смотрятся на одном дыхании. Игра актеров завораживает, они невероятно убедительны и искренни в своих ролях. Несмотря на грустный в целом сюжет, в спектакле много юмора, легкого и непринужденного. Глядя на взаимоотношения героев, остается ощущение светлой грусти, но в то же время укрепляется вера в настоящую любовь, способную быть пронесенной через всю жизнь, без озлобления и отчаяния. Пожалуй, это первый спектакль, который мне хочется пересматривать еще и еще – настолько он красив в своей простоте.

Тонкий и искрометный юмор, слезы радости и отчаяния, восторг, умиление, сострадание — неизменные атрибуты этого прекраснейшего спектакля. Один из тех спектаклей, после которого многие наши проблемы кажутся смешными и стыдными, после которого хочется жить, ценить то, что имеешь, после которого хочется чтобы помнили.

Я лично смотрела этот спектакль уже 5 раз. Трагическая история, на которой лично я рыдаю из раза в раз. Что заставляет меня пересматривать такой казалось бы тяжелейший спектакль снова? Не смогу точно сказать. Но порой ловлю себя на том, что мне просто необходимо увидеть этот бесподобный шедевр снова. И отдельное браво конечно несравненной Екатерине Зориной. Такой набор эмоций проносит её персонаж через спектакль. Переживать и проносить это через себя из раза в раз, из спектакля в спектакль, донося до зрителя эмоции в таком неподдельном, порой просто до дрожи виде. Не представляю себе насколько это должно быть сложно. И именно этому хочется поаплодировать стоя.

Можно ли через всю жизнь пронести первую любовь, от которой перехватывает дыхание, от которой не избавиться,которую не забыть? А может только она и существует, если она сильная, если настоящая, а второй, третьей уже не бывает? Да, спектакль имеет незатейливый, мелодраматичный сюжет, но, что в нашей жизни есть важнее любви, веры, надежды?

Актёры Екатерина Зорина и Павел Гончаров не играли, а жили на сцене. Драма трогает настолько глубоко, что порой приходится сдерживаться. Самое тонкое в пьесе — женские слёзы. и юмор.

Здесь и блестящая драматургия Леонида Зорина, и великолепная игра молодых артистов, выпускников СПбГАТИ, и интереснейшее решение сценического пространства, которое погружает зрителя в мир условности, при этом сосредотачивая его внимание на самом главном — эмоциональной составляющей. С одной стороны, спектакль рассказывает о грусти и печальных парадоксах нашего прошлого, но также это и захватывающая история светлой и красивой любви.

О театре

«Приют комедианта» — первый в России государственный репертуарный театр без постоянной труппы. В репертуаре театра более 20-ти спектаклей, как признанные шедевры русской и мировой литературы, так и современная драматургия.

Навигация

Подпишитесь на рассылку

Хотите первыми узнать о событиях и скидках?

Получайте сообщения о новостях, специальных акциях и розыгрышах в ВКонтакте

Контакты

© 2021 Государственный драматический театр «Приют комедианта»

Источник

Новости

К счастью, есть постановки, которые способны растопить льдинки самых холодных сердец и вновь заставить поверить в силу человеческих эмоций и глубину театрального искусства даже очень искушённого зрителя.

К таким спектаклям относится «Варшавская мелодия» в Театре на Малой Бронной, поставленная режиссёром Сергеем Голомазовым по одноимённой пьесе Леонида Зорина.

Эту постановку смело можно назвать лакмусовым индикатором всех органов чувств и человеческих эмоций, который безошибочно покажет – способны ли мы любить и сострадать, верить и ждать, сочувствовать и мечтать.

Ощущения от просмотра спектакля, пожалуй, можно сравнить с задержкой дыхания, после которого совершаешь глубокий выдох, при этом чувствуя обновление и перезагрузку всех систем организма.

После третьего звонка гаснет свет и весь мир замирает: на эти три часа в нём есть только двое, Геля и Виктор, две души, заблудившиеся в обстоятельствах жизни, их судьбы, надежды, иллюзии и разочарования.

Они познакомились снежным декабрьским вечером 1946 года в консерватории. Она – полька, будущая певица. Он – московский студент. Оба только что пережили ужасы войны. Кажется, ничто не в силах помешать их чувству. Но пресловутый железный занавес упал между ними непреодолимой стеной. Сможет ли любовь преодолеть эту преграду?

История, разворачивающаяся с героями в середине далёкого и близкого 20 века, близка сегодняшнему зрителю, несмотря на то, что между нашими десятилетиями пролегает ментальная и политическая пропасть.

К постановке Сергея Голомазова полностью применима известная цитата Фаины Раневской: «Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно».

И актёры действительно проживают на сцене «Варшавскую мелодию» от первых мгновений до финальных поклонов: и самый счастливый в жизни Гели и Виктора 46-ой, и ставший роковым 47-ой годы, и потом, два следующих десятилетия, с каждым годом вместе с опытом прожитых лет приобретая ещё больше горечи и боли, что тогда, в юности, им не хватило смелости и сил уберечь и защитить самое светлое и главное в своей жизни.

Робость первой встречи, нежность только что зародившегося чувства, первый поцелуй, смущение, стеснение, неописуемая радость от взаимности и страх потери…Время от времени дают о себе знать воспоминания об ужасах фашизма и трагедиях, которыми изранены юные души, не ожесточившиеся и не разучившиеся любить.

Минута за минутой, встреча за встречей…

Консерватория, где состоялась судьбоносное знакомство, первое свидание на углу Герцена и Огарёва, кино, в котором совсем не до фильма, музей, гостеприимно укрывающий от суровой декабрьской стужи, переговорный пункт, в котором зародилось мучительное чувство ревности, общежитие, где ненадолго поселилось мимолётное Счастье, ресторан в Варшаве, концертный зал в Москве…

В «Варшавской мелодии» нет ни одной фальшивой ноты или случайной детали – важно всё: взмах руки и поворот головы, очаровательный польский акцент Гели и непосредственная наивность Витека, мудрые афоризмы Омара Хайяма и трепетные цитаты Зорина, без нравоучений и назиданий позволяющие подумать о вечности и сущности бытия, монументальный орган, возвышающийся над сценическим пространством, и пушистый снег, парящий в воздухе…

Жизнь бежит, словно стремительный маятник, и никто не в силах повлиять на её ход. Как снежная метель и пурга, время неумолимо переворачивает страницы книги под названием Судьба. «Туфельцы» и галстук, подаренные на новый год, дивное послевкусие дурманящего вина, боль от собственного бессилия, зависимости от суровых обстоятельств спустя десять лет и неизбывная тоска по навсегда утраченным мечтам спустя двадцать… Виктор стал успешным доктором наук, Геля – знаменитой певицей, а «хорошая певица, как известно, это не только голос».

Одна из пророческих фраз Гели: «Я просто думаю, сколько людей живут со мной в одно время. И я их никогда не узнаю. Всегда и всюду границы, границы. Границы времени, границы пространства, границы государств. Границы наших сил. Только наши надежды не имеют границ…» Но, увы, даже безграничные надежды можно утратить.

Это уникально, но на протяжении всей «Варшавской мелодии» ни в один миг не проводится параллель с другими ролями Пересильд и Страхова в театре и кино, которых просмотрено немало, ведь сценическая биография и фильмография артистов насыщена постановками и кинолентами разных жанров и направлений.

Голомазову удалось создать такой спектакль, что публика не смотрит на актёров: она живёт судьбами Гели и Виктора, словно добрый друг, переживая за них, страдая, падая, взлетая и искренне надеясь, что когда-нибудь герои обретут своё счастье друг с другом, потому что по отдельности оно невозможно.

Режиссуру Сергея Анатольевича Голомазова в этом спектакле можно сравнить с искусно сплетённым кружевом, с затейливым узором, который невозможно повторить или охарактеризовать – это надо видеть.

Такие спектакли можно и нужно преподавать в актёрских и режиссёрских вузах, чтобы студенты видели – как надо жить на сцене. Здесь нет эпатажа, экспериментов, режиссёрских самоутверждений и громких эго: словно соната Шопена, «Варшавская мелодия» звучит вдохновенно и возвышенно, метко резонируя в самые глубинные и потаённые уголки души и сердца.

Как в одной из финальных реплик произносит Геля: «Строго говоря, уже можно думать о смысле жизни». Впрочем, думать о нем — легче всего. Трудно иной раз его обнаруживать».

После просмотра этого спектакля многие из нас откроют в самих себе эти смыслы.

Концептуально постановка выстроена так, что на финальные поклоны Геля и Виктор выходят такими, какими мы их увидели в первой сцене – в консерватории.

Для реалистов этот режиссёрский ход – подаренный зрителям шанс переосмыслить свою судьбу, что-то исправить, пока не стало слишком поздно, а может быть, уберечь от каких-нибудь фатальных ошибок на извилистых лабиринтах судьбы. Молодые Геля и Витек, словно говорят нам о том, что, как бы трудно ни было, не стоит идти на поводу у обстоятельств, а следует до последнего бороться за своё счастье…

В следующий раз «Варшавская мелодия» прозвучит со сцены Театра на Малой Бронной 12 и 21 июня. Выражаем надежду, что звонкие трели неиссякаемой энергии юности и щемящие душу симфонии зрелости, которыми изобилует потрясающий спектакль, не исчезнут из репертуара легендарного театра ещё много-много лет, ведь «мы ценим правила, а любим исключения», а «счастье то, что не выясняют. Его чувствуют кожей».

Источник

Варшавская мелодия

Театр имени Евгения Вахтангова

«Главное — это тема обреченности. Любовь обречена, потому что государство сумеет растоптать вас своим паровым катком. И, сделав свою работу, оно удовлетворенно потирает руки над вашим прахом и над прахом вашего чувства. И два человека, когда они, наконец, встречаются, могут соединиться. Но уже нечем соединяться», — сказал Леонид Зорин в одном из интервью. «Варшавскую мелодию» он написал в 1966-м, вернув действие в конец 1946-го и оттуда протянув нить к оттепельному 1956-му и к застойному 1966 году. История о влюбленности польской девушки, студентки консерватории Гелены и прошедшего войну Виктора, будущего винодела, развивается с момента, когда чувство только зарождается — через годы, когда не оно умерло, а что-то самое важное уже перегорело, стало невозможным. По внешним ли причинам, по вине указа 1947 года, запретившего браки с иностранцами, или из-за внутренней нерешительности героя, вернувшегося победителем с войны и не решившегося бороться за личное будущее. Сила, слабость, любовь, мужество, мужественность, воля, безволие — их смыслы и оттенки ткут психологическую канву пьесы.

У нее были все шансы остаться лежать в столе. В СССР вовсю боролись с диссидентами, око цензуры бессонно следило за творческой жизнью. Первую зоринскую пьесу «Молодость» поставили сразу же в 1949 году (в Малом театре). Но уже в 1954-м запретили и вычеркнули из репертуара «Гостей», в 1965-м работу «Римская комедия (Дион).

Рубен Симонов начал репетировать «Варшавянку» (так назвал ее Зорин) в Театре им. Вахтангова с Юлией Борисовой и Михаилом Ульяновым, актерами уже далеко не юными — но он почуял именно в них возможность сделать точным рисунок этих ролей. Однако цензоры не желали литовать пьесу, требуя убрать из текста одно из главных — пресловутое сталинское постановление. Побывав на одной из репетиций, чиновники смягчились, не отступившись, правда, от названия — в итоге политически окрашенная «Варшавянка» стала «Варшавской мелодией». Премьеру сыграли 30 января 1967 года (художник — Э. Стенберг, дирижер — Р. Архангельский, произведения Шопена в исполнении Б. Давидович), а через два года появился телеспектакль.

«Варшавская мелодия» оказалась последним режиссерским жестом Р. Симонова. В 1967-м «За постановки пьес классической и современной драматургии в Театре им. Е.Б. Вахтангова» ему дадут Ленинскую премию. В конце 1968-го его не станет. Придя в студию Вахтангова в 1920 году, с 1939-го он был худруком театра, которому служил до самой смерти. «Варшавскую мелодию» называют его лебединой песней, как «Принцессу Турандот» у Вахтангова.

«Эта последняя работа стала как бы творческим завещанием Рубена Николаевича. Он смотрел влюбленными глазами на Юлию Борисову… заразительно хохотал, если у нас получалась какая-нибудь сцена. Одну репетицию, которая вдруг пошла импровизационно раскованно, сцену в музее, когда Виктор, влюбленный в прелестную Гелю, думает не о музейных редкостях, а о том, как бы поцеловать ее, он буквально прохохотал. Счастье творчества его пьянило… По изяществу и элегантности… это был истинно вахтанговский спектакль», — вспоминал Ульянов в книге «Работаю актером».

Ульянов многажды играл с Борисовой — в «Антонии и Клеопатре», в «Идиоте», в «Конармии», в «Иркутской истории», но «Варшавская мелодия» осталась одной из самых запомнившихся их работ. После вахтанговцев в Театре им. Ленсовета вариант с иной интонацией предложил И. Владимиров с А. Фрейндлих и А. Семеновым (а потом с А. Солоницыным). «В вахтанговском спектакле не было места войне, ужасам фашизма. В питерской «Варшавской мелодии» эта тема — чуть ли не на первом плане. Геля Борисовой как будто забывала об оккупации, Фрейндлих только о ней и помнила. Она показывала, как постепенно и трудно страх Гели перед жизнью, недоверие к миру вытесняются пришедшей если не любовью, то верой в любовь», — пишет Анастасия Арефьева (Петербургский театральный журнал, № 3 (65)/2011).

Пьеса Зорина — благодатный драматический материал, хотя здесь особенно важно найти актеров, которые смогут не потерять эмоции, верной тональности, на протяжении всего действия оставаясь на сцене вдвоем. Ее ставили по всей стране и во всем мире, причем не только в Париже или в Нью-Йорке — даже в Гаване. Но все постановки будут сравнивать с той, вахтанговской.

В 1998 году В. Андреев выпустил в Театре им. М.Н. Ермоловой «Перекресток», разыграв с Э. Быстрицкой (позже стала играть Т. Шмыга) написанное Зориным продолжение «Варшавской мелодии», где Ему и Ей уже на склоне лет дана еще одна возможность встречи. Недавно в обеих столицах появились новые версии самой «Варшавской мелодии». В 2007-м в МДТ ее «пропел» Л. Додин (Гелену сыграла У. Малка, Виктора — Д. Козловский). А в 2009-м в Театре на Малой Бронной С. Голомазов — с Ю. Пересильд и Д. Страховым. Это — рефреном повторяющаяся история разных времен. Как говорила Геля? «Сколько людей живут со мной в одно время. И я их никогда не узнаю. Всегда и всюду границы, границы… Границы времени, границы пространства, границы государств. Границы наших сил. Только наши надежды не имеют границ».

Источник

Мелодия несвободы. «Варшавская мелодия» на Малой Бронной

Хотела начать свою колонку с оценки последних событий, происходящих в Москве, поражающих масштабом беззакония властей. Но остановилась: все следящие за московскими событиями знают о них из различных новостных каналов, не буду отнимать у них хлеб.

Моя сегодняшняя тема позволяет коснуться типологии того, что происходит сегодня. «Мелодия несвободы» назвала я свою колонку. Эта мелодия звучит в, казалось бы, лирической пьесе, пьесе о любви, написанной пятьдесят лет назад.

Leonid_Zorin.jpg

Спектакль по пьесе «Варшавская мелодия», увиденный мною на канале КУЛЬТУРА, мне понравился. Даже очень. Автор пьесы – ныне 94-летний Леонид Генрихович Зорин, которого однажды я назвала «несчастливым счастливым драматургом».

Пьесу «Варшавская мелодия» он написал в 1967-м, и поначалу цензура ее не пропустила.

В 1947 в Советском Союзе вышел указ, запрещающий браки с иностранцами. Посему русский паренек Виктор и польская паненка Гелена-Геля, любящие друг друга, не могут пожениться, что в сущности разрушает их судьбы.

Теперь вопрос: был такой указ? Был. Почему же автор, по мнению цензоров, не может о нем сказать в своем произведении? Да, некрасиво как-то, лучше об этом забыть, и вообще следует поменьше на эту скользкую тему говорить.

В ютюбе можно посмотреть заснятый в 1969-м спектакль театра Вахтангова в постановке Рубена Симонова, где Гелю играет Юлия Борисова, а Виктора – Михаил Ульянов.

Borisova_Ulyanov.jpg

Юлия Борисова и Михаил Ульянов

И вот спектакль Театра на Малой Бронной, постановка Сергея Голомазова 2010 года, два артиста на сцене – Юлия Пересильд и Даниил Страхов. На Юлию уже редко кто не обратил внимание – яркая, зажигательная, талантливая.

Даниил Страхов известен мне меньше, хотя, судя по Википедии, он снимался в нескольких прозвучавших лентах. Солирует здесь – как и в случае с вахтанговским спектаклем – безусловно ОНА.

В отличие от Ульянова, Даниил Страхов молод (на момент выпуска спектакля ему 34 года), а образ он создает еще более юного паренька, студента-первокурсника, закончившего воевать в свои двадцать с небольшим на полях Великой Отечественной и с восторгом кинувшегося в ученье.

Yuliya_Pereseld_i_Daniil_Strahov.jpg

Юлия Пересильд и Даниил Страхов

Всю первую часть спектакля Виктор в военной форме, что и понятно: где и на какие деньги можно было ее купить, штатскую одежду? По пьесе он учится на винодела в институте «Омара Хайяма». Экзотическая профессия не только для послевоенной Москвы.

Посмотрела во всезнающую ВИКИПЕДИЮ, такого института, естественно, не нашла, не нашла даже приблизительно места, где мог бы учиться Виктор винодельческому искусству. Институт технологий и управления, с кафедрой виноделия, начал работать с 1953 года, Московский Пищевой – занимался в ту пору исключительно хлебо-булочными и кондитерскими изделиями. Но это не столь важно, как не важно и то, что Московская консерватория, где учится Геля, даже на кафедре камерного пения не занималась эстрадой.

Главное, что у героев необычные профессии и Виктор может с воодушевлением рассказывать о стихах Омара Хайяма и о букете и выдержке марочных вин (сегодня этим на ютюбе занимается блистательный Леонид Парфенов!), а Геля петь на польском песню про «коханого». Хорошо петь. В первый раз эта песня звучит без сопровождения в студенческом общежитии, девочка с косичками в простеньком платье с воротничком поет стоя на стуле.

Еще один эмоциональный всплеск – встреча героев в Варшаве.

Виктор приехал в служебную командировку, он кандидат наук, занят технологией изготовления вина, но первый его звонок – Геле, ставшей известной певицей. Он женат, она замужем – и при этом их любовь не ушла.

Scena_iz_spektaklya.jpg

Сцена из спектакля

Геля признается, что ездит в родной Краков, на могилу королевы Ядвиги, у которой поляки просят разных милостей; Геля просит: «Верни мне его!» Сцена кончается почти истерикой, Юлия Пересильд играет полубезумную женщину, чье чувство не нашло удовлетворения.

Вообще музыка в этом спектакле «играет». Герои знакомятся в консерватории, на концерте Шопена (кстати, Юлия произносит «ШОпен», в точном соответствии с польским произношением. Вообще ее «польский акцент» отличается от акцента Борисовой, как кажется, в сторону большей «аутентичности»).

Московская мелодия в нем тоже есть. Она создается падающим снегом, стеной общежития, на которой висят музыкальные инструменты, красками и звуками киноэкрана, с идущей на нем «Серенадой Солнечной долины».

И все же основная московская мелодия обозначена мною в заглавии – это «мелодия несвободы», ибо не античный Рок, не природные или исторические катаклизмы обездолили героев. Их обездолило бездушие власти, переступавшей в своих «политических решениях» через судьбы живых людей.

Спустя много лет Виктор, солидный доктор наук, приходит в гримуборную знаменитой польской певицы, приехавшей на гастроли в Москву. Прошли годы, все поменялось, умер Юлек, когдатошний кумир Варшавы.

Для нее сегодняшней так важно отдохнуть в антракте, у нее нет времени на разговоры. Она общается с Виктором, гримируясь и «наводя красоту». Оба узнают друг о друге самое важное. Его жена ушла к другому, она уже тоже одна, ее мужья надолго не задерживались. А еще кто-то из них двоих произносит: «Представь себе, молодые люди теперь даже женятся на иностранках».

Виктор – Даниил Страхов – уходит в зрительный зал, чтобы продолжить слушать концерт.

И на звуках Первого концерта Шопена занавес закрывается. Конец спектакля.

Пьеса написана в 1967 году, через год «братская Чехословакия» будет оккупирована советскими войсками. Поляки со страхом и ужасом будут следить за событиями у соседей. Сложное время, чреватое несвободой. А какое время – такие и песни. И как же долго приходится ждать других мелодий! Неужели не дождемся? Не может этого быть!

Источник