актриса табор уходит в небо главной роли фото
Почему роль цыганки Рады стала роковой для Светланы Тома
24 мая исполнилось 71 год актрисе театра и кино, заслуженной артистке России Светлане Тома. В ее фильмографии больше 50 работ, но большинству зрителей она известна по роли цыганки Рады в фильме «Табор уходит в небо». Эта роль стала вершиной ее творческой биографии и подарила ей всесоюзную популярность, но взамен отняла очень многое и стала для нее роковой.
Настоящая фамилия актрисы – Фомичева. Она родилась в 1947 г. в Кишиневе, а звучный псевдоним достался ей от прабабушки-француженки, поэтому ударение в нем ставится на последний слог: «…ведь это фамилия французская. Она принадлежит моей прабабушке. В мамином роду много кровей перемешалось: и венгерская, и русская, и австрийская. А по паспорту я – Фомичева, это фамилия папы, он у меня русский».
В детстве Светлана не мечтала об актерской профессии и после школы поступила на юридический факультет Кишиневского университета, но ее судьбу решил случай, который стал поворотным моментом и в ее карьере, и в личной жизни. Однажды на остановке к девушке подошел ассистент режиссера Эмиля Лотяну и предложил ей сниматься в кино. Тогда она не отнеслась всерьез к этому предложению – восприняла это как попытку познакомиться. Но режиссер проявил настойчивость и убедил ее приехать на пробы в фильм «Красные поляны».
Светлана Тома и Эмиль Лотяну
Светлана стала музой режиссера Эмиля Лотяну, а затем и его гражданской женой. Она была его Галатеей – именно благодаря ему происходило ее становление как актрисы. На тот момент ей было всего 17 лет, она была неопытной, неуверенной в себе и смотрела на режиссера снизу вверх: «Ему было всего-то 29 лет, но мне он казался таким взрослым. Он был для меня все: и муж, и отец, и брат, и сват – весь мир сосредоточился на нем». По его настоянию она взяла псевдоним – режиссер считал, что фамилия Фомичева недостаточно звучная для этой профессии. Актриса не верила в то, что сможет сыграть главную роль в фильме «Табор уходит в небо», но Лотяну видел в этом образе только ее.
Попадание в образ было стопроцентным. Светлана была настолько убедительна в образе Рады, что даже цыгане принимали ее за свою. Однажды на премьере фильма в Виноградове, где проходили съемки, к ней подошел цыганский барон и сказал: «Ты настоящая цыганка, только скрываешь это, ай как нехорошо!» А в кинотеатре в Харькове цыгане оккупировали зал, а когда актриса вышла к ним после показа – не поверили, что это – та самая Рада. В жизни актриса была совсем не похожа не свою героиню: «Ну и я вышла к ним. С хвостиком, в очках – я близорукая. Ну что сказать – они были в шоке. Мне пришлось уйти со сцены – они кричали, они возмущались так, они вызвали директора, они грозили, что подадут на него в суд…».
Зато сходством с Радой пользовались мошенники – после выхода фильма по стране гастролировало несколько ансамблей под названием «Табор уходит в небо», где солисткой значилась Светлана Тома, на самом деле не подозревающая об этом. Самозванки давали интервью журналисткам и выдавали себя за актрису в гостиницах, что доставляло ей немало неприятностей.
Эта роль стала звездным часом актрисы. Фильм стал лидером проката 1976 года, собрав у экранов 65 млн зрителей, и получил главный приз на Международном кинофестивале в Сан-Себастьяне, а Светлана Тома была признана лучшей актрисой года по результатам опроса журнала «Советский экран». «Табор…» закупили 112 стран мира, и это стало рекордом кинопроката.
Но этот успех имел и обратную сторону: после выхода фильма актрисе предлагали однотипные роли, она еще несколько раз играла цыганок. Светлана признавалась: «В этой жизни все так многомерно и непросто, и всегда есть две стороны медали. Если положить на одну чашу весов Раду, а на другую – все остальное, что я сделала в кино, то первое перевесит. Но это и счастье и беда, если рассматривать этот успех с той точки зрения, что можно было и после «Табора» сделать что-то равноценное… Мне было очень трудно вырываться из этого круга. Зрителя я понять могу: ему это очень понравилось, и он ждал продолжения… Они хотели видеть меня в цыганской юбке и пестром платке. Я протестовала, стремясь доказать им, что я актриса и могу что-то еще кроме Рады. Но они свистели, кричали, требовали своего. Сколько сил уходило, чтобы завоевать зал!».
За творческой драмой последовала и личная трагедия: после этого фильма отношения актрисы и режиссера, которые и до этого были непростыми, сошли на нет. Вскоре он приступил к съемкам фильма «Мой ласковый и нежный зверь», где главная роль досталась 16-летней Галине Беляевой, которая вскоре стала его женой. А Светлана сыграла эпизодическую роль и была вынуждена смириться с тем, что и на съемочной площадке, и в сердце режиссера ее место заняла другая женщина. Но она нашла в себе силы понять и простить человека, которого не переставала любить.
В 1990-х гг. в эпоху кризиса в кинематографе Светлана Тома, как и многие актеры, осталась безработной. Она устроилась риэлтором, но эта профессия дохода не приносила, часто приходилось сидеть на хлебе и каше. Но она не жаловалась на судьбу и не боялась любой работы. В 2000-х гг. ей посчастливилось снова вернуться на съемочную площадку. Ее дочь Ирина Лачина тоже стала актрисой, и в нескольких проектах они сыграли вдвоем.
Светлана Тома
Биография
В фильмографии Светланы Тома 56 работ. Ее нельзя отнести к «актрисам одной роли». Тома играла и бизнес-леди, и испанскую донью, и воспитательницу в детдоме. Но при ее имени зрители неизбежно вспоминают образ пламенной цыганки Рады.
Детство и юность
«Тома» часто произносят с ударением на первый слог. Это неверно. Ведь творческий псевдоним актриса заимствовала у прабабушки-француженки. А потому фамилию правильно произносить на французский манер, с ударением на последний слог.
Актриса Светлана Тома
Отец актрисы по национальности был евреем. Мать – русской. Среди предков Тома и венгры, и австрийцы. Представителей свободолюбивого народа, промышлявшего конокрадством, нет. Хотя прославилась Тома ролью красавицы-цыганки.
В 1945 году зоотехник Андрей Фомичев приехал по распределению в Молдавию. Здесь познакомился с ярой коммунисткой Идес Сухой. Это была женщина с яркой биографией: в 30-е годы участвовала в подпольной организации и хранила запрещенные книги. Вскоре Андрей и Идес поженились. В 1947 году родилась дочь, будущая легенда советского кино.
Светлана Тома в молодости
Ранние годы прошли в деревне. Об этом времени Светлана Андреевна вспоминает с нежностью. В воспитании дочери родители не использовали жестких методов. Однако на каникулы Светлану отправляли к сестрам матери. Здесь царила другая атмосфера: обед и ужин только по расписанию, регулярное чтение классической литературы.
Но знакомство с самым требовательным и жестким педагогом у Светланы было впереди. Она не мечтала об актерской стезе. Девушку, воспитанную в строгости, привлекала работа следователя, адвоката. После школы Светлана поступила на юридический факультет.
Однажды к студентке Кишиневского университета на троллейбусной остановке подошел колоритный мужчина с выразительными темными глазами, представился режиссером и предложил роль в его новом фильме.
Перед 17-летней студенткой стоял Эмиль Лотяну. О нем девушка ничего не слышала ранее, и это имя не произвело впечатления. Светлана отказалась от роли, но ее новый знакомый проявил неожиданную настойчивость. Лотяну отправился к родителям будущей кинозвезды и добился у них разрешения.
Фильмы
Путь в кино начался с картины «Красные поляны». Кинолента положила начало работе с Лотяну. Всесоюзную славу и международные награды актрисе принесла роль в другой киноленте молдавского режиссера – «Табор уходит в небо». Кинолента имела невероятный успех. Однако после роли цыганки Рады актриса получала однотипные предложения. С середины 70-х она играла преимущественно восточных женщин.
Светлана Тома в фильме «Красные поляны»
Грандиозным успехом кинолента, в которой актриса исполнила самую свою знаменитую роль, отчасти обязана чарующей музыке и зажигательным песням. Мелодии написал Евгений Дога. В основе сюжета – ранние произведения Максима Горького. Главную роль режиссер отдал Тома еще на стадии написания сценария. Тем не менее актриса дважды проходила пробы.
Светлана Тома в фильме «Табор уходит в небо»
Съемки проходили в Карпатах. Актеры просыпались в пять утра и работали до полного изнеможения. Лотяну отличался от коллег своеобразным подходом к организации съемочного процесса. Он создавал напряженную атмосферу, держал актеров на взводе, полагая, что только так удастся передать зрителям эмоции героев. Позже Светлана Тома призналась:
«Это была самая сложная моя роль».
Во время съемок сцены с полуобнаженной героиней режиссер проявил удивительную деликатность. Удалил всех с площадки, оставил лишь оператора и костюмера. Сыграть эту сцену было сложно, но Тома полностью доверяла Лотяну, который для неё был прежде всего учителем.
Светлана Тома в фильме «Табор уходит в небо»
Дабы придать образу цыганки больше убедительности, актрисе пришлось всё же пойти на жертвы. Она окрашивала волосы в смоляной цвет, гримеры каждодневно накручивали локоны и вплетали дополнительные пряди. К концу съемок от волос почти ничего не осталось. К счастью, предстояла работа над фильмом, где Тома играла узницу концлагеря.
«Табор уходит в небо» – десятая кинолента в фильмографии актрисы. После выхода «Красных полян» ей предложили роль в картине «Живой труп». В экранизации Толстого Тома сыграла цыганку Машу, но озвучила ее героиню Людмила Гурченко. В конце 60-х актриса появилась на экране в образе француженки.
Светлана Тома в фильме «Живой труп»
До середины 70-х в жизни Тома, и профессиональной, и личной, главным человеком оставался Лотяну. После она получала предложения от разных режиссеров. Но самые яркие роли сыграла в фильмах Лотяну.
Светлане Тома не суждено было играть обычных советских женщин. По крайней мере, в начале актерской карьеры. Всё чаще она появлялась на экране в экзотическом образе. В начале 80-х Ян Фрид начал съемки фильма по произведению испанского классика. В киноленту «Благочестивая Марта» пригласил популярную в то время Маргариту Терехову. Тома режиссер отвел роль сестры главной героини. И на этот раз ее озвучивала другая артистка.
Светлана Тома в фильме «Благочестивая Марта»
Позже Тома играла менее колоритные роли. Например, в начале 80-х на экраны вышел многосерийный фильм, посвящённый великой балерине. В картине «Анна Павлова» актриса исполнила роль матери звезды русского балета. В военной драме «Дикий ветер» сыграла русскую пленную.
Актриса снималась даже в 90-х, когда ее коллеги страдали от невостребованности. Правда, главные роли доставались крайне редко. В 1991 году состоялась премьера мелодрамы «Блуждающие звезды». Главную героиню сыграла юная Ирина Лачина. Это был дебют дочери Тома.
Личная жизнь
Рабочие отношения с Лотяну быстро переросли в роман, продолжавшийся десять лет. Отношения с режиссером у Светланы складывались непросто. Лотяну, как и все талантливые люди, был человеком сложным. Ужиться с ним оказалось не под силу даже Светлане, обладающей покладистым, мягким характером.
Светлана Тома и Эмиль Лотяну
Лотяну пользовался успехом у женщин. Режиссёр всегда выглядел элегантно, вел себя галантно, что не могло не произвести впечатление на 18-летнюю девушку. Именно Лотяну посоветовал начинающей актрисе взять псевдоним. Неизвестно, как бы сложилась ее карьера с фамилией «Фомичева».
Светлана Тома и Олег Лачин
Он настоял на переводе в институт искусств. Эмиль Владимирович обладал сильным, жестким характером, противиться его решению не имело смысла. Лотяну сыграл важную роль в актерской судьбе Тома, повлиял и на ее личную жизнь.
В 1969 году актриса вышла замуж за своего коллегу Олега Лачина. В интервью Тома сказала однажды, что это был своего рода побег от Лотяну, с которым она не видела будущего.
Светлана Тома и Ирина Лачина
Дочери не исполнилось и года, когда молодой муж Светланы погиб. Наступили сложные времена. Актриса оставляла дочь с родителями, а сама ехала на съемки. Когда же отца и матери не стало, ее поддержал бывший возлюбленный. Ирина, как и все актерские дети, страдала от недостатка материнского внимания. Тома долгое время чувствовала вину перед дочерью. Став бабушкой, старалась больше времени посвящать внучке Маше.
Светлана Тома с дочерью и внучкой
Второй муж актрисы – Андрей Вишневский. Брак продолжался всего пять лет. Светлана Андреевна полагает, что главный мужчина в ее жизни – Лотяну.
«Без него не было бы и меня» – признается актриса.
Внучка Маша тоже стала актрисой. Пока на ее счету всего пять работ. Среди них роль в «Экипаже». В этом фильме сыграли и дочь, и внучка Тома.
Светлана Тома сейчас
В мае 2017 года актрисе исполнилось 70 лет. В июне на торжественное мероприятие, посвященное открытию Московского фестиваля, она явилась в компании дочери и внучки. Журналисты сделали фото, поразившие поклонников кинозвезды. Стройная, элегантная дама совсем не похожа на бабушку 26-летней девушки.
Светлана Тома в 2017 году
Несмотря на возраст, актриса ведет активный образ жизни. Каждый день начинает с гимнастики. Летом катается на велосипеде, зимой бегает на лыжах. Тома продолжает сниматься в кино. Последний фильм вышел в 2016 году.
Светлана Тома: «На съемках «Табора. » происходили мистические события»
— Светлана Андреевна, ваш фильм «Табор уходит в небо» стал культовым для советских зрителей…
— Да, у фильма был оглушительный успех. Его посмотрело рекордное количество зрителей в нашей стране и во всем мире. В те годы фильм «Табор уходит в небо» стал откровением. Он производил и сегодня производит магическое впечатление, независимо от того, в который раз его смотришь. Но он не так прост, как кажется на первый взгляд. В нем, как и во всех фильмах режиссера Эмиля Лотяну, зашифрованы и разбросаны, как жемчужины, послания зрителям. Я ездила представлять картину по всей, тогда необъятной, стране. Фильм смотрели по много раз, и зрительные залы не вмещали всех желающих попасть. Чтобы проникнуть на очередной сеанс, зрители били окна в кинотеатрах и выламывали двери. Подходы к кинотеатрам во время выступлений съемочной группы охраняла конная милиция. Это было что-то невероятное! Каким-то образом сразу становилось известно, в каком номере в гостинице я живу. Начинались звонки, постоянно кто-нибудь стучался в дверь, поэтому я всегда просила номер поближе к дежурной по этажу.
— Были случаи, когда вы всерьез испугались?
— Одна такая история произошла со мной в Грузии. Меня поселили в большой гостинице в центре города, но там на этажах почему-то не было дежурных. Ночью кто-то стал стучать в дверь… Проснувшись, я позвонила на ресепшен, но никто не ответил. Стук усиливался, и в итоге дверь выломали. Я, испугавшись, закричала. На пороге номера стояли какие-то мужчины, которые, видимо, сами испугались моего вопля и того, что сломали дверь. Неожиданно они стали извиняться: «Не бойтесь, мы знаем, кто вы, просто пришли сказать спасибо за ваш фильм. Это же вы?» В их глазах я увидела растерянность, недоумение и сомнение. Я в непарадном состоянии совсем не походила на мою героиню Раду — предмет их обожания. Они не смогли скрыть смущение, еще раз коротко меня поблагодарили, вручили огромный букет цветов и испарились. После этого ночного «визита» меня переселили в другой номер, потому что дверь была безнадежно испорчена. А утром на этаже все-таки появилась дежурная…
Со всех уголков страны, а особенно из кавказских и южных республик, мне приходили мешки писем, без преувеличения. Писали в основном мужчины, предлагали руку, сердце и богатую жизнь. В конвертах были фотографии, на которых потенциальные «женихи» стояли на фоне своих трех-четырехэтажных домов, облокотившись на роскошные автомобили, в основном «Волги» (в те годы это была самая престижная модель). А на боковом стекле был обязательно приклеен мой портрет. Тогда огромным тиражом вышел плакат-календарь с моей фотографией: фотохудожник Коля Гнисюк снял меня крупным планом за стеклом, по которому стекают капли воды. И эти портреты разошлись по всему Советскому Союзу. Это была потрясающая всеобщая любовь. Раду не принял лишь один человек — мой папа. Он был в ужасе от того, что в одной из сцен я появляюсь полуобнаженной: «Как ты посмела? Это позор! При всем честном народе появилась оголенной!» Мама отнеслась лояльнее, а папа так никогда с этим и не смирился — до конца своих дней…
— Кем были ваши родители?
— Отец, Андрей Васильевич Фомичев, из крестьян, уроженец деревни Сомовка (сейчас это Липецкая область). А мама, Ида Сухая, родилась в Кишиневе, тогдашней Бессарабии, входившей в Королевство Румыния, в буржуазной семье. Пять маминых сестер получили прекрасное европейское образование, а мама из-за войны не успела окончить мединститут. Папа прошел всю войну и по специфике своей специальности был отправлен поднимать сельское хозяйство Советской Молдавии. Впоследствии за свои заслуги был награжден орденом «Знак Почета». А мама, будучи абсолютно не приспособленной к сельской жизни, как декабристка, поехала за отцом по деревням, где грязи было по колено. Но это была настоящая любовь, проверенная испытаниями и временем!
Мама рассказывала, как в голодные послевоенные годы папа в качестве еды мог привезти два ведра моркови. Из этой моркови надо было придумывать завтраки, обеды и ужины. А однажды он привез свиную голову. «Села я напротив этой головы и разрыдалась, — рассказывала мама, — потому что вообще не представляла, что с ней делать». Сначала мама не умела готовить, но ее научили деревенские женщины. Моих родителей уважали и почитали: папа был прекрасным специалистом, а мама — врачом от Бога. Она работала в библиотеке, но когда людям требовалась помощь — шли к ней. Мама безошибочно ставила диагнозы и безвозмездно лечила всех в округе.
Училась я, естественно, в сельской школе, но не на молдавском, а на русском, с детьми русских специалистов. Мне было шесть лет. Первого сентября, ничего не сказав родителям (они были на работе), повязав на голову белую косыночку, надев сандалики, носочки (они у нас назывались «шкарпетки») и прихватив тетрадку и карандаш, я пошла в школу и начала учиться. Она располагалась в старом доме, в одной из комнат которого стояли четыре ряда парт: первый ряд — первый класс, второй ряд — второй класс, дальше третий и четвертый. И учительница одна на всех — Надежда Васильевна, никогда ее не забуду. Она все успевала и всему нас научила. А дальше была другая школа в очень большой деревне Николаевка (сегодня это село Ильичевка), где я окончила восьмилетку. Сегодня эта школа стала лицеем и носит мое имя. Я долго сопротивлялась этой затее по многим причинам. Хотя бы потому, что я жива, но на здании в итоге повесили барельеф с моим изображением. Все это было неожиданно и очень трогательно.
— Как же вы попали в кино?
— Пути Господни неисповедимы. В Кишиневе всегда было очень много красивых девушек. Я же таковой себя не считала: всегда ходила в очках, потому что близорукая, волосы собирала в хвостик. Все тогда носили мини, и у меня был симпатичный костюмчик от тетушек, которые жили в Бухаресте, но тоже очень скромный. Так что внимания к себе я ничем не привлекала. И вот я с папкой, в которой были документы для поступления на юридический, стояла на остановке в центре Кишинева. Из магазина «Овощи» вышел какой-то дяденька и направился в мою сторону. В авоське, как сейчас помню, у него лежали огурцы. Это был, как я потом узнала, Михаил Христофорович Бадикяну, актер. Выйди он из магазина на тридцать секунд позже, я бы уже уехала и мы бы никогда не встретились. Но он подошел и спросил: «Девушка, вы хотите сниматься в кино?» Вытаращив глаза, я только и смогла пробормотать: «Нет, вы что?!» Я была девушкой провинциальной, и мне мои родственники всегда говорили, что в городе надо быть очень внимательной, здесь много жуликов.
Мама отнеслась ко всему гораздо спокойнее. Кончилось тем, что Эмиль Владимирович написал расписку следующего содержания: «Я, режиссер Лотяну, обязуюсь вернуть вашу дочь, Фомичеву Светлану Андреевну, в целости и сохранности после окончания съемок». И поставил подпись. Папа документ аккуратненько сложил и убрал во внутренний кармашек пиджака. Через семь дней я была уже на съемочной площадке в Карпатах, где начались съемки моего первого художественного фильма «Красные поляны», а роль моего отца сыграл тот самый Михаил Бадикяну. За роль Иоанны — так звали мою героиню — через год на Всесоюзном кинофестивале я получила свой первый кинематографический приз «За лучший дебют», который мне торжественно вручил легендарный кинорежиссер Марлен Хуциев. Для меня это стало своеобразной путевкой в прекрасный мир кино, а сам фильм получил приз зрительских симпатий на МКФ в городе Пезаро (Италия).
— Откуда же появилась фамилия Тома?
— У меня в Кишиневе жили три тетушки, мамины сестры, и я с детских лет подолгу гостила у них. Жили они в одноэтажном доме с внутренним двором и устраивали по выходным общие обеды. К нам приходили родственники, знакомые, подруги тетушек… Было уютно и весело. Когда закончились съемки «Красных полян», Эмиль Владимирович в свободные дни любил бывать у нас. А его, в свою очередь, полюбили мои тетушки. Они ценили его заботу и бережное отношение ко мне. За обедом тетушки много чего рассказывали, и однажды Лотяну от них услышал фамилию моей прабабушки — Тома. Эмиль Владимирович воскликнул: «Прекрасно! Это будет твой творческий псевдоним». И в титрах моего дебютного фильма я была уже под фамилией Тома. Мой папа страшно обиделся. Он никак не мог понять, чем плоха фамилия Фомичева? Я, честно говоря, тоже… Но надо знать Лотяну: если он что-то решил, обратного пути не было. Кстати, в паспорте я фамилию никогда не меняла и, несмотря на мои замужества, осталась Фомичевой.
— К идее поступать на юрфак вы больше не возвращались?
— В «Живом трупе» вашим партнером был Алексей Баталов …
— У Алексея Владимировича была космическая популярность, а для меня «Живой труп» был лишь вторым опытом в кино. Я должна была сыграть роль цыганки Маши, которую уже играли известные русские и западные актрисы, а я была всего лишь студенткой третьего курса актерского факультета. Какой же она будет, МОЯ Маша? На пробах я волновалась, была ужасно зажатой. Надо было сыграть любовную сцену с Баталовым, в которой были объятия. На кинопробах во время первой репетиции у меня мало что получалось, в голове от волнения был полный сумбур. И чтобы меня подбодрить, Алексей Владимирович шепнул на ухо: «Чего ты боишься? Все при тебе! Не волнуйся… У тебя все получится!» И очень по-доброму улыбнулся. Стараясь что-то подсказать, никоим образом не обозначал между нами дистанцию в мастерстве и статусе. Он не уставал повторять: «Запомни, твоя Маша чистая, такая же, как ты, поэтому тебе ничего не надо придумывать». Баталов многое для меня открыл. Как пример — его рассказы об Анне Ахматовой, с которой была дружна его мама Нина Ольшевская, а впоследствии и он сам; истории из жизни артистов старого МХАТа, многие из которых были его родственниками по отцу. Алексей Владимирович познакомил меня и с поэзией Мандельштама, когда его сборники стихов невозможно было купить.
Потом я со Смоктуновским два или три раза пересекалась в Доме творчества в Пицунде. Каждый год я вывозила туда свою дочь Ирину, а Иннокентий Михайлович — дочь Машу и сына Филиппа. Представьте себе картину: столовая, заканчивается завтрак. Смоктуновский берет большую тарелку и собирает в нее по всем столам недоеденные остатки каши. Эту тарелку он выносил на свой балкон, чтобы покормить птичек. Когда Иннокентий Михайлович направлялся на пляж, чтобы искупаться, со всех сторон, изо всех окон раздавались детские голоса: «Кеша, Кеша, я с тобой! Подожди меня!» Все дети, и моя Ирина в том числе, были с ним на «ты». А ему это страшно нравилось, потому что он сам в душе оставался ребенком. Он единственный из взрослых, которому на отдыхе было в радость возиться с детьми: он с ними плавал, играл, водил подкармливать местных собак. А со взрослыми ему было не так комфортно, в компании он закрывался. Но самое поразительное — как Смоктуновский работал. На репетиции перед съемкой он показывал режиссеру фильма Владимиру Венгерову несколько вариантов того, как можно сыграть ту или иную сцену, виртуозно проигрывая каждый.
— Фильм до сих пор пользуется большой зрительской любовью.
— После «Красных полян» вы снимались во всех фильмах Эмиля Лотяну. Спустя десять лет после своего дебюта сыграли главную роль в фильме, который стал культовым, легендарным, — «Табор уходит в небо». В картине много сложных сцен. У вас были дублеры?
— В «Таборе…» у меня не было дублеров. Повозкой я умела управлять с детства, да и верховую езду давно освоила, так как в деревнях, где я жила, всегда были лошади. Одну из сцен снимали в старых кварталах города Вильнюса. Вначале сняли ставший потом знаменитым мой крупный план, в котором Рада останавливает лошадей. А дальше нужно было провести повозку, полную цыганок, по узким улочкам. Съемка эпизода чуть не закончилась несчастным случаем. Почему-то третий дубль у кинематографистов считается роковым! Два дубля прошли успешно, а на третьем, когда кони уже разогнались, у брички на полном ходу отвалилось колесо, и она стала заваливаться. Я сидела как раз рядом со злосчастным колесом и в секунду почувствовала, что мне надо спрыгнуть, чтобы бричка, полная актеров, не перевернулась. На полном ходу я выпрыгнула, а вожжи у меня перехватил актер, который играл барина, — он тоже вырос в деревне и знал, как приструнить лошадей. Все это случилось на глазах у оператора и режиссера, они страшно испугались — были уверены, что я разбилась. Но, как ни странно, я не получила даже царапины, и это притом что я на скорости упала на железный люк. Когда я поднялась и посмотрела себе под ноги, увидела гравировку на люке: «На этом месте погиб оператор Вильнюсской киностудии…» Что это, если не мистика? Бог миловал…
— Роль цыганки Рады, без сомнения, можно назвать мистической!
— Возможно. Когда мы снимали сцену на берегу реки, были заряжены три камеры. Поскольку партнер рвал на мне блузку, требовалось все снять с первого дубля — запасных костюмов для этой сцены не было. Мы снимали в Карпатах, на реке Тиса. Это горная и поэтому холодная река, особенно осенью. Члены съемочной группы были одеты в ватники и теплые куртки, а мне предстояло обнажиться. Чтобы мы с партнером Григоре Григориу не заболели, режиссер распорядился из соседней деревни привезти гусиный жир и растереть нас. Эмиль Владимирович наметил сцену: как мы покатимся, как упадем в воду, как выйдем из нее — а все остальное импровизации. Ассистенты подбодрили нас: «Ребята, не волнуйтесь, мы все проверили — здесь неглубоко». Не знаю, как мы не свернули себе шеи, потому что мы с Гришей кубарем катились по каменистому берегу. А оказавшись в воде, дна под ногами не обнаружили. Течение у Тисы быстрое — нас сразу стало уносить. С берега нам кричат, а мы ничего не слышим, так как вода бурлит. Нас уносит все дальше, намокшие юбки не дают плыть, и у меня начинается нервный смех. А когда человек смеется, он тяжелый, обмякший. Гриша пытался меня удержать, но, хоть он и крепкий парень, одновременно справиться и со мной смеющейся, и с течением ему не удавалось.
За нами с криком вдоль берега бежали ребята из группы, потом они стали прыгать в воду и наконец вытащили нас. А мистика в том, что во время съемки отказали две камеры из трех. После всего того, что с нами произошло, режиссер не остановил съемку — требовалось снять еще крупный план. Мы с Гришей немного отдышались и продолжили работу. Следующая сцена: я стою с обнаженной грудью (вся в синих пупырышках от холода), отжимаю волосы и говорю свой текст: «Не смотри на меня так, Зобар, не смотри, голова закружится», а у меня изо рта идет пар! Наш оператор Сергей Вронский говорит: «Снимать нельзя, виден пар». Лотяну в ярости: «Думайте, что делать! Думайте!» И придумали: из тонвагена принесли лед — там был холодильник для хранения пленки. Со льдом во рту я едва могла говорить — у меня от холода свело челюсти. Продолжили снимать. «У нее кожа высохла!» — кричит оператор. Сразу облили меня с головой ведром холодной воды… Когда отсняли крупный план, я тут же стала снимать с себя мокрые, облепившие меня цыганские юбки. Лотяну кричит: «Сто-о-оп! Оставь!» Так в фильме появилась сцена, где я поочередно снимаю восемь разноцветных юбок и раскладываю веером вокруг себя — словно бутон раскрывает свои лепестки навстречу солнцу. Все сняли на одну камеру — две другие так и «не захотели» работать. Что удивительно, ни я, ни Гриша после этих испытаний не заболели, видимо, спас гусиный жир и сильный энергетический выплеск, случившийся на площадке.
— Как вы, советская актриса, отличница, решились предстать на экране с обнаженной грудью?
— Работая с Лотяну, я никогда не возражала ему, поскольку безгранично доверяла. Когда пришло время съемок этой сцены, у меня никаких сомнений не возникло. Конечно, для советского кино это было смело. Именно из-за этой сцены была отменена объявленная премьера «Табора…» в кинотеатре «Россия» на «Пушкинской». Эмиль Владимирович был вне себя от негодования, поскольку фильм, прошедший всевозможные комиссии и худсоветы, получил прокатный документ. И Лотяну добился, чтобы картину посмотрел Первый секретарь Московского горкома партии Гришин (его должность соответствовала посту сегодняшнего мэра). Гришину фильм очень понравился, и проблема была решена.
— Фильм имел огромный успех, и за границей его закупили 112 стран — абсолютный рекорд для советского и российского кино! Вы ведь с ним поездили по миру?
— Да, для меня это было сказочной возможностью увидеть мир. Я побывала в пятидесяти странах: это были либо премьеры фильма «Табор…», либо международные кинофестивали, либо Недели советского кино. Первой страной, куда я прилетела с фильмом «Табор…», была Испания.
В московском аэропорту Шереметьево жду Эмиля Владимировича, чтобы вместе лететь на кинофестиваль в Сан-Себастьян — фильм «Табор…» был в конкурсной программе. Скоро посадка, а режиссера все нет. Неужели он так опаздывает? И тут мне руководитель делегации из Госкино говорит: «Не ждите, Лотяну не будет — он невыездной». Я тогда впервые узнала, что есть такое понятие. Фильм мне пришлось представлять одной. И вот фестиваль уже заканчивается, идет церемония награждения, я сижу в зале, а по бокам члены нашей делегации из Госкино. На сцену за наградами выходят представители разных картин из разных стран, но все в напряжении: какому же фильму достанется главный приз? Победителя объявляют на незнакомых мне испанском и английском языках. И вдруг сопровождающие из Госкино шепчут мне: «Иди на сцену». Я говорю: «Зачем?» И вижу, как на огромном экране появляются кадры из «Табора…». Выбегаю, и мне вручают «Золотую раковину» — главный приз фестиваля! Слышу стрекот фотоаппаратов, вижу нацеленные на меня десятки камер. В поднятых руках держу Гран-при фестиваля, и меня пронзает мысль: «Как несправедливо, что Эмиля Лотяну, создателя этого фильма, лишили права пережить радость победы. Если бы он был сейчас рядом, был бы горд за наш успех и за меня, что не ошибся в выборе актрисы!» Это была победа всех, кто трудился на этой картине. Правда, «Золотую раковину» я больше никогда не видела: как только спустилась со сцены в зал, у меня ее забрали наши сопровождающие из Госкино. Какое-то время награда хранилась в кабинете директора «Мосфильма» тех лет Сизова, а в перестройку бесследно исчезла… В моей жизни было много международных и отечественных кинематографических наград за разные картины, в которых я снималась. Но ту победу в Сан-Себастьяне вспоминаю с особой теплотой.
— В заграничных поездках, наверное, случалось много неожиданного?
— В том же Сан-Себастьяне, буквально в первый же день моего пребывания на фестивале, у меня появился поклонник. В момент знакомства он сделал мне «оригинальный» комплимент: «Боже мой, вы такая красивая, но почему у всех советских актрис такие плохие волосы?» А у меня после «Табора…» волосы изрядно потускнели. Чтобы добиться эффекта жгучей брюнетки, меня каждую неделю красили советской краской «Гамма» — это была жуткая химия, — а потом сажали под колпак-сушилку, пока не «высушили» окончательно… В общем, человек, который подошел ко мне, оказался местным богачом, владельцем сети парикмахерских. Каждый день он присылал за мной машину. В салоне мне делали всевозможные массажи головы, втирали какие-то немыслимые витамины. Когда пришла пора возвращаться домой, мои волосы сияли.
Потом похожая история произошла в Западном Берлине. Нас принимал крупный европейский кинопрокатчик, купивший «Табор…», Сержио Гамбаров, а на самом деле Гамбарян — армянин из Тифлиса, родители которого эмигрировали еще в революцию. Он сотрудничал с «Совэкспортфильмом». Первое, что он сказал, увидев меня: «Светлана, как с таким лицом можно носить такие очки?» И сразу же повез меня в оптику. Гамбаров с большой симпатией относился к СССР и к нашему кинематографу, полагаю, что это тоже сыграло определенную роль в том, что он сделал подарок советской актрисе. Заказал мне очень модную оправу в виде капель, она до сих пор у меня хранится и, кстати, сегодня опять «в тренде».
Сержио Гамбаров сопровождал советскую делегацию и во Франции, когда мы приехали на Каннский фестиваль с картиной «Мой ласковый и нежный зверь», которая была в конкурсной программе. В делегации были я, Гриша Григориу, любимый актер Лотяну, сам Эмиль Владимирович (он уже был «выездным») и Николай Трофимович Сизов — директор «Мосфильма» и вообще легендарная личность. И вот Сержио Гамбаров решил сделать нашей делегации сюрприз — повез на своей машине в Монте-Карло, в знаменитое казино поиграть в рулетку. Помню, я сидела на заднем сиденье машины и никак не могла понять, как же Сержио ею управляет, потому что не было привычного рычага смены скоростей. В конце концов я спросила об этом. Оказалось, что коробка — автомат. Вот такие мы были «темные».
В Монте-Карло Гамбаров подарил всем по 200 франков на первую ставку, в том числе и Сизову. Николай Трофимович, несколько смутившись, что было нехарактерно, предложил мне свои 200 франков: «Возьми, тебе нужнее». Я поставила на свое любимое число и выиграла. Пыталась отдать выигрыш Сизову, но он отмахнулся, пробурчав тоном, не терпящим возражений: «Купишь себе духи». Я на выигранные деньги не только сама оделась, но еще и подарки родным привезла.
— А расскажите про съемки «Благочестивой Марты». Как вам работалось с Маргаритой Тереховой?
— С самого начала съемок с Маргаритой Борисовной мы поладили и даже стали приятельницами. Хотя она была расположена далеко не ко всем. Может быть, у нас сложились такие теплые отношения потому, что я ее искренне любила и восхищалась ею. Видимо, она это чувствовала. На съемки в Ленинград и обратно мы все время ездили вместе на «Красной стреле» в одном купе.
В выходные с Ритой гуляли вместе. Помню, искали свердловскую косметику. Тогда считалось, что она высокого качества, но ее было сложно достать, а в Ленинграде встречалась. В итоге нашли подвальчик прямо на Невском и там скупили все, что можно. Кстати, мы с Ритой обе тогда ходили по Питеру ненакрашенные. Нам нравилось заходить в разные магазины и музеи, оставаясь неузнанными.
— А случались ли разногласия у Маргариты Борисовны, учитывая ее категоричный характер, с режиссером этой картины?
— Нашему режиссеру, Яну Борисовичу Фриду, с Маргаритой было непросто. В ней же самой жил режиссер, не случайно она позднее сняла потрясающий фильм «Чайка» по Чехову. Терехова с Фридом часто спорили. Когда атмосфера накалялась, она говорила: «Ян Борисович, дайте попробовать сыграть так, как я это чувствую и понимаю». И вместе с оператором начинала выстраивать сцену. А Ян Борисович смирялся и терпел. Он работал с Ритой уже на второй картине (первой была «Собака на сене») и, безусловно, ценил ее артистический дар и личностную уникальность.
— Чем еще вам дорог это фильм?
— Благодаря композитору картины «Благочестивая Марта» Геннадию Игоревичу Гладкову я поверила в свои вокальные возможности. В фильме моя героиня донья Лусия должна была исполнять песенку «Как тяжело любить двоих», и Ян Борисович собирался пригласить профессиональную певицу. Гладков же сказал: «Я сначала послушаю, как Светлана поет». И оценил: «Молодец, очень хорошо! Сама будешь петь на записи. У тебя хорошие вокальные данные». Меня эти слова так вдохновили, что впоследствии я даже сделала концертную программу и всегда пою на своих творческих вечерах.
— Светлана Андреевна, совсем недавно видел замечательный спектакль «Карусель» с вами в главной роли в Московском областном театре юного зрителя. Как вы попали в этот театр?
— Вообще, театр в моей жизни давно: еще в 70-х я несколько лет отслужила в Русском драматическом театре имени А. П. Чехова в городе Кишиневе. Но учитывая мой независимый нрав и запрет со стороны руководства театра на съемки в кино, с конца 70-х я на вольных хлебах. У меня была возможность работать и в репертуарном театре Москвы, но моя независимость всякий раз отторгала предложения «прослушаться» — у меня возникал протест. В конце 90-х частные компании стали предлагать роли в антрепризных спектаклях. Но, как говорил мой дед Василий, «чему быть, того еще наждешься». И репертуарный театр сам пришел ко мне в лице прекрасной актрисы и художественного руководителя МОГТЮЗ в Царицыно, всеобщей любимицы Нонны Гришаевой. Я знаю Нонну еще по ее студенчеству, она была сокурсницей моей дочери Ирины Лачиной в Щукинском училище. Однажды Миша Богдасаров пригласил меня на премьеру с участием своего сына в этот театр. В антракте ко мне подошла Нонна Валентиновна и дала пьесу современного драматурга Юрия Суходольского: «Почитайте, может быть, вам будет интересно, там есть для вас роль». В тот же вечер я прочитала и просто влюбилась и в пьесу, и в предложенную героиню. Так в моей жизни появился спектакль «Карусель». Его поставил замечательный режиссер Александр Нестеров. Это история трех одноклассниц, которые встречаются через много лет. Пользуясь случаем, приглашаю всех читателей журнала на этот спектакль. И всем нам в это тревожное нелегкое время желаю здоровья, силы духа, терпения, внимания и любви друг к другу.