актрисы театра сатиры прошлых лет

Ширвиндт произнес пронзительный монолог, покидая руководство театром Сатиры

«Должны стоят урны, надсмотрщики, иностранные агенты»

13 октября коллективу Театра сатиры представили нового худрука, Сергея Газарова, который сменил на этом посту Александра Ширвиндта, чье правление длилось 20 лет и который едва ли не единственный руководитель, добровольно ушедший в отставку. Понадобилось всего полчаса, чтобы расставить все точки и единогласно выбрать в президенты Александра Ширвиндта. И тут он дал жару!

«Пересесть в кресло — это не про меня, — сразу же сказал Сергей Газаров, расположившийся вместе с руководством театра и Департамента культуры за столом на сцене, как на партсобрании. — Я хорошо понимаю плюсы и минусы театра, как его развивать и за какое время. В театре, как и в любом другом производстве, все определяет работа. Я нуждаюсь в поддержке труппы и руководства. Мне это сильно поможет. Не представляю, что Александр Анатольевич просто уйдет. Я предлагаю оставить его в качестве президента. Действующего президента».

Глава Департамента культуры Москвы Александр Кибовский вопрос поставил ребром: «Решение надо принимать сейчас. Я так не уйду отсюда. Понимаю, что вещи из кабинета художественного руководителя вынесли. Такой порядок. Можно, конечно, остаться артистом. Но есть же понятие преемственности».

Зал радостно зааплодировал, но последнее слово осталось за самим Ширвиндтом, а он в своей фирменной невозмутимой манере произнес потрясающий монолог: «Ребята, приятно, что в сегодняшней акции есть эксклюзив. Как показывает житуха, либо человека выгоняют и он становится худруком в изгнании, либо его выносят вперед ногами и мимо него идет новый худрук. А у нас намечается премьерный вариант. Президент — выборная должность. Должны стоят урны, надсмотрщики, иностранные агенты. Президент театра — это мистика. Я могу быть президентом подземного перехода. Я бы стоял с протянутой рукой. 52 года в театре, а вообще в этом производстве — 66. Это долго. Просто хлопнуть дверью? Обижаться? Мы всегда хвалились тем, что у нас семья. Но только хочу сказать Сереженьке, чтобы он пошел индивидуальным путем, не глядел по сторонам, не подменял творчество репрессиями. Понятно, что возникнет необходимость добавления новой крови, но бережность отношения к сидящим здесь необходима. Нас упрекают, что у нас богадельня. Да! И ты должен смотреть сердобольно. Театр, Сереженька, очень хороший у нас. Нас упрекают в старомодности, но если смотреть спокойно и объективно, то те 20 лет, что я существую с этими людьми как начальник, у нас был хороший репертуар. И по сборам всегда нормально. Последний период был сложный, и списывать все на пандемию удобно. Но не только она виновата. Когда я вижу пустую сцену, у меня начинает болеть сердце. Кто виноват? Конечно, я».

Фото: Наталья Мущинкина

Еще в конце прошлого сезона Ширвиндт обратился к Кибовскому, что надо думать, как дальше жить. В этот период уже сложилось внутреннее решение, но работа кипела. Было сделано четыре распределения. Антон Яковлев должен был поставить пьесу Григория Горина «Чума на оба ваши дома». Остановились также на «Балалайкин и К» по Салтыкову-Щедрину, который должен поставить Сергей Газаров. Распределение ролей лежит у Ширвиндта в столе. Андрей Максимов должен поставить спектакль на Малой сцене. Игорь Посельский, как сказал Ширвиндт, затевает на чердаке молодежное хулиганство. Максим Аверин пришел с безумной задумкой мюзикла «Малыш и Карлсон». «Такая компания. Это все очень сегодняшние люди, — поделился Ширвиндт своими планами. — Я понимал, что в новом сезоне придет новый худрук и мои задумки его могут не устроить. Мы тоже современные люди и патриоты, принимаем нашего нового друга в тот же день, когда назначается председатель Госдумы. Там страшные дебаты. Знаете, что общего между Госдумой и фаршированным гусем? Яблоко в. ».

Не смеялся только Кибовский. Он-то при исполнении. «Не можешь смеяться? — поинтересовался Ширвиндт. — Ты разве в яблоке?»

Ширвиндт вроде бы ушел от прямого ответа насчет президентства и даже проголосовал поднятием руки «против», в то время как его коллеги кричали, что они все «за». «Мы вас принудим к этой работе. Поздравляем вас с избранием президента Театра сатиры», — подытожил Кибовский. На этом президиум встал, а по залу прокатилось: «Как? И все?»

После самого короткого сбора труппы и представления ей нового худрука Александр Анатольевич дал эксклюзивное интервью обозревателю «МК». Даже не интервью, а монолог мудрого человека.

— Когда были бесконечные дебаты и сомнения насчет смены руководства в театре, я всегда говорил, что это не престолонаследие, что надо выбирать, обсуждать. Но так мы могли зайти уже в полный тупик. И действительно, меня уже отсюда выносили бы, и тогда преемника еще сложнее было бы искать.

Сережка театр изучил. Для него театр и труппа не чистый лист — это первое. Второе — притом что ходят слухи о его безумно железной руке, могу сказать, что здесь железная рука не повредит. Все зависит от степени силы кулака. Вся тяжесть кулака всегда была на Мамеде (Мамед Агаев — многолетний директор театра. — М.Р.), а я только так, на всякий случай. Но дело не в этом. Дело в балансе железного кулака с творчеством. И последнее: почему я в надежде на Сережу — я видел спектакль его в «Табакерке», у Володьки Машкова, «Ревизор». Это абсолютно наших кровей спектакль. Меня абсолютно потрясла одна придумка (не знаю чья, художника или режиссера) — когда Хлестаков остается один под лестницей. И таких интересных моментов у него в спектакле много.

Хочу сказать, что Сергей сам очень хороший артист. Я видел его фрагментарно в кино. Когда он позвонил мне и спросил, приду ли я на его представление труппе, произошла какая-то мистика. Накануне ночью, в силу того, что я сплю фрагментарно, я, как обычно, включил телевизор. Ночью (на будущее говорю) в этом ящике всегда идут хорошие фильмы. И я увидел фильм Адабашьяна «Испанская актриса для русского министра» (Сергей Газаров в нем играл роль министра культуры. — М.Р.). И вот кто там вытягивает фильм, так это Сережка.

Мне позвонил Володька Машков: «Это правда, отец, правда?» — это он про мой уход спросил. Он меня любит без дураков. И он сказал: «Ко мне! Будете просто Ширвиндт, без права кому-нибудь вас трогать».

А ты видела, что пишут твои собратья? «Газманов принял театр Сатиры». А еще мне прислали из серьезного агентства, где сообщалось, что Газаров возглавил театр Сатиры, но фотография почему-то режиссера Житинкина.

Источник

Как Селезнёва Державина голой грудью смутила

Мы ограничились несколькими фрагментами: увы, газета не резиновая. Одно только позвольте сказать. Какие же дебилы были эти коммунисты! Богатейшая страна, десятки миллиардов долларов в год тратившая на содержание каких-то негров, румын и прибалтов, не могла народным любимцам дать нормальные командировочные за бугром. Чтобы они чувствовали себя на гастролях белыми людьми и гордились своей «краснокожей паспортиной», а не сочувствовали негодяям-диссидентам. Роковая ошибка.

А дело было так:

Чемодан хлеба и яичница на утюге

Марк Захаров, проработавший в Театре сатиры режиссером с 1965 по 1973-й, в своей книге «Суперпрофессия» вспоминал:

«Чтобы тратить за рубежом эту мизерную карманную валюту (командировочные то есть) на покупку одежды или техники, все мы шли на чудовищные ухищрения. Отдельные умельцы варили супы в раковинах, чередуя счастливые дни с рыбными, когда в питание шел только частик в томате.

Конечно, соответствующие органы и руководство Министерством культуры делали все, чтобы отговорить творческую интеллигенцию завозить в развитые страны московские продукты. Помню, как перед выездом в Болгарию коллектив артистов «Сатиры», в котором я имел честь находиться вместе с кипятильником, был приглашен к замминистра культуры В. Ф. Кухарскому. Пожилой человек, опасно волнуясь, рассказал, как переживают болгарские братья, когда по возвращении со спектакля во всех номерах гостиницы одновременно включаются кипятильники. Один из его помощников проинформировал даже, что софийская гостиница, готовая гостеприимно распахнуть перед нами двери, не рассчитана на столь мощное энергоснабжение. Уже были печальные случаи, когда после знакомства с советским искусством не только здание целиком, но и прилегающие кварталы оставались без света. На что, помнится, Анатолий Дмитриевич Папанов тихо спросил: «А какое же там напряжение?» Вопрос был актуальным, поскольку коллектив то попадал в отели с напряжением 220 вольт, то нарывался на 120.

Эта полезная информация была встречена одобрительным гулом, и многие артисты даже взялись за блокнотики, чтобы не забыть об утюгах».

Фашисты оторвали у Папанова пятку

Анатолий Дмитриевич с «Ревизором» объездил всю страну

Звонок Леонида Ильича

Наталья Селезнева, отдавшая «Сатире» 53 года, делилась с «Комсомолкой»:

А еще был случай на концерте, устроенном для нефтяников. Об этом уже вспомнил сам Михаил Михайлович:

Наташа была чертовски хороша. Фото: © РИА «Новости»

Селезнева, видимо, решив, что я не вижу ее с правой стороны, перешла на другую и повторила свой трюк. Теперь обалдело таращили глаза сидящие слева.

Потом оказалось, что Селезнева была уверена, что, кроме выступающего на сцене, ее никому больше не видно.

Я тоже частенько разыгрывал Наташу. Как-то раз позвонил ей домой. Взяла трубку домработница. Я говорю, мол, звонят из приемной Брежнева, передайте Селезневой, что сегодня в шесть вечера с ней будет разговаривать генсек, пусть будет на связи. Весь вечер Наташа (как после призналась) просидела у аппарата. А ровно в шесть я позвонил поинтересоваться, как дела.

Она с ужасом говорит: «Линию не занимай, жду звонка от Брежнева!»

Через час набираю ей снова: «Ну что, Брежнев не звонил? Какой обманщик!»

Зато после этого случая ей действительно звонили высокие чиновники, а Селезнева, думая, что это очередная моя шутка, их отшивала!

Секс вместо обеда

Кладезем театральных баек был старый добрый друг «Экспресс газеты» Евгений Весник. В книге «Записки артиста» он писал:

«1950-е годы. Гастроли в Одессе. Час ночи. Иду по Дерибасовской. Повсюду реклама театра, фотографии артистов, сцен из спектаклей «Золотой теленок», «Клоп».

Ко мне подходит компания молодых людей, окружают. Стало немного не по себе. Оказывается, узнали.

— Это вы будете в оперном театре Бендера играть? (Наши спектакли шли на сцене Одесского оперного театра.)

— Я буду говорить, как в Москве.

— Ну, так шо это за Бендер? Барахло! Пошли, ребята».

Немало забавных эпизодов в Театре сатиры связано с именем зав. бутафорским цехом Петром Мугановым. Тот же Весник рассказывал:

Однажды с ним решил серьезно поговорить наш директор Михаил Семенович Никонов.

— Мне надоели твои выпивки! Ты мне весь цех позоришь! Работник ты хороший, терять тебя жалко… Давай с тобой так договоримся: наступает у тебя желание водку пить, подавай заявление об уходе. Отпей ты ее, треклятую, а затем подавай заявление о приеме на работу. Буду зачислять. Говори, когда ты хочешь выпить?

Никонов развел руками и сказал Пете немедленно убираться с глаз долой. Муганов не пил два дня.

Случилась как-то с Питером еще более занятная история.

Никонов сдает госкомиссии результаты ремонта здания театра. Показывает обновленное фойе, зрительный зал и новый автоматически открывающийся люк на сцене.

Комиссия ушла, директор вызвал к себе Питера.

— Ты с ума сошел? Как тебе не стыдно? Это надо же дойти до такого… морального и физического… падения?! Что ты делал, а? Во время работы!

Взлохмаченный Муганов с сознанием своей неопровержимой правоты, ничуть не смутившись, заявил:

— Михал Семеныч, так ведь был обеденный перерыв!

Источник

95 лет с улыбкой. Как появился и чем живет сегодня Театр сатиры

На его сцену выходили Андрей Миронов и Анатолий Папанов, здесь ставил спектакли Марк Захаров, а руководил театром легендарный Валентин Плучек. С первых лет своего существования Театр сатиры собирал аншлаги: здесь всегда остроумно и тонко говорили на злободневные темы.

Первые годы театра

1924 год. В столице открывается новый театр общественно-злободневной сатиры. Главным режиссером стал Давид Гутман, до этого руководивший легендарным Теревсатом — Театром революционной сатиры. Вместе с Гутманом у истоков стояли режиссер Георгий Холмский (директор) и драматург Виктор Типот (заведующий художественной частью). Сначала театр хотели назвать «Комедия», но вскоре отказались в пользу названия «Театр сатиры», которое полнее отражало стремление создателей высмеивать недостатки современного общества.

В труппе было 27 человек. Репетировали и показывали спектакли в подвальном помещении Дома Нирнзее в Большом Гнездниковском переулке, где раньше располагался театр-кабаре «Летучая мышь».

Над первой постановкой-обозрением «Москва с точки зрения» работали писатели Виктор Типот, Николай Эрдман и Владимир Масс. Спектакль состоял из небольших историй, объединенных основным сюжетом. Герои каждой — москвичи, измученные квартирным вопросом (в то время в стране полным ходом шло уплотнение). Постановка стала аншлаговой. Затем последовали и другие обозрения, среди которых «Европа что надо», «Всесвалка», «Не хулиган ли вы, гражданин?».

«Мы театр маленький, быстрый, веселый, подвижный. У нас нет времени лечить, мы только обнаруживаем симптомы болезни. Пусть их лечат большие, серьезные театры», — говорил Давид Гутман.

Вскоре стало понятно, что жанр обозрения изживает себя и театру нужны современные сатирические комедии. Так появляются «114-я статья» и «Склока», созданные по произведениям Виктора Ардова и Льва Никулина. С театром начали сотрудничать ученики Константина Станиславского, режиссеры и актеры.

Новый дом и новый руководитель

Через два года театр открыл филиал в небольшом помещении на Спартаковской улице. Через несколько месяцев его закрыли (из-за непродуманной организации) — и открыли новый на Садово-Триумфальной площади. Филиал был задуман как экспериментальная площадка советской сатирической комедии. В это же время из театра ушел Давид Гутман. Вместо него на основной сцене спектакли начал ставить режиссер, актер и драматург Алексей Алексеев, в филиале — Эммануил Краснянский, бывший художественный руководитель оперной мастерской «Молодое творчество».

Окончательно в здание на Садово-Триумфальной площади из помещения в Большом Гнездниковском переулке театр переехал в 1930-е годы. Новым художественным руководителем стал Николай Горчаков. При нем спектакли-обозрения окончательно исчезли из репертуара Театра сатиры. Вместо них появились постановки по произведениям Жан-Батиста Мольера, Максима Горького, Николая Лескова, Антона Чехова, Михаила Салтыкова-Щедрина.

Горчаков, ученик Евгения Вахтангова, до прихода в Театр сатиры работал сначала в 3-й студии МХТ, затем — во МХАТе. В Художественном театре он занимался восстановлением «Горя от ума», поставил под руководством Станиславского мелодраму «Сестры Жерар». Лирический водевиль «Квадратура круга», который Горчаков создал во МХАТе 1928 году, показали 646 раз. Сначала Горчакову удавалось совмещать работу в двух театрах, но руководство и коллектив Театра сатиры настояли на окончательном переходе.

Военные годы

Во время Великой Отечественной войны во многих столичных театрах начали создавать фронтовые бригады. Часть артистов Театра сатиры, среди которых были Валентина Токарская, Рафаил Холодов, Рафаил Корф и Яков Рудин, отправились с бригадой московских актеров № 13 на фронт. Они выступали перед бойцами 16-й армии Константина Рокоссовского.

В 1941-м бригада попала в окружение. Корф и Рудин погибли. Токарскую, Холодова и нескольких других актеров из бригады нацисты взяли в плен. Сначала актеры выступали перед ними. В 1944 году, отступая, немцы увезли артистов в Германию, где они выступали перед советскими военнопленными. Из освобожденного Берлина Холодов и Токарская шли пешком до Польши, откуда были отправлены поездом в Москву.

Как и многие московские театры в годы войны, Театр сатиры был отправлен в эвакуацию. Николай Горчаков остался в столице, в созданном им Театре драмы. Временно исполняющим обязанности художественного руководителя стал популярный актер Владимир Хенкин. Сначала Театр сатиры был направлен в Иркутск, потом во Владивосток, затем в Магнитогорск, Хабаровск. В столицу он вернулся только в 1944-м.

В то время ставились спектакли по произведениям Алексея Толстого, Льва Шейнина, Сомерсета Моэма. В постановках играли Владимир Хенкин, Ева Милютина, Федор Курихин и другие.

На посту художественного руководителя Горчакова сменил Петр Васильев, Васильева — Николай Петров. На афишах — «Факир на час», «Вас вызывает Таймыр», «Где эта улица, где этот дом», «Остров мира» и другие.

Эпоха Плучека

В 1949 году театр переехал в здание на Малой Бронной улице. Через год в репертуаре появился спектакль «Не ваше дело» по пьесе Владимира Полякова. Его поставил режиссер Валентин Плучек — ученик Всеволода Мейерхольда. Ранее Валентин Николаевич возглавлял Московскую театральную студию, после нее — Драматический театр Северного флота в Мурманской области.

В 1953-м режиссер и театральный художник Сергей Юткевич предложил поставить «Баню» по пьесе Владимира Маяковского. Вместе с ним в работе принимали участие Плучек и Петров. Позднее эта же команда приступила к другой комедии Маяковского — «Клоп». В 1963 году спектакль показали на театральном фестивале в Париже, где он получил высокую оценку жюри.

В 1957-м Валентина Плучека назначили главным режиссером театра. В том же году вышла его постановка «А был ли Иван Иванович?» по пьесе Назыма Хикмета. Главную роль сыграл Анатолий Папанов. Ажиотаж был огромным, желающих попасть на спектакль было так много, что подступы к театру охраняла конная милиция. Через два года Плучек ставит «Дамоклов меч» — спектакль идет с таким же успехом. Однако после пяти показов он исчез с афиш — острую постановку запретила Екатерина Фурцева, министр культуры СССР.

В 1963-м театр покинул здание на Малой Бронной улице и разместился в помещении на Ленинградском проспекте, в котором сейчас находится театр «Ромэн», но уже через год переехал на площадь Маяковского — в здание, построенное для конного цирка братьев Никитиных в 1911 году. После переезда цирка в помещении находился Московский мюзик-холл (прототип театра «Варьете» в романе Булгакова «Мастер и Маргарита»), а затем — Театр оперетты. Здание неоднократно перестраивали, ремонтировали. Сегодня о том, что здесь когда-то был цирк, напоминает только купол.

К 1960-е годы в театре было поставлено 112 советских комедий — по произведениям Михаила Булгакова, Валентина Катаева, Михаила Рощина, Александра Гельмана и многих других.

Валентин Плучек возглавлял Театр сатиры больше 40 лет. Он собрал по-настоящему звездную труппу, в которую входили Вера Васильева, Ольга Аросева, Андрей Миронов, Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Роман Ткачук. В 1965 году в театр пришел режиссер Марк Захаров, поставивший такие спектакли, как «Доходное место» Александра Островского, «Мамаша Кураж и ее дети» Бертольта Брехта и другие.

Постановка Валентина Плучека «Женитьба Фигаро» (1969 год) стала настоящим хитом, визитной карточкой театра. В ней сыграли Андрей Миронов, Валентин Гафт, Александр Воеводин и Роман Ткачук, костюмы создал модельер Вячеслав Зайцев. Спектакль не уходил со сцены почти 20 лет. После смерти Андрея Миронова показы прекратили — вводить в спектакль нового Фигаро сочли неуместным.

В 1980-е на сцене появляются «Вишневый сад», «Родненькие мои», «Гнездо глухаря» в постановке Валентина Плучека, «Концерт для театра с оркестром» Александра Ширвиндта. Режиссер Евгений Каменькович ставит «Восемнадцатого верблюда» — это его дебют в Театре сатиры и третий созданный им спектакль.

Звание «Академический» театру присвоили в 1985 году.

В 1994-м Плучек ставит «Укрощение строптивой». Режиссер не стал переносить действие шекспировской комедии в современность и придумывать новые концепции, но история страстного противостояния упрямого Петруччо и строптивой Катарины оказалась близка и понятна современным зрителям. Эту постановку Плучек называл завещанием молодому поколению.

Новая эпоха

В 2000 году Театр сатиры возглавил режиссер, актер и педагог Александр Ширвиндт. Среди поставленных им спектаклей театра — «Кошмар на улице Лурсин», «Швейк, или Гимн идиотизму», «Женщины без границ».

Сегодня визитной карточкой театра, наряду с «Укрощением строптивой», считается спектакль «Где мы?∞. » Родиона Овчинникова. Герои — деревенский мудрец и пьяница, известный телеведущий и столетний обитатель Дома ветеранов сцены — оказываются в сумасшедшем доме, главврач которого не торопится их лечить. Роли исполняют Федор Добронравов, Александр Олешко, Александр Ширвиндт и Юрий Нифонтов.

Еще один любимый зрителями спектакль в постановке Ширвиндта — комедия положений «Слишком женатый таксист». Таксист Джон Смит — очень ловкий человек. У него два дома и две жены, которые не подозревают о существовании друг друга: Смит отлично продумал график посещений обеих возлюбленных. Привычный ход жизни нарушает авария — двоеженца вот-вот выведут на чистую воду.

«Хотим сыграть Мольера» — прошлогодняя премьера Александра Ширвиндта по пьесе «Мещанин во дворянстве» Мольера и Жан-Батиста Люлли. В постановке, жанр которой в театре определяют как «ироническое баловство», использовали музыку Владимира Дашкевича и стихи Юлия Кима. В главной роли — Федор Добронравов.

Кроме основной сцены, в театре есть еще одна — «Чердак сатиры». Это почти абсолютная копия основной, но в несколько раз меньше. Если в большом зале могут разместиться 1206 зрителей, то в малом — 150. Там показывают постановки «Бешеные деньги», «Горгоны», «Муж и жена снимут комнату», «Родненькие мои» и другие.

Источник

Актрисы театра сатиры прошлых лет

Из архивной справки Центрального государственного архива Московской области:

«В документах Московского отдела народного образования в распоряжении по художественному подотделу № 69 от 26 мая 1924 года «… поручается художественному подотделу выработать точный устав театра общественно-злободневной сатиры… для осуществления театром современной политической сатиры. Во главе театра стоят: директор тов. Г.К.Холмский, главный режиссер тов. Д.Г.Гутман, заведующий художественной частью тов. В.Я.Типот, заведующий музыкальной частью тов. Ю.А.Юргенсон…»

Спектакль «Москва с точки зрения» надолго определил будущее театра. По мнению администраторов того времени, успех определялся количеством барышников, продававших у входа билеты. Москва признала Театр сатиры своим, в Большом Гнездниковском барышники толпились постоянно.

Спектакль «Москва с точки зрения» надолго определил будущее театра. По мнению администраторов того времени, успех считался количеством барышников, продававших у входа билеты. Москва признала Театр сатиры своим, в Большом Гнездниковском барышники толпились постоянно.

Признанию театра способствовало постановочное мастерство Гутмана, отличавшееся внешней легкостью, шутливыми, краткими и меткими характеристиками образов. Однако, по всеобщему мнению, главная причина успеха театра была в его труппе. Одаренность и талант сатировского ансамбля отмечали все.

При всем разнообразии и масштабе дарований у актеров нового театра была одна общая черта – все они обладали ярко выраженным комическим дарованием, большинство из них начинали в театре миниатюр, и каждый владел мастерством создания ярких сценических образов. В 20-е годы еще не было понятия «постоянная работа», актер поступал в труппу на сезон, и только в конце выяснялось, продолжится ли его пребывание в театре в следующем году. Труппа постоянно «тасовалась», кто-то уходил в другие, как им казалось, более респектабельные театры, кого-то увлекала система Станиславского, неприменимая для обозренческого репертуара Сатиры.

В сезон 1926/27 г. театр сделал попытку открыть филиал. Это было продиктовано необходимостью увеличить доход, так денег постоянно не хватало. Такой филиал был открыт на Спартаковской улице, около Разгуляя в помещении крошечного театрика, ранее называемого «Скворечник». Из-за непродуманной организации филиал через несколько месяцев и закрылся. Новый филиал театр открыл на Садово-Триумфальной площади как экспериментальную площадку советской сатирической комедии. Труппа, как и общее руководство, остались едиными. Режиссером основой сцены вместо уехавшего в Ленинград Гутмана был приглашен Алексей Григорьевич Алексеев, актер, конферансье, драматург, режиссер. В филиале спектакли ставил Эммануил Краснянский.

В 30-годы театр расстался с подвальчиком в Б. Гнездниковском и переехал на Садово-Триумфальную. Уход Гутмана повлек за собой административные перемены — художественное руководство осуществлялось дирекцией и художественным советом. Театр искал руководителя, который бы мог установить единую идейно-художественную линию, единство стилистики, единство творческого метода. Как вспоминал Э. Краснянский, в поисках такого руководителя театр бросался из стороны в сторону. «Привлекали известного театрального деятеля и педагога Андрея Петровского; режиссера синельниковского склада, превосходного актера Николая Радина, носителя актерских традиций русского реалистического театра; Василия Федорова, Макса Терешковича, режиссеров мейерхольдовской школы». В 1933 г. главным режиссером театра стал Николай Михайлович Горчаков, ученик К.С. Станиславского и Е.Б. Вахтангова, с перерывом во время войны он руководил театром до 1948 г.

С самого начала войны театр стал «мобилизованным и призывным». 23 июня 1941 г. Пленум ЦК профсоюзов работников принял обращение «Ко всем творческим работникам», задача театрального искусства во время войны заключалась в обслуживании частей Армии и Военно-морского флота. Фронтовые бригады создавались во всех театрах Москвы, в первые месяцы войны часть актеров Сатиры, среди которых – Валентина Токарская, Рафаил Хододов, Рафаил Корф, Яков Рудин поехали с бригадой московских актеров №13 в 16-ю армию Рокоссовского. Выступали в лесу на импровизированных сценах. Когда бригада попала в окружение, Корф и Рудин погибли. Токарская и Холодов попали в окружение, долго скитались по лесам, но были вынуждены регистрироваться на оккупированной территории, чтобы создать новую концертную бригаду. Отступающие немцы увезли актеров с собой в Германию, где они выступали перед русскими военнопленными.

Театр сатиры, как почти все столичные театры, оказался в эвакуации. Творческая жизнь осложнялась тем, что Горчаков остался в Москве и возглавил вновь созданный театр драмы. По совету Комитета по делам искусств временное исполнение художественного руководителя было возложено на Владимира Яковлевича Хенкина, который был настолько популярен, что публика называла Сатиру «театром Хенкина». В Иркутске, куда театр направили в конце октября 1941 г. была сыграны спектакль-концерт «Каленым штыком» и «Дым отечества» по пьесе братьев Тур. Спектакль, как и сама пьеса, не отличались художественным совершенством, но был, как оценила его пресса, «нужным, актуальным и своевременным». Из Иркутска особым распоряжением «для обслуживания населения Дальнего Востока и личного состава Тихоокеанского флота» театр перевели во Владивосток, а потом в Магнитогорск и Хабаровск, где труппа пополнилась актерами Московского замоскворецкого театра. Во Владивостоке руководителем театра стал Илья Юльевич Шлепянов, который возглавлял театр до возвращения в Москву в сентябре 1944 г.

Н.М. Горчакова на посту художественного руководителя сменил Н.В. Петров, который руководил театром с 1948 по 1953 г. Постановка сатирической комедии Е. Петрова «Остров мира», водевиля В. Дыховичного и М. Слободского «Факир на час», комедии А. Галича и К. Исаева «Вас вызывает Таймыр», водевиля А.Бонди (по Ленскому) «Лев Гурыч Синичкин», обозрения Вл. Дыховичного и М. Слободского «Где эта улица, где этот дом», сценические воплощения «Золотого теленка» и «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова, по свидетельству критики того времени, показали «рост советской комедиографии и сатирического театра».

В 1950 г. спектаклем «Не ваше дело» по пьесе В. Полякова дебютировал В.Н. Плучек. Потом были «Потерянное письмо» И. Караджале, «Страсти минувшего» по М.И. Салтыкову-Щедрину, Н.В. Гоголю, М.С. Тургеневу, «Жорж де Валера» Ж.-П. Сартра.

Эта же команда, где Юткевич выступил художником, а Петров и Плучек – режиссерами, работала и над «Клопом». На фестивале в Париже в 1963 г. «Клоп» получил высокую оценку жюри фестиваля, а Владимир Лепко, сыгравший Присыпкина, стал лауреатом Первой премии за лучшую мужскую роль. В 1990 г. одном из интервью В.Н. Плучек сам задался вопросом – в чем была причина успеха пьес. И сам же ответил: «В гениальности Маяковского. В том пророческом даре который помог ему так далеко заглянуть. Ведь задумывая сатиру о мещанстве, он избирает ее героем – рабочего, большевика, свершившего революцию и гражданскую войну. … Маяковский далеко увидел перерождение рабочего в мещанина. И перерождение революции в мещанскую стихию. Первым увидел. Это гениальное прозрение».

1 сентября 1957 г. Валентин Николаевич Плучек возглавил Театр сатиры.

Вообще конная милиция не раз «охраняла» вход в театр. Так было и в 1966 г. на премьере спектакля «Теркин на том свете», поставленного по поэме Твардовского. Театр сатиры вообще считался рекордсменом по запрещенным спектаклям. Впервые это произошло в 1936 г. после первого просмотра комедия М. Булгакова «Иван Васильевич». Запрещали спектакли самого Плучека, «Доходное место» Марка Захарова, «Недоросль», поставленный А.А. Ширвиндтом. Это вызывало ажиотаж вокруг театра, и в середине 70-х Сатира стала самым труднодоступным в Москве.

Источник