альпа музыкант эквадорский биография
Гости столицы: Как в Москве оказались индейские музыканты Индейцы из Эквадора, выступающие на московских улицах, рассказали The Village о том, как оказались на другом континенте, о чём поётся в их песнях и почему пустеют на лето эквадорские деревни.
Этим летом в парках и на бульварах буквально повсюду можно встретить группы индейцев в национальных костюмах, которые играют свою музыку. Большая их часть из Эквадора, хотя приезжают также музыканты из Перу. Оказывается, некоторые деревни там пустеют на летний сезон: всё мужское население уезжает в Европу выступать и зарабатывать деньги. Разные музыкальные группы играют одни и те же песни, сочинённые в Отавало, продают диски, иногда выступают на свадьбах и корпоративах. The Village поговорил с эквадорской группой Comuna Marca о Москве, песнях, полиции и о родной деревне в Андах.
О группе
Хайме
группа «Комуэндо Марка»
Наша группа собрана из двух — «Алитаки» и «Комуэндо Марка». Тут по городу играют другие эквадорцы, все из наших ближайших деревень. Мы путешествуем по Европе и играем музыку Южной Америки, эти инструменты и костюмы мы сделали своими руками. Наша музыка — это фольклор, традиционная индейская музыка, музыка медитации. Мы пытаемся показать Москве латиноамериканский накал, нашу культуру.
В нашей группе восемь человек, танцоры и музыканты. Но мы постоянно меняемся, когда кто-то хочет петь — он поёт, а другой, наоборот, танцует. Я играю свою тему, мой товарищ — свою, но мы подменяем друг друга.
Это мой первый раз в Москве. Могу сказать только, что она очень большая, улицы убраны, все гуляют, солнце светит — хорошо. Здесь так много народу, всё так отличается от того, что мы видим в своём городке. Здесь другая культура, никто не говорит на английском, только на русском, поэтому мы не можем ни с кем пообщаться, а хотелось бы. Впрочем, я и сам английского не знаю. Ещё мне показалось, что русские ничего не хотят знать, что они не любопытные — это немного странно для нас.
примерно столько индейцев живут в городе Отавало
О родной деревне
Наша группа здесь около месяца, потом мы поедем в Данию, Швецию, Германию и будем возвращаться к семье. Живём мы в небольших деревнях в горах на севере Эквадора, совсем рядом с колумбийской границей. Там живут только индейцы — руна и инки, а говорим мы на языке кечуа, здесь его тоже не знают. Мы занимаемся нашими промыслами, шьём индейскую одежду: пончо, чомпас, панталоны, работаем всей семьёй в деревне, а в город ездим всё это продавать. Музыкальные инструменты, ловцы снов — всё это мы тоже продаём. А летом ездим выступать. Москвичи нам хлопают, улыбаются — мне кажется, им нравится наша музыка, а значит и нам нравится играть здесь.
О любимом месте в Москве
Марлон
Я тут уже не первый раз, сам я из столицы Эквадора Кито, а все музыканты из деревни близ Отавало. Мне очень нравится Москва, мы много где уже выступали. Но самое моё любимое место — это мой дом, потому что туда можно прийти и расслабиться. Мы живём в общежитии на Мосфильмовской.
У нас такая работа, что почти нет свободного времени, чтобы готовить что-то латиноамериканское или как-то организовывать по-особому быт. Мы едим обычно в столовой русские продукты, хотя есть у нас знакомый повар, который иногда приносит и нашу традиционную еду. Он сам из нашего региона, я не знаю, что он делает в Москве, но готовит он хорошо.
Об индейском образе жизни
В Москве всем нравится наша музыка, но менты — ваша проблема! Да, очень-очень плохие. Они просто хотят собрать с нас деньги, не дают спокойно работать, постоянно мешают, если не платим. Постоянно проверяют документы. Поэтому по центру гулять совершенно невозможно. Красная площадь у вас, например, красивая, но там опять же слишком много ментов. И ещё очень большая проблема — беспорядок. Вы, например, можете оставить машину в любой точке города прямо посреди дороги, меня это очень удивляет.
По вечерам мы любим поехать куда-нибудь танцевать сальсу. «Старая Гавана», например, — прекрасная дискотека! Ещё есть ресторан-бар «Аруба». Мы же не только индейскую музыку любим и играем. Все латиноамериканские танцы нам не чужды. И вообще вот эти костюмы, которые вы видите, — индейцы же не ходят в них постоянно. Мы также носим джинсы и майки, а это — праздничные наряды. Я живу в столице, но и в более мелких городах Эквадора есть и интернет, и кафе, и каменные здания, то есть мы живём так же, как вы.
О сале и самогоне
Русские говорят, что есть в нас что-то магическое. Вот, например, про одного нашего музыканта рассказывают, что в прошлом году две женщины сошли с ума, когда с ним познакомились. От любви. Я сам про это ничего не знаю, но на всякий случай не советую с ним знакомиться.
Мы общаемся с местными жителями, но, сами понимаете, большая часть нашей группы говорит только по-испански. А люди здесь хорошие. Хотя разные случаи бывают. Одну нашу группу как-то обокрали, украли инструменты и костюмы — это ведь самое дорогое. А забавных случаев у нас много было. Как-то нас угостили салом! Представляете — сало! Для нас это было очень необычно, хотя, должен сказать, вкусно. Мы едим, например, морских свинок, так что у всех свои причуды. А ещё мне как-то дали попробовать самогон. Друг налил и говорит: «Это наш национальный напиток». Я-то думал, что это молоко. Там было совсем немного, на донышке, я это выпил и отключился.
О песнях
Поём мы о любви, о матери-природе, о духах. Вот попробую вам одну строфу перевести: «Иногда я просыпаюсь один и чувствую, что мир перевернулся вверх дном, но я понимаю, что всё, что я чувствую, закончится вместе с песней этого дня».
Музыкант из Эквадора назвал главный минус Петербурга: «Не знал, что может быть так мало солнца»
Молодой музыкант, переехавший из Эквадора в Санкт-Петербург, поделился впечатлениями от нашего города. Он ему очень нравится, за исключением одного нюанса: иностранец не понимает, как петербуржцы выживают без солнца.
Уроженец Эквадора Габриэль Гуэрра, два года назад переехавший из Кито в Санкт-Петербург, в интервью изданию Lenta.ru сравнил эквадорскую столицу и наш город. Ему, в частности, очень импонирует, что в Питере «больше порядка и уважения со стороны людей». Он сказал, что в его стране совсем другой менталитет — по сути, все делают что хотят, например, переходят улицу где угодно, а не только по пешеходному переходу.
Также ему нравится уважительное отношение к женщинам в России: по его словам, русские девушки могут смело надевать всё, что им нравится, не боясь неприличных эпитетов от мужчин на улице.
Но особенно Габриэля поразила архитектура Санкт-Петербурга: она, по его словам, прекрасна в любое время года. А жители Северной столицы куда больше интересуются культурой и музыкой, чем эквадорцы.
Но есть один момент, к которому Гуэрра так и не привык за два года — это питерская погода. То, что у нас, мягко говоря, нежарко, его как раз не смущает: в Кито, говорит он, тоже не всегда жарко. Но вот отсутствие солнца его убивает.
Уважаемые читатели Царьграда!
Если вам есть чем поделиться с редакцией Царьград Санкт-Петербург, присылайте свои наблюдения, вопросы и новости на нашу страничку в «Вконтакте» или на электронную почту spb@Tsargrad.TV
А также присоединяйтесь к нам в «Яндекс.Дзен».
Индейцы в городе
Пообщаться с музыкантами удалось благодаря их переводчице Надежде. Эта симпатичная девушка со звонким голосом с радостью согласилась помочь. Она рассказала, что познакомилась с ребятами из Эквадора в Волгограде. «Просто проходила мимо, познакомились, и я решила им помогать», – сказала она. О себе Надежда не стала рассказывать, сославшись на некую примету. На вопрос, откуда она, девушка лишь ответила «отовсюду понемногу». Вместе с Надеждой мы подошли к эквадорцам, которые в это время оборудовали импровизированную сцену на улице Баумана, готовя очередное выступление. Переводчица подвела к молодому парню, который представился как Атик. Он оказался лидером группы и согласился рассказать о своих друзьях.
«МЫ ХОТЕЛИ, ЧТОБЫ В РОССИИ ЗНАЛИ, ЧТО МЫ ЕЩЕ СУЩЕСТВУЕМ»
– Атик, как называется ваш коллектив?
– Наша группа называется Wuauqui Pura. С языка племени Кечуа это переводится как «Кровные братья». Мы приехали из небольшого города Отавало, который находится в Эквадоре.
– Атик – это ведь индейское имя?
– Да. Моих друзей зовут Руми, Нинан, Альпа, Вейра и Юрак. Руми, Нинан и Альпа – мои младшие родные братья, а Вейра и Юрак – наши хорошие друзья.
– Это ваш первый приезд в Россию?
– Да, для нас это первый приезд.
– Кто-то организовал ваши гастроли в России? Как вы решились на такую далекую поездку?
– В Россию мы решили приехать сами. Мы хотели, чтобы в этой стране знали, что мы еще существуем.
– До приезда сюда вы что-нибудь знали о России?
– Да, мы читали о вашей стране. К тому же у нас есть друг в Чили и подруга в Москве, которые много рассказывали о России. По их словам, во время войны русские люди были очень напряженными, нервными. И сейчас, находясь в спокойствии, им очень не хватает нашей музыки, и они очень рады ее слышать.
– Сложно было попасть в Россию?
– С октября 2012 года действует безвизовое соглашение между Эквадором и Россией. Поэтому прилететь в вашу страну было несложно.
 |
– Как называются инструменты, на который вы играете? Из чего они сделаны?
– Мы играемы на сампони, панфлейте, кеначо, санка, тойос и многом другом. Сделаны они из бамбука и амазонского дерева. Еще есть окерина – это музыкальные инструменты из глины. Их мы изготавливаем сами.
– О чем ваши песни, и кто их пишет?
– Мы играем этническую музыку. Поем о том, что нужно уважать память предков, которых сейчас нет в живых. Также о том, что всегда необходимо быть благодарным солнцу, земле-матери, воде и воздуху, благодаря которому мы дышим. А песни пишем мы все. Каждый по отдельности или коллективно. Любой из нас может принести свою песню, которую мы потом будем играть.
– Вы профессиональные музыканты?
– Да, каждый из нас получил музыкальное образование. Кто-то в Чили, кто-то в Боливии, кто-то в Колумбии.
– Помимо пения вы еще и танцуете…
– Да, мы исполняем разные национальные танцы. Есть танец волка, танец лошади, танцы длинных волос. Есть танцы воздуха.
– А свои костюмы вы тоже делаете сами?
– Не совсем. Раньше такую одежду своими руками делали наши предки, а сейчас их шьют на фабриках. В Эквадоре такие одежды мы надеваем по праздникам, а в России они стали нашими концертными костюмами.
 |
«ДАЖЕ ПОЛИЦИЯ ОЧЕНЬ ВЕЖЛИВАЯ»
– Как вас встречает казанская публика?
– Очень и очень хорошо. Здесь публика открыта для общения.
– Казань – это первый город в России, который вы посетили?
– Нет. Мы уже побывали в нескольких российских городах: Москва, Тула, Владимир, Волгоград, Краснодар, и теперь мы здесь.
– Давно в Казани?
– Сюда мы приехали 2 месяца назад.
– Когда вы планируете вернуться на родину?
– Один из нас уедет уже в сентябре. Все остальные отправятся обратно в октябре. А сам уеду только в декабре – хочу побольше пообщаться с каким-нибудь человеком из России, чтобы лучше выучить русский язык. Много людей спрашивают нас о нашей культуре, и я хотел бы уметь это красиво рассказать.
– Чем вы занимаетесь в Казани помимо выступлений?
– Обычно после выступлений мы очень сильно устаем и просто спим в свободное время, а если успеваем, то едим (смеется). Ну а потом снова на работу.
– К слову о еде. Кухня в Эквадоре довольно специфичная и отличается от нашей, так что же вы едите здесь? И как вам на вкус татарская и русская кухни?
– Нам очень нравятся татарские сладости. Они невероятно вкусные. Русская кухня тоже очень вкусная.
– А в Казани вы готовите что-нибудь из своих национальный блюд?
– Нет. Здесь мы готовим только рис с курицей. Это наше любимое блюдо. Иногда делаем салаты, да и то крайне редко. В хостеле нет возможности готовить, поэтому мы едим в столовой.
 |
– Вы остановились в хостеле?
– Да. Обычно мы снимаем квартиры, но в этот раз нашли очень дешевый хостел и решили остановиться там.
– Что вам запомнится в Казани?
– Этот город запомнится нам широкими улицами и красивыми зданиями. Очень красивая архитектура. Очень добрые люди. Даже полиция очень вежливая. Наверное, поэтому у нас не возникало каких-либо проблем и трудностей. А еще здесь говорят на татарском языке.
Откуда в индейце московская грусть
Никита Аронов — о том, как живется и поется потомкам инков на чужбине
Как потомкам инков поется в Москве и почему их все время ловит полиция, выяснял «Огонек»
Потомок древних инков Хосе Канамар отыграл в России первый сезон. До этого он объездил с гастролями полмира — от Америки до Кореи
Перья — сценический костюм, традиционная одежда эквадорских индейцев совсем другая
Фото: Виталий Рагулин
Потомок древних инков Хосе Канамар отыграл в России первый сезон. До этого он объездил с гастролями полмира — от Америки до Кореи
Перья — сценический костюм, традиционная одежда эквадорских индейцев совсем другая
Фото: Виталий Рагулин
Российские полицейские, арестовывающие индейцев в национальных костюмах,— это вовсе не сюрреалистическая картина. С недавних пор это вполне себе обыденная процедура, по крайней мере, для москвичей. Однажды в августе толпа у метро «Новокузнецкая» даже отбила музыкантов в перьях у не ожидавшего такой горячей поддержки полицейского наряда. Впрочем, одной столицей летопись индейских приключений в России не ограничивается: почти в любом крупном городе то и дело попадаются на глаза поющие и танцующие индейцы. В Мурманске, например, уличной индейской группе не повезло: там в сентябре музыкантов повязали, потом судили, оштрафовали и постановили депортировать на родину — в Эквадор.
— Еще недавно в России было только три такие уличные группы, как наша,— рассказывает эквадорец Хорхе.— Сейчас в одной Москве их от 20 до 30. Мы, например, тут только с апреля. Попадаются и перуанцы. Но это в основном студенты, которые музыкой только подрабатывают. Большинство же музыкантов из Эквадора, они приезжают играть профессионально. Все это началось после того, как в ноябре прошлого года наши страны заключили соглашение о безвизовом режиме.
Походный быт
У Хорхе классическая внешность андского индейца: коренастый, толстые пальцы, длинные черные волосы. Друг с другом музыканты общаются на индейском языке кечуа. А группа их, в переводе с кечуа, называется «Парни» — Wuambrakuna.
На семерых «парней» приходится квартира-двушка в новом доме в поселке совхоза «1 Мая», распиленном на апартаменты. Это сразу за МКАД, всего 10 минут езды от метро «Щелковская». В прихожей свалены «пернатые» концертные костюмы. Через миниатюрную кухню без окон Хорхе ведет нас в комнату, весь интерьер которой, за исключением шкафа-стенки, состоит из спальных мест. Садимся на сложенный диван. Гостеприимный хозяин — на разложенный. Рядом куча свернутых матрасов. Ночью, наверное, тут шагу ступить негде. В соседних квартирах в аналогичных условиях живут еще две группы.
Пока мы говорим, товарищи Хорхе, такие же маленькие и широкоплечие, как он, нанизывают кожаные браслеты на пластиковые канализационные трубы. В таком виде их удобно носить и продавать во время концерта. Браслетов и амулетов целые мешки. Пахнет выделанной кожей.
С кухни примешивается запах незнакомых пряностей. Кто-то из молодых музыкантов бросает ломти говядины на шипящую сковородку. Вскоре нам предлагают разделить трапезу: жареное мясо, картошку, кусок вареного початка. Кукуруза в России, конечно, совсем не та, что в Андах. Мы в этом убеждаемся, когда на столе появляется миска зажаренных до хруста кукурузных зерен, размером с хорошую фасоль. Национальное блюдо три дня назад кто-то привез самолетом. И вот уже от целой пачки почти ничего не осталось. Еще индейцы признаются, что очень не хватает морских свинок. Инки-то их в свое время одомашнили как раз в гастрономических целях. А праздник без морской свинки на столе, считай, не праздник.
В углу кухни, уткнувшись в планшет, сидит совсем молодой индеец и с кем-то напряженно переписывается. Уже несколько лет, как на малую родину музыкантов пришел быстрый интернет. Так что гастролеры не теряют связи с родней. Некоторые каждый день звонят детям по скайпу.
Сувениры на продажу жители Отавало везут из дома, их производство — один из главных промыслов
Фото: Виталий Рагулин
Люди из Отавало
— Все мы приехали из поселка Отавало,— рассказывает Хорхе.— Это в паре часов езды от нашей столицы Кито.
Отавало расположен в горах эквадорской провинции Имбабура. Север бывшей империи инков. Когда-то кечуа был официальным языком этого могучего государства. Теперь на разных его диалектах говорят индейские племена, разбросанные по всем концам бывшей империи. В том числе и наши собеседники. В Эквадоре Отавало уже давно считается главной ярмаркой, куда туристы ездят за сувенирами. Но со временем местные жители приноровились продавать индейскую культуру на экспорт.
— Наши деды занимались сельским хозяйством. А 30-40 лет назад люди из Отавало впервые поехали играть музыку за границу. Начинали с Испании и США,— рассказывает товарищ Хорхе, Хосе Канамар. Он в группе за главного и самый опытный путешественник — ездит с музыкой уже больше 20 лет и где только не побывал, даже в Корее.
С апреля поселок Отавало пустеет — половина населения уезжает на заработки. Возвращаются мужья в сентябре-октябре, так что больше всего детей там рождается к июлю. Все южноамериканское лето музыканты дома. Успевают отметить Рождество в кругу семьи. С января по март еще много традиционных праздников, оставшихся с инкских времен. Потом в Южном полушарии наступает осень, а в Северном — весна, значит, снова пора на заработки.
— Мы видели в разных странах, что люди могут отдыхать целый месяц и даже два, но у нас так не бывает,— объясняет Хосе.— Мы не можем заработать столько, чтобы хватило на полгода.
Так что в перерывах между гастролями уличные музыканты занимаются тем же, чем и другие жители поселка,— сельским хозяйством и производством сувениров. Сами же их потом и продают. Это одна из основных статей заработка наряду с торговлей компакт-дисками. Денег в шляпу индейцам кидают совсем мало.
Амулеты и браслеты, кстати, вполне традиционные, хотя и топорно сделаны. Еще деды и бабушки нынешних музыкантов использовали такие же для избавления от болезней. А вот сценические костюмы с перьями — чистая липа.
— Это одежда северных индейцев,— признается Хосе.
Настоящие жители Отавало одеваются по-другому. Женщины носят белые блузы, мужчины — белые штаны и синие пончо. Причем из овечьей шерсти: лам в этой части Анд уже не разводят.
Кроме индейцев из Отавало в Москву ездят и музыканты из другого эквадорского племени — саласака. Но дружбы народов не наблюдается.
— Они не уважают других музыкантов,— жалуется Хосе.— Мы как-то работали на «Чистых Прудах», и тут приехали саласака. Наши в таком случае на другую станцию едут. А эти встали рядом и давай играть.
Национальные блюда можно готовить и на обычной московской кухне
Фото: Виталий Рагулин
Солнечные ритмы
Впрочем, однажды в год наступает общий для всех потомков инков праздник. В Москве это вечер 23 июня. В нынешнем году в этот день на ВВЦ можно было наблюдать небывалое скопление поющих и танцующих индейцев. Были там и Хосе со товарищи и еще несколько индейских групп — собрались вместе, чтобы отметить традиционный инкский праздник солнца — Инти Райми. Он приурочен к солнцестоянию и продолжается пять дней подряд.
Когда-то католические миссионеры объединили зимний праздник инков с Ивановым днем, точно так же как их православные коллеги поступили с летним праздником славянских язычников. Поэтому мелодии, которые традиционно исполняют в праздничные дни, называются Сан-Хуанито. Этот музыкальный ритм и разнесли по всему миру эквадорские индейцы.
Другой ритм, который играют на московских площадях потомки инков,— традиционное испанское фанданго, его обычно исполняют на свадьбах. Причем сейчас под старинное звучание переделывают все что попало: классические рок-баллады, песни Селин Дион, произведения Элтона Джона и группы ABBA.
— А наши исконные песни в основном посвящены женщинам, потому что женщины — самые лучшие создания,— объясняет Хосе.— Одна из самых популярных тем — как парень расстается с девушкой. Это чувство расставания мы и стараемся передать.
Так что песни у московских эквадорцев на самом деле грустные.
— У наших отцов и дедов не было синтезаторов и ударных установок,— рассказывает Хосе.— Но мир меняется, и музыка меняется вместе с ним. Мы продолжаем играть наши традиционные мелодии, используя современные инструменты. Это не для того, чтобы изменить музыку, а чтобы она была лучше слышна.
Сам Хосе предпочитает гитару и сампонью — индейскую двухрядную флейту Пана. Ее можно увидеть еще на изображениях инкских музыкантов. Инструмент простой, особого искусства в изготовлении не требующий. И овладеть сампоньей нетрудно.
— Когда я был школьником, ходил с друзьями на концерты разных групп и говорил себе, что обязательно буду играть так же. Мы брали инструменты и учились сами,— вспоминает Хосе.— Мне кажется, когда все делаешь сам и не знаешь нот, у тебя больше свободы.
Тем временем из прихожей крохотной квартирки в поселке «1 Мая» доносится музыка. Пока мы интервьюируем Хосе, остальные участники группы уселись играть. Музыка для них явно не только работа.
С тех пор как в горных районах Эквадора появился интернет, музыканты не теряют связи с родными
Фото: Виталий Рагулин
Пробки и барьеры
Выступать сегодня индейцы не пойдут, холодно. За окном +12, мелкий дождик — нормальная московская осень. Но в Отавало обычно куда теплее, даром что горы.
— Сложный климат в России, очень трудно работать,— качает головой Хосе.
Еще потомки инков никак не могут привыкнуть к московскому транспорту.
— Обычно бывает автобус или автобус и метро. А у вас есть еще трамваи, троллейбусы — все очень запутано. И пробки ужасные. Я позавчера ехал от ВВЦ три часа.— На этом месте Хосе поднимает пальцы, подчеркивая свое изумление.— Зато водители у вас не такие нервные, не сигналят. Но больше всего поражает стихийная парковка. Все бросают машины, кто где хочет. В Эквадоре никто себе такого не позволяет.
Немножко разобраться в новом городе и найти машину напрокат помогли местные друзья, говорящие по-испански. А так попытки общаться с русскими периодически разбиваются о языковой барьер. Даже взятку полиции дать не удается.
Первые месяцы у группы был русскоговорящий менеджер. Со многими стражами порядка, по словам Хосе, удавалось найти общий язык за 2-3 тысячи рублей. Теперь общего языка нет, поскольку большинство наших полицейских не то что по-испански не говорит, но и по-английски двух слов связать не может.
Пристальный интерес полиции к индейцам начал проявляться в августе. Хосе даже уверен, что это связано с каким-то изменением правил пребывания именно для эквадорцев. Хотя все куда проще: с начала августа, после инцидента на Матвеевском рынке в Москве начались массовые зачистки гастарбайтеров. Но Хосе об этом не знает.
— Мелкие проблемы с полицией бывали всегда. Это происходит в любой стране,— рассуждает он.— Везде есть места, где можно играть, а есть, где нельзя. Везде одни полицейские сами нас слушают, даже диски и браслеты покупают. А другие прогоняют, забирают и выписывают штраф. Иногда, забирая, оправдываются: это, мол, наша работа.
Музыка для индейцев — и работа, и отдых
Фото: Виталий Рагулин
Надо сказать, столь философское отношение к московским полицейским разделяют далеко не все индейцы-музыканты. До Хосе мы пытались договориться об интервью с другим эквадорцем, Раулем. Но тот не нашел времени пообщаться: его группа спешно паковала чемоданы и уезжала домой раньше запланированного срока как раз из-за повышенного внимания полиции.
Теперь, впрочем, и Хосе не до шуток. Его родной брат, Вилим Хавьер,— один из тех музыкантов, кого приговорили к депортации в Мурманске.
— Очень сложно разобраться: у вас есть полиция, есть миграционная служба, и работают они независимо друг от друга,— возмущается Хосе.— У нас с братом одинаковые годовые мультивизы. При этом у меня проблем нет, а у брата есть.
У России с Эквадором и правда запутанные договоренности. Конечно, визовый режим между странами отменен. Но въехать без визы можно только с туристическими целями и лишь на 3 месяца. Сознательные музыканты из Эквадора берут годовую рабочую визу, однако и она почему-то позволяет провести в России не больше 90 дней. Именно в эту ловушку попали индейцы, арестованные в Мурманске,— у них положенный срок пребывания уже вышел.
— Наши музыканты, конечно, не делают ничего плохого. Они привыкли ездить по всему миру и играть свою музыку, думая, что виза в России дает такие же условия, как в других странах,— объясняет поверенный в консульских делах эквадорского посольства в России Эди Монтальван Каррион.— Но Россия — это сложно, отдельный, можно сказать, континент. Тут есть некоторые правила, которые даже мне как консулу непонятны. Однако это не значит, что мы не должны их соблюдать. Мне приходится объяснять своим согражданам, что это не Америка, не Англия, не Италия.
Торговля амулетами и браслетами хорошо идет под латиноамериканскую музыку
Фото: Виталий Рагулин
Жизнь по сезону
Сейчас эквадорцы и другие индейские гастролеры потянулись домой. Первыми улетают те, кто играл на черноморских курортах — у них сезон уже кончился. Уехали музыканты, выступавшие в Казани. Следующие на очереди — московские индейцы. И конечно, каждой группе еще предстоит решить, стоит ли возвращаться в эту непростую страну. Wuambrakuna, правда, уже решили: вернутся обязательно.
— Нашу музыку хорошо принимают в России, людям нравится, хотя они и не такие открытые, как латиноамериканцы,— объясняет Хосе.— И пока нам позволяют, мы будем тут играть.
Он полетит в Эквадор в конце октября. На память о Москве хочет выучиться готовить борщ. А друзьям и родственникам повезет в подарок матрешки. Так что в сувенирную столицу Эквадора Хосе вернется с российскими сувенирами.