андраш шифф пианист личная жизнь
Андраш шифф пианист личная жизнь
Венгерский пианист Андраш Шифф — один из тех, кого можно назвать легендой современного исполнительского искусства. Более 40 лет он покоряет слушателей во всем мире глубочайшими прочтениями высокой классики и тонким пониманием музыки ХХ века.
Его интерпретации сочинений Баха, Гайдна, Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шопена, Шумана, Бартока считаются эталонными — благодаря идеальному воплощению авторского замысла, неповторимому звучанию рояля, воспроизведению подлинного духа великих мастеров. Не случайно основу репертуара и концертной деятельности Шиффа составляют тематические циклы с исполнением ключевых произведений эпохи классицизма и романтизма. Так, начиная с 2004 года, он постоянно исполняет цикл из всех 32 фортепианных сонат Бетховена, сыграв его в 20 городах.
Одна из программ, с которой пианист также выступает уже несколько лет, составлена из последних фортепианных сонат Гайдна, Бетховена и Шуберта. Обращение к своеобразным «художественным завещаниям» великих композиторов говорит о ярко выраженной философской направленности творчества пианиста, его стремлении постичь и открыть высшие смыслы музыкального искусства…
Андраш Шифф родился в 1953 году в Будапеште (Венгрия) и начал учиться игре на фортепиано в возрасте пяти лет у Элизабет Вадас. Продолжил обучение в Музыкальной академии Ференца Листа у Пала Кадоши, Дьердя Куртага и Ференца Радоша, а затем в Лондоне у Джорджа Малколма.
В 1974 году Андраш Шифф завовал 5-ю премию на V Международном конкурсе имени П.И. Чайковского, а год спустя стал лауреатом III премии конкурса пианистов в Лидсе.
Пианист выступал со многими известными оркестрами и дирижерами мира, однако в настоящее время он в основном предпочитает давать сольные концерты. Кроме того, он страстно увлечен камерным музицированием и постоянно занимается проектами в области камерной музыки. С 1989 по 1998 год он являлся художественным руководителем признанного во всем мире фестиваля камерной музыки «Дни музыки» на озере Мондзее близ Зальцбурга. В 1995 году совместно с Хайнцем Холлигером он основал Пасхальный фестиваль в картезианском монастыре Картаус Иттинген (Швейцария). В 1998 году Шифф провел серию концертов под названием Hommage to Palladio в театре Олимпико (Винченца). С 2004 по 2007 годы он был артистом-резидентом Фестиваля искусств в Веймаре.
В 1999 году Андраш Шифф основал камерный оркестр «Капелла Андреа Барка», в котором играют солисты и оркестранты из разных стран, камерные музыканты и друзья пианиста. Шифф также дирижировал Камерным оркестром Европы, лондонским оркестром «Филармония», симфоническим оркестром Сан-Франциско, Лос-Анджелесским филармоническим оркестром и другими известными коллективами Европы и США.
Обширная дискография Шиффа включает записи на Decca (клавирные сочинения Баха и Скарлатти, произведения Донаньи, Брамса, Чайковского, полные собрания сонат Моцарта и Шуберта, все концерты Моцарта с оркестром CamerataAcademicaSalzburg под управлением Шандора Вега и концерты Мендельсона под управлением Шарля Дютуа), Teldec (все концерты Бетховена с дрезденской Штаатскапеллой во главе с Бернардом Хайтинком, все концерты Бартока с Будапештским фестивальным оркестром под управлением Ивана Фишера, сольные сочинения Гайдна, Брамса и др.). На лейбле ЕСМ записаны сочинения Яначека и Шандора Вереша, многие произведения Шуберта и Бетховена на исторических инструментах, сделаны концертные записи всех сонат Бетховена (из зала «Тонхалле» в Цюрихе) и партит и «Гольдберг-вариаций» Баха.
Андраш Шифф является редактором новых изданий «Хорошо темперированного клавира» Баха (2006) и концертов Моцарта (начато в 2007) в мюнхенском издательстве G. Henle Verlag.
Музыкант — обладатель множества почетных призов и премий. В 1990 он был удостоен «Грэмми» за запись Английских сюит Баха и премии GramophoneAward за запись концерта из произведений Шуберта с Петером Шрайером. В числе наград пианиста — Приз Бартока (1991), мемориальная медаль Клаудио Аррау Общества Роберта Шумана в Дюссельдорфе (1994), Приз Кошута за выдающиеся заслуги в области культуры и искусства (1996), Премия Леони Соннинг (1997). В 2006 году он был принят в почетные члены «Дома Бетховена» в Бонне за запись всех сонат Бетховена, а в 2007 за исполнение этого цикла был удостоен престижного Приза Франко Абьятти от итальянских критиков. В том же году Шифф получил приз Королевской академии музыки «за выдающийся вклад в исполнение и изучение творчества Баха». В 2008 году Шифф был награжден почетной медалью за свою 30-летнюю концертную деятельность в Вигмор-холле и призом фортепианного фестиваля в Руре «за выдающиеся пианистические достижения». В 2011 году Шифф стал лауреатом премии Роберта Шумана, присуждаемой администрацией города Цвиккау. В 2012 году он был отмечен золотой медалью Международного фонда Моцарта, германским орденом «За заслуги в науке и искусстве», Большим крестом со звездой ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия», а также получил почетное членство в Венском Концертхаусе. В декабре 2013 года Шифф был награжден золотой медалью Королевского филармонического общества. В июне 2014 года — удостоен титула рыцаря-бакалавра в почетном списке ко дню рождения Королевы Великобритании «за служение музыке».
В 2012 году за запись Вариаций на оригинальную тему Шумана Geistervariationen на ECM пианист получил премию International Classical Music Award в номинации «Сольная инструментальная музыка, запись года».
Андраш Шифф — почетный профессор музыкальных академий в Будапеште, Мюнхене, Детмольде (Германия), Баллиол-колледжа (Оксфорд), Королевского северного колледжа музыки, почетный доктор музыки университета Лидса (Великобритания). Введен в Зал славы журнала Gramophone.
Покинув в 1979 социалистическую Венгрию, Андраш Шифф обосновался в Австрии. В 1987 году он получил австрийское гражданство, а в 2001 — отказался от него и принял британское подданство. Андраш Шифф неоднократно выступал с публичной критикой политики правительств Австрии и Венгрии. В связи с нападками представителей Венгерской националистической партии, в январе 2012 года музыкант объявил о своем решении впредь не выступать на родине.
Вместе с супругой, скрипачкой Юко Шиокава, Андраш Шифф проживает в Лондоне и Флоренции.
András Schiff
Биография
Год рождения
21 декабря 1953 (возраст 67)
Место рождения
Андраш Шифф – выдающийся классический пианист, один из лучших исполнителей Бетховена. Родился 21 декабря 1953 в Будапеште, Венгрия; в 2001 году получил британское гражданство, живет в Лондоне и Флоренции. Жена – скрипачка Юуко Шиокава. Обладатель множества международных наград и премий, в том числе двух премий ‘Грэмми’, как ‘Лучший солист в классическом жанре’ и ‘Лучшая вокальная запись’. Игру Андраша Шиффа отличает невероятная техника и чистота исполнения, а также потрясающая музыкальность.
Андраш начал учиться игре на фортепиано в возрасте пяти лет, впервые выступил на публике в девять. В четырнадцать лет он поступил в Будапештскую музыкальную академию имени Ференца Листа и стал самым юным студентом за всю историю ее существования. Его наставниками стали знаменитый венгерский композитор и пианист профессора Паль Кадоша, композитор Дьёрдь Куртаг и пианист Ференц Радош. В это же время, в 1968 году Шифф впервые появился на телевидении, продемонстрировав широкой аудитории свой выдающийся исполнительский дар. В 1975-м он окончил консерваторию. Позже Андраш учился у лондонского пианиста и дирижера Джорджа Малколма. Победы в престижных международных музыкальных конкурсах сделали имя Андраша Шиффа известным и весьма способствовали его творческой карьере и концертной деятельности.
Андраш Шифф выступал с лучшими оркестрами и дирижерами, однако сегодня он в основном дает сольные концерты по всему миру, включая Россию, и выступает в качестве дирижера. Репертуар Шиффа очень широк, в него входят такие разноплановые композиторы как Бах, Бетховен, Моцарт, Шуберт, Гайдн, Шопен, Скарлатти, Барток, Шуман, Дебюсси, Равель. В 2004 году Шифф выступил с необычной серией концертов, сыграв в 20 городах мира 32 фортепианных сонаты в том хронологическом порядке, в котором Бетховен их создал. В 2005-м вышел диск с записями концертов, а в 2007-2008 пианист повторил выступление на гастролях в Северной Америке.
С детства Шифф наслаждается камерной музыкой, и с 1989 по 1998 год он исполнял обязанности арт-директора на ежегодном музыкальном фестивале камерной музыки, проходящем недалеко от австрийского Зальцбурга. В 1999-м он организовал собственный оркестр камерной музыки, с которым выступают многие друзья и коллеги Шиффа. Сейчас он выступает в качестве арт-директора довольно молодого швейцарского фестиваля камерной музыки, основанного в 1995 году. В 1998-м Шифф организовал подобные выступления в Театро Олимпико итальянской Виченцы, а в сентябре 2004 года выступал на молодом немецком фестивале ‘Кунстфест Веймар’.
Помимо концертных выступлений, Шифф обладает впечатляющей дискографией.
Награды:
Второе место на конкурсе камерной музыки имени Л.Вейнера (1973), Первая премия на конкурсе Венгерского радио и телевидения. Четвертое место на конкурсе имени П. И. Чайковского (1974), лауреат международного конкурса имени Ференца Листа (1975), один из победителей Международный конкурс пианистов в Лидсе (1975).
Андраш Шифф удостоен звания почетного профессора музыкальных учебных заведений в Будапеште, Детмолде, Мюнхене и Оксфордского музыкального колледжа.
Андраш Шифф: «Гилельс мне никогда не нравился. Он был крайне нервным»
В Израильской филармонии грядет клавирабенд старомодного в лучшем смысле этого слова фортепианного сэра
64-летний британский пианист-еврей родом из Венгрии в шестой раз явится тель-авивцам в сольной ипостаси. На сей раз сэр Андраш подберет ключи к музыке Баха, Бетховена, Брамса, Мендельсона, причем в обратной хронологии: на аперитив Шиффом-пианистом будет подана Фантазия фа-диез минор Мендельсона, далее прозвучат Соната № 24 фа-диез мажор Бетховена, Восемь пьес (четыре каприччио & четыре интермеццо) Брамса и его же Семь фантазий, а в качестве заключительного аккорда музыкант поднесет баховскую Английскую сюиту № 6 ре минор.
Ну а дабы внимать роскоши шиффовского пианизма во всеоружии, непременно стоит ознакомиться с содержанием книги сэра Андраша Шиффа «Музыка рождается из тишины» (Musik kommt aus der Stille), опубликованной в марте 2017 года. Составили ее эссе, статьи и беседы пианиста со швейцарским журналистом и музыкальным критиком Мартином Майером. Русской версии издания не существует, оттого предлагаю вам собственное изложение особенно занятных фрагментов. К примеру, Майер требует ответа на вопрос, отчего Шифф не исполняет сочинений Арнольда Шёнберга. И получает его: «Мои отношения с Шёнбергом довольно проблематичны. Честно говоря, он мне не очень нравится. Разумеется, я его уважаю. Но Альбан Берг трогает меня гораздо больше».
Нигилизм Шиффа проявляется и в совсем уж крамольных заявлениях вроде: «Из пианистов раньшего времени я готов воспеть осанну Артуру Рубинштейну. А вот Эмиль Гилельс мне не нравился. Никогда. Я действительно не знаю, почему, ведь он сделал несколько прекрасных записей. Но когда я вспоминаю о своем живом опыте – я присутствовал на его концертах в Будапеште, Лондоне, Нью-Йорке – то, должен признать, один концерт был слабее другого. Гилельс был крайне нервным, он дрожал перед каждым концертом».
В другом эпизоде Шифф сообщает о равнодушии к музыке великого соотечественника Ференца Листа, поскольку, будучи студентом, вынужден был исполнять его Первый фортепианный концерт слишком часто – от имени и по поручению Министерства культуры. В то же время венгерская музыка играет важную роль в его репертуаре, начиная с энергичного Фортепианного квинтета Эрнё фон Донаньи и заканчивая фортепианными пьесами и концертами Белы Бартока. «И еще я так и не смог подружиться с русской фортепианной музыкой. Ну и, конечно, с музыкой современной».
О да, Шиффу куда ближе классически-романтический канон. Бетховен. Брамс. Шуберт, чьи рукописи ему несколько лет назад довелось держать в руках. Речь идет о трех последних шубертовских сонатах, подлинники которых хранятся в коллекции одного частного собирателя из Базеля. «Благородный владелец попросил меня сначала вымыть руки, а затем оставил меня наедине с Шубертом. Ранее мне доводилось видеть эскизы этих сонат; было крайне увлекательно следить за эволюцией последних шубертовских работ. В рукописях я обнаружил новые нюансы и множество различий между тем, что я держал в руках, и опубликованными текстами; тех различий, которые тщетно ищут в так называемых Urtext-изданиях. Вряд ли я могу выразить словами то, что я чувствовал в этот благословенный час: смирение, благодарность и целую гамму эмоций».
В одной из бесед Шифф призывает услышать в фортепианных сонатах Бетховена звучание целого оркестра, с трелями флейт в верхнем регистре и виолончелями в нижнем – в то же время содрогаясь при мысли о том, что эти сонаты когда-либо будут переложены для другого инструмента. Серьезный исследователь бетховенской музыки, он, тем не менее, предостерегает музыковедов от излишнего рвения; вместо этого он, как и в случае с Шубертом, настаивает на том, чтобы сосредоточиться на «музыкальной каллиграфии»: в идеале, рукописи или первом издании, если рукопись не сохранилась.
На откровенно сексистский вопрос Майера «Является ли Бетховен более трудным для исполнения женщинами-пианистками, нежели другие композиторы?» следует ответ: «Хороших интерпретаторов Бетховена среди женщин не очень много. Я знаю, что это опасное заявление, но это правда. Исключение составляла Анни Фишер [венгерская пианистка еврейского происхождения], которая играла Бетховена сказочно. Бетховен очень мужественный, но это не должно приводить к форсированию».
Помимо прочего, в книге недвусмысленно выражены политические взгляды пианиста, обладающего четкой гражданской позицией. К примеру, Шифф не раз выступал против националистических настроений в родной Венгрии, отказавшись играть перед правительством Виктора Орбана. Сэр Андраш вспоминает, что во времена его молодости государственное музыкальное образование сочеталось с латентным антисемитизмом – не удивительно, что он находит правильные слова, дабы выразить отношение к новым проявлением расизма и антисемитизма на своей родине. Тут же он рассказывает историю своей еврейской семьи.
Отдельная глава посвящена «ландшафту» Гольдберг-вариаций. Как известно, Андраш Шифф играет Баха с юных лет и многократно записывал его произведения. Сегодня он по-прежнему путешествует с музыкой Баха по всему миру, будь то Гольдберг-вариации или «Хорошо темперированный клавир». «Но я постоянно думаю о Бахе, потому что постичь его до конца невозможно. Особенно если вы играете его на современном фортепиано. Думаю о темпах, о том, как должны прозвучать те или иные украшения, следует ли исполнять его с педалью или без, легато или нон-легато. Великие произведения намного больше, чем их исполнители. Мы стремимся всю жизнь открывать их секреты, пытаемся уловить их уникальный месседж. И если мы никогда не достигнем воображаемой цели, мы все равно получим опыт и знания, которые были скрыты от нас в прежние годы».
Легко понять, отчего пианист так долго штурмует 32 фортепианные сонаты Бетховена: восхождение на эти пианистические Гималаи он совершил только в сорокалетнем (и даже с хвостиком) возрасте. Каждая соната, говорит Шифф, имеет свой собственный характер, который вы должны почувствовать и превратить в звук.
Почувствовать звук и характер Андраша Шиффа после прочтения этой книги тоже будет значительно легче; вы поймете, отчего он остается скромным искателем, противостоящим какой бы то ни было поверхностности и модным веяниям; отчего, помечтав над клавиатурой, вооружается микроскопом, дабы посмаковать подробности; отчего порой скрывает свои эмоции от аудитории и никогда не теряет контроля.
Клавирабенд сэра Андраша Шиффа состоится 23 декабря в тель-авивской аудитории имени Чарльза Бронфмана. Заказ билетов по телефону *3766.
Фото: Birgitta Kowsky, Nadia F. Romanini, Yutaka Suzuki
Андраш шифф пианист личная жизнь
Концерты Андраша Шиффа – всегда событие, но тот, что состоялся во вторник в Московской филармонии в зале имени Чайковского, исключителен не только для нас, слушателей, но и для самого мастера. Мы наблюдали тот редкий момент, когда один из крупнейших пианистов современности, удостоенный в Англии титула «сэр», предстал не небожителем-виртуозом, а просто человеком, до боли истосковавшимся по живому общению (в том числе в самом прямом, разговорном смысле) с публикой, которого большинство западных музыкантов до сих пор лишено.
Уникально уже то, что это – в полном смысле программа-импровизация. Еще утром, по признанию самого Шиффа, он не знал, что сыграет вечером. Хотя мог себе представить, что не обойдется, например, без Баха – «потому что каждый свой день я начинаю с музыки Баха. и когда играю его час или два, то понимаю, что дальше все в жизни пойдет хорошо». На этот раз для целительной санобработки слуха (если пользоваться стилистикой пандемического времени) была привлечена Соль мажорная французская сюита с ее легко-текучей аллемандой, молодцевато-порывистой курантой, спокойно-доверительной сарабандой, заковыристо ритмованным и чуть «хмельным» луром, наконец стремительной и звончатой, как колокольчик, жигой.
Этим же пастельным, «хаммерклавирным» звуком Шифф (говорят, увлекающийся в последнее время исполнительством на исторических инструментах) сыграл Соль минорную сонату Гайдна 1770 года – очень необычную, двухчастную, чье лукавое изящество пронизано скрытой тревогой и предвещает бунтарский дух будущих бетховенских сонат из цикла Quasi una fantasia. Линию венских классиков Шифф продолжил поздней (1789 года) моцартовской Сонатой си-бемоль мажор с ее внезапной сменой тональных красок и совершенно замечательной, похожей на блуждание по прекрасному таинственному ночному дворцу медленной второй частью. А «закрыл гештальт» венского классицизма 17-й сонатой Бетховена, который, при всем своем львином темпераменте, точно так же умел быть и таинственным, и лукавым, и нежным.
Во втором отделении пианист совершил прыжок на сто лет и на сотни верст «в нашу сторону», исполнив чудесную, трепетную (и тоже, как у Гайдна, двухчастную) сонату чешского композитора Леоша Яначека с загадочным для непосвященного названием «1 октября 1905 года». Разгадка в том, что произведение навеяно трагическими событиями в моравском городе Брно, где австро-венгерские власти жестоко подавили манифестацию студентов университета, требовавших обучения не на немецком, а на чешском языке. Ситуация более чем понятная и нам, россиянам. Да и в интонационном языке явственны переклички со Скрябиным, Рахманиновым: «Вы здесь можете слышать, как горячо Яначек любил русскую культуру», счел нужным прокомментировать Шифф, после того как под его пальцами эти мотивы, так похожие на плачи и хоровые рефрены, обрели проникновенность живых человеческих голосов.
В этот вечер гость не только играл, но и рассказывал о музыке. По-русски
Но как пианисту избежать притяжения Вены, этого вселенского центра фортепианной классики? На сей раз его вернула в этот город еще одна необычная, и тоже двухчастная, До мажорная соната Шуберта. На самом деле, впрочем, она должна была быть четырехчастной, но отчего-то, как и знаменитая Неоконченная симфония, осталась недописанной, пополнив собой прекрасный и печальный список произведений-загадок, где фантазия оборвалась на самом вдохновенном взлете. Эта недосказанность тем более ранит, но и манит, что музыка сонаты потрясает какой-то совершенно богатырской силой, которой даже трудно найди подобие в австро-немецкой традиции. Тут снова возникают (по крайней мере у автора этой заметки) «русские» ассоциации с Глинкой, Бородиным, даже Мусоргским – а может, Шифф, чуткий к славянской интонации, и сознательно их подчеркнул?
Если кто-то после этого почти получасового полотна (можно себе представить, в какую глыбу выросла бы соната, допиши ее композитор) решил, что Шифф наигрался, он сильно ошибся. Программа перевалила уже на свой третий час, когда последовал обширный блок бисов: Венгерская мелодия Шуберта, эталонно исполненная 1 часть 15-й сонаты Моцарта (которую играют все дети, но редко ее услышишь в такой стилистически чистой подаче), «Спокойной ночи» Яначека… Здесь зал улыбнулся, оценив намек – но то была обманка! Вопреки совсем уже позднему времени зазвенел лихой припляс первой части Итальянского концерта Баха: ведь «если начали Иоганном Себастьяном, то и заканчивать надо им».
Почти два с половиной часа чистого фортепианного звучания – и какого! На подобное расщедривался в свои лучшие годы, пожалуй, только Святослав Рихтер. Правда, может быть, не все мне хотелось бы слышать в столь камерной «пастельной» подаче, как у Шиффа – но таково право артиста.
А вот к русскому языку гостя, столь неожиданному в этот вечер на филармонической сцене, у меня претензий нет вообще. Все, что закавычено в этой заметке, и многое другое, касающееся исполняемой музыки и ее авторов, было сказано им в сжатых, но очень интересных комментариях. Да, пару раз он ошибся в падежах – но ей-богу, огромное количество моих соотечественников пользуется великим и могучим куда неуклюжей. Притом что он им родной, а Шифф, как догадываюсь, учил его лишь в своей венгерской юности, после чего за 40 лет жизни на Западе (Австрия, Великобритания, Италия) имел полное право забыть. Но не забыл – и привез нам вместе с лучшей музыкой мира, ибо – снова процитирую: «жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на музыку второго сорта».
В сторону «да»
14 марта, первый день Великого поста. Готовлюсь к выходу в Марфо-Мариинскую обитель, перечитываю «Чистый понедельник», один из самых пленительных рассказов Бунина… Помните? Они были молоды и прекрасны, он «склонен к болтливости и простосердечной весёлости», она — «похоже было на то, что ей ничего не нужно: ни цветы, ни книги, ни обеды, ни театры, ни ужины за городом», единственная её слабость — «хорошая одежда, бархат, шелка, дорогой мех». Под Новый год они познакомились на лекции Белого, смеялись и потом весь январь и февраль провели в томительных грёзах любви. На пике чувств, внезапно она исчезла. Прошло два года. Со слезами на глазах он решается повторить путь, проделанный когда-то с нею, останавливается у ворот Марфо-Мариинской обители. Крестный ход с великой княгиней во дворе обители. В одной из инокинь он узнаёт свою возлюбленную. Был день — Чистый понедельник…
Звонок по телефону, друзья сообщают: всего один концерт даёт Андраш Шифф в Концертном зале имени Чайковского. Тот случай, когда устоять перед искушением невозможно. Впрочем, музыка — она сама, по природе своей, религиозна. И разве не закономерен путь Андраша Шиффа — от выступлений с лучшими оркестрами мира под управлением лучших дирижёров к музицированию камерному, почти домашнему. И разве, когда слушаешь Андраша Шиффа, не предстают в воображении облака, что проплывают над монастырём Картаус Иттинген в Швейцарии (в этом картезианском монастыре Андраш Шифф основал Пасхальный фестиваль)… И вот уже с друзьями мы в Концертном зале имени Чайковского.
В программе: Гайдн, Соната ми-бемоль мажор; Бетховен, Соната №32 до минор; Моцарт, Соната №18; Шуберт, Соната №21 си-бемоль мажор. Репертуар для Андраша Шиффа сокровенный, ибо бриллианты пианиста — как раз сочинения эпохи классицизма и романтизма.
Волнующий момент (во всяком случае, для меня) — выход музыканта на сцену. Это своего рода ритуал. Предвкушение музыки. Ещё одинок рояль, ещё в поднятой его крышке, так похожей на чёрную птицу, угадывается нечто пугающее, демоническое. Путь от кулис к роялю, наверное, — преодоление стихии… Андраш Шифф выходит на сцену подчёркнуто степенно. Огибает банкетку, садится за инструмент, и руки, словно обессиленные, падают на корпус рояля, и голова склоняется к рукам. Минута проходит, другая, третья… вечность. Нажми он сейчас на правую педаль — и рояль зазвучит сокрытым в нём вселенским хором.
Да и что мы знаем об эпохе от Гайдна до Шуберта? Каким был воздух, шум ветра, закат над Дунаем? С первыми звуками, отточенными, как шпили готических соборов, ответы на вопросы складываются в мозаику витражей, искрятся, переливаются муаром, когда за роялем — Андраш Шифф. Манера игры — естественность, простота, проникновенность. Без спецэффектов, без фраппирующего желания заигрывать с публикой. «На свете счастья нет,/ Но есть покой и воля». И в каждой извлечённой из рояля ноте, как в каждом молитвенно произнесённом слове, — мольба, страдание, надежда, падение и вознесение. Эмоции пробуждения. Пробуждения из хладной глубины веков, завещаний, наследия Венской классической школы. И публика словно каменеет в оцепенении. И разрывается громом оваций.
Парадоксально, но факт. Лет двадцать, как бы это сказать… — интеллектуалы? — вещали нам про смену парадигм, вкусов, представлений и запросов публики. Лет двадцать спектакли, что ещё вчера шли в три-четыре акта, «уплотняли» в один. Классическая музыка? Выброшена на задворки цивилизации, модернизации, интеграции, прогресса. Тогда же Андраш Шифф, пианист с мировым именем, не раз приезжал с гастролями в Петербург. Играл Баха… Концертный зал зиял пустотами. И что же теперь? На бис Андраш Шифф исполнил, в том числе, 31-ю Сонату Бетховена, концерт продолжался три часа. Как пригвождённая к креслам, публика ещё долго потом не расходилась… Заинтересовало: кто же все эти смутные годы, с верой в счастливую звезду, устраивал концерты Андраша Шиффа в России?
Оказалось, фонд «Музыкальный Олимп». С 1996 года проводит он международный фестиваль «Музыкальный Олимп» на престижных филармонических площадках мира: в Большом зале филармонии (Петербург), Берлинской филармонии (Берлин), Карнеги-холле (Нью-Йорк), Тонхалле (Цюрих). Организация фондом гастролей Венского филармонического оркестра под управлением Кристиана Тилеманна в Москве (Концертный зал имени Чайковского) стала событием 2013 года. Устраивает фонд концерты с участием артистов первой величины в больницах, хосписах, местах заключения…
С главой фонда Ириной Никитиной мы встретились в одном из московских кафе. Конечно, в беседе невольно возвращались к переживаниям минувшего, и имя Андраша Шиффа произносилось не раз. Запомнила ответ пианиста на вопрос Ирины Никитиной: ты очень устал? «Знаешь, сейчас я вообще не устал, но завтра буду никакой, я это знаю». И ещё, как наваждение, меня преследовал «Чистый понедельник» Бунина… Должны быть в нашей жизни светочи. На пьедесталах — нравственные, духовные ориентиры. Для инокинь Марфо-Мариинской обители таким была великая княгиня Елизавета Фёдоровна. Для публики, что собралась в Чистый понедельник в Концертном зале имени Чайковского, — Гайдн-Моцарт, Бетховен-Шуберт, и музыка как оправдание того, что так далеко нас уводит от истины.
«ЗАВТРА». Ирина, года три-четыре назад были актуальны разговоры о кризисе классической музыки. Но вот наступил 2016-й, и абонементы Московской филармонии разошлись в день объявления продаж. Чем объяснить всплеск интереса?
Ирина НИКИТИНА. Вы знаете, я думаю, что кризиса не было, это больше похоже на кризис музыкальной исполнительской культуры. Дело в том, что советский Госконцерт привозил в Советский Союз действительно лучших музыкантов мира, а в 90-е годы случился провал. Фактически, к нам стали привозить третьесортных исполнителей, чаще всего эмигрировавших из Советского Союза, или уж совсем фальшивки, тогда как афиши преподносили их как «звёзд» исполнительского искусства. И так продолжалось достаточно долго. Но публика чуткая, она прекрасно понимает, чем её кормят. И ещё мы забываем или стараемся забыть тот факт, что, скажем, сонаты Моцарта или Гайдна исполнялись для небольшого круга лиц. Классическая музыка звучала камерно, салонно; я не люблю слово «элита» или «элитарный», но сонаты звучали, так скажем, для определённого, весьма узкого круга лиц. Тогда и больших концертных залов представить себе было невозможно! Концерт классической музыки не для купли-продажи. В отличие от поп-музыки, своего рода фаст-фуда, классическая музыка не окупается.
«ЗАВТРА». При этом стоит фаст-фуд неизмеримо дороже.
Ирина НИКИТИНА. В конце концов, он стоит вам вашего здоровья.
«ЗАВТРА». Трудно с этим не согласиться.
Ирина НИКИТИНА. Кроме того, кризис музыкальной культуры можно связать и с огромным количеством записывающих фирм. Особенно со времён фон Караяна, когда все симфонии Бетховена стали записывать чуть ли не каждый год. И рынок грамзаписи перенасытился, уже трудно было различить, чем запись одного года отличается от записи последующего. Произошёл сбой сознания. Меняется и наш слух. Мы все живём в больших шумах сегодня: мы сейчас разговариваем с вами в кафе, здесь же звучит радио, рядом за столиком — компания, за окнами мчатся автомобили…
«ЗАВТРА». Потребность в классической музыке связывают ещё с периодами духовного подъема, мобилизации общества.
Ирина НИКИТИНА. Иначе говоря, классическая музыка дисциплинирует, мобилизует, а поп-культура расхолаживает. Вы знаете, Андраш Шифф, к примеру, каждое утро начинает с того, что играет Баха, такой у него ритуал, «гигиена для души». Как-то я спросила у него: если человек не владеет инструментом, то он каждое утро должен слушать Баха? Было бы неплохо, — ответил Андраш, — в таком случае выстраивается некий внутренний порядок. Нам же нравится гармонично выстроенное архитектурное сооружение, точная красивая линия.
«ЗАВТРА». Господин Шифф — истинный представитель западноевропейской школы! И это провоцирует на вопрос: нет ли в названии вашего фонда «Музыкальный Олимп» фронды, снобизма? Треть века мы наблюдаем процесс нивелирования насельников Олимпа до уровня «селебрити», до уровня лиц с обложки глянца. Не возникает ли у вас внутреннего конфликта, страха даже?
Ирина НИКИТИНА. Страха нет. В работе я ориентируюсь исключительно на подлинное и настоящее, какими бы странными сегодня эти слова не казались. Мы живём в декоративном мире, в мире лжегероев, которые через индустрию «селебрити» всплывают на поверхность. У всех этих лжегероев особенные ценности. Представить рядом с ними, скажем, Мариса Янсонса или Андраша Шиффа — то есть музыкантов-мыслителей, художников — абсолютно невозможно.
«ЗАВТРА». Однако и известные музыканты оказываются сегодня в ловушке бесконечных концертов, разъездов, пресс-службы забивают информационное поле анонсами. Что за гон такой?
Ирина НИКИТИНА. Бегут наперегонки. Возможно, это слабость характера: пойти на искушение славой. И в этом, в «переключении» с каких-то божественных каналов на заигрывание с публикой, кроется огромная потеря качества. Замечательно сказал Арвид Янсонс, отец Мариса Янсонса: «Ты знаешь, лучше сыграть одним хорошим концертом меньше, чем одним плохим больше». «Служенье муз не терпит суеты», — говорил наш великий поэт.
«ЗАВТРА». Вступает ещё манок — деньги…
Ирина НИКИТИНА. Это — медные трубы: слава, деньги, успех. Артисту подчас уже самому трудно понять, где он и что играет. Сегодня Токио, завтра с перевёрнутой головой в Ванкувере, а потом ещё в Вену лететь….
«ЗАВТРА». Что цените вы в музыканте?
Ирина НИКИТИНА. Безупречную честность в своём деле, способность отсечь сиюминутное, суетное и, оставшись один на один с собой, честно ответить на вопрос: я двигаюсь в сторону «да», или я двигаюсь в сторону «нет».
«ЗАВТРА». Ирина, не уходящая ли натура подобного рода музыканты?
Ирина НИКИТИНА. Конечно, таких людей не становится больше. Но с другой стороны, если подумать, таких людей никогда не было много. Никогда не было так, чтобы наша планета была перенаселена такими людьми.
«ЗАВТРА». До революции классическая музыка была уделом немногих. В советское время она звучала по радио от Кушки до Земли Франца-Иосифа. И народ — крестьяне, рабочие, интеллигенция — слушал музыку. Потом случился провал. И вот сегодня — кто ваша публика? На кого вы ориентируетесь в своей работе?
Ирина НИКИТИНА. Это такой сложный вопрос, статистически он мне самой не ясен. Одно могу сказать: в Москве ли, в Петербурге, когда я вижу лица, застывшие, находящиеся в оцепенении от высочайшего уровня музыки на протяжении трёх с половиной часов концерта, я понимаю: эта публика есть. Она разная. В зале люди разной степени подготовленности, но настоящее и подлинное, как волшебство, проникает в их души.
«ЗАВТРА». В ХХ веке искусство было инструментом большой политики. В XXI — бизнеса. Какой вариант для вас предпочтительней?
Ирина НИКИТИНА. И политика, и экономика как-то соединяются. Дело в том, что влияние искусства на общество колоссально. Искусство моментально воздействует на эмоции, интеллект, будоражит воображение. В советские годы искусство демонстрировало красоту и силу Советского Союза, потрясающую школу, и уровень артистов был превосходным.
«ЗАВТРА». Сегодня превосходство за музыкантами Азии, Китая, тогда как в Европе идёт процесс расхристианизации…
Ирина НИКИТИНА. В Азии, в Китае потрясающее образование. И фундамент этого образования заложили мы. Истоки в 20-х годах прошлого века, когда наши артисты оказались в Шанхае, в 60-х мы добавили педагогов следующей генерации, ну, а в 90-х начался просто бурный отток. И что сейчас? Двадцать — на минуточку, двадцать! — миллионов китайцев играют на рояле, обучаются, во всяком случае. Они поражают настойчивостью, силой воли, дисциплинированностью, то есть качествами, которые у нас куда-то испаряются. И на рынок попадает другой «продукт», о котором мы говорим «ах, какой виртуоз!». А что такое виртуоз? Он быстро, громко, чётко и точно отыграл произведение? На самом деле, виртуоз — это совсем другое. Это умение извлечь из инструмента палитру звуков, цвета, выпуклость картины. Вот это виртуоз! А совсем не «быстро, громко и ладненько». Понимаете? Происходит смещение понятий, прежде незыблемых в европейской, русской школе исполнительского искусства. Что же касается расхристианизации Европы, то среди, условно говоря, европейского населения я её не чувствую.
«ЗАВТРА». Может быть, ваш круг общения невелик?
Ирина НИКИТИНА. Напротив, у меня очень большой круг. И как раз сильное католическое влияние можно ощутить сегодня в Германии, Италии. Возможно, это ответ на эмиграционные потоки в Европу. Арабская культура — это совершенно другая культура.
«ЗАВТРА». И какое место в ней занимает музыка?
Ирина НИКИТИНА. Такой интересный момент. Если мы говорим, к примеру, о Государственном оркестре Катара, то в этом оркестре всего два араба. Один закончил Египетскую филармонию, другой — даже не помню, откуда, а все остальные — музыканты по контракту из Европы, из России. Очевидно, классическая музыка — не культура арабских стран. Тем не менее, опера в Каире всегда существовала, а Абу-Даби, Дубай сейчас прямо-таки наперегонки строят оперные театры. Ясно, что какое-то позитивное движение среди народов осуществляется именно посредством музыки.
«ЗАВТРА». Приоритетно ли для вас направление на Восток?
Ирина НИКИТИНА. Для меня Восток — не чужой. И все эти ориентальные произведения Бородина, Римского-Корсакова, Рериха манят меня с детства. Восток, возможно в силу своей близости, всегда был привилегией именно русского человека. С музыкальными проектами я посетила Абу-Даби году в 96-97-м, как раз там закладывался фундамент оперного театра. Представить, что провести здесь концерт для кого-либо кроме дипломатов, европейцев, которые там живут, — а живёт их больше, чем коренных жителей, — было невозможно. Но где-то года три или четыре назад я была в Катаре, в концертном зале увидела среди публики, наверное, шесть или восемь арабских семей.
«ЗАВТРА». Шутка гуляет, будто бы европейцы переберутся на Восток, а арабы переселятся в Европу.
Ирина НИКИТИНА. Было бы занятно.
«ЗАВТРА». Грех не спросить в таком случае: Россия для вас — Запад или Восток?
Ирина НИКИТИНА. Россия для меня…. неожиданную сейчас скажу вещь. Впервые Россия напоминает мне Америку. Страна мультикультурная, большая, имперская. Отдельные континенты — Россия и Америка, океаны разделяют, а Москва и Нью-Йорк стали похожи. Похожи по энергетике, напористости, ритму.
«ЗАВТРА». Не будем забывать и про вклад России в культуру Америки.
Ирина НИКИТИНА. Можно сказать, что искусство США было развито художниками российского происхождения. Рахманинов, Стравинский, Баланчивадзе, Айзек Стерн, Леонард Бернстайн… родители его эмигрировали в США из России. Глобализация музыкального искусства сложилась не без влияния музыкантов, артистов балета — выходцев из России.
«ЗАВТРА». Тогда как американская культура — мюзиклы, к примеру, — в России выглядит карикатурой.
Ирина НИКИТИНА. Карикатурно выглядит калька. С перестройкой мы начали судорожно хвататься за какие-то быстрые, якобы коммерчески выгодные проекты, и при этом стирать собственное лицо. И я рада, что на телевидении сегодня есть рождённый у нас конкурс «Щелкунчик», подобного которому в мире просто нет. И этот конкурс становится международным, фантастическим, вовлекает в себя потрясающе талантливых детей. Что же касается мюзиклов, то нашим мюзиклам — кинофильмам «Весёлые ребята», «Цирк», «Волга-Волга» — любой Голливуд позавидует.
«ЗАВТРА». Хотя Александров и выстраивал гениальный образ Орловой с прищуром на Марлен Дитрих. Но раз уж мы вернулись в СССР, в заключение беседы, хотела бы узнать ваше мнение о Екатерине Фурцевой.
Ирина НИКИТИНА. Может быть, самая яркая женщина, которая участвовала в государственной политике, непосредственно в культуре СССР.
Беседовала Марина Алексинская
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»