Архетипы и коллективное бессознательное о чем книга
Архетипы и коллективное бессознательное
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Отзывы 4
В книге ясно. доступно описывается феномен Самости. Феномен проявления глубинных сил, действующих в психике человека, которые так или иначе управляют его поведением. В книге дается определение, что такое комплексы, что такое Самость, и каким образом она проявляется в снах, воображении, творчестве, или таком проявлении коллективного духа как мифы, легенды, сказания, сказки и верования.
Человек думает, что он хозяин в собственном доме. Думает, что если просто закрыть глаза на те или иные явления, они исчезнут сами собой. Если рационально объяснить что-то, то суеверие потеряет над человеком свою магическую силу. В книге убедительно показывается, что это не так. И если мы действительно хотим сделать мир лучше, то и начать нужно, прежде всего, с самих себя.
В книге ясно. доступно описывается феномен Самости. Феномен проявления глубинных сил, действующих в психике человека, которые так или иначе управляют его поведением. В книге дается определение, что такое комплексы, что такое Самость, и каким образом она проявляется в снах, воображении, творчестве, или таком проявлении коллективного духа как мифы, легенды, сказания, сказки и верования.
Человек думает, что он хозяин в собственном доме. Думает, что если просто закрыть глаза на те или иные явления, они исчезнут сами собой. Если рационально объяснить что-то, то суеверие потеряет над человеком свою магическую силу. В книге убедительно показывается, что это не так. И если мы действительно хотим сделать мир лучше, то и начать нужно, прежде всего, с самих себя.
Классика психотерапии, психоанализа. Книга содержит несколько трудов Юнга. Читать очень увлекательно, размышляя и вдумываясь в написанное. Психотерапевтам и психологам непременно рекомендую прочитать эту книгу. «Неспециалистам», возможно, будет трудно читать, т.к. много специальной терминологии (которой необходимо владеть, открывая книгу).
Классика психотерапии, психоанализа. Книга содержит несколько трудов Юнга. Читать очень увлекательно, размышляя и вдумываясь в написанное. Психотерапевтам и психологам непременно рекомендую прочитать эту книгу. «Неспециалистам», возможно, будет трудно читать, т.к. много специальной терминологии (которой необходимо владеть, открывая книгу).
Великолепно составленный сборник, прямо то, что искала, всей изложенной информации достаточно.
Рада покупке, рекомендую.
Удобно читать в читалке литреса.
Великолепно составленный сборник, прямо то, что искала, всей изложенной информации достаточно.
Рада покупке, рекомендую.
Удобно читать в читалке литреса.
Труды Карла Густава Юнга, швейцарского ученого-психолога, практикующего психоаналитика, ученика Зигмунда Фрейда, являются классикой специализированной психологической литературы ХХ века, и в настоящее время не утратили своей свежести и актуальности.
Данное издание – «Архетипы и коллективное бессознательное» помимо узкоспециального интереса для практикующих психоаналитиков и психотерапевтов, может быть полезно филологам, культурологам (от студента до профессора) при анализе художественных произведений и поиске глубинных смыслов, заложенных в изучаемом предмете.
Также данная книга может быть интересна и полезна широкому кругу читателей, интересующихся происхождением сюжетов и образов, их связь с мировым искусством и даже, как ни странно, их влияние на повседневную жизнь простого обывателя.
Архетипы и коллективное бессознательное
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Данный том включает в себя наиболее известные работы «Архетипы коллективного бессознательного», «Концепция коллективного бессознательного» и «Психологические аспекты архетипа матери».
В этих работах автор развивает основные положения аналитической психологии, подробно раскрывая перед читателем ключевые понятия своей теории и свой метод в целом.
В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Так неужели мы не в состоянии увидеть, как целая нация возрождает древнюю символику, даже древние религиозные формы, и как эти массовые настроения катастрофическим образом меняют жизнь индивида? Человек прошлого жив в нас, современных людях, в такой степени, какая до войны нам и не снилась. В конечном счете, что такое судьба великих народов, как не совокупность психических изменений составляющих их людей?
Так неужели мы не в состоянии увидеть, как целая нация возрождает древнюю символику, даже древние религиозные формы, и как эти массовые настроения катастрофическим образом меняют жизнь индивида? Человек прошлого жив в нас, современных людях, в такой степени, какая до войны нам и не снилась. В конечном счете, что такое судьба великих народов, как не совокупность психических изменений составляющих их людей?
фантазий увеличивает частоту и интенсивность сновидений; когда эти фантазии переходят в область сознания, сновидения меняют свой характер, становятся слабее и появляются реже. Из этого я сделал вывод, что сновидения часто содержат
фантазий увеличивает частоту и интенсивность сновидений; когда эти фантазии переходят в область сознания, сновидения меняют свой характер, становятся слабее и появляются реже. Из этого я сделал вывод, что сновидения часто содержат
Архетипы и коллективное бессознательное
Данный том включает в себя наиболее известные работы «Архетипы коллективного бессознательного», «Концепция коллективного бессознательного» и «Психологические аспекты архетипа матери». В этих работах автор развивает основные положения аналитической психологии, подробно раскрывая перед читателем ключевые понятия своей теории и свой метод в целом.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Архетипы и коллективное бессознательное предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
DIE ARCHETYPEN UND DAS KOLLEKTIVE UNBEWUSSTEN —
Archetypes and the Collective Unconscious (Collected Works, Volume 9.1)
Перевод с немецкого А. Чечиной
Печатается при содействии литературного агентства Paul & Peter Fritz Agency.
© Walter Verlag AG, Olten, 1971
© Foundation of the Works of C. G. Jung, Zürich, 2007
© Перевод. А. Чечина, 2018
Школа перевода В. Баканова, 2019
© Издание на русском языке AST Publishers, 2020
Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Карл Густав Юнг (1875–1961) — швейцарский психолог, психотерапевт, философ, социолог и культуролог — один из выдающихся ученых XX столетия, ученик Зигмунда Фрейда, основоположник аналитической психологии и психотерапии, основатель Швейцарского общества практической психологии.
I. Архетипы коллективного бессознательного
1 Гипотеза о коллективном бессознательном принадлежит к классу тех научных идей, которые поначалу кажутся странными, но быстро превращаются в хорошо известные и привычные концепции. Именно это произошло с понятием бессознательного в целом. Так, философская идея бессознательного, преимущественно сформулированная Карусом и фон Гартманом, сперва бесследно исчезла, захлестнутая волной моды на материализм и эмпиризм, а затем вновь появилась, но уже в области медицинской психологии.
3 Более или менее поверхностный слой бессознательного, несомненно, является личным. Я называю его личным бессознательным. Однако личное бессознательное покоится на другом, более глубинном слое, который формируется отнюдь не из личного опыта. Этот врожденный глубинный слой я называю коллективным бессознательным. Я выбрал термин «коллективный», ибо эта часть бессознательного имеет не индивидуальную, а всеобщую природу; в противоположность личной составляющей психики, она включает содержания и модели поведения, которые встречаются повсюду и у всех индивидов. Другими словами, коллективное бессознательное одинаково у всех людей, образуя тем самым универсальный психический субстрат сверхличной природы, который присутствует в каждом из нас.
4 О психической жизни человека можно судить лишь по тем ее элементам, которые способны проникнуть в сознание. Следовательно, мы можем говорить о бессознательном лишь в той мере, в какой можем продемонстрировать его содержание. Содержание личного бессознательного главным образом составляют так называемые эмоционально окрашенные комплексы, образующие личную и интимную стороны психической жизни. Содержание коллективного бессознательного, напротив, представлено так называемыми архетипами.
7 Если формальное значение слова «архетип» явственно проступает в его связях с мифом, тайным учением, сказкой, то установить, что такое архетип с психологической точки зрения, гораздо сложнее. До сих пор мифологи опирались на солярные, лунарные, метеорологические и другие подобные представления. При этом никто не обращал внимания на то, что мифы — это прежде всего психические явления, обнажающие естество нашей души. Первобытный человек не склонен к объективному описанию очевидного, однако испытывает настоятельную потребность — точнее, его бессознательному свойственно непреодолимое стремление — уподобить весь внешний опыт внутренним, психическим событиям. Ему недостаточно просто видеть, как встает и заходит солнце, — эти внешние наблюдения должны стать психическими событиями, то есть движение солнца должно представлять судьбу бога или героя, обитающего, по сути, в самóй человеческой душе. Все мифологизированные естественные процессы, такие как лето и зима, фазы луны, сезоны дождей и так далее, есть не столько аллегория [10] объективных явлений, сколько символические выражения внутренней бессознательной драмы, доступной человеческому сознанию через проекцию, то есть отражение в явлениях природы. Такая проекция носит столь фундаментальный характер, что потребовалось несколько тысяч лет, чтобы хоть как-то отделить ее от внешнего объекта. Так, астрологию, эту древнейшую «scientia intuitiva», объявили лженаукой, ибо ее сторонники ставили психологическое описание характера в зависимость от звезд. Этот предрассудок жив и по сей день. Тем не менее каждый, кто способен исчислить гороскоп, должен знать, что со времен Гиппарха Александрийского точкой весеннего равноденствия считается 0° Овна. Следовательно, знаки зодиака, на которых основывается любой гороскоп, весьма произвольны, поскольку с тех пор эта точка сместилась в силу прецессии к началу Рыб.
10 Родоплеменные знания всегда священны и опасны. Все тайные учения стремятся постичь невидимые психические события, и все они претендуют на высший авторитет. Еще в большей степени это справедливо по отношению к господствующим мировым религиям. Они содержат изначально сокровенное знание и представляют тайны души с помощью величественных образов. Их храмы и священные писания провозглашают в образе и слове освященную древностью доктрину, делая ее таким образом доступной каждому верующему сердцу, каждому чуткому глазу, каждому, даже самому дальнему, уголку человеческого разума. На самом деле мы вынуждены признать, что чем прекраснее, величественнее, полнее этот передаваемый традицией образ, тем дальше он от индивидуальных переживаний. Мы можем лишь ощупью найти путь к нему, что-то почувствовать, но изначальный опыт давно утрачен.
11 Почему психология является самой молодой из эмпирических наук? Почему бессознательное не было уже давно открыто, а его сокровищница вечных образов — поднята на поверхность? Именно потому, что для всего психического мы имели религиозную формулу, причем намного более стройную и всеохватывающую, нежели непосредственный опыт. Хотя для многих христианское видение мира поблекло, сокровищницы символов Востока по-прежнему полны чудес, которые еще долго смогут питать нашу страсть к зрелищам и новым нарядам. Кроме того, эти образы — будь они христианскими, буддистскими или еще какими-нибудь — красивы, таинственны, интуитивны. Конечно, чем привычнее они для нас, тем сильнее они стираются от постоянного употребления; в результате от них остается лишь банальная внешняя оболочка и почти лишенная смысла парадоксальность. Таинство Непорочного Зачатия, единосущность Отца и Сына или Троица, не являющаяся тем не менее простой триадой, больше не окрыляют фантазию философов. Они превратились в собственно предметы веры. Отсюда неудивительно, что верующий разум и философские измышления образованных европейцев тяготеют к восточной символике — поистине грандиозным индийским представлениям о божественном и безднам философии китайского даосизма. Точно так же сердце и разум античного человека были захвачены в свое время христианскими идеями. Сейчас немало европейцев, которые настолько поддались влиянию христианской символики, что у них не развился кьеркегоровский невроз, или которые, в силу обеднения символики, трансформировали свое отношение к Богу в отношение «Я — Ты», чтобы затем пасть жертвой магии и новизны восточных символов. Подобное отречение не обязательно означает поражение; скорее, оно доказывает восприимчивость и жизнеспособность религиозного чувства. Нечто похожее мы наблюдаем у образованных представителей Востока, которых нередко привлекают христианские символы и столь чуждая восточному духу европейская наука. Многие даже демонстрируют их завидное понимание. Тяга к вечным образам абсолютно нормальна, для этого они и существуют. Они должны привлекать, убеждать, очаровывать, подавлять. Они сотканы из изначального откровения и отражают уникальный опыт божественного. Вот почему они наделяют человека предощущением божественного, одновременно оберегая от непосредственного его переживания. Благодаря усилиям, которые предпринимал человеческий дух на протяжении столетий, эти образы, с одной стороны, запечатлены во всеохватывающей системе мышления, стремящейся упорядочить окружающий мир, а с другой — представлены могущественным, обширным, авторитетным институтом под названием Церковь.
13 Первоначальный опыт, однако, носил абсолютно иной характер. То, что увидел брат Николай, оказалось настолько ужасным, что его собственное лицо изменилось, причем столь сильно, что люди стали его бояться. Увиденное им обладало невероятной интенсивностью. Вельфлин [14] — старейший источник, которым мы располагаем на сегодняшний день, — пишет:
Все приходившие к нему с первого взгляда преисполнялись жуткого страха. Сам он объяснял это тем, что видел пронизывающий свет, напоминающий человеческое лицо. Видение было столь устрашающим, что он боялся, как бы его сердце не разорвалось на части. Охваченный ужасом, он тут же отвернулся и упал. Вот почему отныне его собственное лицо стало страшно для других.
14 Это видение по праву сравнивали [15] с апокалипсическим образом Христа, описанным в Откровении Иоанна Богослова (1:13). По своей отвратительности и необычности его превосходит лишь чудовищный семиглазый агнец с семью рогами (там же, 5:6). Крайне трудно увидеть связь этой фигуры с евангельским Христом. По этой причине ранние источники толковали видение брата Николая строго определенным образом. В 1508 году гуманист Карл Бовиллус (Шарль де Бовель) писал своему другу:
17 Это видение было, несомненно, страшным и крайне волнительным. Оно прорвалось в религиозное миросозерцание брата Николая без всякой догматической подготовки и без экзегетического комментария. Разумеется, потребовалось длительное время для того, чтобы оно ассимилировалось — уложилось в общую структуру психики, и восстановилось нарушенное психическое равновесие. Брат Николай свыкся с этим переживанием благодаря непререкаемым в то время христианским догматам, превратившим нечто ужасное и живое в прекрасную абстракцию идеи Троицы. Однако это примирение могло произойти на иной основе — основе, предусмотренной самим видением и его неестественной реальностью. Это могло привести к искажению христианских представлений о Боге и нанести еще больший вред самому брату Николаю, который в таком случае оказался бы не святым, а еретиком (если не психически больным) и, вероятно, закончил бы жизнь у позорного столба.
18 Данный пример свидетельствует о ценности догматического символа: он делает потрясающий, в высшей степени убедительный и важный психический опыт (так называемое «переживание Божественного») доступным нашему пониманию, при этом не только не искажая его сущности, но и не умаляя его чрезвычайной значимости. Видение гнева Божьего, которое мы также встречаем у Якоба Беме, плохо сочетается с новозаветным Богом — любящим Отцом Небесным, и по этой причине легко могло стать источником внутреннего конфликта. Это вполне бы соответствовало духу того времени — концу XV века, эпохи Николая Кузанского, чья формула «сотрlexio oppositorum» фактически предвосхитила неизбежный церковный раскол. Вскоре после этого произошло возрождение яхвистического представления о Боге в протестантизме. Яхве — концепция Бога, содержащего противоположности в еще не разделенном состоянии.
19 Брат Николай сошел с проторенной колеи обычаев и привычек. Он оставил дом и семью, много лет жил в одиночестве. Он глубоко заглянул в темное зеркало и увидел в нем чудесный и страшный свет изначального опыта. В этой ситуации развивавшийся на протяжении многих веков догматический образ божественного сработал как спасительное лекарство. Он помог ему ассимилировать фатальное вторжение архетипического образа и тем самым избегнуть внутренних противоречий. Ангелусу Силезиусу повезло меньше: его мучил внутренний конфликт, ибо в его время гарантированный догматами авторитет церкви уже пошатнулся.
21 Догматы замещают коллективное бессознательное, формулируя его содержание в большом масштабе. В этом смысле католическому образу жизни абсолютно чужды психологические проблемы. Почти вся жизнь коллективного бессознательного регулируется догматическими архетипическими представлениями и протекает в жестких рамках символики веры и ритуала. Это проявляется в обращенности католической психики вовнутрь, ее замкнутости в духовном мире. Коллективное бессознательное, каким мы понимаем его сегодня, ранее никогда не принадлежало сфере «психологии», ибо до христианской церкви существовали античные мистерии, которые в свою очередь восходят к первобытному неолиту. У человечества никогда не было недостатка в могущественных образах, обеспечивающих магическую защиту от всех жутких вещей, которые таятся в глубинах нашей психики. Фигуры бессознательного всегда находили выражение в защитных и целительных образах и тем самым выносились в лежащее за пределами психики космическое пространство.
22 Иконоклазм Реформации, однако, буквально пробил брешь в защитной стене священных образов; с тех пор они рушились один за другим. Они начали вызывать сомнения, ибо вступили в конфликт с пробужденным разумом. К тому же люди давно забыли их истинный смысл. Впрочем, забыли ли? Может, мы вообще никогда не знали, что они означают? Может, человечество (во всяком случае та его часть, которая исповедует протестантизм) наконец осознало, что на самом деле мы не имеем ни малейшего представления о том, что следует понимать под Непорочным Зачатием, божественностью Христа или Святой Троицей? Кажется, будто эти образы просто жили; их существование принималось без сомнений и раздумий; люди относились к ним так же, как к украшению рождественской елки или крашеным пасхальным яйцам, — совершенно не понимая, откуда эти обычаи взялись. Впрочем, мы никогда не задаемся вопросом об истинном значении архетипических образов именно потому, что эти образы полны смысла. Время от времени боги умирают — люди неожиданно обнаруживают, что они ничего не значат, что они созданы человеческой рукой, что они суть бесполезные идолы из дерева и камня. В действительности же человек вдруг понимает, что ранее совершенно не задумывался о них. Когда же он начинает о них думать, то прибегает к помощи так называемого «разума», который на деле представляет собой лишь совокупность его предрассудков и близоруких взглядов на мир.
23 История протестантизма — это история хронического иконоклазма. Одна стена рушилась за другой. Разрушение давалось легко, особенно после того, как был подорван авторитет церкви. Мы все свидетели, как в большом и малом, в целом и в частностях он рушился кусочек за кусочком, пока наконец не наступила ужасающая символическая нищета, характеризующая современную жизнь. Вместе с тем ослабли и силы церкви: она превратилась в твердыню без бастионов и казематов, в дом с рухнувшими стенами, открытый всем ветрам и опасностям.
24 Хотя это, строго говоря, весьма прискорбное крушение, оскорбляющее наше чувство истории, распад протестантизма почти на четыре сотни деноминаций является верным признаком внутреннего беспокойства. Протестант ввергнут в состояние беззащитности, которое ужаснуло бы любого естественного человека. Его просвещенное сознание, разумеется, не желает ничего об этом знать и всюду ищет то, что утратило в Европе. Мы ищем действенные образы, мыслеформы, способные унять беспокойство сердца и разума, и находим сокровища Востока.
25 Само по себе это не вызывает опасений. Никто не принуждал римлян импортировать азиатские культы оптом. Если христианство в самом деле было бы — как сейчас часто говорят — «чуждым» германским народам, они бы с легкостью его отбросили, чуть только поблек престиж римских легионов. Но христианство осталось, ибо отвечало имевшимся архетипическим образам. Спустя многие века оно превратилось в нечто такое, что немало удивило бы его основателя, будь он жив. Повод для исторических размышлений дает и христианство у негров и других темнокожих обращенных. Почему бы тогда Западу не ассимилировать восточные формы? Римляне, например, регулярно наведывались в Элевсин, Самотраки и Египет, где проходили местные обряды посвящения. Что касается Египта, то в этом отношении его можно считать подлинной колыбелью религиозного туризма.
Рецензии на книгу « Архетипы и коллективное бессознательное » Карл Юнг
Тема книги актуальна всегда. Написано доступным языком, читается легко, но это не полное издание. Когда заказывала, не обратила на это внимание.
Если вам интересна эта тема, берите сразу полное издание.
В общем, покупкой довольна. Качество хорошее, шрифт крупный. Читала с удовольствием. Очень многое для себя открыла.
Это книга которая должна быть на полке (прочитана и понята) каждым психологом. Здесь описаны основные принципы глубинной психологии, и следовательно фундаментальные аспекты психологии в целом.
Данный сборник лекций не так легок в восприятии для неподготовленного читателя. Чтобы в этом убедиться достаточно обратить внимание на частоту ссылок к различным мифам, фольклорным и авторским произведениям, работам философов и психологов и конечно к религиям. Поражает способность автора заметить все мотивы и закономерности пронизывающие материальный и духовные миры, и, более того, описать их в своих работах.
К сожалению именно этот сборник лекций (от издательства АСТ: Эксклюзивная классика) является не полным, и Я был не настолько внимателен, чтобы заметить это до покупки.
Нелепо и стыдно, но факт – с теориями Юнга я был знаком давно, но к его оригинальным трудам добрался только сейчас. Правда, комментарии и вторичное материалы были настолько обширные, что эта брошюра с лекциями, которую я прочитал, лишь немного расширила мои знания.
Меня интересовал вопрос, если есть коллективное бессознательное, открытое Юнгом (а оно есть, без сомнений!), то как оно конкретно передаётся к человеку? Через гены? Через некие фибры и порталы? Я готов был принять любой ответ, потому что в коллективное бессознательное верю.
Касаемо этой технической части Юнг уклонился от ответа. Но само наличие связи обосновал. Передаются же как-то первичные инстинкты, сразу же они заложены в человеческую матрицу. Юнг в своих лекциях попинывает своего учителя Фрейда, который утверждал, что психика человека формируется в основном из отношений с родителями в глубоком детстве. Юнг утверждает, что психика человека гораздо богаче и сложнее, чтобы её анализировать только через подавленные желания. Юнг предполагает, что человек обладает не только личным психическим опытом, он изначально подключён к тёмному океану коллективного бессознательного, и оттуда черпаются все архетипы, его формирующие.
Если Фрейд видел психоаналитику сухой наукой, то Юнг идёт по грани познания между наукой и философией, эмпирикой и мистикой.
Фактически, его коллективное бессознательное – это проекция Бога. Получается мы все вылеплены по его образам и подобиям. Интересно, что Юнг нападает на протестантизм и отдаёт предпочтение католичеству и восточным религиям, которые ещё сохранили религиозные таинства и символы.
Что уж тут говорить о науке – Юнг пишет, что научные представления о мире бедны, он говорит о кризисе рационального.
«Мне вспоминается подготовка к конфирмации, которую проводил мой собственный отец. Катехизис был невыразимо скучен. Я перелистал как-то эту книжечку, чтобы найти хоть что-то интересное, и мой взгляд упал на параграфы о Троице. Это заинтересовало меня, и я с нетерпением стал дожидаться, когда мы дойдем на уроках до этого раздела. Когда же пришел этот долгожданный час, мой отец сказал: «Данный раздел пропустим, я тут сам ничего не понимаю». Так была похоронена последняя моя надежда. »