армандо диамантэ биография национальность
Сбылась мечта: Армандо Диамантэ стал заведующим отделения БСМП после интервью
Директор театра «Мастеровые» стал заведующим отделением в БСМП после участия в проекте «Дарина, давай!»
Сегодня стало известно, что директор театра «Мастеровые» возглавил платное отделение в БСМП.
Армандо Диамантэ, директор русского драматического театра «Мастеровые», возглавил платное отделение БСМП «Медицина+». Как сообщил портал Chelny-biz.ru, основное место работы Диамантэ не изменилось: театр все так же остается под его руководством.
Главный врач БСМП Марат Мухамадеев пояснил назначение так: «У Армандо Луиджиевича есть творческий взгляд, наработанный годами. Это человек, который подходит к выполнению работы максимально неординарно и предлагает новые идеи, которые будут совершенствовать отделение платных услуг БСМП. Он имеет два высших образования, причем одно из них – психологическое, очень близкое к медицине, что указывает на его разносторонность, он стремится к всестороннему познанию мира».
Руководитель «Мастеровых» стал первым героем проекта. Он рассказал о трагедии театра в период пандемии, приемах эпатажа, своем приходе в политику и отношении к Путину и Навальному. Кроме того, он сообщил, что хотел бы поработать «директором больницы», ведь по его мнению, управлять должны менеджеры, а у нас этим занимаются главврачи.
«Вести КАМАЗа» связались с автором проекта Жанной Дариной. Журналист сообщила, что знает о назначении первого гостя своего проекта на новую должность и не исключает, что необычный виток карьеры вызван высказанным в разговоре пожеланием. «Действительно, приглашение поработать в БСМП Армандо Диамантэ получил после интервью, насколько мне известно, ему позвонили из руководства больницы. Возможно, это связанные события».
Смотреть ответ про желание работать в БСМП с 8.00
Армандо Диамантэ: «Мы ликвидировали администраторов как пережиток прошлого. »
«Мы как пекарня, которая изучила, что здесь любят 10 разных пирогов, и начала понемногу их делать», — говорит шеф русского драматического театра «Мастеровые» из Набережных Челнов Армандо Диамантэ. В своей публикации, написанной для «БИЗНЕС Online», он говорит о нововведениях, которые могли бы сделать атмосферу в театре более уютной, а зритель остался бы не только доволен, но и пожелал бы вернуться вновь.
Армандо Диамантэ: «Одно из главных моих убеждений как управленца заключается в том, что важнейшая задача менеджмента — это удовлетворение клиента. Если он доволен и ему нравится, то захочет вернуться»
МЫ ПРОСТО ПОДТЯГИВАЕМСЯ, МЫ ДАЖЕ НЕ РВАНУЛИ ВПЕРЕД
Каждый день мы с коллективом собираемся и обсуждаем, что еще могли бы внедрить и сделать в театре. Нужно учитывать: если появляется какая-то идея, мы сами зарабатываем средства, чтобы ее реализовать. Конечно, можно просто увеличить цену на билет, но для этого ты должен предоставлять совершенно другой уровень услуг. Здесь необходимо, чтобы человек, который заплатил тысячу рублей за билет, остался не только доволен, но и посчитал, что адекватно потратил свои деньги, а не потому что «Мастеровые» — единственный театр в городе и некуда больше пойти. Что насчет цены билета, он стоит максимально столько, сколько люди готовы за него заплатить. Человек может ходить в бассейн за 200 рублей и считать, что дороже он не заплатит.
Одно из главных моих убеждений как управленца заключается в том, что важнейшая задача менеджмента — это удовлетворение клиента. Если он доволен и ему нравится, то захочет вернуться. Нам только нужно понять, что гость из себя представляет и что хочет от театра. Понятно, что он пришел на спектакль. Но зачем? Безусловно, хочет эмоций. Я бесконечно готов анализировать своих гостей, а именно, кто эти люди, как часто они приходят и сколько их из общего числа горожан.
Я даже как-то раз попросил несколько студентов, обучавшихся на факультете психологии, поучаствовать в моем эксперименте. Мне нужно было, чтобы они изучили, почему люди ходят в театр, а почему — нет. Последнее даже интереснее.
«Я бесконечно готов анализировать своих гостей, а именно, кто эти люди, как часто они приходят и сколько их из общего числа горожан»
Итак, вот зритель пришел, и мы оказываем ему услугу наивысшего уровня, как мы сейчас можем. Тут ты начинаешь думать, чем он может быть недоволен, и ищешь пути его удовлетворения через неудовлетворение. Например, летом ему может быть душно в зале. Мелочь? Это не мелочь. Ты устанавливаешь кондиционер и начинаешь его долго регулировать. Зритель этого не видит — но вот его уже ничего не отвлекает от спектакля.
Идем по принципу «все включено». Почему мы чай, конфеты выставляем бесплатно? Чтобы зритель остался доволен и не было социального разделения. Первое, что я спросил у своих: кто в театре главный? Кто-то ответил, что директор, кто-то — режиссер, а кто-то сказал, что артист. Я отметил, что все это чепуха, главное — зритель. Ради него мы ставим спектакли, приглашаем режиссеров, и ради него артисты выступают. С этого начались некоторые изменения и завелись споры. Кто-то из сотрудников говорил: «Зачем вы увлекаетесь и распыляетесь комфортом зрителя? Мы ему показываем стоящий спектакль, и этого достаточно». На что я думаю сам про себя, что на самом деле мы становимся конкурентоспособными.
Недавно у нас была добавлена живая музыка в фойе. Наши действия — мы сразу наблюдаем за реакцией гостя. Если ему хорошо, значит, это нововведение мы оставляем. Подъехал человек на автомобиле — ему нужно припарковаться. У нас есть сотрудник, у которого на жилетке написано «Мастеровые. Парковка», чтобы гость знал, к кому обращаться, если понадобится помощь. Итак, наш человек подходит и помогает припарковаться, сопровождает и показывает место в зале.
«Мы сфотографировали сцену со всех 150 мест, и теперь, когда человек покупает билеты, ему в специальной программе могут показать, как он будет видеть сцену с каждого места в зале»
Также мы полностью отказались от бумажных афиш: у нас теперь везде есть мониторы, на которых прокручиваются трейлеры всех спектаклей — смотрите, пожалуйста. Это может быть удивительно с точки зрения бюджетного заведения, но с точки зрения бизнеса — что такого мы делаем? Мы просто подтягиваемся, мы даже не рванули вперед. Мы сфотографировали сцену со всех 150 мест, и теперь, когда человек покупает билеты, ему в специальной программе могут показать, как он будет видеть сцену с каждого места в зале. Мы не украли данную идею ни у одного театра, а просто подумали, что это было бы удобно. Все состоит из таких мелочей. Бесконечное улучшение — данная система должна быть внутри человека. Ты не можешь работать через год так же, как работал год назад.
Я очень люблю нейромаркетинг, потому что он много говорит о потребителе. Нейромаркетинг — комплекс методов изучения поведения покупателей, воздействия на него и эмоциональных и поведенческих реакций на это воздействие, использующий разработки в областях маркетинга, когнитивной психологии и нейрофизиологии. Не важно, что это — театр, концертный зал или дельфинарий. Ты должен все время смотреть глазами потребителя. Для меня это и есть залог успеха. Если ты делаешь качественный продукт, тебя будут любить.
«Мы полностью отказались от бумажных афиш: у нас теперь везде есть мониторы, на которых прокручиваются трейлеры всех спектаклей — смотрите, пожалуйста»
Появляются какие-то идеи, которые мы еще не довели до конца. Например, использовать камерный зал не как недостаток, а как преимущество — можно, как мы шутим, сделать 4 или 5D, поработать с запахами. Сейчас мы изучаем движение воздушных потоков в зрительном зале — если ты хочешь управлять запахом, ты должен управлять воздушным потоком. Иначе три человека что-то почувствуют, три — нет.
Важный вопрос касательно авиации. Многие ухмыляются, видя наших сотрудниц из службы сервиса в форме стюардесс, и думают, что это просто причуда. Вообще, мы ликвидировали администраторов как пережиток прошлого — у нас есть служба как сервиса, так и продаж. Служба сервиса занимается только вашим комфортом — они должны вас встретить, объяснить, куда пройти, следить за температурой в зале. Они появляются только по вечерам и делают то, что мы взяли из авиации: составляют чек-лист, проверяют здание и инфраструктуру к приходу зрителя. Я не фанат неба, у меня нет неадекватного отношения к этой области. Просто мне понравилось, что она очень регламентирована — самолеты так редко падают именно поэтому. Вот, кстати, про чек-лист пару слов обязательно нужно сказать. Здесь мы им тоже пользуемся для оценки технической готовности спектакля — работоспособность всех механизмов, включение и выключение каждого фонаря, настройка резервного света. Все это проверяется за полтора часа до начала спектакля. Таким образом, проблема неоткрывающегося занавеса обнаружится не перед началом спектакля, а задолго до него. Я в других театрах этого не видел в такой форме.
«Многие ухмыляются, видя наших сотрудниц из службы сервиса в форме стюардесс, и думают, что это просто причуда»
МЫ ТЕАТР ДЛЯ ВСЕХ, КТО ЛЮБИТ РАЗНЫЙ ТЕАТР
Еще одна особенность театра — здесь очень много играет субъективный фактор «нравится или не нравится». Это сложность театра и его особенность. Данный фактор сложен в измерении, но он существует. Человек приходит, смотрит спектакль — и какой он пишет отзыв? Понравилось или не понравилось. Он не будет, как критик, раскладывать спектакль на мельчайшие детали и говорить, какая музыка использована, какие художественные приемы. А понравиться или не понравиться ему может по любому количеству причин. Как быть? 50% любят черное, 50% — белое. Мы решаем, что сегодня покажем черное, а завтра — белое. Ты начинаешь делать разные продукты. Это как в пекарне: кто-то любит пирог с яблоками, кто-то — с рыбой, а ты можешь выпускать пироги и с яблоками, и с рыбой. В крупных городах театры сегментируются — это нормально. Ты находишься на конкурентном поле и выбираешь нишу. Когда ты один, у тебя уникальная вещь — ты все можешь, например начать играть с разными категориями людей. Но объединять все должен высокий уровень вне зависимости от жанра.
Проанализировав поле, мы приняли решение выбрать следующую концепцию: мы театр для тех, кто любит разный театр. Если тебе нравятся комедии, ты приходишь в один день, если авангардный театр — в другой. Мы тебе оказываем услугу? Оказываем. Ты не ходишь, не бродишь и не жалуешься, что нечего смотреть и надо бы поехать в Качаловский театр. Зачем же? Мы тебя ждем. Мы как пекарня, которая изучила, что здесь любят 10 разных пирогов, и начала понемногу их делать. Вполне возможно, что в будущем у нас концепция изменится, но сейчас мы один русскоязычный профессиональный театр в городе и хотим представить все виды драматического театра.
«Ты не ходишь, не бродишь и не жалуешься, что нечего смотреть и надо бы поехать в Качаловский театр. Зачем же? Мы тебя ждем»
На самом деле, конкурентная среда в Челнах существует, но человек выбирает не между театрами. Он выбирает между другими видами досуга — ресторанами, органным залом, дельфинарием, кинотеатром, карусельками в парке. И мы начинаем борьбу за потребителя.
С одной стороны, мы должны ориентироваться на массового потребителя, а с другой — игра в театре чуть сложнее. Мы идем по рискованному пути — выпускаем продукт и точно не знаем, будет он пользоваться интересом или нет. Для нас это новый шаг — есть же понятие творческого развития. Мы приглашаем хорошего режиссера, и он ставит спектакль — мы все рискуем страшно, потому что культовые где-то там в Москве необязательно смотрибельны здесь. Ты ставишь спектакль и уже по своему опыту оцениваешь, правильно ты сделал или нет.
Важно не увлекаться чем-то одним — ты должен развиваться во всех областях.
Когда мы взяли какие-то вещи из авиации, попросили аэропорт Бегишево показать нам, как происходят некоторые авиационные процедуры. Они очень удивились, когда мы к ним пришли, но все показали. Ты видишь огромное количество нюансов и начинаешь учитывать их в своей работе, потому что думаешь: только у них так получится или это общий закон? Это и есть единство законов в различных областях.
Армандо Диамантэ: «Я произвожу впечатление эпатажного человека, но это не так»
Недавно общественность удивила новость: директор русского драматического театра «Мастеровые» Армандо Диамантэ возглавил платное отделение БСМП и теперь совмещает две, вроде бы, разные сферы деятельности. В интервью «Челнинским известиям» Армандо Диамантэ рассказал о переменах и о философии своей жизни
Про театр
— В «Мастеровых» недавно планировалась постановка «Десяти негритят», шли репетиции, но выяснилось, что режиссер уехал в Санкт-Петербург. Как так вышло и представят ли этот спектакль позже?
— К нам приехал режиссер из Санкт-Петербурга Николай Русский. Он начал работать с материалом, сделал распределение ролей, а потом неожиданно ему понадобилось вернуться в Питер, и тогда мы решили сменить режиссера. Взяли того, кто у нас уже ставил – Валентина Левицкого, который делал спектакль «Свидетель обвинения». Он стал работать над материалом, но мы поняли, что нетактично продолжать начатое другим режиссером дело, и предложили ему выбрать любой другой детектив. Тем более что для «Десяти негритят» мы еще не успели сшить костюмы, построить декорации. Было и еще одно «но»: все смотрели фильм, то есть знают, кто убийца, а в детективе так не пойдет. Мы выбрали пьесу Дж.Б. Пристли «Опасный поворот», она выйдет в конце октября. Жаль только, что из-за коронавируса разрешено продавать билеты только на половину зала.
— Это тяжелый год для театра?
— Мы потеряли много денег, но лучше работать так, чем вообще никак. Надо адаптироваться к тому, что есть. Может быть, не удалось реализовать многие вещи, которые мы могли бы сделать. Но я не понимаю людей, которые хнычут.
— Премьеры вы все равно готовите…
— Премьера спектакля «Жизнь прекрасна», который вышел совсем недавно, была готова уже в апреле, мы планировали представить ее зрителю именно тогда, даже сделали афишу, а потом пришел коронавирус, нас закрыли. Мы сначала ждали, что откроемся в мае, потом в июне и в июле. В общем, мы точно потеряли какой-то один непоставленный спектакль, на который могли бы заработать за это время.
— С каждым годом в «Мастеровых» становится больше премьер. Благодаря чему это удается? Театр стал больше зарабатывать?
— Каков бюджет одного спектакля? Какой спектакль самый дорогой и какой самый популярный? Что планируете поставить еще?
— В разных театрах по-разному. Например, наш Татарский театр умудрялся за «пятнадцать копеек» ставить спектакль, мы подтрунивали над коллегами по этому поводу. Я говорил, что три дощечки и две натянутые простыни – это не декорации. Но сейчас у них новое руководство, новое видение, может быть, они будут работать по-другому. У нас бюджет одного недорогого спектакля – 600-700 тысяч рублей, самые дорогие обходятся в сумму, приближающуюся к двум миллионам рублей. Например, спектакль «Варшавская мелодия» дорогой, потому что мы установили каток на сцене, который нам изготовили на заводе, только он обошелся примерно в 500 тысяч рублей.
Сейчас думаем над детским спектаклем, но тут с деньгами вообще тяжело. Детские постановки обычно бывают очень дорогими, при этом тяжело окупаются. Поэтому правильно, что в Набережных Челнах появится театр юного зрителя, который расположится в здании, где сейчас находятся «Мастеровые».
Мы делаем спектакли не только для широкого зрителя, но и фестивальные постановки. Они не такие популярные, но высокого художественного качества, и мы часто выигрываем. С одной стороны, теряем кассу, но, с другой, – зарабатываем на них профессиональные очки, престиж. Тем не менее театр «Мастеровые» никогда не опускается до уровня бытовых комедий, даже в кассовых спектаклях для широкой публики.
— А как же комедия «Дуры мы, дуры»?
— Это не банальная комедия положений, а очень трогательная лирическая история, сделанная прекрасным режиссером и автором этой пьесы Дамиром Салимзяновым. Не получается у нас чистой комедии: тут и трагедия, и всплакнуть хочется, и пофилософствовать. «Мастеровые» глупости не показывают. У нас все вещи для того, чтобы люди поразмышляли.
— Вы работаете одновременно над несколькими постановками, сейчас в театре достаточно актеров?
— На данный момент у нас около двух десятков актеров. Есть востребованные, их типаж нужен в каждом спектакле, а есть и те, кто редко попадает в постановки. В «Дуры мы, дуры» мы взяли тех, кто не очень много играл, а этот спектакль оказался самым востребованным, и получилось, что эти актеры многих других превзошли.
— Сложно найти новых актеров? Достаточно ли они сейчас зарабатывают?
— А среди актеров часто такое встречается?
— У нас нет, а вообще, да. В каждом театре такие проблемы есть, у нас нет. Мы расстаемся с теми, кто употребляет алкоголь.
— Даете ли вы актерам творческие рекомендации? И бывает ли такое, что актеры отказываются от роли?
— Как директор, я вообще стараюсь не вмешиваться в творческий процесс. Я даю это на откуп главному режиссеру. Глупо с моей стороны давать советы актеру, как нужно играть. У нас есть несколько правил в театре, которые должны выполняться на сцене, и я знакомлю с ними приглашенных режиссеров: не ругаться матом на сцене, не курить настоящие сигареты, не демонстрировать голое тело без особой надобности.
— Только в «Собачьем сердце» актер разделся …
— Когда вы только начали работать в театре, то в репертуаре появилось много постановок с танцами, песнями, моноспектакль, кто-то критиковал это, кому-то нравилось. Но сейчас вы чаще возвращаетесь к классическим постановкам…
— Не я лично начал включать все это, этим занимаются режиссеры. Я просто выступал за разнообразие, чтобы было много жанров, разных режиссеров. Мы немного модерновый театр, совсем классические спектакли не ставим, добавляем какие-то элементы современности, чтобы не было «нафталинового» прочтения. В «Ревизоре» городничиха, например, на велотренажере занимается. Мы перестали воспроизводить доскональные интерьеры, костюмы той эпохи, то, что делает классический театр. Стараемся применять фантазию, каждый раз придумываем оригинальную концепцию.
— Пожалуй, самая необычная постановка – это «Конечная остановка». В афише ее мало, зритель ее не принял?
-У нас есть спектакли, которые идут тяжело. Кроме «Конечной остановки», есть еще спектакль «Таня-Таня», он тоже редко идет. Там режиссер выбрал форму, к которой, как мне кажется, зритель не готов. Это спектакль без ярко выраженной драматургии, сюжетной линии. Постановку «Таня-Таня» я впервые увидел только на премьере, потому что когда я приходил на репетиции, режиссер очень волновался, и я перестал. Но, может быть, если бы я знал, что происходит, то как-то поменял бы целевую аудиторию, подачу. Когда увидел премьеру, понял, что по деньгам мы попали. Хотя обычно все спектакли у нас возвращают потраченные на них деньги. Есть те, что многократно возвращают, например, «Дуры мы, дуры».
— В 2022 году «Мастеровые» планируют переехать в новое здание. Сейчас у вас зал на 150 мест, в новом здании будет 500 мест. Как считаете, удастся его заполнить? Все-таки театральной публики в городе не так много…
— Сейчас новое здание находится на этапе проекта, ждут финансирования. Думаю, у разных спектаклей будет разная заполняемость. Совершенно по-другому придется выстраивать менеджмент, это новый вызов, и нам это нравится. Мы хотим заполнять 500 мест, но для этого нужно стараться.
— А сейчас можно сказать, что всегда стопроцентная заполняемость?
— В сезон бывает даже дефицит мест. Сейчас большой спрос на спектакль «Жизнь прекрасна». Люди звонят, умоляют кассу: «Пожалуйста, хоть на стульчик», народ хочет премьеру. В первый день обычно приходят фанаты, которые будут положительно реагировать. А вот на четвертый-пятый день премьеры мы увидим обычного зрителя и поймем реакцию публики.
— Искушенные театралы говорят, что после того как побывали в столичном театре, в провинциальный даже не хочется идти: дескать, и артисты переигрывают, и реквизит дешевый. Что вы об этом думаете?
— Многие из них приходят к нам и понимают, что мы не уступаем. Наоборот, мы любим тех, кто любит театры Москвы и Питера. Когда в Челны приезжают гости из столиц, их любят водить в «Мастеровые», и отзывы у нас всегда от них были хорошие. Ведь «Мастеровые» тоже периодически работают на сценах Александрийского театра или Театра Наций. Если бы у нас был низкий уровень, нас бы не приглашали.
Про себя
— Как вы проводите досуг?
— Иногда хожу в Органный зал, редко захожу в картинную галерею. Работая в учреждениях искусства, хочется свободное время проводить вне этого. Тем более что у меня много разных хобби, мне вообще нравится периодически менять вид деятельности, иногда отдыхать от театра. Понимаю, что много шума вызвала моя вторая работа в БСМП, могу лишь сказать, что это связано с моей универсальностью, потому что я всегда говорил, что менеджер может работать в любой среде. Хотя театр – моя основная работа, от нее надо иногда отдыхать, потому что она слишком эмоционально затратная. Пусть будет медицина. Я благодарен руководству города, что они пошли мне навстречу и поняли, что у меня есть ресурсы еще где-то реализоваться. Посмотрим, что получится.
— Но как вообще возможно, что руководитель театра оказывается в медицине?
Кем я был до того, как стал руководителем театра? Восемь лет директором телевидения. Тогда тоже говорили: «Ну как он может руководить театром?». Сейчас мне кто-нибудь скажет, что я непрофессионал в мире театра? То же самое произойдет с любой областью. А до телевидения я работал в компании «Татнефтепродукт» и занимался рекламой. Это и есть универсальность, когда быстро переключаешься и начинаешь достигать результатов в новой среде.
— Кто-то говорит, что вы друг главврача БСМП Марата Мухамадеева, а кто-то предполагает, что, возможно, вы когда-то столкнулись с проблемами в этой больнице и предложили их решение.
— Чтобы просто пресечь слухи, скажу, что я знаком с Маратом Фанисовичем много лет, а что касается каких-то проблем, это очень интересно, но лично у меня их не было при посещении БСМП. Ну пусть люди комментируют, я уже много сказал.
— А как будете делить работу в театре и в БСМП?
— Очень просто. Больница — утром, а театр начинает жить и просыпаться только после обеда, он вечерний.
— А город поменять не хотите?
— Я жил в разных городах. Большую часть жизни прожил в Казани, потом в Москве, сейчас в Челнах. Я не сторонник каждые полгода менять жену, работу, машину. Бывают странные моменты, например, шесть лет ездил на одной машине, потом захотел что-то поменять в жизни. Квартиру менять хлопотно, дом в деревне тоже устраивает. Поэтому сменил машину.
— У вас дорогая машина, трость особенная, вы производите впечатление обеспеченного человека, как долго вы шли к этому?
— В 30 лет я был нищим. До 2004 года было тяжелое материальное положение. А я родился в 1972 году. Мне повезло, что сейчас я могу содержать себя, давать деньги детям. Да, у меня дорогая марка авто, она требует достаточно средств на содержание. У меня такие возможности есть, и я их умножаю.
Я, может быть, произвожу впечатление эпатажного человека, но это не так. Я вырос в интернате для детей-инвалидов, у нас там было все общее. Мы все одинаково одевались. Когда-то меня пленил литературный персонаж Эркюль Пуаро: элегантный, спокойный. Перенял некоторые привычки, которые были у него. Это, наверное, связано с преодолением комплекса неполноценности, который у меня был с детства. Когда ты сильно хромаешь, то люди начинают думать, что ты еще и дурачок. А когда ты хорошо одеваешься, они так не подумают. У меня есть страсть к костюмам, уже места в шкафу нет, но я их все покупаю. Но не люблю галстуки – чиновничий стиль. И вы никогда не увидите меня в спортивном костюме или свитере. Также после того, как я пожил в интернате, часто тяготею к одиночеству.
— Сколько вам нужно зарабатывать, чтобы чувствовать себя обеспеченным?
— Вам часто задают вопрос про имя, тем не менее не могу не спросить: почему вы поменяли его, это был юношеский шаг, какая была причина?
Есть концепция развития татар, которая идет в противовес глобализации. Ее приверженцы хотят идентификации по национальному признаку и, тем самым, прячутся под саркофаг.
Я пресекаю, когда цепляются к моему имени, потому что это прямо ведет к национальности. Я человек мира и чуть-чуть все-таки европеец, наверное.
— Вы, как человек с ограниченными возможностями здоровья, как оцениваете доступность среды в городе?
— Я человек с неограниченными возможностями. Да, так принято называть – с ограниченными возможностями, подчеркиваю, физическими. Но я встречал огромное количество людей с ограниченными умственными возможностями. Почему мы о них так не заботимся?
Что касается доступности среды в городе, то иногда она сделана для галочки. Я на машине, мне проще. Я еще и левша, приходится страдать от того, что все сделано под правую руку. В новом здании театра мы устроим нормальную доступную среду.
— Несколько лет назад вы начинали работать над общегородской программой «Культурный город», в итоге она так и не была реализована.
— Там была большая востребованность со стороны экс-мэра Шайхразиева. Он хотел, чтобы люди были культурными. Поэтому все мои попытки это дело бросить пресекались, и мне приходилось вновь и вновь заниматься проектом.
— Это город, где люди уважают интересы друг друга. Если ты за рулем, и кто-то хочет проехать, ты уступаешь, а не подрезаешь. А если тебе уступили, то благодаришь. Из таких мелочей и состоит культура в городе.