Армяне и лезгины что общего
Interesting sites are right (and others)
Еще пару лет назад имя этого человека было известно лишь лезгинам. Лезгины говорили о нем, его мужестве и бесстрашии, с нескрываемым восхищением. Рассказывали о том, как он со своим водителем преградил путь огромной, жаждущей крови толпе закавказских турок. Прознав о том, что в родильном доме Варташена находится молодая армянка с новорожденным младенцем, они ринулись туда: убивать счастливую мать, размозжить голову ребенка… они собирались сделать то, что делали в течение веков. Не вышло. На пути убийц стал Вагиф Керимов.
Этот эпизод из жизни Вагифа Керимова был известен не только лезгинам, об этом поступке истинного кавказца знали и мы. Знали, и испытывали огромную благодарность к тогда еще незнакомому нам человеку.
Много лет спустя Вагиф, не без юмора рассказывал мне: «Я понимал, что они могут растоптать меня и пройти дальше. Но я понимал и другое: кто-то из них должен был оказаться впереди остальных, рисковать собой. А рисковать закавказские турки не любят. Им подавай беззащитную жертву…»
Несколько лет назад на просторах Интернета, в том числе и на портале Voskanapat.info стали появляться статьи, подписанные псевдонимами LEZGIVI, Самурви, Албанви. Это были размышления патриота, человека, целиком и полностью отдавшегося идеям родного народа.
Азербайджанские пропагандисты приписывали эти статьи мне, втайне лелея надежду, что их автор действительно является армянином. Я, естественно, не считал себя вправе раскрыть истинное имя автора, а потому мне приходилось выслушивать и читать «дополнительные» порции бессильной ругани бакинских журналистов и «аналитиков».
Но… не выдержал сам Вагиф Керимов, опубликовавший статью «Не торопитесь нас хоронить». С этого дня имя Вагифа Керимова, лезгинского патриота и общественного деятеля, получило широкую известность и за пределами лезгинского народа. И только после этого на Восканапате появилась моя статья «Слово, идущее от сердца…».
Я горжусь своим другом. Горжусь человеком, всецело посвятившему себя благородному делу освобождения народа из-под тюркского ига, знающему и любящему каждую тропинку на своей Родине. Вагиф безмерно страдает от того, что власть на его Родине узурпирована пришлым элементом, но его страдания – не плач надломленного человека. Трудности ломают слабого, но сильного человека они только закаляют.
Борьба Вагифа носит осознанный характер. Иначе было бы невозможно. Он – не фанатик (фанатик давно бы опустил руки), он – интеллигент, вооруженный знаниями и осознанной, исходящей из глубины сердца любовью, а такие люди не ломаются. Они могут пасть на пути борьбы, но их невозможно увидеть с безвольно опущенными руками. Вагиф, конечно, это понимает. «Это счастье для мужчины, погибнуть от вражеской пули», — говорит Вагиф.
Да, дорогой друг, это действительно почетно, но настоящее счастье – успеть подготовить последователей, всегда готовых подхватить знамя из рук сраженного лидера. И ты себе это счастье уже обеспечил. Подготовленные тобой молодые лезгинские патриоты, с некоторыми из которых я знаком лично, гарантия будущее свободного Лезгистана. Это – будущая элита, научившаяся у тебя трудному искусству любви к Родине.
НСС МСК «Бергман-Возрождение» RIGHT Caucasiаns
Lezgi Fikir
К вопросу о лезгинско-армянских культурно-исторических связях
В свое время проф. И. Мещанинов писал, что недалеко то время, когда смешанные взаимоотношения между закавказскими народами станут на уровень важнейших вопросов истории. Жизнь подтвердила эту мысль. Развивая ее, отметим, что детального исследования требуют проблемы взаимосвязей между народами, проживающими по обе стороны Кавказского хребта. Одним из таких вопросов является проблема лезгинско-армянских культурно-исторических связей, исследованию которой не посвящена ни одна специальная научная работа, исключая статью проф. Р. Шаумяна «Армяно- лезгинские лексико-морфологические параллели, напечатанную в 1935 г. в сборнике статей, посвященном памяти академика Н. Марра.
Он отмечал, что лезгинская группа языков по ряду некоторых морфологических элементов, а также лексическому составу близка к армянскому языку. Наряду с собственно лезгинским языком проф. Р. Шаумян исследовал также и агульский, которому посвятил статьи «Предварительное сообщение об агульском языке» и «Следы грамматических классов (родов) в агульском языке», в которых тоже касается лезгинско- армянских языковых связей. Причем отмечается некоторая лингвистическая активность армянского языка, которая явилась, видимо, следствием сравнительно раннего появления письменности и широкого распространения в Агванке (Кавказской Албании) церковных книг на языке грабар.
Армения, Кавказская Албания (Агванк) и Грузия длительное время находились под властью соседней Персии, затем тюрков. Влияние персидского и тюркского языков было настолько сильным, что значительные пласты иноязычной лексики активно вторгались в плоть армянского и кавказских языков, создавая причудливые переплетения и специфические смешанные говоры па рубежах непосредственного соприкосновения различных языковых семей.
К моменту непосредственного распространения тюркских наречий на территории Закавказья еще можно было наблюдать функционирование агванского (албанского) языка в районе Гянджи и Барды. Историки и путешественники 12—13 вв. свидетельствуют о наличии специфического местного языка, на котором разговаривали в указанных городах. Персидским и тюркским языками владели лишь представители агванской знати. Об этом пишет ал-Истахри в своем географическом труде «Китаб масалик ал-мамалик»: «Язык Азербайджана*, Армении и Аррана — фарсидский и арабский. Однако, в Дабиле и его окрестностях население говорит на армянском языке, а в округе Барды население говорит на арранском языке». Об этом же сообщает ан-Нисиби в работе «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик»: «Большая часть населения Азербайджана* и Армении говорит на фарсидском и арабском языках, однако хорошо этими языками владеют купцы и землевладельцы. В Дабиле говорят на армянском, в Барде — на арранском языке». Им вторит ал-Мукаддаси в труде «Ахсан ат-такасим фи маарифат ал-акалим»: «В Армении говорят на армянском языке, а в Арране говорят на арранском языке. На фарсидском языке они говорят подобно хорасанцам, однако понимать их можно».
Несколько подробнее об агванском языке сообщается в докладе «Язык и письмо кавказских албанцев» А. Шанидзе, прочитанном на 25-ом Международном конгрессе востоковедов. Ученый привел лингвистические свидетельства доказывающие активную позицию агванского языка и его взаимосвязи с соседними языками Закавказья, в частности, с армянским и фарсидским.
Древними фарсидскими заимствованиями в армянском и лезгинском языках, видимо, являются слова: «гутн-оц» (арм.) «куьтен, туьрез» (лезг.), «банд» (арм.), «банд, бенд» (лезг.), «пахт» (арм.) «пахта» (лезг.), которые соответственно означают — плуг, запруда, вид сельскохозяйсввенного налога. А такие слова, как арм. «цан-оц», лезг. «цан цун» — сев, арм. «тарп» — корзина для ловли рыбы, лезг. «тапрак» — род полотняного мешка, мера веса — 30 кг. свидетельствуют о непосредственных контактах армянского и лезгинского языков.
Весьма любопытна разговорная формула, встречающаяся нередко в армянском героическом эпосе «Давид Сасунский». Багдасар Санасару говорит, когда очнулся от опьянения, коварно подстроенного арабами в их стане с целью убийства одного из титанов: « — Гей, да не рухнет свой дом! Как сладко я спал, не дал ты мне поспать!» Говорит Санасар: «Да не рухнет твой дом. Ну, привстань, погляди кругом!»
Несомненно, родной очаг, дом были для древних не только предметом почитания, клятва очагом или домом считалась самой торжественной, преступить ее большой позор. Такие клятвы и речевые формулы были свойственны раннеземледельческим племенам. И сейчас лезгины, укоряя собеседника или вразумляя его говорят: «Я к1вал ч1ур тахьай кас!» — Да не рухнет твой дом!
Лезгинско-армянские языковые контакты актуальный вопрос современного кавказоведения, именно поэтому проф. Р. Гайдаров в своей монографии «Лексика лезгинского языка» писал: «Однако, лезгинско-армянские языковые связи совершенно не исследованы, изучение указанных связей и определение вклада армянской лексики в словарном составе лезгинского, а также других дагестанских языков должно стать предметом специального исследования».
О древнейших лезгинско-армянских культурно-исторических контактах свидетельствуют данные топонимики и легенд, связанных с происхождением названий местностей, населенных пунктов. В лезгинском селении Уьнуьгъ, что в Кусарском районе Азербайджана, сохранились развалины мощных древних стен, выстроенных из массивных речных камней. Часть стен именуется «Ч1ехи эрмени къеле» («Большая армянская крепость»), Неподалеку расположена «Малая армянская крепость», а за селением находится местность «Керт» (арм. село).
О происхождении селения Уьнуьгъ имеется легенда, записанная известным дагестанским лингвистом М. Гаджиевым в 50-ых годах и сообщающая о том, что 1500 лет тому назад на склонах и холмах Шахдагских гор жили армяне, а по берегам рек — евреи, которые впоследствии переселились в большие города. А оставшиеся здесь армяне обосновались в селении Уьнуьгъ, обнесли его каменной стеной, толщиной от полутора до шести метров, высотой до пяти метров, чтобы защитить себя от врагов. Уьнуьгъ был подобен городу и являлся столицей ханства. В километрах трех от Уьнуьгъа они построили темницу для преступников и так стали жить.
Легенда легендой, но события, происшедшие 1500 лет тому назад, т. е. в 5-ом веке н. э. не соответствуют действительности, ибо в это время мусульманской религии еще не было. Видимо, речь идет о нашествии какого-то неизвестного племени. В местной хронике «История Абу-Муслима» значится, что к X в. в селении Уьнуьгъ утвердился мусульманский правитель Рамазан из потомства Абу-Муслима. Возможно, данная легенда отражает именно это событие.
Между тем известно, что на восточных отрогах Шах-дага проживало одно из племен Кавказском Албании. А местное население названо армянами, потому что христианство в Албанию шло из Армении, подобно тому, как в горный Дагестан — из Грузии. Что касается микротопонима «Керт» чисто армянского происхождения, то его возникновение связано, видимо, с миссионерской деятельностью армянских монахов, селившихся там, где они распространяли христианскую веру.
В микротопонимии других лезгинских сел также встречаются названия, связанные с армянами. Неподалеку от селения Гъенервац1 (Кусары, Азербайджан) находится «Эрмени булах» (Армянский родник). У селения Кьеп1ир (Курах, Дагестан) расположено «Эрменийрин син» (Армянская возвышенность). А. Шихсаидов и X. Рамазанов в книге «Очерки истории Южного Дагестана» пишут: «В Южном Дагестане известен ряд раннесредневековых поселений под названием «Эрмени хуьр» (Армянское селение), «Эрмени шегьер» (Армянский город) или «Эрмени къеле» (Армянская крепость). Имеется также «Эрмени рехъ» (Армянская дорога), «Эрмени салар» (Армянские огороды) и т. д..».
Р. Гайдаров в указанной выше работе сообщает: «Такое предание сохранилось, например, о происхождении селения Ахты, которое согласно преданию было основано совместно с армянами и носило в то время название Кендушкент».
Особо следует остановиться на некоторых близких чертах между армянским героическим эпосом «Давид Сасунский» и героическим эпосом лезгин «Шарвили». В сводном тексте армянского эпоса (И. Орбели, 1939 г.) непосредственно о лезгинах упоминается в связи с деятельностью Кери-Тороса, дяди Давида. Он имеет коня по кличке Лазги. «Как прочел письмо Кери-Торосик, Он крикнул: — Жена, Лазги шестиногого мне оседлай!» В комментариях объяснено, что кличка коня намекает на породу: «шестиногий» — значит верховой, скакун лезгинской породы.
Сопоставительный анализ эпосов выявляет много общих мест. Прежде всего бросается в глаза близость между образами Давида и Шарвили с одной стороны, Шарвили и Мгера Младшего — с другой. И Давид, и Шарвили — желанные дети, их рождение радует не только родителей, но и весь народ. Подобно Санасару и Багдасару, Шарвили также появляется на свет чудесным образом. Как Давид, так и Шарвили были в детстве пастухами. Оба очень наивны и к вечеру пригоняют в город вместе с ягнятами и козлятами — зайцев и лисиц, а вместе с крупным рогатым скотом— волков, медведей и других диких животных, нагоняя тем самым страх на горожан. Развязка данной ситуации аналогична в обоих эпосах. Давид и Шарвили изгоняют из города опасных животных, а джейранов, туров, диких быков оставляют на радость горожанам.
Обращает на себя внимание и структурная аналогия в кличках боевых коней Шарвили и Давида. Коня первого кличут — Марали, коня второго — Джалали. Своим происхождением оба коня обязаны водной стихии. Шарвили имеет и другого верного друга — пса по кличке Тарали.
В редких случаях герои эпосов становятся объектами народного гнева. Это происходит при попытке Шарвили жениться вторично, а Давид вызывает среди земляков полупрезрительное отношение за чрезмерную наивность и ущербную речь.
Немаловажное значение в армянском эпосе имеет и образ прелестной Хандут-Хатун, которая впоследствии стала женой Давида. В эпосе сказано, что она — дочь Капут-Кохского царя. Капут-Кох можно перевести и как «голубоокий» и как «Гора Капут». Чтобы приехать в этот город, Давид скачет на восток, т. е., к Каспийскому морю. Следовательно, город этот был расположен на территории Кавказской Албании. В северо-восточном Азербайджане до сих нор сохранился подобный топоним — это селение Хапут, что в Кубинском районе Хапуты говорят на одном из наречий лезгинского языка.
В заключение приведем несколько исторических фактов. В селе Лекз, близ Вана была обнаружена одна из урартских клинописей. Топоним Лекз сопоставляется с этнонимом лекз легз средневековых источников, а также лек-лег — античных писателей, что соотносится с самоназванием лезгин — лезги.
Мовсес Хоренаци в «Истории Армении» пишет, что предком армян был Хайк, сын Торгома, сына Тираса, сына Гомера, сына Яфета, сына Ноя. Грузинская летопись «Картлис цховреба» сообщает о том же: «Прежде всего упомянем, что у армян и картлийцев, ранов и моваканов, эров и леков, мегрелов и кавкасионов — у всех был единый отец по имени Таргамос. Сей Таргамос был сыном Таршиса, внуком Иафета — сына Ноева». Раннесредневековые источники приводят множество примеров участия лезгин и других дагестанских народов в политических событиях, происходивших на Кавказе и свидетельствующих о тесных контактах с Арменией.
В позднее средневековье подобные связи заметно ослабевают. В период Персидского похода российского императора Петра I армянский юзбаши Аван (Иван-Оганес) Бабанов, происходивший из рода карабахских меликов, принял активное участие в национально-освободительном движении армян. В 1734 году он обратился к императрице с прошением о награждении его за проявленное русским содействие. В архивах сохранились документы того времени, выдержки из которых приводим ниже: «Из выехавших из собрания армянского первой юзбаша Аван просит: имеются в персицких российских провинциях в Мушкурах деревни Кирван и другие, написанные названиями всего 9, и дабы оные отдать ему во владение.На его содержание, сверх годового денежного жалованья, дать ему не тамошних деревень сколько пристойно будет по разсуждению генерала Левашова»
В ходатайстве коллегии министерства иностранных дел в Сенат о материальном обеспечении армян-юзбашей от 18 ноября 1742 года отмечено: «…надлежит послать указ к генералу лейтенанту Румянцову, чтоб тем армянам определил места селитца в Тарках, в Дербенте или мушкурских и шабранских местах и Тенге… места им показаны были токмо на оных жить не желают, объявляя, что армяне привыкли жить в горах, по которому объявлению переведены, оные жить близ Тенги…»
В памятной записке подполковника Погоса Зененца о своей прошлой службе содержатся любопытные сведения: «А из Баки командирован был генералом Александром Ивановичем Румянцевым в Шемаху для призыву шемахинского владельца Аджи Даута под российскую протекцию. И оного владельца под Российскую протекцию склонил и был я под политическим караулом четыре дня».
Вышеупомянутый Аджи Даут или Хаджи-Давуд был видным руководителем антииранского и антитурецкого движения горцев в первой четверти ХVIII в.. Одновременно против персов и турков выступил и армянский полководнц Давид-бек. Нам неизвестны источники, свидетельствующие о каких-либо взаимоотношениях между Хаджи-Давудом и Давид-беком, однако их существование возможно. Современник этих событий Е. Джалалян сообщает, что Хаджи-Давуд был дружески расположен ко всем жителям западного Прикаспия, но был жесток к кызылбашам.
Приведенные выше материалы обрисовали лишь контуры будущего исследования лезгинско-армянских, шире дагестанско-армянских культурно-исторических связей. Но и эти сведения позволяют думать, что подобные контакты обширны и имеют глубокие корни.
Лезгинские народы, населявшие древнее античное государство Кавказская Албания в ходе своей истории стремились наилучшим образом воспользоваться политическими, экономическими, научными, культурными, литературными, религиозными и другими способами взаимоотношения со своими соседями.
Хотя на определенном этапе отношения с соседними государствами не лишены были драматизма, здесь стоит в первую очередь упомянуть ликвидированную властями Царской России Албанскую Автокефальную Церковь.
Сведения об отношениях народов Армении и Кавказской Албанией, которые к слову соседствовали друг другом как минимум последние две тысячи лет, встречаются в исторических летописях еще со времен владычества в регионе Персидской империи, отношения между этими государствами в те времена были тесными и широкими.
Эти отношения на первом этапе носили больше религиозный характер. В связи с тем, что религиозные связи всегда являлись катализатором расширения и укрепления широких культурных контактов, то можно с уверенностью сказать, что именно в это время и происходило становление первых культурных контактов народов, населявших Армению, и территорию современного Азербайджана и Южного Дагестана как правопреемников не когда существовавшего государства – Кавказской Албании.
Необходимо отметить, что в этот период, в складывании и налаживании культурного обмена и взаимосвязей не последнюю роль сыграла торговля, ведь недаром в дальнейшем основной торговый путь, долгие века связывавший Запад с Востоком, проходил через территорию современного Дагестана.
Егише сообщает, что армяне и албанцы (обобщенное название родственных друг другу лезгинских племен) «с не меньшей отвагой напали на замки и города, что имели персы в стране Албанской, крепко сражаясь и сжигая узилища, а магов, которых привели персы для подготовки совращения страны, где только находили в различных неприступных местах, группами предавали мечу и выставляли на корм птицам небесным и зверям земным».
26 мая 451 г. под предводительством Мамикояна на Аварайском поле состоялось сражение армян, грузин и албанцев против персов. В этом сражении одну из главных ролей сыграли лезгинские народы. После победы, армянские войска направились к ущелью, разделяющему страну «агван и гуннов», персидский гарнизон, стороживший укрепления у прохода, они выбивают, а охрану поручают Вагану, принадлежавшему царской семье Албании.
Грузинский царь Вахтанг Горгасал «возглавил большое восстание народов Кавказа против иранцев. Картлийцы, албанцы и армяне выступили объединенными силами против Ирана. И на этот раз во главе с Вахтангом образовалась большая коалиция закавказских народов. Армянские дружины возглавлял выдающийся борец за независимость своей родины Вардан Мамикоян.
В 571 г. армяне под предводительством Вардана Мамикояна-младшего вновь подняли восстание против персов. Оно было поддержано в Грузии и Албании. Во многих персидских владениях были перебиты или изгнаны марзпаны и другие персидские чиновники.
По имеющимся данным, армянский царь предпринял военные действия против Хосрова при поддержке Асфагура, царя Грузии, последний, открыв «двери Кавказа», пропустил через них леков, ос-сов и хазаров. Разорительные войны с персами пагубно отражались на развитии экономики и культуры края. Но и в этих условиях народы Кавказа продолжали создавать новые шедевры своей материальной и духовной культуры. Особая роль в развитии культурной жизни армянского народа и всего Кавказа принадлежит святому, ученому Месропу Маштоцу, создавшему в 405 г. армянский алфавит, а также принявший участие в создании грузинского и реформировании албанского письма.
Примечательна «История Армении» Фавстоса Бузанда написанная, как полагают, во второй половине V в., в сочинении содержатся сведения, в том числе и о лезгинских народностях. В работе Егише Вардапета «О Вардане и армянской войне» отражены результаты крайне агрессивной политики Ирана в отношении Закавказья и современного Южного Дагестана, а также приводятся сведения о восстании 450-45 I гг. пол предводительством Вардана Мамикояна. В сочинении Егише находим данные о прошлом лезгинских народов.
В начале IV в. (314/315 г.) армянский царь Тиридат III отправляет письма царям Албании, Иверии (Грузии) и др. с приглашениями участвовать в торжественном церемонии принятия христианства, сообщает автор V в. Агафангел. Известно, что до распространения ислама лезгинские народы исповедовали различные религии, в частности зооастризм, астральная религия.
Отметим, что деятельность армянской церкви в Кавказской Албании (современный Азербайджан и Южный Дагестан) на определенном этапе находила поддержку и у Сасанидского Ирана. Находясь в состоянии войны с Византией и соперничая с ней за влияние на Кавказе.
После провозглашения христианства как государственной религии в Армении, возникла огромная необходимость в священнослужителях. По сообщению Агатангехоса, за четверть века своего правления Григор Лусаворич поставил свыше 400 епископов в различные местности Армении, а также за ее пределы, в частности в северные провинции Кавказской Албании (Южный Дагестан). В IV веке христианская религия становится господствующей и в Кавказской Албании.
По сообщению историка VII в. Моисея Каланкатуйского, христианское посольство епископа Исраиля к гуннам, перейдя Куру, прошло границы Агвании (Албании) и прибыло на двенадцатый день в город липнийцев. Дальше послы перешли страну Джигбов, преодолели «вершины гигантских гор». «Изнуренные и утомленные, они против воли взяли другую дорогу и после долгого дневного пути прибыли в древнюю резиденцию царей, в то место, где сподобился св. Григорис. Через несколько дней они достигли ворот Чога, недалеко от Дербента. и наконец. прибыли в великолепный Варачан накануне сорокадневного поста». Из описания следует, что путь посольства лежал через перевалы Южного Дагестана, затем вдоль побережья Каспийского моря, от Дербента до Варачана.
К V в. относится возникновение очага христианства в районе Дербента. В. В. Бартольд пишет: «Дербент назывался у армян Чога. Здесь был центр христианства, и даже некоторое время жил христианский патриарх. То есть в этом городе был патриарший престол». По имеющимся данным, патриарший престол из Чога в Партав был перенесен в середине VI в. Как сообщает Каланкатуйский, «во второй год Хозроя, царя царей, в начале армянского летосчисления перенесли престол патриарший из города Чога в столицу Партав».
В силу особенностей исторических судеб письменные памятники Албании местного происхождения, хотя изначально писались на албанском языке, но в настоящее время сохранились исключительно на древнеармянском языке. Говоря о письменности предков современных лезгин, отметим, что в российской историографии традиционно создателем грузинского, армянского и албанского письма считается армянский ученый святой Месроп Маштоц. Но современные научные данные позволяют сделать вывод, что с помощью Маштоца албанское письмо было лишь реформировано.
Между 415- 420 годами из Армении в Албанию прибывает священник Месроп Маштоц, который при содействии албанского царя Есвагена и главы Албанской Церкви епископа Иеремии, а также даровитого иерея Вениамина осуществляет реформу албанской письменности, с чьей помощью он получал разъяснения различных слов албанского языка, которого он не знал.
Биограф Маштоца, армянский писатель V века Корюн, сообщает, что Месроп Маштоц, придя «в страну албанов, возобновил их алфавит, содействовал возрождению научных знаний и, оставив у них также наставников, вернулся в Армению».
В этой же рукописи Корюна, изданной в 1854 году, о деятельности Маштоца в Албании добавлено, что «во всех частях Армении, Грузии и стране албанов Месроп мужественно и неустанно обучал новым письменам в течение всей своей жизни, весною и зимою, днем и ночью». По мнению иеромонаха Алексия (Никонорова, Московская Духовная Академия), по всей вероятности, Маштоц, составитель армянского алфавита, как человек опытный в таком деле, в составлении албанского алфавита принял участие в качестве консультанта.
Существует и другая версия появления одновременно трех алфавитов. Арамейский язык, был родным языком Пророка Исы (Иисуса) и для четверых его учеников (апостолов), которые проповедовали на Кавказе, в т.ч. в Чоле (Дербенте). Основным языком, на котором они общались с местным населением, предположительно также был арамейский.
В истории христианства в Кавказской Албании, период до появления Агванской (Албанской) Церкви, принято называть «сирофильским». Письмо, которое использовали сирийские миссионеры, происходило, напрямую, от арамейского. А сам сирийский язык, изначально, был западным диалектом арамейского. Сразу, три новые системы письма (Армянская, Грузинская и Агванская) могут быть обязаны своим появлением идеологической и политической конъюнктуре, сложившейся на тот период на Ближнем Востоке и Кавказе.
Вечные соперники в данном регионе, Византия (Восточная Римская Империя) и Персидская держава имели на тот период времени, примерно, равные позиции. Влиять они могли на государства Кавказа, в основном, идеологическими методами. В данном вопросе инициатива, несомненно, была на стороне Византии. Единственно, все усложнялось тем, что существовала внутренняя конкуренция между Главной Константинопольской Архиепископией и Антиохийской (сирийской) Архиепископией. Как было сказано выше, именно, сирийские миссионеры первыми, системно, принесли новую веру на Кавказ. Первые христианские храмы(1-4 веков), также, были построены ими. К тому же, в Персии большинство христиан тяготело к Антиоихии, а государственный аппарат благоволил сирийцам как наследникам арамейского языка, имевшего здесь давнее применение.
Все это не устраивало греческий Константинополь, решивший резко ослабить позиции конкурирующей Церкви на Кавказе. В том числе, с этой целью (наряду с заказом, поступившим от трех «новых» национальных Церквей) было инициировано создание трех новых алфавитов. Поточное их появление одного за другим, также, говорит о существовании единого внешнего центра, управлявшего этим процессом. Из жизнеописания Месропа Маштоца хорошо видно, что основной целью письменной реформы, было создание новых алфавитов, максимально, отличающихся от прежнего арамейско-сирийского.
Согласно экспертной оценке, агванский алфавит можно считать: «сильно модифицированной грецизированной вариацией одного из несемитических ответвлений арамейской графической основы». В итоге, местные Церкви получили отличное средство для укрепления своего идеологического суверенитета. А Константинополь выиграл в стратегическом плане, косвенно, ослабив влияние на Кавказе Персии.
Потеряв, возможность управлять процессами в регионе Кавказа через свою традиционную союзницу – Антиохийскую (сирийской) Церковь, Персия перестает лояльно относиться к местным христианам.
В дальнейшем, Персия вынуждена была уменьшить натиск, и вернуть автономию стране и Церкви. При правлении агванского царя-христианизатора Вачагана, известного строительством «тысячи храмов», процесс внедрения новой письменности в северном провинциях Албании был завершен. После смерти Вачагана в 510 году, Персия, окончательно ликвидировала независимость Албании, вынужденная усилить свое присутствие в регионе (особенно в Дербенте) из-за угрозы вторжения кочевников с севера.
Армяно-лезгинские лексико-морфологические параллели
Академик И. А. Орбели обратил внимание на связь и значение армянского термина «коб» (кваби) и «коб» в языках Дагестана в значении «котёл». По мнению Г. Л. Климова, налицо лингвистические свидетельства раннего воздействия армянского на исконные языки Агвании.
Так, в удинском и некоторых лезгинских языках совершенно очевидно наличие слоя древнеармянских лексических заимствований. Лексические арменизмы, наличествующие в лезгинских языках, по мнению О. И-. Виноградовой и Г. А. Климова, подразделяются натри группы.
Восточные диалекты армянского языка испытали влияние иберийско-кавказских языков. Как считают языковеды, выявление «контактов языков лезгинской группы с армянским языком следует считать весьма перспективным направлением в изучении лезгинских языков, особенно, если учесть, что многие исследователи, описывающие заимствованную лексику лезгинских языков, не привлекали арменистических работ».
Торговые связи народов
По описанию арабских географов, в городе Двине, древней столице Армении, производили шерстяные ткани и платья, ковры, подушки, диваны, веревки, ткань разноцветную, парчу из шелка и др., которые вывозились в города и владения Закавказья и Северного Кавказа.
Армянские купцы, исходя из собственных, интересов, выступали посредниками и содействовали развитию торгово-экономических связей между Кавказской Албанией и Арменией и другими народами и владениями Кавказа.
Так, Дербент находился в тесных связях с Берда (Барда), Шемахой и другими городами. «С Арменией Барда была связана дорогой, идущей вдоль реки Тер!ер через м’Атерк, Зотпо южному побережью Севанского озера в Двин. На юг путь шел из Барды через города Юнан, Байлакан. Варсан, Балхаб, Берзенд и Ардебиль и далее».
В УШ-1Х вв. международная торговля Эрмениата развивалась в районе Восточного Кавказа, сыгравшего роль связующего звена различных народов между собой. Из этого региона арабы, персы и другие вели торговлю с хазарами, булгарами и Русью. Экономическое процветание городов Берда, Гянджи, Тифлиса, Дербента относится к этому времени. В этой торговле непосредственное участие принимали армянские купцы.
Армянские поселения в Южном Дагестане
Исторические связи лезгин с армянами развивались и в период татаро-монгольских завоеваний. Известно, что монгольское государство смотрело на торговлю как на одну из выгодных статей дохода и облагало купцов тяжелыми налогами, что, в свою очередь, препятствовало ее развитию и расцвету внутри страны. Для развития торговли большое значение имели торговые караванные пути, в том числе приморский через Дербент. В период монгольского владычества наряду с имевшимися путями южных районов начали действовать новые пути. С середины XIV в. началось перемещение торговых путей. Великий торговый караванный путь, который проходил через северные и центральные районы Армении, перемешается на юг: Ани и Каре уступают свое место Тавризу и Султании.
В условиях средневековой политической раздробленности, частых войн, разбойничьих набегов путешествия отдельных купцов были трудными и опасными. Это обстоятельство привело к необходимости объединения купцов в определенные организованные коллективы, т. е. к комплектованию больших караванов со своим внутренним распорядком и охраной в пути. Во главе караванов стояли должностные лица, как правило, из богатых купцов, при которых имелся определенный штат служащих (приказчики, писцы, нотариусы и др.).
Каждый караван имел свои обычаи и традиции внутреннего распорядка, которые с течением времени получали форму законов. К своим длительным путешествиям купцы тщательно готовились заранее. В дальний путь караваны пускались, как правило, весной. Существовали определенные сборно-перевалочные пункты, где собирались отряды из разных мест и составлялся большой караван.
Караваны, независимо от национальной принадлежности и вероисповедания, пользовались покровительством властей и даже при военном положении беспрепятственно продолжали свой путь. Неприкосновенность торгового каравана, полагают, была наиболее целесообразной формой международных отношений того времени.
В Х1-ХУ вв. политические связи лезгинских народов с Арменией развивались в обстановке борьбы против завоевателей. В XI в. армянские и лезгинские народы подверглись нашествию сельджуков. В 1064 г. сельджуки разрушили столицу Армении-Ани. Завоеватели прочно обосновались на земле Армении. По свидетельству Матфея Эдесечи, кочевники подорвали в Армении хозяйство, в крае начался голод. В этот тяжелый период борьбу против завоевателей возглавил грузинский царь Давид Строитель (1089-1125).Совместная борьба армян и грузин против завоевателей имела исключительно значение в судьбах народов Закавказья.
В XIII веке в Армению и остальные государства Закавказья вторглись татаро-монгольские орды. Отряд Джебе и Субудая около Нахичевана переправился через р. Араке. Согласно Ибн ал-Асиру и Рашид ад-Дину, до того как дойти до Муганской степи, они вступили в бой с грузино-армянской 10-тысячной армией. На борьбу с ними поднялись объединенные силы ширванских, грузинских и армянских войск и ополченцев.
Не выдержав ударов татаро-монгольских войск и понеся большой урон, объединенные силы армян и грузин отступили. В начале 1221 г. монгольское войско двинулось в Арран (персидское название Кавказской Албании). Монголы подвергли опустошению города Нахичеван, Байлахан, Гандзак и другие и направились к Дербенту. Однако захватить город монголам не удалось. В 1231-1232 гг. под Гянджа и в 1236 г. недалеко от Тифлиса произошли жестокие сражения с монгольскими завоевателями. Тогда они (татары) пересекли труднопроходимые места кавказских гор и ушли.
В настоящее время в Дербенте проживает армянская община, по переписи 2002 года свыше 1.500 человек, что составляет 1.5% от общей численности горожан. В Дербенте располагается Армянский храм 19 века, который функционирует как Дербентский музей изобразительных искусств. В порядке исключения, руководством музея, армянской общине города было разрешено проводить там крестины и венчания.
В Дагестане, в 90-е годы, когда организовывались национальные движения, армянами была создана инициативная группа, которая должна была воплотить идею объединения, чтобы было общение на родном языке, чтобы не забывались традиции предков. Но миграция населения тех лет, не лучшее настроение в массах, связанное с распадом огромной страны, помешали цели стать реальностью. Сегодня сохранилась традиция, еще с советских времен, – собираться ежегодно 2 мая на армянском кладбище в Дербенте. Приезжают люди, чьи предки покоились здесь, не только из населенных пунктов Дагестана, но и из Ставрополья, Кубани, республик Северного Кавказа.
В республике начал свою работу армянский культурный центр, при котором работает воскресная школа по изучению армянского языка. Армяне активно участвовали в реставрации албанской храма в с. Нюгди Дербентского района – древнего культового сооружения, заложенного в 331 году. 21-го августа с. г. в с. Нюгди, в храме Св. Григориса был освящён купольный крест и святые изображения. На торжественной церемонии присутствовали многочисленные гости, в том числе и глава Дербента, а так же представители различных национальностей.
1.«Дагестан и народы Кавказа в V-XV веках», М. Р. Гасанова, стр. 101-116.
2.«Самоопределение Дербента, в меняющейся геополитической картине региона», А. Албанви
3.«В поисках утраченного», А. Амрахов, газета «Настоящее время» №36, от 16 сентября 2011г.
4.«Распространение христианства и армянские корни дагестанцев», Б.Г. Алиев, профессор, журнал «Народы Дагестана»
5.«Синайские рукописи и древнее Алупанское письмо», А. Албанви
6.«Освящение креста церкви Святого Григориса в городе Дербент», сайт Епархии Юга России