Аутодафе в испании что это
Аутодафе в испании что это
ПРИМЕРНОЕ АУТОДАФЕ
Подобного рода «праздничные» аутодафе в честь особ королевского дома стали традицией испанской инквизиции. В 1560 г. в Толедо было проведено аутодафе, посвященное королеве Елизавете Валуа, а в 1632 г. в Мадриде таким образом было отпраздновано рождение принца, сына Елизаветы Бурбон.
В 1680 г. в Мадриде состоялось аутодафе в честь женитьбы Карла II на французской принцессе Марии-Луизе Бурбон, дочери герцога Орлеанского и племяннице Людовика XIV. X. А. Льоренте отмечает по этому поводу, что «суровость инквизиторов была так велика и народное чувство было так испорчено, что думали угодить новой королеве и оказать ей достойную ее почесть, присоединив к брачным торжествам зрелище большого аутодафе из ста восемнадцати жертв, значительное число коих должно было погибнуть в огне и осветить последние моменты этих торжеств» ( Льоренте X. А. Критическая история испанской инквизиции, т. 2, с. 304).
Вот как аутодафе 1680 г. описывается в официальном отчете, точно передающем изуверскую атмосферу этого «богоугодного» спектакля:
Хоругвь испанской инквизиции
Для соблюдения столь великого порядка необходимо было, чтобы ночью стража была весьма бдительной, и посему преступники, кои раньше были размещены по домам добровольных помощников инквизиции, были уведены в тайные застенки, ввиду большого скопления их при трибунале, а равно, дабы держать каждого из них в отдельности, так, чтобы они не могли сообщаться и переговариваться; и, собрав всех их к десяти часам вечера, дав им сначала поужинать, сеньор дон Антонио Сам-брана де Боланьос, старейший инквизитор двора, в сопровождении дона Фернандо Альвареса де Вальдеса, секретаря сицилийского трибунала, вошел в затворы, где содержались отпущенные преступники, и каждому в отдельности объявил приговор в следующей форме:
«Брат, ваше дело было рассмотрено лицами весьма учеными и великих познаний; ваши преступления являются столь тяжкими и столь дурного свойства, что, в видах примерного наказания, решено и постановлено, что завтра вы должны умереть: вы предупреждены и приготовлены и, дабы вы могли исполнить сие, как подобает, здесь останутся два духовника». И, объяснив каждому сии слова, приказал он войти двум монахам и поставил двух служителей на страже, у дверей каждого застенка, и в сем порядке и последовательности выслушали двадцать три осужденных свои смертные приговоры; принимая же во внимание бессонницу и скорбь осужденных, а равно работу и усталость духовников и служителей, предусмотрительность трибунала приготовила запасы печений, шоколада, пирожных и прохладительных напитков для подкрепления и ободрения тех, кои в сем нуждались.
Всю ночь трибунал готов был допустить к себе тех осужденных, кои испросят аудиенцию, и когда две женщины, осужденные, как отпущенные, испросили ее, трибунал, по обычному своему милосердию, допустил их к себе, причем принимал их заявления сеньор дон Антонио Самбрана, занятый этим большую часть ночи и утра.
Тридцать четыре первых следовали в изображении, и мертвые и бежавшие, из коих тридцать два были отпущены и как таковые шли с коронами на голове, отмеченными пламенем. Другие две статуи шли в санбенито, и у всех на груди начертаны были большими буквами имена тех, кого они представляли. Алькальдам трибунала надлежало идти во главе осужденных, порученных их присмотру, но, работая в тайных застенках, они не могли занять свои места вовремя.
За ними следовало пятьдесят четыре еретика, примиренные, все в санбенито с полукрестами св. Андрея, а другие с целыми крестами и со свечами, как предшествующие.
Костер увенчивали солдаты веры, коих часть стояла на лестнице, на страже, дабы не поднималось больше определенного необходимого числа лиц; но скопление народа столь увеличилось, что порядок не мог быть соблюден во всем и, таким образом, выполнено было если не то, что надлежало, то хотя бы то, что возможно было выполнить.
Аутодафе
Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:
Оглавление
Что такое аутодафе [↑]
Ауто-да-фе — португальская форма испанского auto de f é (по-французски act de foi, от латинского actus fidei) — торжественное объявление и вслед за тем приведение в исполнение приговора осуждённым, вынесенного судом инквизиции. Обычно, однако, так называют лишь приведение приговора в исполнение. Это же выражение применяется ошибочно, а, может быть, метафорически, и к сожжению книг (Талмуда и пр. ) в раннее средневековье. В привычном понимании аутодафе — это многочисленные публичные казни на костре евреев, отказавщихся принять христианство.
Оглашение приговора [↑]
Торжественное объявление приговора происходило обыкновенно в церкви в первое воскресенье Рождественского поста, так как в этот день читается Евангелие (Лука XXI ) о страшном суде. Некоторые христианские авторитеты придерживались мнения, что такие приговоры не должны читаться публично, так как многие из них связаны со смертной казнью.
Обыкновенно на городской площади устраивалась по возможности обширная эстрада, чтобы множество народа могло видеть церемонию, «ибо это зрелище наполняет зрителей ужасом и представляет потрясающую картину Страшного суда. Такой ужас и такие чувства должны быть внушаемы: они приносят величайшую пользу» (Nicolas Eymeric, Manuel des inquisiteurs, с. 143).
За некоторое время до аутодафе о нём официально объявлялось перед общественными зданиями и в городских садах. Объявление об аутодафе в Мадриде в 1680 году гласило: «Жители города Мадрида сим извещаются, что св. суд инквизиции города и королевства Толедского торжественно совершит общее аутодафе в воскресенье, 30 июня с. г. и что все те, кто так или иначе примет участие в совершении или будет присутствовать на указанном аутодафе, воспользуются всеми духовными милостями, какими располагает римский первосвященник».
Были разного рода аутодафе: 1) Auto publico general (общее публичное аутодафе), совершавшееся с большой помпой в присутствии всех магистратов города, часто по случаю дня рождения или бракосочетания какого-нибудь принца; 2) Auto particular — частное аутодафе, на котором присутствовали только инквизиторы и уголовные судьи; 3) Autillo (малое аутодафе) — в пределах дворца инквизиции и в присутствии судей и нескольких приглашённых гостей; 3) Auto singular, назначавшееся для одного преступника.
После долгих месяцев или даже лет заключения в подземных темницах инквизиции осуждённых выводили из тюрьмы ночью накануне аутодафе и приводили в особое место, где их приготовляли к церемонии.
На них надевали специальный костюм из материи в чёрную и белую полоску, состоявший из рубахи с рукавами и штанов, доходивших до пят. Кроме того, набрасывался наплечник, sanbenito, обыкновенно, для обвинённых в каком-нибудь преступлении против церкви, из жёлтой бумажной ткани с красными андреевскими крестами на груди и на спине. Уличённым, но упорствовавшим в отрицании своей вины и вторично уличённым полагался серый наплечник, samara, с изображением на нём спереди и сзади самого осуждённого над пылающими факелами, окружённого дьяволами; часто отмечалось также имя осуждённого и его преступление. У добровольно признавших вину огни изображались опрокинутыми. На обвинённых в колдовстве надевался бумажный колпак, carochas, в виде сахарной головы, на котором были изображены дьяволы и огненные языки. Ноги преступника были обнажены, а в руке он держал жёлтую восковую свечу.
Впереди торжественной процессии несли хоругвь инквизиции с надписью Justitia et misericordia; за преступником следовали инквизиторы и другие сановники. Один или двое горожан назначались при каждом обвинённом в качестве крёстных отцов: они наблюдали за тем, чтобы преступники вернулись невредимыми в тюрьму. В процессии несли также останки тех, кто умер до произнесения приговора над ними, ибо, говорит Bernardus Comensis (Lucerna Inquisitor, стр. 52), «мёртвые еретики могут быть преданы анафеме и могут быть осуждены после смерти… и это до сорока лет». В процессии носили также изображения тех, кто был осуждён заочно.
Всё это делалось потому, что инквизиция, осудив еретика, имела право конфисковать его имущество. Так, Бернард Гюи прямо говорит в своих Practica inqisitionis, что «ересь должно преследовать не только между живыми, но также среди мёртвых, особенно, когда необходимо воспрепятствовать заражение ересью наследников, вследствие верований тех, кому они наследуют» (Molinier, L ’ Inquisition dans le midi de la France, стр. 358).
Примером такого увещевания может служить проповедь Дон Диего Аннунциазаро Юстиниана, архиепископа Краганоры (переведена Моисеем Мокаттой, изд. в Филадельфии в 1860 году; библиографию подобных проповедей аутодафе в Португалии см. Da-Silva, Diccionario bibliographico portuguez, Лиссабон 1858).
Преимущество отдавалось тем, кто готов был отречься от ереси. Их помещали у стола, на котором лежало несколько открытых молитвенников. Два клирика читали отчёт о суде и соответствующем наказании, что часто занимало целый день. Во время чтения отчёта преступники находились на середине галереи. Та же церемония происходила, когда аутодафе совершалось в публичном саду. Здесь устраивался обширный амфитеатр с необходимыми принадлежностями и временными темницами под платформой.
Виды наказаний [↑]
Еретик, раскаявшийся и снова согрешивший, еретик, не раскаявшийся и не согрешивший вновь, еретик, не раскаявшийся и снова согрешивший, еретик, не признавший себя виновным и еретик, заочно обвинённый — все предавались в руки светской власти, так как инквизиция отказывалась приводить в исполнение смертные приговоры на основании принципа «церковь не хочет крови» (ecclesia non sitit sanguinem).
Различные смертные приговоры оканчивались формулой: «По этим причинам мы объявляем вас вновь согрешившим, извергаем вас из лона церкви, передаём вас светскому правосудию, настойчиво, однако, умоляя его умерить свой приговор, так, чтобы не было по отношению к вам пролития крови или опасности смерти».
Беллярмин прямо говорит «То, что еретики заслуживают наказания, ясно или, по крайней мере, указано во Второзаконии (13, 6 и сл. )».
Богословы придерживались различного мнения по вопросу, мечом или огнём должны быть преданы смерти осуждённые (ср. Julien Havet, L’hérésie et les bras sèculier au moyen age, 1881). Казнь огнём предпочиталась, как более согласная со сказанным у Иоанна XIV, 6: «Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и оне сгорают».
Симаноас и Рохас (Roias) также придерживались мнения, что еретики должны быть сжигаемы заживо. Следовало только затыкать еретикам рты, чтобы они не поносили зрителей.
По-видимому, раскаявшийся сначала подвергался удавлению, а затем сжигался, нераскаявшегося же бросали в огонь живьём.
Было установлено, что светская власть не должна надолго откладывать исполнение приговоров инквизиции. Иннокентий IV в своей булле Ad extirpanda («Для искоренения») устанавливает максимальный срок в пять дней. В Испании было в обычае приводить в исполнение приговоры немедленно, вслед за объявлением их, причём это приурочивалось к какому-либо празднику, когда население было свободно от занятий.
Исполнение приговора [↑]
Той же торжественностью, с которой совершалось публичное чтение приговора, сопровождалось и приведение его в исполнение. Блестящая процессия отправлялась от темниц инквизиции к quemadero — площади с сооружёнными на ней подмостками. Присутствовали сановники церкви и государства (на аутодафе 30 июня 1680 года в Мадриде, которое устроил Карл II в честь своей молодой жены, король сам зажёг первый факел, воспламенивший костры).
Всю ночь, предшествующую аутодафе, беспрерывно заседала комиссия, готовая выслушать отречение преступников. Узников, которых эскортировали солдаты в сопровождении духовников, убеждавших их воспользоваться последней возможностью примирения с церковью, привозили на ослах.
Составлялся полный отчёт (Relacion — в Испании, Rela ç ao — в Португалии) об аутодафе. Часто его печатали, чтобы увеличить усердие верующих и внести порядок в процесс духовного суда (E. N. Adler, Jew. Quart. Review, XIII, 395); отчёты посылались центральному суду инквизиции, а также и другим судам.
Инквизиция и евреи [↑]
Первое аутодафе еврея, насколько известно, состоялось в Труа (департамент Об) в субботу 24 апреля 1288 года. Об этом событии говорится в Слихот р. Яакова бен Йеуды, р. Меира бен Элия и р. Шломо Симхи, а также в старом провансальском стихотворном рассказе, автором которого является тот же р. Яаков бен Йеуда. Эта казнь вызвала энергичный протест со стороны Филиппа Красивого (17 мая 1288 года), который усмотрел в действиях святой инквизиции нарушение собственных прав (ср. A. Darmstetter в Romania, III, 443 и сл.; idem, Revue des ét. Juives, II, 199; Salfeld, Martyrologium des Nürnberger Memorbuches, стр. 162).
Сохранилось, однако, мало документальных свидетельств инквизиции о евреях вне пределов Пиренейского полуострова. Большая часть сведений относится к Испании и Португалии и их колониям (см. ниже). Однако, несомненно, что число евреев, потерпевших от инквизиции в Италии, было велико. В одной лишь Венеции предстали пред святейшим судом по обвинению в «иудаизме» в течение 16-го века 43 человека, а в 17-м веке — 34 человека. Много евреев могло находиться также среди обвинённых в «магометанстве».
Инквизиция произвела величайшие опустошения в Испании и Португалии, на Балеарских островах, в испанской Америке (Мексика, Бразилия, Перу), в Гваделупе и в Гоа (в Индии).
В Испании аутодафе началось с того времени, когда Сикст IV (1480) издал буллу, разрешавшую католическим королям назначать инквизиторов над всеми еретиками, а в Португалии — с издания в 1531 году буллы Климента VII Cum et nihil magis, официально учреждавшей инквизицию в Португалии (Herculano, Estab. da inquisi ç ao, I, 255).
Инквизиция была учреждена в Америке жалованной грамотой Филиппа II 7 февраля 1569 года.
В Венеции инквизиция была уничтожена в 1794 году; в Гоа — в 1812 году. Последнее аутодафе в Португалии состоялось в Лиссабоне 19 октября 1739 года, но в короткий период реакции совершено было (1 августа 1826 года) в Валенсии сожжение еврея (Rev. é t. juiv., V, 155). Инквизиция была окончательно уничтожена в Испании 15 июля 1834 года. В Перу она была упразднена 9 марта 1820 года, немедленно после отпадения Перу от Испании.
В Германии следует упомянуть об аутодафе в Бреславле (был сожжён 41 еврей) 4 июля и в Швейднитце (17 жертв) 17 августа 1453 года (см. Г. Кон, Вестник русского еврейства, 1871, №№ 20-22, Brann., Gesch. D. Juden in Schlesien, Бреславль 1907, IV, 133).
Согласно свидетельству Ллоренте, через инквизицию в Испании прошло 341021 дело и более 30000 еретиков было сожжено (см. также Kohut, Proceedings Am. Jew. Hist. Soc., IV, 109). Согласно другому авторитету, в течение 250 лет существования инквизиции в Америке было совершено 129 аутодафе.
(По новейшим исследованиям аутодафе в Америке началось уже с 1536 года; см. Америка, Евр. Энц., II, 189. Автор, К. Форнберг, пользовался последним трудом известного историка инквизиции H. C. Lea, Inquisition in Spanish dependencies, Нью-Йорк 1908).
Следующий список аутодафе, в которых, как положительно известно, пострадали евреи, составил E. N. Adler (Jew. Quart. Rev., XIII, 392). Список дополнили автор статьи (ib., XIV, 80), Кайзерлинг (ib., 136) и М. В. (по статье Адлера, America Autos, ibid., XVII, 69).
Источники указаны в упомянутых статьях (когда будут обнародованы тысячи томов отчётов инквизиции, хранящихся в архивах Мадрида, Севильи, Саламанки, Лиссабона и пр., число это, несомненно, увеличится).
Великое аутодафе в Севилье
За три десятилетия, прошедших со дня, когда Мартин Лютер прибил свои «тезисы» к двери собора в германском Виттенберге, его идеи проникли в Испанию. Инквизиторы этого оплота католического мира были не на шутку встревожены. Еще в конце XV века, в эпоху наибольшего расцвета испанской инквизиции, они во главе с Томасом де Торквемадой старательно зачистили свою территорию от реальных и выдуманных ересей. Крещеные евреи-марраны и мусульмане-мариски, продолжавшие тайно исповедовать религии своих предков, сотнями отправились на костры. К середине XVI века инквизиторы уже готовились отдохнуть: католицизму в Испании, казалось бы, уже ничто не угрожало. И вот с севера на Пиренеи просочилась лютеранская ересь.
В Севилье, оплоте инквизиции, тайное лютеранство приобрело особый размах. Сотни протестантов, скрывавшихся за личинами ярых католиков, по вечерам собирались в домах богатых единоверцев и проводили богослужения по новому обряду. Среди адептов богопротивной ереси оказалось немало священников. Монастырь св. Исидора Севильского ударился в лютеранство целиком. Все его монахи резко изменили обряды, а проповедовать стали не на латыни, а по-испански.
Конспирация у лютеран была на высоте. Несмотря на увеличение числа еретиков и участие в протестантских обрядах богатых, знатных и известных в Севилье людей, инквизиция долгое время даже не подозревала о тайных лютеранах. Напасть на след подполья удалось случайно. Священник севильской церкви св. Викентия Франсиско де Сафра был тайным лютеранином, но в городе пользовался репутацией истового католика. Его не раз приглашали в инквизиционный трибунал в качестве эксперта для разрешения сложных теологических вопросов. В то же время его жилище служило перевалочной базой для проповедников, разносящих по Испании учение Лютера. В 1555 году к нему домой явилась полубезумная синьора с рекомендациями от известных священнику протестантов. Женщина находилась в полуобморочном состоянии, бредила и легко могла скомпрометировать всю сеть. Де Сафра взялся вылечить сумасшедшую проверенными средствами: он запер её в комнате без окон и ежедневно лупцевал кнутом, изгоняя из несчастной бесов.
Приговорённые с карочами на голове во время аутодафе с картины Франциска Гойи
Похоже, что он изгнал из пациентки не только бесов, но и преданность лютеранству — сбежав каким-то образом из его дома, она отправилась прямо к инквизиторам. Синьора назвала около 300 имён лютеран-подпольщиков. Список возглавляло имя Франсиско де Сафры. Однако доносчица настолько явно была не в себе, что для проверки её показаний инквизиторы вызвали хорошо им знакомого священника. Де Сафра, не моргнув глазом, рассказал следователям о припадках и бредовых видениях своей прихожанки, чем полностью их успокоил. Вернувшись домой, священник не мешкая ни минуты, собрал пожитки и покинул Севилью.
Бегство подозреваемого насторожило инквизиторов и они предприняли более тщательную проверку доноса. В результате в течение четырех лет были арестованы более 800 человек. Для содержания задержанных не хватило тюремного замка Триана и в застенки переделали несколько монастырей и даже частные дома. Весть об арестах опережала инквизиторов, поэтому многим подозреваемым удалось сбежать. В частности, в Германию уехали 12 монахов монастыря св. Исидора Севильского. Правда, двое из беглецов всё-таки попали в лапы инквизиции: они хотели перебраться в Англию, но их арестовали в Голландии, бывшей тогда под контролем Испании.
Следствие велось тщательно. Устраивались очные ставки, показания задержанных проверялись пытками. Многим удалось доказать свою невиновность, но и оставшихся с лихвой хватило на несколько массовых аутодафе.
Севилья
Первое из них и наиболее крупное прошло в Севилье 24 сентября 1559 года. Площадь св. Франциска преобразили заранее. На ней возвели трибуны для многочисленных зрителей, два амфитеатра для инквизиторов и осужденных и роскошный алтарь. 23 сентября через всю Севилью двинулось шествие, состоявшее из священников, городских угольщиков, поставлявших дрова для костров, и многочисленных «друзей инквизиции» — членов религиозно-патриотической организации, охранявших порядок во время торжественного мероприятия. Процессия пронесла через весь город шестиметровый дубовый крест, который торжественно установили перед алтарём. Всю ночь перед ним монахи, сменяя друг друга, молились за спасение душ осужденных еретиков.
Процессия направилась к площади. Каждого осужденного сопровождали два монаха-доминиканца и парочка «друзей инквизиции». Процессия получилась длинной: в тот день должны были выслушать приговоры 102 еретика, из которых 22 были осуждены на смертную казнь. Во главе шествия несли деревянную куклу в человеческий рост. Она изображала сбежавшего Франсиско де Сафру и была одета в его подлинную одежду. Беглый священник тоже был приговорён к костру, правда, заочно.
Во время оглашения помилования выяснилось, что среди осужденных не только лютеране. Наказание было смягчено одному мулату, оболгавшему своего хозяина. Он отломал фигурку Христа от распятия, принёс его в инквизицию и заявил, что его господин каждый вечер стегал Господа плетью. Следствие выяснило, что мулата видели с отломанной фигуркой в руках задолго до его доноса, и в тюрьму угодил он сам. В связи с деятельным раскаянием и активной помощью следствию мулата подвергли 200 ударам кнута вместо 400 и сократили срок ссылки на королевские галеры.
Сожжение задушенного осужденного (рисунок Жана Люкена)
Затем началось зрелище, ради которого и собрались на площади сотни севильцев. На мостовой возвышались 23 столба с кучей дров у подножия каждого. Инквизиция никогда не сжигала осужденных ею на массовых кострах. Подобное варварство имело место лишь во время религиозных войн или в американских колониях, когда приговоренных было больше, чем дров. При соблюдении всех формальностей каждый еретик имел право на собственное пламя.
Сначала сожгли деревянную куклу Франсиско де Сафры. Пока она догорала, к соседнему столбу на осле подвезли Изабеллу де Байена, богатую горожанку, предоставлявшую свой дом для протестантских сборищ. Из-за того, что домовая церковь Изабеллы была тайно перестроена по лютеранским канонам, её дом также подвергся казни — он был снесен. Женщину приковали к столбу железным ошейником и монах-доминиканец в последний раз спросил, не хочет ли она покаяться и прилюдно произнести католический символ веры. Изабелла отказалась, и под её ногами вспыхнуло пламя.
Палач инквизиции
Доктор Кристобал де Лосада пострадал, можно сказать, за любовь. Он просил руки дочери знатного севильца, тайного лютеранина. Тот дал согласие на брак только при условии, что жених ознакомится с протестантским вероучением. Доктор оказался таким прилежным учеником, что быстро выдвинулся в лидеры протестантской общины. Будучи арестованным, он не стал отрицать своё лютеранство, но отказался признавать его ересью, доказывая истинность протестантизма. На аутодафе де Лосада отказался от исповеди и был сожжен заживо.
Удушение перед сожжением
Костры вспыхивали один за другим. На них возводили монахов монастыря св. Исидора Севильского, учителя грамматики и чистописания, нескольких женщин. Протоколист этой церемонии, подробно описавший всё происходившее на площади св. Франциска, особо отметил, что некоторые из осужденных поднимались к столбам с радостной улыбкой на лице. После того, как все костры допылали, настала очередь 80 приговоренных к более мягким наказаниям. На краю площади уже стояли повозки, на которых большинство осужденных мужчин отправились прямиком на королевские галеры. Всё действие закончилось уже в сумерках. Многочисленные зрители получили наглядное доказательство всесильности католической веры и его превосходства над протестантским лже-учением.
Это было далеко не последнее аутодафе, связанное с делом севильской лютеранской общины. В следующем, 1560 году, на одном из костров сожгли и ту самую полусумасшедшую женщину, которая написала первый донос. Вместе с ней казнили её трёх дочерей и сестру. Русское правило «доносчику — первый кнут» сработало и в далекой Севилье, правда, в более ужасном варианте.