аззедин алайя личная жизнь
«С Аззедином умерли все мои люди. В бизнесе у меня не осталось больше друзей»: Алла Вербер
Аззедин Алайя и Алла Вербер
Вчера в Париже умер дизайнер Аззедин Алайя. Tatler попросил вице-президента Mercury Аллу Константиновну Вербер помянуть близкого друга.
Мы знакомы так давно, что я уже не помню сколько. Тридцать пять лет назад или больше в Париже на шоу, в кругу друзей, я услышала в разговоре имя Аззедин. Его тогда еще не звали мистер Алайя, просто Аззедин. Это было время, когда я много носила его платья. Начала в двадцать один, сейчас мне пятьдесят девять. Я была худая, с большой грудью, и когда я их надевала, выглядела очень здорово. У меня было всего два любимых дизайнера, и один из них – Аззедин. Мое бандаж-платье на второй день свадьбы – сиреневое – тоже от него.
Мы познакомились, и у нас случилась chemistry, я ему очень нравилась. Он был такой маленький, молодой. Маленького роста, но в нем был стержень. Перед ним все преклонялись. Очень гостеприимный. Все всегда происходило у него дома, где бы он ни жил. Он не любил рестораны. Алайя из Туниса. Когда я на протяжении многих лет приходила к нему в дом, который он купил в парижском Марэ, всегда приносила тунисские сладости и сухофрукты.
На первом этаже там студия-магазин. Дальше – шоу-рум, где он устраивал шоу. Подумайте только, шоу у себя дома. Он жил вне законов моды, вне правил. Перестал делать показы на Неделях моды, сказал, что устал от этого. Что теперь будут только капсулы. А когда не было шоу и заказов, он устраивал в шоу-руме галерею для своих художников – и для Кристофа вон Вейге, и для Джулиана Шнабеля, и для Ричарда Вентворта. На втором этаже была примерочная, в которой мистер Алайя принимал своих клиентов. Большая комната. В ней висел известный портрет самого мистера Алайя, стояло его кресло. И это была святая святых. А дальше с левой стороны начинались его апартаменты. И его кухня. Кухня, на которой побывал весь мир. Мишель Обама, Карла Бруни-Саркози – все, кому досталось счастье там есть. Он был очень трогательный человек. И очень – как бы сказать… проницательный. Он чувствовал людей. И кто ему не нравился по какой-то причине… Если он не чувствовал, что это его человек… Тогда на эту кухню человек попасть не мог никак, в каком бы статусе он ни был. Никак. Один раз – и все, больше его туда не звали. Потому что Аззедин людей сканировал, видел их насквозь. На этой открытой кухне каждый день происходили завтраки, ланчи, там собирался весь мир моды. Алайя очень любил готовить, но последнее время готовила, конечно, хозяйка. А он садился и контролировал процесс. Он любил острое. Свою тунисскую еду. У него все всегда было вкусно. Нигде ни у кого не было так вкусно, как у него. Салаты, безумно острые приправы. Рыба, овощи. Хлеб. Вино. И, главное, все сотрудники тоже садились. Там было два больших стола: один для гостей, второй для моделей, закройщиц, продавцов. Это была одна семья, и еды всегда хватало всем. Кто бы ни открыл дверь, сказав «Вот я пришел, друг», у него всегда была еда.
Маленький гигант высокой моды
Умер Аззедин Алайя
В Париже на 78 году жизни скончался модельер Аззедин Алайя, последний из французских гениев кутюра, умевший жить без рекламных бюджетов, вне обязательных недель моды и давления больших домов.
Модельер Аззедин Алайя
Фото: AGF s.r.l. / REX / Shutterstock / Fotodom
Алайя родился в Тунисе. С 15 лет он держал в руках иголку и портновские ножницы. Три года учился скульптуре в тунисской школе искусств и хотя не получил диплома, научился кроить платье как скульптуру по телу. Пока другие мальчишки гоняли мяч и девчонок, он помогал своим родным и сочинял для заказчиц туалеты в духе Бальмен или Баленсиаги, точно так же как сейчас во всех концах света портные пытаются изобразить Алайю. В Париж он приехал в конце 1950-х 18-летним юношей, прошел через все модные дома, и нигде его не хотели брать. В Christian Dior, куда он было устроился, Алайя никак не мог приступить к своим обязанностям, и через несколько дней его уволили. Он поработал у Guy Laroche и Thierry Mugler, а потом стал заниматься индпошивом.
Ретроспектива Аззедина Алайя в Musee Galliera
Аззедин Алайя прославился не тем, что устраивал показы и выходил на публику, давал интервью или размещал рекламу на Елисейских полях. В течение многих лет он работал не как художник-автор-модельер, а как обычный портной: принимал частные заказы, обсуждал их с глазу на глаз и отдавал вещи не в пустоту подиума, а в руки своих клиенток. Причем попасть к нему было куда сложнее, чем к самому модному пластическому хирургу. Потому что в платьях Алайи женщины были прекрасны и желанны, «его наряды — это ласки для девушек»,— говорил директор музея моды Галлиера Оливье Сайяр. Алайе якобы даже предлагали вернуться в Dior после Гальяно, но он отказался.
Парижанки буквально подняли провинциала на руки и открыли перед ним важнейшие столичные двери. И, конечно, он этих женщин обожал. Восхищался и боялся.
Во время интервью он рассказывал мне, как иногда по часу ждал перед очередной дверью в парадном, прежде чем решался нажать на кнопку звонка.
Он бравировал своей несветскостью и всегда ходил в бесформенном черном китайском костюме. В его квартире на улице Бельшас все происходило в одном пространстве: швейные машинки стояли даже на кухне и в ванной, а юные модели (в свое время это были и Наоми Кэмпбелл, и Линда Евангелиста, и Стефани Сеймур) месяцами жили у «папы», как они его называли.
Как продавался Аззедин Алайя
Аззедин Алайя создал собственную марку в 1979 году. С тех пор обстоятельства не раз менялись. В 2000-м он вступил в союз с Prada и расстался с маркой через 7 лет. Потом Azzedine Alaia был куплен швейцарской группой Richemont, но это нисколько не изменило его привычек. Он по-прежнему не участвовал в неделях моды, не приемля саму идею, что мода должна меняться от сезона к сезону.
«Я не люблю моду, но люблю одежду»,— говорил Алайя. Он хотел делать вещи, которые не устареют до второго пришествия.
Он считал, что платье можно сделать раз и навсегда, если это настоящее платье, такое как носили его клиентки Арлетти или Грета Гарбо. Так и есть — хотя некоторым платьям уже за пятьдесят, молодые посетительницы продолжают засматриваться на них на выставках.
Алайя работал над новыми вещами и коллекциями столько, сколько считал нужным. Дедлайнов для него не существовало. Когда я однажды спросил у него, почему он так долго работает и как понимает, что пора остановиться, Алайя ответил: «Когда я вижу, что уже хорошо получилось, тогда и останавливаюсь». Неделя моды иногда начиналась у него спустя недели три после ее окончания.
Платья Аззедина Алайя в Галерее Боргезе
Мы встречались с ним для интервью в Маре на улице Мусси. Высоченный зал с галереями под стеклянной крышей, где проходили показы, устраивались праздники и домашние спектакли. По сторонам — мастерские. На верхнем этаже жил он сам. Но главной во владениях Алайя была столовая с огромной кухней во всю стену. Здесь за прозрачным столом собирались все, кого обеденный час застал в Маре. Продавцы, портнихи, модели, фотографы и даже приглашенные журналисты. Не бывало такого, чтобы за стол садилось меньше пятнадцати человек. Алайя вспоминал свою бабушку в Тунисе, в доме которой стол накрывали всегда с запасом — мало ли кто заглянет. Он царил за столом, смеялся, угощал гостей очень простой едой с арабским акцентом и в своей черной одежде, с нетипичными чертами лица, казался маленьким инопланетянином без возраста и пола — не зря фотографы обожали снимать его с моделями, которым он был чуть ли не по пояс.
Эксклюзив: близкая подруга Аззедина Алайи – о жизни дизайнера в Тунисе, отношениях с Лагерфельдом и антиквариате
Во время отдыха в Северной Африке Валя Грищенко встретилась с близкой подругой французского кутюрье Аззедина Алайи и узнала немало интересного об этом великом дизайнере.
Про Аззедина Алайю известно очень много, но в основном это связано с его жизнью и творчеством в Париже, а его жизнь и связи в родном Тунисе все еще остаются малоизученными. Мне захотелось исправить ситуацию, пока я находилась в месте, где он родился и вырос.
Его дом (сейчас это музей) находится в самом живописном и красивом месте старого района в Тунисе, который называется «Сиди Бу Саид». Характерная особенность этого места – все дома здесь белые с синими балконами и дверями, каждый дом подписан, например, DAR ALAIA (dar в переводе с арабского – дом), улочки очень узкие, уютные и засажены растениями. Сам район находится на горе, поэтому почти из каждого местного окна открывается невероятный вид на море. Примечательно, но жить в этом районе могут только семьи с богатой историей и пользующиеся уважением, эти дома не продаются, а только переходят по наследству. Поэтому здесь не живут иностранцы, но туристический поток при этом огромный – все хотят увидеть этот невероятный вид на море, открывающийся отсюда. Согласно официальной биографии дизайнера, он родился в небольшом селе, в около 300 километрах от Туниса в семье фермеров, а свой дом в «Сиди Бу Саид» он купил уже будучи известным на весь мир. Помогла ему в этом почитаемая в Тунисе семья бен Абдалла, которая еще не раз будет упомянута в этой истории.
Когда я впервые попала в этот дом, то почувствовала некую пустоту. К сожалению, внутри нельзя было фотографировать, но сотрудник музея на мою просьбу написать об этом месте подробнее, дал мне имейл его куратора – кузена дизайнера Монтасара Алайи – и пожелал удачи. Однако все мои попытки связаться с Монтасаром в течение месяца не дали никакого результата – после смерти дяди он стал просто неуловимым. Это еще больше подогрело мой интерес и я пошла обходными путями.
Через знакомых смогла познакомиться с Кензой бен Гахем – она из Туниса, но 10 лет проработала в студии-мастерской Алайи в парижском Марэ. Оказалось, что ее родители как раз близко дружат с той самой семьей бен Абдалла – господином Джаллилом и его женой Латифой. Во время своих приездов в Тунис дизайнер всегда останавливался у них, для него даже был сделан специальный гостевой дом на территории их сада. У себя же дома за всю жизнь Алайя ночевал не более двух ночей. Меня с ними познакомили.
Когда я попала в дом к госпоже Латифе, то единственной непроизвольной реакцией было слово WOW. Каждая деталь здесь была продумана и находилась на своем месте, антиквариат органично сочетался с современными деталями, в результате чего получился «арабский дом образца ХХI века». Во время разговора я узнала, что сам Аззедин Алайя помогал ей с декором, выбирал антиквариат. Признаться, такого красивого жилища я не видела никогда и теперь мне понятно, почему он сам любил здесь останавливаться.
Кстати, Латифа рассказала мне интересную историю. Однажды Аззедин со своим молодым человеком Кристофом – немецким аристократом и бароном, у которого был свой замок – пошли в антикварный магазин, и Алайя моментально выбрал все, что хотел, чтобы потом отвести в дом Бен Абдаллов. И каждая из этих вещей была шедевром, а Кристоф тогда удивлялся, что будучи родом из бедной семьи, несвязанной с искусством, он обладал огромным чутьем и уверенностью в собственном выборе. Рассказы Латифы об Аззедине Алайе можно слушать бесконечно, но я постаралась изложить их кратко.
Мы вместе учились в институте Ecole des Beaux-Arts – он на факультете скульптуры, а мы с мужем на художественном. В процессе учебы я рисовала эскизы, а он лепил с них скульптуры. Стоит только вспомнить его платья – они же как скульптура идеально подчеркивают женское тело. Именно тогда у Аззедина и родилось желание «скульптурировать» женское тело. Сразу после обучения он переехал в Париж, где столкнулся с предвзятым отношением к себе из-за национальности. В Париже тогда не любили арабов и он очень стеснялся своей внешности, особенно роста. Но желание творить было таким огромным, что никакой расизм не мог его остановить. Аззедин рассказывал, что тогда он мог свернуть горы.
В то время арабу без французских документов было практически невозможно попасть на практику в какой-либо модный Дом, но его желание и здесь победило – его взяли портным в Dior и затем Balmain. Правда, из-за алжирской войны ему пришлось вернуться домой. Однако за период практики он обучился всему процессу производства платья от A до Z. Даже будучи уже известным кутюрье, он любил работать руками – последние 30% каждого платья в ателье он доделывал самостоятельно. Когда он мне дарил вещи – платье, жакет или юбку – и размер мне не подходил, Аззедин с легкостью мог расшить вещь и сделать размер по мне.
Алайя был очень маленький, но масштаб этого человека нельзя описать цифрами, он всегда повторял: «Я боюсь не успеть, у меня еще столько идей, столько всего, что я могу сделать для мира и оставить свой след». Он хотел жить 300 лет, он любил жизнь и проживал, не тратя свое время на глупости, у него не было ни хобби, ни увлечения. Он любил работать, а если кому-то хотелось его обидеть, можно было всего лишь сказать, что ему нужно отдохнуть – он разворачивался и обижался как мальчишка! Для Аззедина было нормальным закончить работать в 4 утра, а в 9 он уже снова был готов приступить к делам. Он был невероятно трудолюбив и его работы ему настолько нравились, что он забывал часто про отдых!
Он любил худеньких девушек с необычной внешностью. Мне кажется вы бы ему очень понравились, вспоминая его моделей. Он обожал типаж лица дочери Хемингуэя.
С клиентками из Туниса у него были интересные и сложные отношения. Ценовая политика бренда очень высокая, цены у него были как у Hermes – его любил весь мир, а туниски при этом не считали его великим кутюрье. У них было мнение, что если он «свой» значит должен делать им скидку, а Аззедин это ненавидел. Он всегда жаловался мне, что приходя к Иву Сен-Лорану они не торгуются, считая его великим, а про него думают, что он выскочка. Поэтому брал заказы от местных женщин очень редко, презирая их менталитет. Еще был случай, когда очень богатая семья заказала у него платье от кутюр на свадьбу дочери. Приехав в Тунис, дочь решила, что платье выглядит бедно и они с мамой нашили сверху кружево и стразы. Когда Алайя это увидел и понял, что на этом «ужасе» пришито его имя, то перестал работать с местными даже за огромные деньги. Для него репутация и имя были дороже любых денег мира. На самом деле Аззедин не очень любил сюда приезжать, так как не чувствовал от родины взаимности.
Однажды к нам приехала Leila Menchari-Behin, она работала тогда в Hermes и делала те самые знаменитые витрины. Она родом из Хамамета – туристического городка в 50 километрах от Туниса – и пригласила наc всех провести уикенд у нее на вилле. Мы все ушли на море, а Аззедин остался, так как боялся воды и не умел плавать. Тут он услышал, что приближается лающая собака. Он любил животных, у него дома их было много, но чужих собак боялся очень сильно и от страха просто прыгнул в бассейн. Когда вся компания вернулась на виллу через пару часов, то мы увидели картину – Аззедин плавает, держась за бортик, так как просто не может выбраться из воды. Он так и оставался каждый раз в доме сам, когда мы уходили на пляж, и в один прекрасный день садовник у него спросил, почему он не ходит с нами. Алайя рассказал ему свою историю, а на следующий день получил в подарок от садовника надувной плавательный круг. Детский. Он был чрезвычайно тронут, а по арабской традиции еще и не мог от него отказаться. В итоге все последующие дни ему приходилось надевать этот круг и плавать. Смотрелось очень смешно. Делал он это из уважения к человеку, который проявил к нему заботу. В этом был весь Аззедин.
Он обожал все острое, что касается кухни. Это не обязательно должна была быть арабская пища, он запросто мог съесть французское блюдо, но настолько сильно приправить и наперчить его, что оно было уже совсем не французским (смеется). Вообще он очень хорошо готовил, любил ухаживать за всеми и питаться дома, не любил ходить в рестораны. Он часто повторял: «Я хочу как моя бабушка собирать всех у себя на кухне и вкусно кормить». На этой кухне он тоже готовил сам, любил собирать гостей и придумывать блюда для большой компании. Еще любил боттаргу.
В юности он стеснялся собственной фигуры и однажды купил себе на барахолке дешевый костюм в китайском стиле, который стал в итоге его визитной карточкой. Потом у него их стало около 100 штук. Ему было безразлично как сам выглядит, ему было важно создавать красоту для женщин. Кстати, именно из-за этого он был в некой конфронтации с Карлом Лагерфельдом, который считал, что он одевается за три копейки и выглядит как гастарбайтер. Для Аззедина первостепенным было платье – он всегда рекомендовал мне снять лишние украшения, чтобы фокус был именно на платье.
Почему мы будем помнить Аззедина Алайю
The King of Cling — навсегда
Сегодня не стало великого кутюрье Аззедина Алайи. До своего 78-летия он не дожил чуть больше трех месяцев. Этот дизайнер стоит в одном ряду с Кристобалем Баленсиагой, Юбером де Живанши, Ивом Сен-Лораном и другими признанными мастерами. Алайя сочетал в себе грандиозный талант, трудолюбие и страсть творить прекрасное. Вот как минимум пять причин помнить и любить его всегда.
Аззедин Алайя родился и вырос в Тунисе. Там, еще до переезда в Париж, он окончил школу изящных искусств по классу скульптуры. Становиться скульптором он не собирался — в учебной программе гораздо больше ваяния его интересовал развернутый курс истории искусства. Но годы учебы не прошли даром — умение чувствовать форму стало его козырем. Алайя начинал как портной (знал свое дело от начала и до конца).
А взявшись за дизайн одежды, не кроил, а буквально лепил платья — крайне трепетно относился к лекалам. Аззедин преклонялся перед красотой женщины и умел выгодно подать любые формы. Его стали называть The King of Cling — «король облегающего силуэта». Клиентки в его платьях выглядели как статуэтки, за что и любили дизайнера без памяти.
НАОМИ КЭМПБЕЛЛ Черная Пантера Наоми Кэмпбелл — главная муза Аззедина. В частности, благодаря ему ее модельная карьера в 90-е развивалась так стремительно. Дизайнер одевал Кэмпбелл с особой любовью, всякий раз превращая в произведение искусства. Между ними сложились настолько теплые и доверительные отношения, что Наоми называла Аззедина папой, а он ее своей дочкой.
Аксессуары Azzedine Alaïa не менее женственны и сексуальны, чем платья. Героиня дизайнера носит туфли с внушительной платформой в носовой части и высоченной шпилькой, а все, что необходимо иметь при себе, складывает в сумочку из перфорированной кожи, напоминающей кружева. Эта женщина в прямом смысле недостаточно устойчива и защищена, но в этой своей уязвимости она прекрасна.
СМЕЛОСТЬ И САМОДОСТАТОЧНОСТЬ Алайя — классик. Но с системой считаться он не желал. Настоящему творцу трудно работать строго по распорядку. В 1992 году кутюрье покинул расписание парижской Недели высокой моды и прекратил выпускать коллекции в сезон — с тех пор он устраивал шоу только тогда, когда ему было что показать.
За эти годы лишь два показа-сюрприза Azzedine Alaïa Couture вписались во временные рамки традиционных Недель моды: осень-зима 2011 и совсем недавний осень-зима 2017. Аззедин предпочитал свободу во всем, не только в вопросе дедлайнов. Он ставил женственность превыше всего — даже в век господства непритязательной уличной моды он продолжал создавать наряды, служащие лишь одной цели — сделать свою хозяйку сексуальной. В его руках кутюр оставался кутюром.
ПРЕДАННОСТЬ ДРУЗЬЯМ В 1957 году совсем юный портной, выпускник школы изящных искусств Аззедин Алайя перебрался в Париж. В скором времени после переезда он совершил невероятный карьерный рывок — устроился работать в ателье Christian Dior. Правда, продлилось счастье недолго — всего пять дней. Дело в том, что как раз в то время завершилась Алжирская война, и ко всем выходцам из Северной Африки во Франции начали относиться предвзято.
В 2011 году после увольнения Джона Гальяно руководство LVMH предложило Аззедину возглавить Дом Dior, но тот отказался. Гальяно — близкий друг Алайи. Занять место, которое тот так скандально потерял, Алайя не мог ни в коем случае. Человеческие отношения для него были гораздо важнее карьеры.
Кто такой Аззедин Алайя и почему мы запомним его навсегда
«Я не смог собраться и написать об этом вчера, потому что все еще надеялся, что это неправда. Даже сейчас я все еще надеюсь, — так начал свой текст-прощание модный критик Александр Фьюри в инстаграме. — Аззедин Алайя был гением, более того, он был замечательным, добрым, сострадательным, щедрым и прекрасным человеком». Тунисский дизайнер ушел из жизни в субботу, 18 ноября 2017 года, в возрасте 77 лет.
Эту дату можно официально считать концом еще одной модной эпохи. Аззедина называли The King of Cling («королем облегающего силуэта», «королем стретча») и ставили в один ряд с Юбером де Живанши, Ивом Сен-Лораном, Кристобалем Баленсиагой и другими великими кутюрье. Мы выбрали 4 интересных факта из жизни Аззедина Алайя, которые стоит запомнить.
До того как приехать в Париж в 1957 году (в возрасте 17 лет), Алайя окончил школу изящных искусств по классу скульптуры в родном Тунисе. «Когда я понял, что не смогу быть выдающимся скульптором, я решил сменить направление», — вспоминал дизайнер в одном из своих интервью. Полученные знания Алайя перенес в свою новую профессию и стал буквально «лепить» одежду из ткани. Скульптурные формы стали его визитной карточкой в мире моды.
Дизайнер уделял максимум внимания лекалам и часами мог выкладывать платье по фигуре модели, пока посадка не будет идеальной. Вначале Алайя делал это по старинке, при помощи карандаша и бумаги, а затем создавал 3D-проекции будущих шедевров. Даже став знаменитым и успешным, он не менял своих привычек — работал по ночам под саундтреки к старым черно-белым фильмам.
Это была самая короткая и скандальная карьера из всех приглашенных дизайнеров в модный дом Dior. Алайя проработал всего пять дней. На шестой вспыхнула Алжирская война и дизайнеру пришлось покинуть пост в связи с тем, что он был выходцем из Северной Африки. Сразу после ухода дизайнер сделал два сезона для Guy Laroche, затем работал для бренда Thierry Mugler. В конце 1970-х дизайнер открыл маленькое ателье у себя в квартире и принимал там знаменитостей для примерок в течение следующих 20 лет. Одними из первых клиенток стали светская львица Мари-Хелена Де Ротшильд и актриса Грета Гарбо.
Спустя годы, в 2011-м, руководство Dior решило снова пригласить Аззедина на пост креативного директора. Но заменить дизайнер должен был своего близкого друга Джона Гальяно, которого уволили из-за антисемитского скандала. Алайя отклонил предложение, дружба была важнее.
Награды и признание
Долгие годы Алайя работал только в кутюрном направлении (любовь к высокой моде дизайнеру привила сестра-близняшка еще в детстве). Свою первую коллекцию прет-а-порте Аззедин показал в 1980-м, тогда же основал бренд под своим именем — Azzedine Alaïa. Уже в 1984 году его признали лучшим дизайнером года по версии премии Oscars de la Mode, основанной Министерством культуры Франции. Этот вечер вошел в историю — на сцену для получения награды дизайнера буквально вынесла на руках певица Грейс Джонс.
В 2008 году ему присвоили звание кавалера ордена Почетного легиона Франции. Среди его знаменитых клиенток были Тина Тернер, Грейс Джонс, Джесси Норман, Бриджит Нильсен, Мадонна, Джанет Джексон, Карин Ройтфельд, Франка Соццани, Марион Котийяр, Мишель Обама, Леди Гага, Рианна и многие другие.
Музой Алайя была Наоми Кэмпбелл. Он в шутку называл ее «дочкой», а она его — «папой». «Я познакомилась с Аззедином, когда мне было 16. Это был мой первый рабочий день в Париже, и кто-то украл все мои деньги. Я не знала, что мне делать, что я буду есть. Знакомая модель, которая участвовала в показе Аззедина, пригласила меня на обед, и я там сытно поела. Я сразу подумала, что он очень милый и скромный человек, — он сам готовил ужин на кухне и сам сервировал стол. Я не сказала за вечер ни слова, потому что не знала французского, но когда я уходила, он сделал мне подарок — платье», — рассказала в одном из интервью модель.
Алайя вообще считал, что лучший комплимент дизайнеру — это «когда модели просят оставить себе платье после показа вместо оплаты». Наоми участвовала в показах Аззедина в течение 20 лет.