Б миронов что делать русским в россии
Б миронов что делать русским в россии
Опубликовано в журнале Знамя, номер 6, 1999
Борис Миронов. Что делать русским в России. — М.: Витязь, 1998. — 48 с. 3000 экз.; Георгий Пугачев. Еврейский фашизм в России. — М.: Витязь, 1999. — 174 с. 10000 экз.; Валерий Хатюшин. Когда у власти враги: Статьи. — М.: Русь, 1998. — 80 с.
Торопитесь, граждане! “Библиотечка Русского патриота” (из нее две первые книжонки) дорожает. Если в 1998 году за ее высылку желающим брали 150 р., то в 1999-м — 300 (это на 1 января, а “далее зависит от инфляции”). А впрочем, вот Валерий Хатюшин, автор третьей брошюрки, с горечью и гневом констатирует: “Я понимаю, если бы этот бесплатно работающий “народ” читал бы сам и распространял бы среди знакомых патриотическую прессу. Но куда там! И шахтеры, и ткачихи, и учителя, и врачи ее в руки не берут. Боятся! А большинство этого “народа” даже не ведает о существовании русских газет и журналов, потому что не ведать — спокойнее”.
И в самом деле. Я — “ведаю”, и мне неспокойно, потому что обилие и доступность нацистской литературы, которая год от года становится все дебильнее, наглее и агрессивнее, — явный признак нездоровья нации.
О содержании этих брошюр сказать нечего — простейшее “бей жидов, спасай Россию”, запугивание еврейским заговором и т.д. Есть, правда, кое-что новое о Гитлере. Ну, например: “Гитлер … уделял огромное внимание вопросам семьи, брака и воспитанию детей (молодежи, в частности, рекомендовалось как можно больше путешествовать по стране в целях развития у нее патриотизма)”. Вот и по нашей стране эта патриотическая молодежь вволю попутешествовала…
Еще одну лишнюю проблему создают такие книжки: замечать их или брезгливо отворачиваться, надеясь на здравый смысл современников и соотечественников? Но ведь вот говорит же Хатюшин — не знают и не читают.
Так вот — пусть знают, что такое есть и такого много. Читать же там нечего.
Вопрос «Что делать русским в России?» имеет только экстремистские ответы?
Книга Бориса Миронова, одного из основателей знаменитой «Российской газеты», первого главного редактора этого уважаемого издания и члена Союза писателей России объявлена категорически экстремистской.
Оказавшаяся в федеральном списке экстремистских материалов книга «Что делать русским в России?» была впервые издана ещё в 1998-м году, на рубеже ельцинской «пьяной демократии» и путинских сомнительных успехов, сопряжённых с регулярным «закручиванием гаек».
До сих пор в праве иметь собственное мнение о состоянии дел в стране Борису Миронову никто не отказывал. В 2012-м он даже намеревался в качестве самовыдвиженца стать кандидатом в президенты России, чтобы воплотить это мнение в жизнь, но ему было отказано в регистрации. Понятно, что сегодня положение русских в России значительно ухудшилось даже в сравнении с «лихими девяностыми», так что рьяные чиновники явно опоздали с прочтением книги, повторимся, давно признанного коллегам заслуженного члена Союза писателей.
Что касается непосредственно содержания самой книги, то, по мнению редакции Новостей РУ, она просто описывает реальность на тот момент, увиденную автором в определённом ракурсе.
Собственно говоря, это то, чем, как известно нашим читателям, мы занимаемся ежедневно. С той лишь разницей, что Борис Сергеевич делает это несколько более утрированно, с особым акцентом на национальные признаки проблем. Впрочем, это случается и с нами.
Кроме того, «Что делать русским в России?» имеет и несомненную художественную ценность, так что допускать к рассмотрению, без преувеличения, произведения обычных чиновников, понимающих в литературе ровно столько, сколько свинья в апельсинах, и вовсе не стоило.
Особенно, если вспомнить русскую (!) народную пословицу «Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт!» Так, с учётом растущего социального неравенства, в том числе, и между гражданами и их «слугами» — чиновниками, вскоре кого-то угораздит объявить экстремистским и некрасовское «Кому на Руси жить хорошо?» Ведь Николай Алексеевич тоже осуждал притеснение и унижение собственного народа, указывая на недостатки власть имущим.
Но сегодня Генпрокуратура всерьёз утверждает, что книга Миронова содержит высказывания, способные осуществить подрыв уважения и неприязнь к другим национальностям, возбудить расовую ненависть и т.д. При этом никто не задумывается, сколько подобных изданий, но не на русском языке, сейчас болтается по бескрайним российским просторам. Их просто не в состоянии прочесть, поэтому никто и не преследует авторов.
А вот Борис Миронов уголовному преследованию подвергался неоднократно, и это тоже свидетельствует о весьма незавидном положении русских в России. Что там публикуют чеченцы или многочисленные совершенно иностранные диаспоры, никого почему-то не интересует.
Миронов шизофреник, дурак или агент олигархии и мирового сионизма?
Есть такой характерный персонаж в современной России.
Борис Сергеевич Миронов — в 1993-94 гг. работал в правительстве Ельцина председателем комитета РФ по печати, образованного на основе ликвидированных министерства печати и информации РФ и федерального информационного центра России.
По идеологическим взглядам он позиционирует себя как русский националист, но на самом деле типичный и упоротый нацист, помешанный главным образом на евреях и антисемитизме.
Такие люди, как Миронов, любого ненавистного или несимпатичного им исторического политического или любого другого деятеля причисляют сразу же к евреям.
И здесь им не нужна никакие реальные факты и здравый смысл.
Фамилия например русская, грузинская или татарская, не важно — это еврей, прикрывающийся фамилией.
Внешность русская или калмыцкая, не важно — это еврей, да ещё с типичными и ярко выраженными еврейскими чертами лица.
Человек при жизни писал, говорил и считал себя русским или башкиром, не важно — это еврей.
У человека родители — русские или немцы, не важно, деды, прадеды или прапрапрадеды были евреи, а значит и внук, правнук или прапраправнук — еврей.
И так далее.
По такой логике по сути ЛЮБОГО человека можно считать и называть евреем.
По этой логике тот же Миронов — 100% еврей.
Как типичный нацист и антисемит Миронов ненавидит коммунистов, коммунистическую идеологию и коммунистический Советский Союз.
Почему, спросите вы?
Что за наивный вопрос?
Потому что большевики-коммунисты во главе с Лениным, устроившие октябрьский «переворот» 1917 года, были сплошь евреями.
Будете смеяться, но Ленин, по мнению Миронова, естественно еврей.
А какой период истории нашего гос-ва «русский» нацист и антисемит Миронов любит и каким восхищается?
Царской Россией до 1917 года.
Короче член секты «Хруст французской булки».
То что начиная где-то с 18 века абсолютными монархами в этой самой России были люди, практически на 100% не русские, а немцы — это естественно значение не имеет.
Ещё характерно, что при царском дворе этих самых монархов-немцев вплоть до 1917 года было принято изъясняться на французском языке, что естественно тоже значение не имеет.
Кстати 2 революции 1917 года и в частности большевики-коммуняки-евреи как раз ликвидировали эти «прекрасные» правила, уничтожили немецкую монархическую династию и шаарман-базар и стало принято изъясняться почему-то не на идише или иврите, а на русском языке, видимо потому что большевики были врагами всего русского.
Ещё по мнению Миронова:
В дореволюционной России немецких монархов, говорящих на французском, всё было прекрасно и росло невиданными темпами, то есть был рай, в России еврейских большевиков-коммуняк всё было плохо и т.д., то есть был ад.
Евреи большевики-коммуняки специально разрушили великую и святую царскую Россию (построив случайно одну из двух сверхдержав мира — СССР), и если бы они этого не сделали, то Россия немецких монархов, говорящих на французском языке, уже в середине 20 века была бы суперсверхдежавой мира с самой сильной экономикой, и в ней бы проживало миллиард русских и т.д.
Немецкий фашизм, Гитлера и Третий рейх кстати породили так же евреи большевики-коммуняки во главе с Лениным.
Но, почему я задался вопросом, вынесенным в названии поста: Миронов шизофреник, дурак или агент олигархии и мирового сионизма?
Посмотрел я на днях полит-ринг на канале «Нейромир-ТВ» с участием как раз Миронова и Юлина:
Естественно я в очередной раз с удовольствием поржал над фактами, аргументацией и манерой спорить упоротого нациста и антисемита.
Восхищаясь великой, могучей и самой передовой во всех областях царской Россией немецких монархов, говорящих на французском языке (которую разрушили евреи-большевики во главе с евреем Лениным) Миронов заявил (с 9:50 на видео):
— «Вот точно так же, когда мы говорим о тюрьме народов, и подчёркиваем, что особыми томильцами в этой тюрьме были евреи, это та же самая ложь.
Достаточно взять статистику и анализ капитала в царской России.
Кому он принадлежал?
То есть «русскому» нацисту Миронову мила царская Россия немецких монархов, говорящих на французском языке, в которой было ВЛАДЫЧЕСТВО евреев-сионистов-капиталистов-миллиардеров-олигархов, но ненавистна Советская Россия «евреев-большевиков»?
Тогда вопросы:
Миронов шизофреник?
Либо Миронов просто дурак и пустобрёх, не соображающий чего он мелит?
А может Миронов агент крупного капитала/олигархии и мирового сионизма, ВЛАДЫЧЕСТВО которого уничтожили как раз большевики во главе с Лениным, ликвидировав капитализм и частную собственность на средства производства?
Либо Миронов один из многих нынешних пропагандонов, задача которого саккумулировать и собрать вокруг себя дураков, шизофреников, антикоммунистов, фашистов, нациков и фанатов пресловутой царской России?
Оцифрованная революция
Антимарксист
— Вы ведь, Борис Николаевич, марксист по рождению?
— Да, вот так судьба сыронизировала. Маму, уже беременную мною, в начале 1942 года эвакуировали из блокадного Ленинграда в Саратовскую область. Там она попала в Марксштадт. В середине восемнадцатого века его основали приглашенные в царскую Россию бароном Фредериком Борегардом де Кано немецкие колонисты. Сначала это был Екатериненштадт или Баронск, потом Екатериноград.
Сейчас город называется Маркс. Можно сказать, я марксовец, так называются местные жители.
— Где-то неподалеку и Энгельс с энгельсовцами?
— Кажется, убежденным марксистом вы не стали?
— Факт. Не знаю, правда, к счастью или к сожалению.
Хотя поначалу всё складывалось в духе марксистско-ленинской идеологии. Я был комсомольским активистом в школе и в Ленинградский университет поступил на отделение политэкономии экономического факультета. Все шло к тому, что буду твердым последователем автора «Капитала». Но случилась незадача. В конце второго курса меня отчислили из ЛГУ за. антимарксистские взгляды.
— В диссидентских организациях я не состоял и антисоветской деятельностью не занимался. Дело в другом. Я сделал доклад на семинаре и написал курсовую работу, где опровергал закон Карла Маркса об абсолютном и относительном обнищании пролетариата при капитализме. По классической доктрине именно это и создавало революционную ситуацию, а я не согласился с исходным тезисом.
Напомню, на дворе стоял 1961 год. Какие первоисточники были доступны студенту? Пользовался теми сведениями, которые сумел найти. В спецхран библиотек меня не пускали, западную прессу достать не мог, поэтому смотрел разные статистические сборники, сравнивал, сопоставлял. У меня никак не получалось, что по мере развития капитализма шло обнищание рабочих. Концы не сходились с концами.
Открытие сильно удивило, и я решил поделиться наблюдениями с сокурсниками и преподавателями. Не подозревая, что это если не антимарксизм, то явно ревизионизм. Кроме того, я позволил себе усомниться, что источником прибавочной стоимости являлась эксплуатация рабочих. Тезис показался неубедительным. И я опять не промолчал. По наивности. Так меня воспитали в рядах пионеров и комсомольцев: говорить честно и прямо.
Закончилось все вызовом к декану экономического факультета Воротилову. Виктор Андреевич сказал: «Знаете, молодой человек, вы нам не подходите. Пишите заявление».
Уходить добровольно я отказался, а формальности соблюсти требовалось. Со мной пытались работать, стараясь переубедить, но я упорно не признавал вины и продолжал упорствовать, веря в торжество истины. Поняв, что с этим правдорубом не договориться, меня. завалили на зачетной сессии, не аттестовав по четырем предметам, в том числе по физкультуре. Хотя до того я был отличником. Когда у человека столько задолженностей, его не допускают до экзаменов и отчисляют за академическую неуспеваемость.
Александров закончил короткий разговор словами: «Зайдите завтра к первому проректору. Предупрежу».
Действительно, меня приняли как родного, едва не расцеловали. Представляете? Трехминутная беседа на бегу решила судьбу, всё радикально изменила! Проректор спросил: «Ну, где будем учиться?» Я ответил: «На экономическом факультете, разумеется». Нет, отвечает, к сожалению, придется об этом забыть. Декан поставил условие: или Миронов, или я. Воротилова можно было понять: кем бы он выглядел, если бы я вернулся и продолжил учебу? Подрыв авторитета руководителя в глазах студентов и подчиненных!
Я начал размышлять, куда же податься, и не нашел ничего лучше исторического факультета. Кажется, в итоге сделал правильный выбор. Иначе мог всю жизнь заниматься марксистской политэкономией. Страшно представить!
Антиленинец
— Так из антимарксиста вы превратились в антиленинца, Борис Николаевич.
— Все же я воюю не с Владимиром Ильичом, а с концепцией революции и трактовкой истории России. Ленина как личность не затрагиваю, он человек бесспорно выдающийся. Но вот со многими взглядами вождя мирового пролетариата согласиться не могу. Он сконструировал псевдомарксистскую теорию о возможности социалистической революции в слаборазвитой стране, которая даст толчок мировой революции. Цель простая: обосновать появление большевизма и оправдать их политику.
— Когда вы поняли, что товарищ Ленин был не прав?
Обратился к восемнадцатому веку, написал сначала дипломную работу, потом кандидатскую диссертацию, защитился в 1969 году. И снова вошел в жесткое противоречие с советской историографией.
— Вы пытались доказать, что умом Россию не понять, но цифрой можно всё измерить?
Мне нравится работать с цифрами. Они позволяют провести мыслительный эксперимент, разыгрывая ситуацию не в реальности, а в воображении и объясняя, что, как и почему влияет на те или иные события.
— Восстанавливаете причинно-следственные связи?
— Именно! Видимо, натура у меня такая: люблю ясность и четкость. Когда нет определенности, становится тревожно на душе, неспокойно. Если гложет вопрос, на который не могу найти ответ, думаю об этом во сне и наяву. Пока не решу проблему. Поверхностные суждения и спекулятивные размышления, которые нельзя проверить и верифицировать, меня не устраивают, я обязательно должен докопаться до сути. Это касается и повседневной жизни, и науки.
Вот так и получилось, что с самого начала я стал заниматься цифрами, с их помощью подтверждая или опровергая те факты, которые раньше принимались на веру. Например, я полагал, что отмена крепостного права была проведена в ущерб крестьянству. Цифры позволили мне пересмотреть эти и другие ключевые тезисы советской историографии.
— Прикидывать на глазок удобнее. Да и простор для вкусовщины безграничный!
— А титул самого оспариваемого историка России вам льстит или мешает, Борис Николаевич?
— Палка о двух концах. С одной стороны, безусловно, приятно, что работы привлекают внимание профессионального сообщества, что их читают и обсуждают. Каждый человек хочет, чтобы плоды его труда признавались и ценились. В то же время, открывая новые научные книги и статьи, всегда жду, что прилетит камень в мой огород. На конференциях, коллоквиумах, семинарах я частенько оказываюсь под огнем критики и заранее готовлюсь, что придется обороняться или оправдываться. Поначалу мне это давалось с трудом. Все-таки мое становление в профессии пришлось на время, когда считалось, что истина одна. Если публика и общественное мнение с тобой не соглашались, это означало, что не прав именно ты. Не могут же все вокруг ошибаться, правда? Хотя Блез Паскаль еще 350 лет назад сказал примерно так: «Мир сложен, поэтому одной истины всегда мало».
К счастью, к моменту, когда мне стали устраивать разносы, я успел окрепнуть и нарастить мышцы, позволяющие более-менее успешно отражать атаки и не переживать из-за критики.
Антибеллетрист
— Из-за чего так возбудились ваши коллеги?
Изданный мною в 1999-м двухтомник «Социальная история России» был встречен на удивление благосклонно. В профессиональном сообществе на него ссылались бесчисленное количество раз и делали это в положительной тональности. Хотя именно там были заложены основные ревизионистские идеи. Не заметили! Объяснение, на мой взгляд, простое: в той работе мне удалось не переступать границы 1913 года.
— Сколько вы работали над книгой?
— В 1990 году сел за рукопись, а материал стал собирать намного раньше, накапливал постепенно. Это ведь фундаментальное исследование, охватывающее разные стороны жизни российского общества. Колонизация, демография, урбанизация, государственность, преступность, внутрисемейные отношения, социальные структуры, общественное мнение, менталитет и многое другое.
И всё с цифрами и таблицами.
Традиционная история так или иначе строится главным образом вокруг политических событий, общественных движений и течений, я же попытался изучить, чем и как люди жили, во что верили, чем руководствовались в поведении. Но меня интересовал не отдельный человек и его повседневный быт, а большие социальные и профессиональные группы, сословия и классы, процессы, в которые они были включены.
— А вы, значит, замахнулись на эпопею?
— Мыслю более скромными категориями и предпочел бы говорить о романе, где много хитросплетений и действующих персонажей. Мне интересны не частности и отдельные эпизоды, а то, как функционирует и почему изменяется социум, общество в целом.
Но, повторяю, в двухтомнике я остановился на пороге Первой мировой войны и революции, дальше сознательно не шел. Мне долго удавалось не пересекать красную черту, а когда нарушил ее, тут-то и возникли крупные проблемы.
Первое же издание книги «Благосостояние населения и революции в имперской России» вызвало в 2010 году бурный протест многих коллег, хотя, подчеркну, не всех. Публику шокировало название и даже обложка, на которую я поместил репродукцию картины Кустодиева с пышногрудой цветущей купчихой, распивающей чай из самовара. Получалось, Миронов говорит о благополучии, хотя историки всегда твердили о кризисе позднеимперской России, утверждая, что к революциям привело крайнее обнищание широких слоев населения, которые не могли дальше терпеть угнетение со стороны царского режима.
Я постарался на фактах разобраться, что же в реальности происходило с уровнем жизни людей. Так я вернулся к проблеме, которой занимался еще студентом.
— Выкладывайте козыри, Борис Николаевич.
— Пожалуйста. Во всех учебниках упоминается, что крестьяне имели долги по налогам, так называемые недоимки. Их суммы непрерывно росли, из чего делался однозначный вывод: люди нищают. По логике, все верно: человек перестает платить, когда не имеет средств. В действительности, было ровно наоборот: крестьяне, как правило, могли погасить задолженности, однако не делали этого сознательно. Зачем платить, если случится очередной юбилей в царской семье или на трон взойдет наследник, тут же проведут налоговую амнистию, недоимки спишут, долги простят? Крестьянин был хоть и не шибко грамотный, но точно не дурак, с трудовой копейкой без крайней нужды расставаться не хотел.
При этом государство не могло объективно оценить материальное положение людей, подоходный налог отсутствовал, чиновничий аппарат не следил за доходами конкретных лиц и целых общин. Этим успешно пользовался народ, давил на слезу, плакался, рассказывая о бедности. Подобные жалобные песни звучали на протяжении веков, общественность и правящий класс слушали их и принимали за чистую монету. Император из сочувствия и для поднятия престижа прощал долги.
— С ним еще интереснее. До середины девятнадцатого столетия русские рабочие жили лучше западных. И реальную зарплату получали выше. У иностранцев, которые приезжали тогда в Россию, глаза на лоб лезли: как так? Объяснение простое: крестьяне не стремились в города и оставляли деревню лишь по сильной нужде. Поэтому на рабочих, особенно квалифицированных, существовал неудовлетворенный спрос, они ценились высоко.
«Благосостояние населения и революции в имперской России» не утвердили на ученом совете в СПбИИ РАН в моем родном Петербурге, не дав книге институтский гриф. Поддержку я получил в Москве у директора Института российской истории РАН Александра Сахарова.
Антиутопист
— Можно ли в итоге сказать, что обе революции 1917 года случились не благодаря, а вопреки? И если да, кого за это надо «благодарить»?
— Не было такого, чтобы «низы не хотели, а верхи не могли», качество жизни не снижалось, наоборот, на протяжении всего пореформенного времени, начиная с отмены крепостного права, наблюдался рост, положительная динамика, царское правительство проводило реформы, способствовавшие развитию экономики, культуры, повышению уровня жизни и совершенствованию политической системы.
Повышался биржевой курс акций русских компаний, признаки кризиса не просматривались ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве, ни в транспорте. Казалось бы, бесспорные факты, но многим моим коллегам по-прежнему не нравится, что выводами о положении дел в Российской империи в пореформенную эпоху я опровергаю тезис, будто государство всегда враждебно обществу и думает лишь о корыстных интересах правящего класса, оставляя народ объектом эксплуатации.
— Тогда почему грянула буря?
Большевики умело воспользовались моментом, хотя до февраля даже Ленин не верил, что доживет до революции. В отличие от кадетов и прочих слюнтяев они сумели не только захватить, но и удержать власть, которая валялась под ногами. Это повлекло за собой позорный выход из Первой мировой и спровоцировало гражданскую войну. Но большевикам удалось железной рукой восстановить общественный порядок. При этом они имели поддержку лишь в крупных городах, среди рабочих, провинцию революционная волна долго не затрагивала, там люди жили иными заботами.
Профессионал
— Вернемся к вашей книге, Борис Николаевич. Где рассчитываете вербовать союзников?
— Да они сами потихоньку подтягиваются. В постсоветской российской историографии, впрочем, как и в зарубежной, заметен тренд в сторону пересмотра негативной точки зрения на состояние российского социума в позднеимперский период. Поскольку опросов среди историков не производилось, нельзя точно сказать, каков процент пессимистов, но то, что оптимистическая точка зрения набирает силу, не вызывает сомнений. В отечественной историографии явно формируется новая объективно-позитивная парадигма.
Проблема в другом. Многие командные высоты в исторической науке по-прежнему удерживают люди, которые писали основные работы по марксистским канонам, получали за них премии, степени и звания. Очевидно, они верили в то, что говорили и делали. К счастью, не все. Например, руководство Отделения исторических и филологических наук поддерживает дискуссии по ключевым проблемам истории, поэтому мой ответ на критику Бориса Ананьича увидел свет в 2006 году. В марте 2017го меня пригласили докладчиком на научную сессию Общего собрания РАН «Великая российская революция 1917 года и ее отражение в науке, культуре, исторической памяти».
Когда-то я по наивности думал, что после перестройки мои маститые коллеги достанут из потайных мест рукописи, которые приходилось скрывать от советской власти. Но этого не произошло. Практически все так и остались при прежнем капитале.
— А вы предлагаете от него отказаться.
— Нет, но призываю не ограниваться лишь марксистским кругозором. Есть и другие концепции. Надо расширять рамки вместо того, чтобы искусственно их сужать.
— Ширина разной бывает. Вас не удивляет, что к столетию Октября отечественный кинематограф разродился «Матильдой» Алексея Учителя, а самой обсуждаемой книгой стала «Империя должна умереть. История русских революций» Михаила Зыгаря? Ничего достойнее не нашлось?
Не надо только запрещать и осуждать книгу. Любопытные непрофессионалы скоро устанут читать пространное сочинение, а профессионалы закроют «Империю» после первых нескольких страниц.
Что касается «Матильды», никакой это не исторический биографический фильм, а пышный костюмированный галантный спектакль с участием псевдореальных персонажей. Хотя есть и вымышленные. Если бы не шумиха, поднятая из-за причисленного к лику святых Николая, «Матильда» не получила бы столько внимания от прессы и критики. В стране много любителей подобных романтических «постельных» фильмов. Они и были бы главными зрителями, обсуждая фильм за чашкой кофе и бокалом вина.
Поднятый скандал сработал на раскрутку «Матильды».
— Не обидно, Борис Николаевич, что дымовая завеса скрывает от взглядов публики то, что по-настоящему заслуживает внимания? Взять хотя бы вашу книгу.
— Так скажу. Есть наука, беллетристика, коммерческое кино, конъюнктурная публицистика и развлекательная научно-популярная литература. Все имеет свою нишу. Я занимаюсь фундаментальными исследованиями, они нацелены на вечное и важное. Мода и конъюнктура изменяются, а настоящие ценности остаются.