дядя не говори родителям что я пью
Мне 30 лет, жизнь не складывается. Это потому, что отец пил?
Взрослые дети алкоголиков: сколько их и почему им нужна психологическая помощь
Валентина Москаленко психиатр-нарколог, клинический генетик и семейный психотерапевт, доктор медицинских наук, специалист по зависимостям, автор книг по психологии
Дети, выросшие в семьях, где пили отец или мать, часто выглядят обычными людьми. А иногда бывают очень талантливыми: у Чарли Чаплина, Бернарда Шоу, Федора Шаляпина, Людмилы Гурченко родители пили, и это открытая информация. И все же дети алкоголиков получают в детстве серьезные травмы. А во взрослом возрасте — стараются забыть тяжелое прошлое, дают себе обещание, что у них все будет по-другому. Но не получается. Женщины не могут выйти замуж или «неожиданно» получают в мужья алкоголика, мужчинам не удается строить близкие доверительные отношения с женщинами. Есть ли выход?
Алкоголизм — болезнь большинства?
Очень важно понять: если вы выросли в семье, где кто-то из взрослых страдал алкоголизмом, вам нечего стыдиться! В нашей стране люди стесняются признать себя потомками алкоголиков. Но ведь не вы пили. А, скажем, пил отец. Дети за родителей не отвечают. И, кроме того, тяга к алкоголю — это не распущенность или постыдная слабость. Это симптом настоящей болезни, имя которой — зависимость.
А как вам кажется, сколько у нас в обществе людей с подобной семейной историей? Каждый второй? Каждый десятый? Невероятно трудно точно установить, как часто встречается алкоголизм среди населения: никто не станет заходить в каждый дом и собирать сведения для постановки диагноза «алкоголизм». Это недопустимо с этической точки зрения. И как тут подсчитаешь?
Ставить точный диагноз — совсем не дело родственников. Хотя и существуют тесты на алкоголизм. А к врачу с жалобами на алкоголизм обращается едва ли один из десяти пьющих. Так что это такая болезнь, что учесть всех больных ею невозможно.
В научной литературе, в основном зарубежной, все же встречаются сведения о численности детей алкоголиков. Так, согласно исследованиям 80-х годов ХХ века, в США 6,6 млн. детей до восемнадцати лет живут в семьях с больными алкоголизмом родителями, то есть, каждый восьмой ребенок. По другим данным, каждый пятый или шестой школьник признает себя ребенком таких родителей. При изучении большого числа взрослых американцев от восемнадцати лет и старше (42 862 человека) оказалось, что более 50% из них сообщили о наличии этой болезни у своих родных.
50% — высокий показатель, не правда ли? В этом исследовании учитывалось наличие алкоголизма не только у родителей, но и у родственников второй степени родства — это бабушки, дедушки, тети, дяди, племянники, племянницы.
Читая такого рода зарубежные научные работы, я всегда думаю о России: вряд ли правдоподобным будет допущение, что у нас эта проблема распространена меньше, чем в США. Если перенести данные научных исследований из других стран на Россию, то можно утверждать, что в нашей стране от 25 до 50% людей могут иметь (либо имели) родителя, больного алкоголизмом. А с учетом других близких родственников этот процент возрастет.
Об этом говорят и косвенные данные. Однажды я спросила жену одного из пациентов нашей клиники, по профессии — учительницу младших классов, известно ли ей, кто из ее учеников живет в семье, где есть больной алкоголизмом. Она ответила: «Я всегда это знаю!». Так вот, по ее словам, таких детей — пять-шесть в классе из двадцати шести-двадцати восьми учеников.
Да, конечно, можно предположить, что учителям не все известно, ведь алкоголизм — «большой секрет» семьи, его скрывают. А значит, таких детей — еще больше! Эти дети, как несовершеннолетние, так и уже выросшие, нуждаются в специализированной психологической помощи. У детей алкоголиков есть особые потребности, они сталкиваются с особыми проблемами и в детстве, и во взрослой жизни.
В чем нуждаются взрослые дети алкоголиков
Хорошо, в чем же заключаются эти проблемы? Самое главное: когда дети алкоголиков росли, их важнейшие, базовые потребности игнорировались родителями и другими родственниками. Я не встречала алкогольных семей, в которых процветала бы безусловная любовь, а ведь это самое главное, что должны дать человеку родители! И в такой семье они любят своих детей, но не безусловной любовью. Так что, в первую очередь, детей алкоголиков игнорировали в семье.
Далее, их игнорирует наша система здравоохранения. Сравните — кого лучше лечат? Допустим, человек заболел алкоголизмом. Куда он может обратиться за помощью? Для него существует хорошо развитая и действующая по всей стране сеть наркологических диспансеров, множество наркологических больниц, как государственных, так и частных, центров реабилитации, групп самопомощи типа «Анонимные алкоголики». Но, увы, слишком фантастической кажется возможность прочитать объявление: «Ваш отец/мать пьет? Мы поможем вам! Приходите лечиться от созависимости!».
Тем временем во многих развитых странах больного алкоголизмом берут на лечение только при условии, что его близкие тоже пройдут курс реабилитации от созависимости — непременного спутника любой зависимости. А у нас — кто готовит специалистов для оказания помощи детям алкоголиков? Никто.
И, наконец, сами дети алкоголиков, став взрослыми, разве не игнорируют себя, позволяя другим плохо с собой обращаться, не умея удовлетворять свои потребности, растрачивая жизнь на то, чтобы кого-то спасать?
Довольно спасать членов своей семьи, не желающих лечиться от алкоголизма! Пора самой (самому) спасаться. Я предлагаю членам семьи алкоголика программу оздоровления. И верю, что здоровый человек может дать несравнимо больше близкому родственнику, чем больной.
Как создать нормальную семью: истории лечения созависимости
Нет ничего плохого в том, что вы — дочь или сын алкоголика, потому что ваши проблемы, если они есть, — психологические. И они решаемые.
Раз они психологические, то и решать их следует психологическими методами. Некоторые мои клиентки говорили: «Вот разведусь и буду жить без страданий!». Не согласна. Развод — процедура юридическая, а психологические проблемы останутся и после расторжения брака. Вы, конечно, имеете полное право как продолжать жить в проблемном браке, так и прекратить его. Только если вам тяжело жилось до развода, то и после него легче не станет. Давайте вначале позаботимся о вашем состоянии, а потом будем решать юридические вопросы.
У меня на памяти много людей — выходцев из алкогольных семей и живущих в браке. Я знаю их хорошо, потому что они участвовали в программе психотерапии. Так вот, могу точно сказать: если они работали над собой, то положительный результат не заставлял себя ждать. Не только плохое, но и хорошее всегда оставляет след.
Недавно я получила письмо от Лены (назовем ее так). Она жаловалась на одиночество, на уныние, писала, что много плачет: ведь ей уже тридцать лет, а семьи нет и не предвидится. С Леной мы знакомы пять лет. Она росла с родителями-алкоголиками. Они жили в Сибири. Конечно, детство Лены оставило тяжелые чувства: «Первое воспоминание о детстве — картина, как папа таскает за волосы маму». Ее родители часто ссорились, дрались, но при этом девочки (Лена и ее старшая сестра) хорошо учились.
Когда они подросли, то уехали из Сибири в Москву, работать. Лена не приняла мое предложение заняться психотерапией, со мной или с другим специалистом. А вот ее сестра Наташа охотно согласилась. Мы занимались с ней около полугода, по три-четыре сессии в месяц. С первой встречи стало понятно, что девушка решительно настроена меняться. В детстве она страдала точно так же, как и Лена, но теперь решила добиться существенных перемен в своей жизни. И добилась!
Наташа не сидела дома после работы. Встречалась с одним парнем, отношения были неплохие, но потом он ушел. Встретила другого. Он приходил ко мне однажды, по просьбе Наташи. Хороший парень, без проблем и склонности к алкоголизму. Они поженились. Прошло уже пять лет, Наташа прислала мне письмо с благодарностью и фотографии двух своих сыновей. Пишет, что все в ее жизни хорошо.
Ее сестра вначале была не очень дружелюбно настроена к Наташе, сейчас их отношения улучшились. Но Лена продолжает отказываться от терапии. Я написала ей свое мнение об этом. На то письмо она не ответила.
Вот такая разница в судьбах сестер с одинаковым детством, почти ровесниц, с равными возможностями и таким непохожим отношением к себе.
Есть у меня и совершенно неожиданные истории. Я работала с группой женщин, жен алкоголиков. Целью терапии было преодоление созависимости. У некоторых были дочери на выданье, и вот, неожиданно для меня, мои клиентки начали жаловаться на то, что их дочери выбирают себе недостойных женихов.
У одной девушки уже был назначен день свадьбы, заявление в ЗАГС подано, и вдруг подружка рассказала, что ее жених встречается с другой. Невесте трудно было это пережить и решиться на разговор с женихом. Но по мере продвижения матери по программе лечения созависимости дочь становилась решительнее. И, наконец, нашла в себе силы отказать своему горе-жениху. Свадьба не состоялась.
Через год я узнала от матери, что ее дочь благополучно вышла замуж за другого человека. Отношения у супругов хорошие, недавно у них родилась девочка. И пока мать поддерживала со мной связь, а это длилось пять лет, в семье молодых все складывалось благополучно. Надеюсь, что они счастливы и теперь.
Моя практика позволяет мне сделать вывод: если человек работает над повышением своей самооценки, перестает чувствовать себя жертвой, приучается устанавливать и поддерживать здоровые границы с людьми, то и он, и его близкие от этого сильно выигрывают! Получается реальная коррекция семейного сценария.
Как алкоголизм родителей влияет на детей
Алкоголизм родителей — неблагоприятный фактор, который влияет на развитие ребенка, его здоровье, психоэмоциональное состояние, на то, как будет складываться вся его жизнь. Алкогольная зависимость нарушает взаимоотношения в семье. Психологическая обстановка в доме становится неблагополучной. Часто интересами ребенка пренебрегают в пользу заботы о зависимом члене семьи. Ребенок сталкивается с агрессией со стороны пьющего родителя.
Люди, употребляющие спиртное, склонны к безответственности, слабоволию, отрицанию собственных недостатков. Они винят других в своих бедах, не умеют сочувствовать и сопереживать. Из-за этого дети, растущие у таких родителей, не получают должного внимания, заботы, поддержки. Они могут чувствовать себя виноватыми в семейном неблагополучии. Пример родителей, социальное положение, особенности психики и другие факторы усиливают риск появления алкогольной зависимости и у них — так формируется «наследственный» алкоголизм.
Как меняется детская психика?
Изменения всегда негативны и могут проявляться в следующем.
Психическое развитие замедляется. Родители не участвуют в формировании личности, не контролируют и не стимулируют его. Ребенок растет предоставленным самому себе, часто даже элементарные его потребности (в безопасности, пище, одежде, обучении) не удовлетворяются.
Невротические расстройства. Появляются из-за нестабильной, напряженной обстановки в доме. Ребенок чувствует себя лишним, «мешается под ногами», он не знает, будут ли родители сегодня трезвыми, каким будет их настроение. Все это повышает уровень тревожности, провоцирует появление страхов, способствует развитию невроза, который может сопровождаться нарушениями сна, кошмарами, проблемами с засыпанием, пассивностью и безразличием к окружающему, энурезом, проблемами с поведением и учебой.
Дефицит общения. Если оба родителя или один из них страдают от алкогольной зависимости, ребенок получает недостаточно общения. В раннем возрасте это — дефицит тактильного, эмоционального, речевого контакта, который может становиться причиной замкнутости, замедления, нарушений развития. По мере взросления возникает отчуждение, ребенок может становиться скрытным, избегать родителей, стыдиться или бояться их.
Трудности социальной адаптации. Основные паттерны поведения закладываются в семье. Если обстановка в ней неблагополучна, ребенок не имеет возможности научиться общаться правильно. Когда он попадает в детский коллектив в дошкольных или школьных учреждениях, это становится проблемой. Такие дети могут избегать любого контакта, общения. В других случаях они ведут себя агрессивно, могут совершать асоциальные поступки. Проблема усугубляется из-за того, что ребенок не умеет сочувствовать, сопереживать — его не научили этому в семье. Он не понимает других детей, не может полноценно взаимодействовать с ними, проявляет жестокость, не осознавая этого.
Дети, растущие в семьях, где один или оба родителя пьют, хуже учатся. Им сложно запоминать новую информацию, они не мотивированы на хорошую учебу, у них не сформирована система ценностей, которая позволила бы выстраивать нормальные отношения со сверстниками и с учителями.
То, как именно алкоголизм в семье повлияет на ребенка, определяется многими факторами: пьет ли только мать или отец или зависимость является семейной, какой образ жизни ведут родители, как они сами воспринимают свою зависимость, как она влияет на финансовый, социальный статус семьи.
Опытные врачи Наркологи. В стационаре или на дому. Круглосуточный выезд по Москве и области. Профессионально, анонимно, безопасно.
Влияние на состояние здоровья
Если алкогольная зависимость в семье появилась еще до рождения ребенка, это может сказаться на его физическом здоровье (при употреблении спиртного матерью в период беременности или отцом в период зачатия). В этом случае возможны тяжелые генетические патологии, недоношенность, нарушения развития.
Если родители начали пить уже после рождения ребенка, это тоже скажется на состоянии его здоровья:
Работаем круглосуточно, опытные врачи, 100% анонимно.
Последствия во взрослом возрасте
Алкогольная зависимость у родителей — травмирующий фактор, действие которого сохраняется и после того, как ребенок взрослеет:
Всем членам неблагополучных семей (и пьющим родителям, и детям) нужна психотерапевтическая поддержка, лечение. В центре «НаркоДок» работают программы индивидуальной и семейной психотерапии для пациентов, пострадавших от алкогольной зависимости.
«Мама пьет, а мне так стыдно, что я готова сквозь землю провалиться». Искренняя история дочери алкоголички
О проблеме алкоголизма в Беларуси не говорит только ленивый. Правда, в основном только с одной стороны: повысить цены на алкоголь, ограничить его продажу, принудительно лечить, социализировать и так далее. При этом в стране, по разным оценкам, как минимум от 160 тыс. до 500 тыс. детей алкоголиков разных возрастов. Что они чувствуют, с какими проблемами сталкиваются и как их переживают? Таких обсуждений вы практически не найдете. Наша читательница Виктория решила наконец озвучить свою историю и рассказать, что происходит с ней.
К нам в офис приходит симпатичная молодая девушка с миловидным лицом, хорошо одетая. Ей 23 года, она отучилась на заочном в БГУ и сейчас работает бухгалтером в одной из туристических фирм Минска. Во внешней жизни она улыбается, внутри же у Вики все плохо. Никто из ее окружения даже не догадывается, что у девушки пьет мама. Более того, никто даже не в курсе, что у нее в принципе есть мать. Ей было проще сказать, что она сирота, чем рассказать о своей ситуации в семье.
— Я врала много и всем. Мне было больно признаться самой себе, что я родилась в такой семье. А еще я не хотела, чтобы меня все жалели, — дрожащим голосом говорит Вика.
«Отчим умер от сердечной недостаточности, но это никак не изменило отношение мамы к алкоголю»
Виктория родилась и выросла в деревне недалеко от Пуховичей. У нее еще есть две сестры — Юна и Оля — и брат Кирилл. Так вышло, что все они от разных отцов. Вика и Юна о своих ничего не знают.
— Мама выходила замуж дважды и дважды хоронила своих мужей. Все эти смерти, конечно, каждый раз были сильным ударом для мамы, — вздыхает Вика. — Сильно пить она начала уже после смерти первого мужа. Помню, мы тогда жили у бабушки. Мама просто уходила и могла не появляться дома неделю. Бабушка, конечно, старалась смотреть за нами, но она была после инсульта, и ей было очень сложно с нами: и приготовить, и убрать, и постирать. Дом простой, деревенский: ни водопровода, ни канализации — ничего.
Она все время ругала маму, говорила, что она алкоголичка. Но у меня в детском сознании не отпечаталось, что она как-то там валялась или что-то еще. Это потом уже наступило. Ее запои, как правило, начинались с пива. Она пряталась, как будто мы, ее дети, ничего не замечаем. Потом стала пить дома, приводить своих друзей. Никакие разговоры или убеждения не действовали. Потом говорит, что больше так не будет, просит ее простить — и снова пьет.
Выпившей она не была агрессивной. Она говорила, что любит нас, что все ради нас. Это скорее я становилась агрессивной, когда она была пьяной.
Я не могла и не могу принимать ее такой. Это совсем другой человек, не моя мама.
Семья Вики жила бедно: зарплаты мамы и пенсии бабушки не особенно хватало. Стало полегче, когда ее мама вышла замуж официально первый раз. Каким человеком был первый ее отчим, Виктория не помнит: была очень маленькой. Знает только, что вместе с ним они прожили недолго: мужчина тоже умер. Мама девушки снова запила, да так, что в 2003 году Викторию и двух ее сестер забрали из семьи.
— Нас отвезли в приют, — рассказывает девушка. — На тот момент мне было 8, Оле — 7, а Юне около двух. Мы пробыли там три месяца, потом был суд, маму лишили родительских прав, а нас определили в детский дом семейного типа. Как ни странно, у меня очень светлые воспоминания оттуда. Там всегда был порядок, там меня и моих сестер любили и ценили просто за то, что мы есть. Приемная мама помогла нашей родной маме восстановиться в родительских правах, и через год нас ей вернули.
Первые годы после этого были спокойными. Мама девочек не пила, работала. Казалось, что все страшное уже позади и жизнь налаживается. Мама Вики вышла замуж во второй раз. Жизнь постепенно налаживалась, отчим хорошо зарабатывал, дети вздохнули с облегчением.
— Отчим Александр был очень хорошим человеком. Он очень поддерживал маму, а нас полюбил, как будто мы родные, — объясняет она.
В 2007 году в семье появился Кирюша. Вике тогда было 13. Она говорит, что все три сестры обожали малыша.
— Но когда Кириллу исполнился годик, мама сорвалась. Отчиму было очень тяжело с этим справиться. Мама снова могла не ночевать дома, надолго уходить, оставляя дома четверых детей, в том числе годовалого Кирилла, — рассказывает она. — Отчим умер от сердечной недостаточности в 2008 году. Но это никак не изменило отношение нашей мамы к алкоголю.
Я же думала, что у мамы все хорошо, что это просто стресс, что скоро все пройдет. А оно не проходило и не проходило.
«За один день до конца исправительного срока мы узнали, что мама напилась. Это было ее самым большим предательством»
— На тот момент мне было 14. Я стала очень взрослой: готовила еду, стирала все вручную, так как не было «стиралки», убирала за сестрами и братом. И как ни странно, отлично училась в школе, — пожимает плечами девушка. — Но я все равно была изгоем, так как мне неинтересно было тусоваться где-то или пить.
Викина мама периодически была в запое, а поскольку она сидела в декрете, денег в семье постоянно не было. Старшая дочка старалась никому не рассказывать о том, что происходит в семье. Второй раз в приют не хотелось, да и у всех четверых была огромная детская вера в маму и надежда, что все изменится.
В 2010 году после девятого класса Вика поступила в Минский государственный политехнический колледж. Правда, на платное.
— Мама так захотела, чтобы потом не пришлось отрабатывать. Я снова ей поверила, я поверила, что мы сможем платить за учебу, — грустно вздыхает девушка. — Первый семестр она оплатила. А второй — уже нет… Помню, меня зовут в деканат, где говорят: «У твоей мамы опять забрали детей». Оплаты не было, и мне сказали отчисляться.
Органы опеки забирали 16-летнюю Вику прямо из колледжа. Младшему Кирюше на тот момент было 4. Снова приют, снова непонятно, что дальше.
— Честно, вот эти вот «изъятия» — это огромный стресс. Детей просто вызывают к директору и говорят, что сейчас их куда-то повезут. И ты в чем был в школе, в том и едешь — ни вещей с собой, ничего, а что впереди — неизвестно. Ужасное ощущение, просто невыносимое, — опускает голову Вика. — Когда ты считаешь, что ты вроде как нормальный человек и вроде как у тебя все хорошо…
Ты пытаешься скрыть, что у тебя мама пьет, чтобы никто не узнал, потому что это стыдно и ты не хочешь снова в приют. Стараешься-стараешься, а тебя все равно забирают. Притом что все мы хорошо учились, всегда ходили чистенькие и аккуратненькие, сами за собой следили. Но это не помогало…
— Маме снова дали исправительный срок. И вот за один день до его конца, за день до суда мы узнаем: она снова напилась, — Вика пытается не плакать. — Это было самым большим ее предательством по отношению к нам. Тот день был самым худшим днем в моей жизни: столько отчаяния у меня никогда не было. У нее есть все для того, чтобы начать заново, а она не начинает. Ну и вдобавок я винила себя в том, что ничем не смогла ей помочь.
Мать девушки лишили родительских прав во второй раз. Она не восстановила права на детей до сих пор…
— Опеку над нами взяла на себя жена нашего дяди, маминого двоюродного брата из Минска. Я решила продолжить учиться в 10—11-м классе, раз не вышло с колледжем. Сестра Оля поступила в железнодорожный техникум после 9-го класса. Юна ходила в школу, Кирилл — в сад.
Мама Вики к детям практически не приезжала, но постоянно звонила.
«Я все думала, она посмотрит, что дети ей так помогают, и прекратит пить»
В 18 лет Вика поступила в Минский финансово-экономический колледж. Тут-то и случился конфликт между ней и женой дяди.
— Я считала, что они моя семья, что я могу приезжать и жить у них. Год ведь прожила, — объясняет она. — Но мне было сказано, чтобы я жила в общежитии, — так я поняла, что им не нужна. Они не приняли нас как своих, чисто так, на передержку взяли… Поэтому я и не хотела туда возвращаться. И потом, мне казалось: если человек не разрешил жить, то зачем мне с ним общаться?
Прожить на одну стипендию Вика не могла, поэтому параллельно учебе она работала — кассиром в Bigzz, потом в McDonald’s. Жила в общежитии, катастрофически не высыпалась и никуда не ходила. Ставила тогда перед собой цель: поступить в вуз. Она собиралась на заочку и копила на платное. После выпуска поступила в БГУ на экономический факультет и окончила его по сокращенной программе для выпускников ссузов. Все это время девушка работала и училась. Говорит, очень быстро поняла, что никто ей ничего не должен, и научилась во всем надеяться только на себя.
До 20 лет она вообще не общалась с родственниками. Не приезжала, не писала и не звонила — настолько замкнулась в себе. В колледже говорила, что у нее нет родителей, что она круглая сирота. Сестры и брат посчитали, что она их бросила.
— Понятно, что и сестры, и брат на меня за это обиделись. Вторая сестра винит меня во всем, говорит, что из-за меня в семье все случилось, что мама тратила деньги на мою учебу. Она на меня очень сильно злится, и поэтому отношения у нас не очень. Меня беспокоит, что она любит выпить и погулять. Я уже вижу начинающиеся проблемы с алкоголем, — рассказывает девушка. — Оля сейчас работает на железной дороге. С ней мы более-менее контакт наладили, созваниваемся, встречаемся. Она по характеру больше на меня похожа. Кириллу уже 11, он живет в семье у дяди, но общаться нам с ним практически не дают. В общем, все сложно…
Сама Вика с тех пор, как только стала более-менее зарабатывать, пытается спасти маму от алкоголизма. Она уже несколько раз кодировала ее, отправляла в больницу на капельницы — ничего не помогает.
— На меня периодически накатывает чувство вины: она же мать. Когда она платила алименты на сестер и брата, у нее не оставалось никаких денег. Она звонила: «Вика, помоги». Я ехала в деревню, помогала ей деньгами, платила за капельницы, давала ей деньги, — рассказывает девушка. — Мы с сестрами восстанавливаем дом, который от дедушки остался. Я все думала, что она посмотрит, что дети ей так помогают, и прекратит пить. Нет, не прекратила…
У нас была возможность отдать ее в реабилитационный центр. Я предлагала ей: мол, мама, давай, — но она заявила, что у нее огород, и никуда не поехала. Сейчас вот снова в запое, хоть полгода до этого держалась. Мне за нее стыдно. Пьет она, а стыдно почему-то мне…
«До последнего момента не признавалась себе, что она алкоголик»
В 20 лет Вике было так больно от всех этих проблем, что она всерьез думала о самоубийстве, о том, что всем станет гораздо лучше без нее.
— У меня до сих пор нет по-настоящему близких людей, которые знают, что со мной происходит. У меня в принципе нет друзей, я стараюсь быть одной и все время держу людей на расстоянии. А быть одной очень тяжело, когда не можешь попросить помощи, когда боишься, что твой обман вскроется, когда боишься осуждения… — у Вики снова дрожит голос.
Водка все разрушила, понимаете? Всю нашу семью. Мы теперь как осколки, по отдельности, сам по себе, каждый со своим горем… Это очень больно.
Со временем у меня началась ужасная депрессия, и я поняла, что мне нужна помощь. Сначала я искала бесплатные психотерапевтические занятия для родственников алкоголиков, но таких не оказалось. Я пошла к психологу в поликлинику, прождала ее у кабинета, а она просто не пришла. Поэтому ничего не оставалось, кроме как пойти на платные анонимные психотерапевтические группы. Уже на них я узнала, что у мамы болезнь. О, как сложно мне было принять этот факт! Я не признавалась, что она алкоголик, сама себе до последнего момента.
Только лет в 20 я стала понимать, что происходит что-то не то. Когда ее четвертый раз везешь в больницу, когда снова и снова достаешь ее из какой-нибудь опорки… Было такое, что ее кровью тошнило, кровь из носа шла, ты ей говоришь: «Мама, остановись», — а она не останавливается. Потом стало понятно, что своей помощью маме я помогаю болеть. Я думала, что предаю маму, что я ее бросаю… Как это так — не помочь? Теперь понимаю, что это не выход.
Я не знаю, как я не спилась от этой боли, от того, что я вру всем и даже на работе никто не знает, что у меня мама пьет. Прочитают в статье. Я не знаю, откуда у меня силы все это пережить, но откуда-то они есть. Главное — не сдаваться.
— Я не хочу, чтобы после этой истории меня кто-то жалел. Я просто хочу призвать детей алкоголиков говорить о себе, просить помощи, искать ее и не замыкаться в себе. Вы не одни и не одиноки, нас много, и мы можем помочь друг другу, — заключает девушка.
Где можно найти помощь?
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!