евхаристия что означает в православии

Таинство причащения (Евхаристия)

Самое главное из семи церковных Таинств, которому другие Таинства служат подготовкой. А также весь ежедневный церковный круг служб подводит к самому главному – Евхаристии.

Что такое Евхаристия

В переводе с греческого это слово значит – благодарение. Вечерня, часы, утреня служат подготовкой к Божественной Литургии , на которой совершается самое главное и великое Таинство – Евхаристия.

Евхаристический канон бывает в середине литургии. Во время него совершается претворение просфоры и вина в Тело и Кровь Христа. Это Таинство, перед которым благоговеют даже ангелы.

Господь дал нам это Таинство во спасение душ и телес. Его Он даровал во время Своей земной жизни, а именно, на Тайной вечери. Это – последняя трапеза, на которой находились Христос и ученики. Именно тогда Христос, преломив хлеб, произнес странные для всех слова: «Приидите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов». А затем, подняв кувшин с вином, сказал: «Пийте от нее вси, сия есть Кровь Моя, еже за вы изливаемая».

Этим Он положил начало новому и важному Таинству – Евхаристии (претворения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа). Ничего не поняли тогда апостолы, но только после крестной смерти Христа стало понятно многое.

Немного истории

Первые христиане поняли, что Евхаристия – основа всей службы, и поэтому совершали ее постоянно. Конечно, выглядело это все иначе, чем сейчас. Первая христианская служба называлась «агапа», что значит в переводе – вечеря любви.

На ней читалось и толковалось Священное Писание, пелись ветхозаветные гимны. Древние христиане отлагали специальный хлеб для Пресвятой Богородицы, который назвался «Панагией».

Позже появились чины служб, записанных святыми:

Эти чинопоследования существуют и до сей поры в современной православной Церкви. Позже в Византии произошло разделение агапы, которые превратились в благотворительные трапезы для бедных, от самой Евхаристии. Многие гимны превратились в тайные молитвы. Появились великие и малые входы. Раньше агапы служились по вечерам, а литургии стали служиться по утрам.

Затем перестали выводить из храма оглашенных и кающихся. Появилось разграничение алтаря от основной части храма. Так появился иконостас. Для причащения мирян стали использовать лжицу.

Были написаны многие современные песнопения:

Потом появились другие службы суточного круга: вечерня, утреня и т.д.

Для чего нужна Евхаристия

Причастие Святых Христовых Таин – это великое Таинство, благодаря которому человек может соединиться с Самим Христом. После того, как хлеб и вино претворяются в Тело и Кровь Христа, прихожане могут приступить к Святой Чаше. Таким образом, Христос входит в сердце человека, освящая его душу и тело и делая его достойным Царствия Небесного.

Надо понимать, что Евхаристия – не воспоминание претворения хлеба и вина в Тело и Кровь Христа на Тайной вечери, а настоящее действие, Христос действительно входит в Чашу на каждой литургии. Он мог бы создать Себе любое Тело, но, поскольку мы по немощи можем принять только съедобную пищу, то Он выбрал продукты, наиболее похожие на Тело и Кровь.

При причащении мирян священник произносит такие слова: «причащается раб Божий (раба Божия) во оставление грехов и жизнь вечную». Это означает, что человеку прощаются грехи на причастии, и он становится достоин вечной жизни.

Хор поет во время причастия: «Тело Христово примите, Источника Бессмертного вкусите». Это означает, что принимая Тело Христово, мы делаем свою душу бессмертной. В Евангелии есть слова Христа, что кто не ест Тело Христа и не пьет Его кровь, не может быть достойным Царствия Небесного.

В молитве ко Причастию говорится, что человек причащается во исцеление души и тела. Т.е. Святое Причастие оздоровляет не только душу, но и тело. Были случаи, когда люди выздоравливали после этого Таинства.

Как готовиться ко Святому Причастию

Для того чтобы достойно принять Христа в свое сердце, надо тщательно подготовиться к этому Таинству. Апостол Павел в посланиях предупреждает, что те, кто причащаются недостойно, становятся немощными и даже иногда умирают. Поэтому он советует подходить к Таинству осознанно, без суеты, не стремясь подойти первыми.

Святые отцы создали чин подготовки ко Причастию. Оно так и называется «Правило ко Святому Причастию» и находится в каждом православном молитвослове.

Духовные стихи написаны святыми отцами и введены в чин для лучшего осознания цели Таинства. В них говорится, что Причастие есть Огонь, опаляющий недостойные, что перед тем, как приступить к Таинству, надо примириться с обидчиками. Об этом написано и в Евангелии, что перед тем, как идти к царю, надо примириться с соперником. Также есть евангельская притча о должнике, который не простил друга своего, и царь, простивший ему долг, узнав об этом, посадил его в темницу. Если Господь прощает нам множество грехов, то мы тем более должны простить меньших прегрешений своему брату.

Главные условия подготовки

Итак, первое условие подготовки к Святому причастию – это прощение обид. Желательно попросить у всех прощения, примириться со всеми. Если это сделать невозможно (человек уехал далеко или его уже нет в живых), то хотя бы мысленно простить его.

Нельзя приступать к Таинству причастия с обидой и злобой в сердце на кого-то. Можно причаститься в суд и осуждение, если приступить с неготовым или холодным сердцем. Христос недолго пробудет в таком сердце, и просто выйдет из него. А может быть и болезнь, по словам апостола. Важно помнить, что Тело Христово – это Огонь «опаляющий недостойных».

Перед Причастием желательно поститься неделю. Если не получается, то хотя бы три дня. Если человек серьезно болен, то можно поститься один день. Так написано в требнике.

Иногда человек находится на грани жизни и смерти, тогда его причащают и после еды, без поста.

Как совершается Таинство Евхаристии

Во время Божественной Литургии после пения Символа веры начинается Евхаристический канон. Начинается он со слов Архангела Михаила, которые он произнес до начала сотворения мира, чтобы остановить падение ангелов («Станем добре, станем со страхом»). Потом следует благословение священника и благодарение Бога за все. Дальше поются ангельские слова («Свят, Свят, Свят Господь Саваоф») и слова Христа на Тайной вечери. И во время пения «Тебе поем» совершается самое главное — осуществляется претворение хлеба и вина в Тело и Кровь Христа.

Евхаристический канон завершается прославлением Божией Матери. Потом причащаются священнослужители в алтаре, затем миряне.

Когда выносится Чаша, священник читает молитву перед Причастием. Затем прихожане, прошедшие исповедь , подходят к Чаше без суеты, не толкаясь по очереди, сложив руки на груди. Перед Чашей нельзя совершать крестное знамение , чтобы не опрокинуть случайно Чашу. Подойдя к Чаше, надо громко назвать свое имя и широко открыть рот. Потом поцеловать нижний край Чаши, словно ребро Самого Христа.

Как вести себя после Причастия

Причастившись, надо молча отойти к столику, где находится запивка, взять кусочек просфоры и запить. Потом отойти, чтобы не мешать другим запивать. После причастия нельзя сразу уходить, надо дождаться конца литургии, подойти ко кресту, выслушать благодарственные молитвы.

В молитвослове написано, что в день причастия надо хранить себя в чистоте, воздержании и немногословии, чтобы сохранить принятого Христа. Лучше после причастия молчать, иначе можно потерять Благодать. Также надо воздерживаться от грехов, хотя бы в этот день.

Как часто надо причащаться

Древние христиане причащались на каждой литургии. Но занятому современному человеку трудно соблюдать это. Частоту приступания к Чаше должен определять духовник. Для кого-то раз в пост достаточно, а кто-то причащается чаще. Православный человек должен причащаться обязательно в каждый пост. А преподобный Серафим Саровский советовал причащаться раз в месяц. Священники причащаются за каждой литургией. У каждого есть своя мера.

прот. Андрей Ткачёв о том, что нам даёт Таинство Причащения

Источник

Евхаристия

Евхари́стия (греч. — бла­го­да­ре­ние, от εὖ — добро, благо и χάρις — почи­та­ние, честь) есть Таин­ство, в кото­ром веру­ю­щему под видом хлеба и вина пре­по­да­ется истин­ное Тело и истин­ная Кровь Гос­пода нашего Иисуса Христа во остав­ле­ние грехов и в жизнь вечную ( Ин.6:48-54 ). Бла­го­да­ре­ние Бога состав­ляет глав­ное содер­жа­ние этого бого­слу­же­ния.

Учение о Евха­ри­стии назы­ва­ется Евха­ри­сто­ло­гией.

Евха­ри­стия – глав­ное Таин­ство Церкви, в нём осу­ществ­ля­ется то, к чему при­зван хри­сти­а­нин – еди­не­нию с Гос­по­дом, Бого­об­ще­нию. Евха­ри­стия есть при­об­ще­ние к любви Божией, ведь любовь выра­жа­ется в жертве ( Нет больше той любви, как если кто поло­жит душу свою за друзей своих. Ин.15:13 ), а Жертву за грехи всех людей принёс Сам Гос­подь Иисус Хри­стос.

Совер­ше­ние Евха­ри­стии состав­ляет основу глав­ного Цер­ков­ного бого­слу­же­ния – Боже­ствен­ной Литур­гии. Евха­ри­стией на Литур­гии зна­ме­ну­ются все цер­ков­ные празд­ники.

“Евха­ри­стия соеди­няет и века, и людей, и смыслы. На Евха­ри­стии ты не только в Сион­ской гор­нице – ты и в 4 веке, когда сло­жены гимны, и в 6, 8, 12 веке, потому, что вос­по­ми­на­ются святые этих времён. Ты и в 17 веке, потому что с этого вре­мени бого­слу­жеб­ный чин пре­тер­пел изме­не­ния. Ты в 18 веке, потому что нахо­дишься в храме, кото­рый построен в это время. Ты в 19 веке, потому что в это время была обнов­лена рос­пись. И ты в 20 веке, потому что слы­шишь цер­ков­ное пение своего вре­мени. Вот такая сквоз­ная шахта, по кото­рой про­ис­хо­дит не только обще­ние земли и неба, но и вообще объ­еди­ня­ется вся земная исто­рия”.
Мария Кра­со­виц­кая

Какими видит нас Бог

про­то­и­е­рей Вла­ди­мир Хулап

Почему глав­ное хри­сти­ан­ское Таин­ство назы­ва­ется Евха­ри­стия, то есть Бла­го­да­ре­ние?

– Нередко чело­век вспо­ми­нает о Боге только во время болезни, несча­стья, серьез­ных про­блем – одним словом, когда его система цен­но­стей, да и сама жизнь ока­зы­ва­ются под вопро­сом. В такие моменты и молитва ста­но­вится осо­бенно горя­чей. Однако даже очень усерд­ная молитва про­ше­ния все же явля­ется лишь одной из первых сту­пе­ней молит­вен­ной лест­ницы, на вер­шине кото­рой нахо­дятся сла­во­сло­вие и бла­го­да­ре­ние Бога – а они, к сожа­ле­нию, намного реже напол­няют наши сердца.

Гре­че­ское наиме­но­ва­ние глав­ного хри­сти­ан­ского Таин­ства – «Евха­ри­стия» – пере­во­дится как «бла­го­да­ре­ние». Его важ­ней­шая часть – не столь люби­мое при­хо­жа­нами чтение на екте­нии запи­сок о здра­вии и упо­ко­е­нии, а евха­ри­сти­че­ская молитва. В ней Цер­ковь бла­го­да­рит Бога за всю исто­рию спа­се­ния: за тво­ре­ние мира, при­ше­ствие Христа, дар буду­щего Цар­ства, за радость литур­ги­че­ского собра­ния. Это бла­го­да­ре­ние охва­ты­вает про­шлое, насто­я­щее и буду­щее. Епи­скоп или свя­щен­ник от лица всей собрав­шейся общины бла­го­да­рит за «все, что мы знаем и чего не знаем, явные и неяв­ные бла­го­де­я­ния, бывшие на нас». Это бла­го­дар­ность за то, что каждая литур­гия – пред­вос­хи­ще­ние радост­ного брач­ного пира Агнца (см. Откр.19:6-9 ), на кото­рый каждый из нас полу­чил при­гла­ше­ние в момент своего кре­ще­ния.

На Тайной вечере Хри­стос, уста­нав­ли­вая таин­ство Евха­ри­стии, бла­го­да­рит (см. Лк.22:19 ), тем самым вклю­чая в кате­го­рию бла­го­дар­но­сти не только отдель­ные радост­ные собы­тия, но всю сово­куп­ность Своей и нашей жизни, в том числе и Крест, без кото­рого не может быть Вос­кре­се­ния. «За все бла­го­да­рите» ( 1Сол.5:18 ) – по-насто­я­щему испол­нить эту запо­ведь можно, только ста­но­вясь при­част­ным жерт­вен­ному дару Христа. Хлеб и вино – при­род­ные дары Бога, кото­рые Цер­ковь в бла­го­дар­ном ответе воз­но­сит к Нему и вновь при­ни­мает уже в совер­шенно ином каче­стве – как Тело и Кровь Христа. Пред­ла­гая нам эти Дары, она одно­вре­менно задает вопрос: насколько мы готовы сво­бодно и бла­го­дарно пода­рить Богу всю нашу жизнь с ее скор­бями и радо­стями – или, говоря сло­вами Еван­ге­лия, поте­рять ее (с точки зрения окру­жа­ю­щего мира), чтобы обре­сти ее истин­ную глу­бину см. Мф.16:25 ).

В древ­но­сти каждый веру­ю­щий при­но­сил на Евха­ри­стию свои дары, из них выби­ра­лись самые лучшие хлеб и вино, кото­рые пола­га­лись на пре­стол. После евха­ри­сти­че­ской молитвы пред­сто­я­тель читал молитву бла­го­да­ре­ния и над осталь­ными дарами, кото­рые диа­коны после службы раз­да­вали нуж­да­ю­щимся и отно­сили домой боль­ным членам общины. Тем самым евха­ри­сти­че­ское бла­го­да­ре­ние обре­тало и соци­аль­ное изме­ре­ние.

Чело­век, полу­чив­ший дар от Бога и по-насто­я­щему осо­знав­ший его цен­ность, обя­за­тельно бла­го­дарно поде­лится им с дру­гими. Поэтому евха­ри­сти­че­ское бла­го­да­ре­ние – это выход за узкие рамки нашего эго­и­сти­че­ского бытия, откры­тие нового гори­зонта реаль­ной встречи с живым Богом. Он всегда про­тя­ги­вает нам Свою руку любви и вер­но­сти. По-детски дове­ри­тельно опе­реться на нее или вбить в нее еще один гол­гоф­ский гвоздь – для хри­сти­а­нина, в конеч­ном счете, это именно выбор бла­го­дар­но­сти или небла­го­дар­но­сти. Любой грех всегда явля­ется небла­го­дар­но­стью, забве­нием о даре Бога, само­убий­ствен­ным замы­ка­нием в себе, а евха­ри­сти­че­ское бла­го­да­ре­ние, высшая точка кото­рого – соеди­не­ние со Хри­стом в при­ча­ще­нии Его Тела и Крови, ста­но­вится вос­ста­нов­ле­нием нашей целост­но­сти, напо­ми­на­нием о том, какими видит нас Бог.

игумен Пётр (Меще­ри­нов):

Как пища входит в нас и рас­тво­ря­ется в нас, про­ни­кает до послед­ней кле­точки нашего орга­низма, так и Гос­подь захо­тел до самой нашей послед­ней моле­кулы про­ник­нуть нас, соеди­ниться с нами, при­об­щиться нам, чтобы и мы до конца при­об­щи­лись Ему.

свя­щен­ник Алек­сандр Торик:

Необ­хо­димо отме­тить, что в отдель­ных слу­чаях, обычно за мало­ве­рие свя­щен­ника или моля­щихся, Гос­подь допус­кает совер­шиться чуду – хлебу и вину стать реаль­ными чело­ве­че­скими плотью и кровью (подоб­ные случаи даже преду­смот­рены в свя­щен­ни­че­ском «Слу­жеб­нике» в инструк­ции для свя­щен­ни­ков, назы­ва­е­мой «Изве­стие учи­тель­ное», в раз­деле о непред­ви­ден­ных слу­чаях).

Обычно, по про­ше­ствии неко­то­рого вре­мени, плоть и кровь вновь при­об­ре­тают вид хлеба и вина, но известно исклю­че­ние: в Италии в городе Лан­чано уже много веков хра­нятся обла­да­ю­щие чудес­ными свой­ствами Плоть и Кровь, в кото­рые пре­ло­жи­лись хлеб и вино на Боже­ствен­ной Литур­гии (см. на сайте).

…Мы назы­ваем это «Евха­ри­стией», от гре­че­ского слова, кото­рое озна­чает одно­вре­менно «дар» и «бла­го­да­ре­ние». И дей­стви­тельно, это при­ча­стие Телу и Крови Хри­сто­вым, это неве­ро­ят­ное при­об­ще­ние, в кото­рое Он нас при­ни­мает, явля­ется самым боль­шим даром, кото­рый Гос­подь может нам дать: Он делает нас собра­тьями и рав­ными Себе, сотруд­ни­ками Богу, и через неве­ро­ят­ное, непо­сти­жи­мое дей­ствие и силу Духа (ибо этот хлеб – больше не хлеб только, и это вино – не только вино, они стали Телом и Кровью Даю­щего) мы ста­но­вимся зача­точно, а посте­пенно все больше, участ­ни­ками Боже­ствен­ной при­роды, богами по при­об­ще­нию, так, что вместе с Тем, Кто есть вопло­щен­ный Сын Божий, мы ста­но­вимся единым откро­ве­нием Божи­его при­сут­ствия, “все­це­лым Хри­стом”, о Кото­ром гово­рил святой Игна­тий Антио­хий­ский. И даже больше этого, выше и глубже этого: в этом при­об­ще­нии к при­роде и жизни Еди­но­род­ного Сына Божия, по слову свя­того Иринея Лион­ского, дей­стви­тельно мы ста­но­вимся – по отно­ше­нию к Самому Богу – еди­но­род­ными сынами Божи­ими.

Это – дар; но в чем бла­го­да­ре­ние? Что мы можем при­не­сти Гос­поду? Хлеб и вино? Они и так при­над­ле­жат Ему. Самих себя? Но не Гос­подни ли мы? Он при­звал нас из небы­тия и одарил нас жизнью; Он наде­лил нас всем, что мы есть и что у нас есть. Что же мы можем при­не­сти, что было бы дей­стви­тельно наше? Святой Максим Испо­вед­ник гово­рит, что Бог может сде­лать все, кроме одной вещи: самую малую из Своих тварей Он не может при­ну­дить полю­бить Его, потому что любовь – наи­выс­шее про­яв­ле­ние сво­боды. Един­ствен­ный дар, кото­рый мы можем при­не­сти Богу, это любовь довер­чи­вого, вер­ного сердца.

Но почему бла­го­да­ре­нием назы­ва­ется именно эта таин­ствен­ная евха­ри­сти­че­ская тра­пеза скорее, чем любое другое бого­слу­же­ние или любое другое наше дей­ствие? Что можем мы пода­рить Богу? За сто­ле­тия до того, как пришел на землю Хри­стос и открыл нам Свою Боже­ствен­ную любовь, этот вопрос ставил себе псал­мо­пе­вец Давид, и ответ, кото­рый он дает, такой не-ожи­дан­ный, такой под­лин­ный, верный. Он гово­рит: Что я воздам Гос­поду за все Его бла­го­де­я­ния ко мне? – Чашу спа­се­ния приму, и имя Гос­подне при­зову, и молитвы мои воздам Гос­поду… ( Пс.115:3-5 ). Наи­выс­шее выра­же­ние бла­го­дар­но­сти не в том, чтобы отда­рить чело­веку обратно, потому что если кто полу­чит дар и отда­рит за него, то он как бы рас­кви­тался и тем упразд­нил дар: дающий и полу­ча­ю­щий срав­ня­лись, оба стали дари­те­лями, но ответ­ный дар в каком-то смысле раз­ру­шил радость обоих.

Если же мы спо­собны при­нять дар всем серд­цем, мы этим выра­жаем наше полное дове­рие, нашу уве­рен­ность, что любовь даю­щего совер­шенна, и при­ни­мая дар всем серд­цем и во всей про­стоте сердца, мы при­но­сим радость и тому, кто дал от всего сердца. Это верно и в наших чело­ве­че­ских вза­и­мо­от­но­ше­ниях: мы стре­мимся отпла­тить за дар, чтобы только изба­виться от бла­го­дар­но­сти и как бы пора­бо­ще­ния, когда полу­чаем дар от кого-то, кто нас недо­ста­точно любит, чтобы ода­рить нас от всего сердца, и кого мы сами любим недо­ста­точно, чтобы при­нять от всего сердца.

Вот почему Евха­ри­стия – вели­чай­шее бла­го­да­ре­ние Церкви и вели­чай­шее бла­го­да­ре­ние всей земли. Люди, кото­рые верят любви Божией откры­тым серд­цем и безо всякой мысли “рас­кви­таться” за дар, а только раду­ясь той любви, кото­рую дар выра­жает, полу­чают от Бога не только то, что Он может дать, но также и то, чем Он Сам явля­ется, и уча­стие в Его жизни, в Его при­роде, Его веч­но­сти, Его Боже­ствен­ной любви. Только если мы спо­собны при­нять дар с совер­шен­ной бла­го­дар­но­стью и совер­шен­ной радо­стью, наше уча­стие в Евха­ри­стии будет под­лин­ным; только тогда Евха­ри­стия ста­но­вится наи­выс­шим выра­же­нием нашей бла­го­дар­но­сти.

Но бла­го­дар­ность трудна, потому что она от нас тре­бует надежды, любя­щего сердца, спо­соб­ного радо­ваться дару, и совер­шен­ного дове­рия к даю­щему и веры в его любовь, в то, что этот дар не унизит нас и не пора­бо­тит. Вот почему изо дня в день мы должны врас­тать в эту спо­соб­ность любить и быть люби­мым, спо­соб­ность быть бла­го­дар­ным и радо­ваться; и только тогда Тайная Вечеря Гос­подня станет совер­шен­ным даром Божиим и совер­шен­ным отве­том на нее всей земли. Аминь.

Источник

Причастие. Таинство Радости

Что такое Евхаристия?

Приблизительное время чтения: 17 мин.

Причастие. Кто-то годами не решается к нему приступить, кого-то останавливает сложная подготовка, кто-то считает его не более обязательным, чем «купание» в проруби на Крещение, кто-то решается причаститься только в период тяжелой болезни или при приближении смерти. А тем временем это то, ради чего существует земная Церковь. О Причастии, или Евхаристии, центре и средоточии христианской жизни, вопросах и недоумениях, возникающих вокруг этого Таинства, мы говорим с митрополитом Волоколамским Иларионом (Алфеевым), председателем Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата.

Объяснить необъяснимое

— Владыка Иларион, лично Вы помните Ваше первое причастие, и изменилось ли Ваше отношение к нему с годами?

— Первого причастия я не помню, но могу сказать, что моя жизнь изменилась радикально после того, как я стал причащаться, — примерно в тринадцатилетнем возрасте. В одиннадцать лет я был крещен, где-то с тринадцати начал регулярно причащаться, и думаю, что это коренным образом изменило меня: именно это, в конечном итоге, привело меня к решению посвятить всю жизнь Церкви и Богу.

— Говорят, людям некрещеным не стоит раскрывать суть Таинств, тем более Таинства таинств — Причащения. Сколько в этом правды? И если это так, то откуда эта секретность?

— Начнем с того, что в древней Церкви существовала традиция оглашения (кстати, сегодня она возрождается), то есть подготовки людей, желающих стать христианами (оглашенных), к таинству Крещения. На протяжении какого-то времени им в определенном порядке излагались основы веры: говорилось о Боге Отце, о воплощении Бога Сына, о действии Бога Святого Духа, и объяснялся сам чин Крещения. О других Таинствах Церкви, и в особенности о Евхаристии, рассказывалось уже после Крещения. Например, в цикле огласительных бесед святителя Кирилла Иерусалимского, святого IV века, наряду с восемнадцатью огласительными поучениями есть и пять поучений тайноводственных, т. е. раскрывающих смысл Таинств, — это преподавалось человеку уже крестившемуся.

— Почему о главном таинстве Церкви рассказывалось только после Крещения?

— Потому что иначе человек ничего не поймет: природа Таинств вообще находится за пределами человеческого разума и человеческого постижения. Их смысл невозможно уяснить из книг, из бесед — только из личного опыта. Поэтому до тех пор, пока человек сам не начнет жить тáинственной жизнью Церкви — а это доступно только принявшему Крещение — нет смысла говорить ему о Таинствах: любые разговоры будут для него пустым звуком.

В особенности это касается Евхаристии. Как объяснить словами природу этого союза между Богом и человеком, который начинается тогда, когда Тело Христа становится частью нашего тела и Его Кровь начинает течь в наших жилах?

— Сегодня не все крещеные люди имеют понятие об этом. Не могли бы Вы рассказать, что такое Причастие, и почему оно называется «Таинством таинств»?

— Евхаристия — это самое тесное, какое только возможно здесь, на земле, соединение человека с Богом, причем соединение не только интеллектуальное и эмоциональное, но даже физическое. Господь дал нам его через привычный для человека способ — трапезу. И как в обычной трапезе употребляемая нами пища в процессе ее усвоения преобразуется в ткани нашего организма, так что природа человека соединяется с природой пищи, так и в Евхаристии: мы незримо соединяемся со Христом, приобщаемся Ему.

И это то, что делает православное богословие не отвлеченной теорией, а живым переживанием, реальным общением с Богом, а христианскую Церковь — уникальным явлением, без которого существование нашего мира не имело бы никакого смысла и оправдания. Христос с людьми не как память или абстрактная идея, Он с нами в полном смысле этого слова, через Евхаристию. Поэтому именно в ней главная ценность и стержень бытия Церкви.

— Как исторически сложилось это Таинство? Христос Сам установил его?

— Исторически оно пришло на смену древнееврейской пасхальной трапезе: евреи собирались семьей и закалывали ягненка как жертву, и употребляли его в пищу в ночь перед Пасхой. И Христос называется в Писании Агнцем, потому что как бы заменил Собой того жертвенного агнца, от которого вкушали евреи в память об избавлении их от египетского рабства.

Евхаристия, какой мы ее знаем, появилась еще до страданий Спасителя, на Тайной вечере, где собрались апостолы, чтобы исполнить ветхозаветный пасхальный обычай. Иисус Христос, подавая им хлеб и вино, сказал: Примите, ядите, сие есть Тело Мое, которое за вас предается; пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов (Лк 22:19—20, Мф 26:26—28). Эти собрания-трапезы продолжили Его ученики: каждый первый день недели — день, когда воскрес Христос, — они собирались для «преломления хлеба». Постепенно, по мере роста христианских общин, Евхаристия трансформировалась из трапезы в богослужение, которое мы сегодня знаем.

Почему Таинство — страшное?

— В молитвах мы читаем, что Причастие — страшное Таинство. Почему страшное? Чего бояться?

— Мы должны бояться не какой-то кары, а того, что, получив великое сокровище, тут же его потеряем, что оно не принесет плода! Мы забываем, что Причастие очень ко многому обязывает: человек, приняв внутрь себя Бога, должен жить не так, как он жил до этого. Причастием его соединение с Богом не кончается: очень важно то, чтó следует за отпустом Литургии, когда человек возвращается в мир. Он же возвращается, чтобы нести людям тот свет и ту благодать, которую получил!

Но бывает и по-другому. Есть люди, которые, неправильно воспринимая это Таинство (как традицию, ритуал или «религиозный долг»), причащаются как бы впустую: их жизнь не меняется. Вот этого и надо бояться, это страшно.

— Может ли быть причиной этому привычка? Человек, как говорится, ко всему привыкает.

— Вы знаете, я думаю, в этом смысле можно сравнить жизнь верующего с жизнью музыканта. Музыкант из года в год исполняет одни и те же произведения. Представьте себе, допустим, пианиста, который в 20 лет впервые играет рапсодию Брамса и в 70 лет играет ее уже в 455-й раз. Если он к ней привыкнет, если он после сотого раза начнет ее исполнять как неинтересное для него самого произведение, которые лично ему уже ничего не говорит, это мгновенно передастся слушателям: на его концерты просто перестанут ходить. Но ведь все великие исполнители на протяжении десятилетий играли одни и те же вещи, при этом ни они не уставали, ни публика. Вот в чем здесь секрет?

Секрет в том, что в каждом серьезном музыкальном произведении заложена определенная духовно-нравственная истина и определенные жизненные силы, которые приводятся в движение всякий раз, когда оно исполняется. Если музыкант перестает чувствовать это, значит проблема не в произведении, а в нем самом.

То же самое происходит и в религиозной жизни. Ведь богослужение в основных своих частях является неизменным, и в этом есть большая сила. В отличие от концерта, на который человек часто идет, чтобы послушать нечто новое, мы, приходя на Литургию, знаем, чтó и в какой последовательности будет происходить. Но в то же время, Причастие — это встреча с Богом, которая всякий раз бывает новой для человека.

— Что значит «причаститься в осуждение»? О чем здесь речь?

— Первым человеком, который причастился в осуждение, был Иуда. Он участвовал в Тайной вечере, он так же, как и все апостолы, принял Тело и Кровь Христа. И после этого совершил преступление, ставшее результатом его внутренней раздвоенности, следствием того, что он приступил к Евхаристии, замыслив предательство, а не с чистым сердцем и не с чистыми помыслами. Поэтому Таинство не оказалось для него спасительным.

— Для нас оно тоже может не оказаться спасительным? Причастие «во осуждение» означает какие-то кары — как говорит апостол, ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает(1 Кор 11:29-30).

— Эти слова нельзя понимать как призыв воздерживаться от причащения из страха своего недостоинства. Напротив, это призыв причащаться, но при этом жить не расслабленно и кое-как, а — в постоянном духовном напряжении.

— Существует ли объективное действие Причастия, которое мы должны ощутить?

— Да, оно заключается в том, что человек с каждым причащением должен становиться лучше. Но не обязательно он должен это чувствовать, даже наоборот: чем лучше он становится в духовном отношении, тем более ясно видит свои недостатки и сознает свое недостоинство. Но зато окружающие люди понимают, что его религиозная жизнь оказывает преображающее действие и на него самого, и на всех вокруг.

От нас требуется не оценка своих успехов, а стремление всегда жить на такой высоте духовной жизни, чтобы тяга к богослужениям, тяга к Причастию никуда не уходили, не исчезали, а, наоборот, возрастали.

— Часто случается, что родные умирающего или тяжело больного человека хотят причастить его, несмотря на то, что тот никогда в Церковь не ходил и не понимает, зачем это нужно. Как в такой ситуации лучше поступать?

— Когда человек приближается к смерти, у него происходит переоценка ценностей: он начинает вспоминать свою жизнь, на второй план отходят многолетние земные заботы, могут исчезать всякие предубеждения. И я сам не раз сталкивался с ситуациями, когда меня приглашали причащать тяжело больного или умирающего человека, который никогда прежде не причащался, не исповедовался, может быть, и в храм-то заходил всего один раз в жизни. Но он совершенно сознательно подходил к Причастию, потому что уже чувствовал близость смерти, и в душе у него происходила очень важная работа по переоценке ценностей. Пускай лишь на смертном одре, но человек наконец-то понимал: самое главное, что ему необходимо сделать за этот краткий, оставшийся ему отрезок его земной жизни, это соединиться с Богом до того, как будет пройдена черта, отделяющая жизнь от смерти.

Поэтому, конечно, надо причащать умирающих. Но не надо ждать того момента, когда человек станет недееспособным: не будет в состоянии ни исповедоваться, ни даже принять Причастие. Мне всегда было очень горько и обидно, когда меня приглашали причащать умирающего, я приходил и видел перед собой человека, уже не говорящего, ничего не сознающего и даже не способного глотать. Я в таких случаях спрашивал людей: «А почему вы ждали так долго?» — «Мы боялись его огорчить».

Вот этого не должно быть! Часто бывает, что родственники боятся пригласить к тяжело больному человеку священника, чтоб не огорчить этого человека, — приближение священника в массовом сознании ассоциируется с приближением смерти. Но умирающему человеку никогда не надо внушать, как это часто делают люди, что он никогда не умрет! Даже если он не умрет сейчас, он все равно умрет, рано или поздно, и лучше дать ему возможность подготовиться к смерти, сознательно встретить это самое важное событие в жизни, чем оставить его жить с иллюзиями.

Не надо бояться огорчить человека приходом священника и причащением Святых Христовых Тайн. Потому что самое лучшее, что мы можем сделать для тяжелобольного или умирающего, — это как раз причастить его.

— Кто сегодня может причащаться? Любой крещеный человек, даже если не осознает, к чему приступает?

— Можно не понимать величия и смысла этого Таинства, можно ощущать себя внутренне неготовым, но если у человека есть доверие к Церкви, желание открыться навстречу Богу, он может к этому Таинству приступать. Потому что оно как раз способствует духовному росту. У того, кто постоянно причащается, начинают происходит некие внутренние изменения, которые очень трудно бывает описать или передать другим людям. И со временем на смену простому доверию приходит религиозный опыт, наступает момент, когда христианин говорит: «Я убежден, что это Тело и Кровь Христа — и не потому только, что Церковь так говорит, но потому что я это пережил, испытал, и я точно знаю, что не простого хлеба причащаюсь и не простое вино принимаю из Чаши».

Неподъемная подготовка?

— Существует ли такое понятие как неготовность в Причащению? И может ли человек сам себе поставить такой «диагноз»?

— Да, такое понятие существует. Человека может оценить в этом плане его духовник. Он может сказать: «Я считаю, что ты не готов к Причастию». Есть грехи, за которые христианин должен быть отлучен от Причастия хотя бы на какое-то время. Человек и сам себя может оценить. Но если все же он чувствует, что находится не в очень хорошем духовном состоянии, существует Таинство исповеди — Бог принимает всех.

— Исповедь делает человека достойным Прича­щения?

— Никогда несовершенный человек не будет достоин соединения с совершенным Богом. Наше человеческое естество всегда будет неадекватным по отношению к этому Таинству. Подлинная подготовка — не в проверке своей готовности, а в осознании своего недостоинства, своей греховности, и в глубоком покаянии.

Если человек сам не видит своих недостатков, есть очень хороший способ: спросить у других — у духовника, у близких. Следующим шагом будет решимость избавляться от этих недостатков, работа над собой. Причем когда она производится только собственными силами, то, как правило, не приносит ощутимых плодов. Но она должна совершаться с помощью Божьей, и вот такая синергия (соработничество) будет успешна. А получает человек эту помощь через Евхаристию, через сознательное приобщение Богу.

— Владыка, получается набор неприятных ощущений: осознание своей «плохости» и страх причаститься и потом не сохранить эту святыню в себе. Разве так должно быть?

— Вы забываете о радости человека, который обрел Бога. Она не поддается определению, описанию, в нее можно только войти, и Евхаристия как раз является вхождением в эту радость.

Здесь есть парадокс и тайна Евхаристии: мы причащаемся с чувством своей греховности и одновременно с радостью о том, что Бог к нам нисходит, очищает нас, освящает, дает духовные силы, несмотря на все наше недостоинство. Это дар и милость Божия, прежде всего.

— Довольно часто подготовка к Евхаристии становится препятствием для нее: кому-то трудно поститься, трудно «вычитывать» каноны. Как с этим быть?

— Я категорически не согласен с теми духовниками, которые налагают на людей чрезмерные требования, связанные с подготовкой к Причастию. Например, три дня поста, чтение не только последования, но еще и трех канонов, и акафиста, иногда — в каждый из трех дней. Это действительно может оттолкнуть человека от Причастия. И самое главное, эти требования не основываются на церковном предании. Постных дней в календаре более чем достаточно — примерно половина года, и Церковь очень ясно установила их: это четыре больших поста, а также среды и пятницы. Добавлять к этому еще дополнительные постные дни я считаю абсолютно неоправданным.

— Откуда вообще пошла традиция поститься перед причастием? И зачем? Разве еда оскверняет человека?

— Само по себе невкушение той или иной пищи — не самоцель. Пост, телесное воздержание должно вести к укреплению духа, это элемент духовной подготовки. Мы знаем, что Христос начал Свое служение после сорока­дневного поста в пустыне. Смысл же и цель нашего говения заключаются в том, чтобы, подражая Христу, очищая душу и тело, мы оказывались более способными воспринимать Бога, Его благодать, посылаемую нам. Причащение натощак — это древняя традиция, восходящая к той эпохе, когда Литургия стала совершаться в утренние часы. Другое дело, что поститься несколько дней перед каждым Причастием — это русская традиция, связанная с тем, что в синодальный период (XVII—XIX вв.) у нас сложился обычай крайне редко причащаться. Когда будущий святитель Игнатий Брянчанинов, живший в XIX столетии, поведал своему духовнику о желании причащаться каждое воскресенье, это привело того в крайнее замешательство. Причастие в то время стали воспринимать как событие экстраординарное, совершаемое, например, четыре раза в год, в каждый пост, или вообще раз в году. Поэтому и пост перед Причащением был обязательным. Например, до революции на первой неделе Великого поста все говели, потом причащались в субботу после 5 дней строгого поста, и на этом все заканчивалось: считалось, что «религиозный долг» выполнен. Причастие было формальным подтверждением принадлежности человека к православной Церкви.

— Исповедь перед каждым Причастием имеет такие же корни?

— Да. И сегодня абсолютное большинство наших прихожан исповедуются перед каждым причащением, хотя изначально эти Таинства — Исповедь и Причастие — были разведены, и во многих Поместных Православных Церквах они до сих пор не связаны напрямую.

Но наша русская практика сама по себе очень правильная: это возможность для человека оценить свою жизнь за период, прошедший с предыдущей исповеди, может быть, взять на себя какие-то нравственные обязательства, возможность очистить свою совесть, примириться с Богом перед тем, как приступить к Причастию. Если только исповедь не превращается в формальность, в то, что один богослов XX века назвал «билетом на Причастие»…

— «Билет на Причастие», обязаловка… Кажется, ничто не мешает и сегодня воспринимать Причастие как религиозный долг?

— Причастие — это не религиозный долг, оно должно быть желанным, а не тягостным. К нему христианин должен стремиться, жаждать его. Если мы любим человека, а нам скажут: «Вот и хорошо! И встречайтесь с ним раз в год», мы удовлетворимся таким советом? Конечно, нет! Я не думаю, что надо заставлять себя любить своих детей или своих родителей. Их надо просто любить. Так же и в религиозной жизни: нельзя принудить себя любить Бога. Нужно научиться Его любить, жить так, чтобы любовь к Богу пронизывала всю твою жизнь. Тогда и соединение с Ним станет потребностью, а не тяжелой обязанностью.

— Есть ли тут место работе над собой, какой-то обязательности, постоянности, или любовь — дело порыва?

— У человека помимо желаний и порывов, исходящих из его сердца, должна быть и самодисциплина — иначе он потеряет свою духовную форму! Как спортсмен должен быть всегда в хорошей физической форме, или как музыканту необходимо соответствующее эмоциональное настроение, чтобы он мог передать заложенные в музыке чувства, так и верующему человеку нужно всегда находиться в состоянии «боевой готовности», чтобы все свои мысли, слова и поступки выстраивать по Евангелию.

Это то, что мы называем подвигом. Когда о подвиге говорят люди светские, подразумевается нечто экстраординарное: подвиг — это то, что совершает герой, имя которого остается в веках. А на христианском аскетическом языке это означает ежедневный незаметный труд человека, подвижничество, за которое ему не поставят памятника, не будут дарить букеты цветов. К такому труду призван каждый христианин.

— К тому, чтобы не жить в расслаблении, пребывая в мечтах о завтрашнем дне, а полноценно и полнокровно переживать настоящий момент, переживать свою связь с Богом и Его присутствие в этом мире. Для этого нет более сильного средства, чем Евхаристия. Ее не могут заменить ни чтение Евангелия, ни молитвы, ни посты.

Христос прямо говорит: Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин 6:54). Поэтому наша встреча со Спасителем не должна быть эпизодическим свиданием. Это постоянное напряженное устремление к Богу, желание жить с Ним.

О частоте причащения

— Как часто Вы бы рекомендовали причащаться?

— Каждый человек должен для себя определить ритм своей духовной жизни и ритм причащения. В идеале нужно причащаться за каждой Литургией. Ведь вся Литургия является подготовкой к этому Таинству, так же как и всенощная, совершенная накануне. Много раз в течение богослужения Христос через священника призывает собравшихся людей причащаться: Примите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое. Пейте от нее вси, сия есть Кровь Моя…. Ведь не сказано «пейте от нее те, которые подготовились», «пейте от нее только самые достойные», «пейте от нее только раз в год». А — пейте от нее вси. Сия есть Кровь Моя Нового Завета, яже за вы и за многие изливаемая. То есть «за вас, здесь присутствующих». Поэтому в древней Церкви вообще не было такого, чтобы человек пришел на Литургию, отстоял службу и не причастился. Не допускались к Чаше только оглашенные и кающиеся, которые стояли в притворе, но они и уходили раньше, чем начиналось само Причащение. А члены общины участвовали в Таинстве, причем у каждой общины был свой внутренний ритм, единый для ее членов. Например, в Кесарии Каппадокийской в IV веке приступали к Таинству четыре раза в неделю.

— С этими разными ритмами связаны различия евхаристических традиций в разных Поместных Церквах?

— Они действительно связаны с разной историей церквей: в результате где-то люди причащаются регулярно, а где-то вообще не причащаются или — крайне редко. Я участвовал в богослужении в одной из Поместных Церквей, где на богослужении на престольный праздник причастились только священники. Чаша для мирян даже не выносилась, часть Литургии, где священник говорит: «Со страхом Божиим и верою приступите», была вообще опущена.

А ведь Литургия всегда была общим делом («Литургия» — «общее дело» в переводе с греческого. — Ред.): причащаясь Христа, мы соединяемся со всеми членами общины. И отдельные поместные Церкви соединяются в единое Тело через Евхаристию.

Сегодня общинность в церковной жизни ослаблена, и, конечно, в современных условиях трудно найти некий единый стандарт, определить частоту причащения для всех: каждый человек должен сам чувствовать свой внутренний ритм и определить, как часто ему причащаться.

— Несмотря на все различия, что самое важное, на Ваш взгляд?

— Важно, чтобы Причастие не превращалось в редкое явление, исключительный случай. Надо понимать, что Евхаристия — это вершина. Более тесного соединения с Богом в земной жизни быть не может. Только от нас зависит, как мы переживаем это соединение, насколько глубоко мы его чувствуем. Мы не знаем, как будет человек причащаться Богу в жизни будущей. Есть такие слова в Пасхальном каноне Иоанна Дамаскина: «Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего». «Истее» — значит «еще полнее». Означает ли это просто, что исчезнет материя хлеба и вина, или это означает какое-то еще более полное соединение человека со Христом? Мы живем верой и надеждой в то, что за порогом смерти нас ждет полнота общения с Богом и Творцом. Но максимально тесное соединение с Ним в нашей земной жизни — это то, которое мы получаем в Причастии. И для христианина не может быть ничего более ценного и более радостного.

Иллюстрации: фрагмент иконы Андрея Рублева «Троица»; фрагмент мозаики Михайловского собора Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве.

Фото: Владимира Ештокина; с сайта azbuka.ru; с сайта Свято-Воскресенского Русского Православного Собора, Ванкувер, Канада.

Другие тексты о таинстве Евхаристии читайте в рубрике Причастие

Источник