как справиться с тем что мужа посадили в тюрьму
Мужа посадили в тюрьму, не знаю, как жить дальше, пустота внутри. Мне 26 лет
Пишу ему письма, ответа ещё не было. Со мной сейчас живёт брат, я работаю. Но все равно тяжело очень
По удо нет варианта выйти.
А мне не нужен другой, я своего мужа люблю, только не знаю как теперь жить.
Но в душе волки воют. Знаю, что он вернётся все наладиться, но как прожить это время без него, не представляю. Все думают, что я сильная, справлюсь. А я боюсь очень боюсь
Пока ещё общаюсь, но в основном по делу, про свидание передачи и письма ему. Я знаю, она в этом винит и меня тоже. Потому что Саша (муж), из своего города переехал ко мне в город. И здесь это и случилось. У нас с ней давно небольшой конфликт на эту тему. Она хотела, что бы мы переехали к ним в город якобы наш город плохой а вот их хороший, я не хотела переезжать, Саша без меня тоже не поехал. Она даже его хотела уговорить развестись со мной. Но он её поставил на место, сказал что бы она в нашу семью не лезла. Что мы взрослые и сами решим где и как будем жить. А вот в день суда она мне, когда Саша ушёл, поставила ультиматум или я соглашаюсь на переезд или подаю на развод. Жить она нам не даст. Поэтому я как то не очень хочу с ней общаться.. После разговоров с ней и свекром только хуже становиться.
А вот поплакаться как следует мне не кому. Подруг у меня не много, общаемся редко, все в разных городах. Пишу по ночам, пока все спят, ему письма и плачу одна
Меня сейчас больше его друг с работы поддерживает, помогает мне. Я этому очень удивлена т. к. они друзьями хорошими и не были, работали вместе, редко по выходным встречались разговаривали. А тут такая поддержка с его стороны и не только словом, но и делом, адвоката нового нашёл (но шансов очень мало) часть денег оплатил, на передачки Саше денег добавил. Не понимаю только зачем ему это нужно. Может конечно из-за того что он тоже побывал там. Но я ему очень благодарна
А тут такая поддержка с его стороны и не только словом, но и делом, адвоката нового нашёл (но шансов очень мало) часть денег оплатил, на передачки Саше денег добавил. Не понимаю только зачем ему это нужно. Может конечно из-за того что он тоже побывал там. Но я ему очень благодарна
Светлана, хорошо что у вас есть человек, который помогает вам и поддерживает вас. Это очень важно!
Есть ли возможность общаться с друзьями, хоть они и в других городах? Получить какую-то поддержку от них?
Вы меня еще раз извините за эти вопросы, мне они видятся важными. Но вы можете не отвечать на них, если не захотите. Это ваше право.
И женщина та и не такое способна. Она наверно у нас в городе самая скандальная. И всегда идёт до конца.
Ещё в самом начале нам сказали, что она денег хотела. Ждала, что мы ей сами предложим, и она заберет заявление. Но мы этого не сделали.
Сейчас мне нашли другого адвоката, так он сказал там в принципе нет оснований и доказательств его вины, только показания этой девочки. И нарушений очень много допущено у следователя юридического характера.
Ну, значит у вас есть много шансов выиграть, раз дело шито белыми нитками. Пробуйте бороться, не сдавайтесь.
Светлана, как вы сегодня себя чувствуете? Как настроение?
Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить
Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить
Сообщение Kisulya » 18 авг 2017, 10:14
Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить
Сообщение Ol_2011 » 18 авг 2017, 12:45
Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить
Сообщение Kisulya » 18 авг 2017, 13:25
Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить
Сообщение Ol_2011 » 18 авг 2017, 15:57
Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить
Сообщение Kisulya » 18 авг 2017, 18:17
Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить
Сообщение Swetushka » 19 авг 2017, 08:29
Re: Любимый муж находится под арестом, не знаю как жить
Сообщение Ленинградка » 19 авг 2017, 08:30
Как справиться с тем что мужа посадили в тюрьму
Совсем недавно завершилась серия интеллектуальных игр среди заключенных «Брэйн-Ринг». На протяжении нескольких месяцев различные категории осужденных демонстрировали свои интеллектуальные способности, а в качестве награды лучшие из лучших получили возможность провести время с самыми близкими людьми. Вдохновившись атмосферой любви и нежности, царившей на долгожданной встрече близких, но разлученных людей, мы решили расспросить психолога Инну Вуткарёв о том, как безболезненно пережить заключение родного человека и что надо делать, чтобы тюрьма не стала яблоком раздора в семье.
Первое о чем думает родственник или близкий человек только что осужденного заключенного, примерное следующее: «За что мне все это?». Что бы ты посоветовала отвечать самому себе на этот вопрос?
Испытание заключением – это всегда стресс и большое горе. В психологии существуют определенные этапы переживания стрессовых ситуаций, которые вынужден пройти каждый, в чьей жизни случилась беда. В первую очередь возникает отрицание произошедшего, человек думает «Это не должно было случится! С кем угодно, но только не со мной…». Таким образом, наш мозг защищается от негативных эмоций, он просто не может принять случившееся сразу, безоговорочно. Понимание происходящего придет позже, со временем. Поэтому стандартного ответа «Потому что» не существует. Не надо зацикливаться на этих мыслях, иначе вы рискуете погрязнуть в них.
Очень часто близкие родственники испытывают разочарование в человеке, которого осудили за тяжелые преступления, расценивая его поступок, как предательство, двуличие. Что делать с этим?
Человек – личность многогранная. В нас в равной степени живет и добро и зло. Совершенное человеком преступление не ставит крест на всем том хорошем, что было до этого, это не перечеркивает прожитую совместно жизнь или построенные отношения. Оценивать личность другого человека не стоит через призму его проступков.
Как рассказать ребенку о том, что мама или папа уходят в тюрьму? И стоит ли вообще с ним об этом разговаривать?
Это всегда дилемма для родителя, который остается с малышом. Детям сложно понять, почему происходит заключение, ему не понятно, что такого мог сделать папа иди мама, из-за чего какие-то чужие люди забрали его в тюрьму. При объяснении данной ситуации действует тот же принцип, что и при любых других значимых негативных событиях в жизни – надо говорить не эмоционально и на языке ребенка. Если вы сами находитесь на взводе, лучше переждите, не делайте ребенка сообщником своих страданий. В самом разговоре обязательно упомяните, что некоторое время папы или мамы не будет рядом с нами, но мы все равно его любим, мы будем его навещать. Старайтесь преподносить информацию на уровне понимания ребенка и делайте акцент на том, что ваша жизнь не изменится, вы по-прежнему семья.
Хорошо, тяжелый разговор позади. Как подготовить ребенка к свиданию с близким человеком?
Вот тут малыша поджидает еще один сильный стресс: люди в форме, обыск, тяжелые двери, колючая проволока. Однако из-за стресса мы не должны перечеркивать отношения ребенка с родителем, который в тюрьме. С дочкой или сыном надо обязательно провести подготовительный разговор, рассказать ему о том, что вы вместе поедете в тюрьму, что это особенное место, где люди какое-то время находятся, чтобы стать лучше.
Стоит ли показывать ребенку камеру или место где содержаться заключенные?
Думаю, что да. Ведь у нас часто формируется определенное представление о том, как содержатся люди в тюрьме и чаще всего это представление негативное. А вот когда человек входит тюрьму и видит максимально приближенную к обычной жизни атмосферу, многие искренне удивляются. И это очень утешает, на самом деле. Для таких целей в наших тюрьмах организовывают дни открытых дверей.
Когда на свидание к осужденному приходит взрослый человек, что бы ты посоветовала делать и чего делать не стоит?
На первых порах заключенные особенно остро чувствую одиночество, в эти моменты нужно просто быть рядом, рассказывать свежие новости, делиться впечатлениями. В разговоре нужно избегать фатальности, не надо позволять себе резких эмоциональных всплесков.
Как ты думаешь, можно ли сохранить отношения, если кто-то из пары находится в тюрьме?
Я очень часто сталкиваюсь с парами, которые несмотря на обстоятельства продолжают любить друг друга, заботиться друг о друге и оберегать свои чувства. Такие примеры вдохновляют и показывают, что жизнь продолжается независимо от преград.
Инна, а как относиться к новым привычкам, слэнгу, внешним изменениям, которые появляются через некоторое время пребывания в тюрьме, не у всех, конечно, но все же?
Нужно понимать, что таким образом заключенные адаптируются к новой среде. Есть и такие, кто не принимает новые правила, но их меньшинство. Если вам не очень нравится, как стал себя вести или разговаривать близкий человек, находящийся в тюрьме, не надо читать ему нотации или пытаться внушить, что это неправильно. Но в разговоре упомяните, что тюрьма – временное явление и нужно постараться сохранять свою личность, несмотря не внешние изменения.
Как справиться с мыслью, что близкому человеку дали пожизненный срок?
Ждать принятия этой ситуации, оно обязательно придет. В нашей системе пенитенциариев вводят ощутимые перемены для заключенных пожизненно, например, для них устраивают дни открытых дверей, есть краткосрочные свидания. Даже в таких условиях людям в заключении дают возможность поддерживать отношения с близкими и родными. Важно понимать, что у близкого человека осужденного пожизненно всегда есть выбор, поддерживать отношения или прекратить. Любое решение нужно принимать обдуманно, не в порыве эмоций, понимая, что наш выбор влияет как на нашу жизнь, так и на жизнь наших близких.
Что ты посоветуешь людям, чьи близкие отбывают срок, в момент когда они теряют надежду и опускают руки?
Я считаю, что есть вещи, которые безусловно ценны – это любовь, уважение, принятие. И если мы позволим внешним обстоятельствам влиять на эти вещи, то мы всегда будем жить с ощущением потери и бессмысленности. Если вы или ваши близкие столкнулись с состоянием безысходности или депрессии, вы всегда можете обратиться за помощью в организации, которые оказывают поддержку осужденным и их семьям.
«Ты бежишь марафон»: как жить, когда твой любимый человек в тюрьме
Ксения Сонная
Заключение тяжело дается не только самому обвиняемому, но и его близким. Любимые, семья, друзья — все они несут потери, иногда довольно значительные. ОВД-Инфо поговорил с тремя людьми о том, что с ними происходило, когда их любимых изолировали от общества.
6 мая 2012 года, накануне инаугурации Владимира Путина на третий президентский срок, в Москве прошел «Марш миллионов» — согласованное протестное шествие, закончившееся столкновениями между участниками и полицией. Вскоре Следственный комитет возбудил уголовные дела, к ответственности по которым привлекли более 30 человек. Журналисты и правозащитники указывали на политическую мотивированность дела. Относительно многих обвиняемых следствие предъявило скудные и противоречивые доказательства, что не мешало судам отправлять людей в заключение на сроки от двух с половиной до четырех с половиной лет.
Когда узнала об обыске, я была у друга. Сползла по стенке, у меня начался припадок, истерика. Друг меня успокоительными откачал. Когда у тебя в такой ситуации нет возможности что-то сделать, это просто ад. Не понимаешь, куда бежать.
Адвокатами занимались родители. Я налаживала его быт. С вечера покупала продукты на передачу, потом ночь сидела, упаковывала продукты в СИЗО: разворачивала фантики от конфет до посинения, пересыпала что-то в пакетики, бутылки, что-то к чему-то пришивала. В 12 ночи приезжала в СИЗО и записывалась в список на передачку, потом часам к семи утра туда ехала, потом с девяти утра до десяти вечера работала, потом ехала домой. Потом ночью он звонил из СИЗО, поговорить. Поначалу я вообще не спала до пяти утра и ждала. Не важно, звонок мог быть раз в неделю, но я каждый день ждала.
В какой-то момент думаешь: твою мать, лучше бы меня посадили, я бы просто поспала. Ты практически завидуешь человеку, который сидит, который все это говно не тянет. У меня были недели, когда я спала по четыре часа. СИЗО — работа — институт, и так по кругу. Безумное колесо, на котором ты несешься в пропасть. Потом лежишь с нервным срывом, потом опять в это колесо и побежала. Сейчас я понимаю, что как я делала — делать нельзя. Институт в итоге бросила на четвертом курсе.
Важно говорить, что тебе тут тяжело. Бывает в некоторых парах, что один думает, будто он там страдает в неволе, а ты тут на свободе зажигаешь, но это не так. Есть люди, которые умеют грамотно это пережить, но если ты в первый раз с этим столкнулся и не знаешь, что ходить к психологу — это нормально, то поломаешься. Я сейчас какие-то тяжелые ситуации, которые тогда происходили, не помню. Полтора года жизни не помню, вообще ничего. Я даже не могу осознать, насколько это жестко было.
Ты бежишь марафон. Когда ты его бежишь, ты обязательно пьешь воду. Если ты этого не делаешь, это огромный вред для твоего организма. Ты можешь это сделать максимально нетравматично. А не так, что ты бежишь, у тебя колени сломаны, и ты просто с солнечным ударом сваливаешься, не добежав до финиша.
Самое сложное было разойтись. Это то, что я только в этом году более-менее приняла. Расставание очень ухудшило ситуацию с психическим здоровьем. Я считала, что больше ничего в жизни хорошего не заслужила, потому что бросила человека в сложной ситуации. Есть человек, который страдает в заключении, а на то, как ты страдаешь, всем поебать. Ты должна сидеть с грустным ебалом и ждать, когда твой принц откинется с зоны.
Я помню, как узнала, что его выпустят по УДО. Шла на работу, встала посреди улицы и начала плакать. Целый день ревела, не могла поверить в это. В день освобождения было тяжко. Мы обнялись, и вроде все нормально, но назад мы ехали на разных машинах. Меня подруга везла, а его отец заказал микроавтобус, и они ехали в нем. И я до сих пор помню, что я еду к себе домой и подруга его выкладывает фотку, где все друзья сидят у него, а меня там нет. А я не могу поехать в дом, где меня ненавидят, в дом его родителей. Ты как бы всё, не существуешь больше. Я чувствовала себя мусором, оберткой от конфетки. Ты добегаешь марафон до конца, а на финише тебе дают под дых.
Сейчас у нас хорошие, близкие, дружеские отношения. Мне жалко, что я потеряла его в итоге. Я чувствую себя обворованной немного. Мы долго не рассказывали, что разошлись, потому что для меня это очень сложно было, у меня все рухнуло. У меня психоз до сих пор, как я об этом думаю.
Вокруг меня много фантастических людей. Которые с тобой были, все это пережили. Мне кажется, что я и половины им не отдала, чего они мне дали. Мои друзья — это моя семья.
Я поняла, какой я сильный человек. Если бы не эта ситуация, я, наверное, этого бы не узнала. И на многие вещи тебе не просто раскрывают глаза, а вставляют в них спички, и ты не можешь их закрыть. Ты не можешь уже быть равнодушным. И важно, что я, пережив это, могу рассказать другим женщинам, как пережить это с меньшими потерями.
Елена, жена Василия Куксова, фигуранта дела «Сети»
Мы вместе десять лет, долго шли к свадьбе. Я еще была школьницей, когда мы познакомились. Переехали вместе в Пензу, он работал, я училась — сначала на бакалавра по журналистике, потом в магистратуре на психолога два года. Я получила диплом, он сделал мне предложение.
Вася такой человек — «домашний». Если он где-то задерживается, я обязательно об этом знаю. 18 октября я пришла домой поздно с работы. Когда зашла в дверь, почувствовала что-то неладное. Его сумки с работы, с которой он возвращается, не было. Сумки, с которой он ходит в спортзал, тоже. Я запаниковала, стала ему звонить. Один раз позвонила, два — не берет, три. Друзьям позвонила, но никто не знает, где он.
Появился. Где-то ближе к десяти — резкий звонок и сильный стук в дверь. Я на цыпочках к двери, посмотрела в глазок, там 8–10 человек. Глазок пытается закрыть человек в черном, в маске. Я увидела, что Вася мой в капюшоне, еле стоит на ногах, его держат за шею к стене лицом. Я даже подумать не могла, что это сотрудники, потому что, ну, как правило, они представиться должны как-то : «Откройте дверь, это сотрудники ФСБ». Я очень испугалась, подумала, что может это бандиты. Позвонила в полицию, дура.
Я под дверью села, слышу, они ему там: «Кричи ей в проем, пусть открывает». И услышала: «ФСБ». Открыла, завели. Вася выглядел растерянным, будто сам не понимал, что происходит. Джинсы, свитер были в крови, все было грязное, из куртки повылазил наполнитель. Я ему говорю: «Тебя кто так?» Он улыбнулся, посмотрел на меня: «На тренировке». Полицейские приехали, когда уже был обыск в квартире.
Васю погрузили в белую «газель». Я стала у следователя спрашивать: «А куда, а что, а как, а где мне его найти?» Мне дали номер следователя, Токарева. Он, правда, трубку не брал.
Одна я не осталась, со мной была девочка, коллега и подруга. Мы жили с ней вместе полгода. Я не могла ни спать, ни есть, мне нужен был человек рядом, иначе бы я ревела, не прекращая, смотрела бы в потолок.
Когда мы в первый раз были в суде, нам дали момент чуть-чуть пообщаться. Он мне шепнул: «Лена, таких беспредельщиков ты в жизни не встречала. Меняй квартиру и будь осторожна, никуда не ходи одна, ни с кем не общайся». Он был очень напуган и советовал мне бдительной и осторожной быть всегда. Сначала, когда его задержали, на него психологически давили. Ему не раз говорили: мы таким же составом навестим твою жену, пусть ждет. Но на меня лично никак не давили.
Передачки передаются раз в 10 дней. Мы с родителями меняемся. Надо встать рано, часов в пять утра. Летом было терпимо, а зимой — ад. Один раз было настолько холодно, а я приехала за два часа до открытия магазина (при СИЗО — ОВД-Инфо ). Машины у меня нет. Хорошо тем, у кого машина, — люди идут, занимают очередь, потом садятся в машину и ждут там открытия магазина. А ты приезжаешь, отпускаешь такси и стоишь там. Как ни кутайся, на морозе два часа все равно тяжело.
Самое сложное — осознавать, что твой человек, родной и любимый, находится в таких условиях непонятно за что, непонятно на сколько. Поначалу мы никому ничего не говорили. Потом уже постепенно все стали спрашивать, почему все время одна. И страх был, что люди начнут не понимать, говорить: «Дыма без огня не бывает». Нет, ни один человек мне такого не сказал, ни один друг не усомнился, что дело фальсифицируют.
Силы я черпаю в любви. Я тоже человек и тоже срываюсь, плачу, и руки опускаются: почему я, почему так вышло, почему такая судьба? Пока есть силы и возможность — будем бороться. И еще сил придает, что мы не одни в этой ситуации. Таких, как мы, много оказалось по всей стране. Мы сейчас общаемся с другими родными фигурантов дела и поддерживаем друг друга. Так просто мы ребят им не отдадим, и так просто посадить невиновных людей у них не получится.
Павел Гафаров, менеджер, молодой человек Али Феруза
Мы с Али были недолго знакомы, отношения были на этапе становления. Когда его задержали, это было похоже на кошмарный сон. Али делал короткое включение из машины, когда его везла полиция. Я был на работе, только вернулся с обеда. Сразу поехал в ОВД «Басманный», туда нужно было привезти из нашего дома документы. Я их привез, потом оставался в ОВД до того, как его повезли на суд. Дальше у суда ждал решения, внутрь мне попасть не удалось. Потом мы его видели только издалека, как заводили в микроавтобус, который повезли в ЦВСИГ.
Несколько дней было очень страшно, потому что Али могли выдворить, а уверенности, что удастся через ЕСПЧ это остановить, — не было. Более или менее спокойное состояние наступило, когда Европейский суд запретил выдворение. С этого момента стало возможно жить, а до этого… Я уже даже не все помню, но помню, что в какие-то моменты я садился на землю и рыдал. Я еще не представлял, что ему может грозить. Помню, тогда вышел материал в «Новой газете» о людях, которые попадают в похожие ситуации, когда Узбекистан требует их возвращения. Они возвращаются, попадают в тюрьмы, попадают надолго, человека может просто никто не увидеть.
Можно сказать, что моей обычной жизни практически не осталось с того момента. Вся моя жизнь была вокруг этого. Мы собирали передачи, я, насколько мог, участвовал в пикетах. С самого начала мы организовали чат поддержки, в котором около 100 человек было. Есть люди, которые Али поддерживают и которые всегда за него, без этого мы не справились бы. Но должен был быть человек, который на связи с его родственниками, с журналистами, общается с «Новой газетой», с другими людьми, которые готовы тоже впрячься. Я стал этим человеком. Даже с точки зрения работы, меня, к счастью, поддержали, и возможно было работать с ноутбука по дороге в ЦВСИГ. А когда у Али появилась возможность разговаривать по телефону больше, то я просто с ним разговаривал всегда. Ездил на такси по городу, а не в метро, просто чтобы связь не прерывалась. Удалось увидеться только один раз. Даже когда была оформлена бумага, что я буду его представителем по административному делу, не разрешили встречу. Получилось под Новый год, когда я приехал с мамой Али, Зоей Васильевной.
Были срывы, конечно, эмоционально было очень сложно. Ну и в том числе, потому что ты находишься в постоянном разговоре с человеком, у которого практически не осталось надежды. Ощущения, что все будет хорошо, уверенности в этом не было. Для Али это все еще история, которая с ним, ему нужно с ней работать. Сейчас я вспоминаю это время, как будто это было не со мной. Меня очень поддерживало, что я был влюблен все это время, и до сих пор. Я в какой-то степени старался ради себя, вкладывался в свое будущее. Очень помогала семья. Мне кажется, моя мама не меньше моего думала о том, как Али там сейчас, что будет дальше, что нужно отправить очередную передачу. У меня такое ощущение, что я думал об этом как минимум каждую минуту все то время, пока Али был в тюрьме, это было всегда в центре моего внимания, и для моей мамы это было примерно так же.
Насчет гомофобии — думаю, можно разделить, в первую очередь, как Али с этим сталкивался, и как я. Знаю, что он много сталкивался с разными видами дискриминации. Когда я познакомился с Али, я себя почувствовал человеком привилегированным, которому гораздо легче жить в России, потому что я похож на других. Я давно уже сделал каминг-аут друзьям и семье. Меня очень хорошо все приняли и поддержали. Если брать какую-то широкую публичность, это произошло, уже когда мы познакомились с Али, — было публичное признание в любви. И я вспоминаю, как на работе те люди, с которыми я не был близок, они даже поддерживали, подходили, что-то тёплое говорили. И семья очень поддержала — и мама, и папа, и мои братья. Это был момент, когда все вокруг собрались стеной фактически.
Что мы в феврале смогли все-таки улететь — я до последнего момента не верил. И когда это все-таки произошло — это было счастье, и просто невозможно было прийти в себя некоторое время. Даже когда мы приземлились во Франкфурте, оставалась тревога, что не может быть все так хорошо. Я когда летаю между Россией и Германией, каждый раз немножко не верю, что я вырвался. Каждый раз переживаю, что-то пойдет не так.
Али долго говорил, что он был как контуженный, плохо понимал, что он делает, в первые месяцы после отъезда в Германию. Я тоже был в не очень осознанном состоянии. Очень помогло, что нас встретили друзья и провели практически за руку через все первые шаги, которые связаны с документами, получением медицинской помощи, жильем. Нас плотно окружили заботой, и с точки зрения начала новой жизни было легко. Поначалу не было каких-то ясных перспектив, как будет с работой у Али здесь, где мы будем жить, чем я буду заниматься. Сейчас есть план на жизнь, которому мы следуем, общий проект, над которым мы работаем. Гораздо легче, когда мы вдвоем. Сложность в наших отношениях была в том, что мы половину времени проводили врозь. Когда мы получили возможность быть вместе уже постоянно — так гораздо спокойнее, потому что мы друг друга поддерживаем. Конечно, в первую очередь это работа с собой, но мы друг другу помогаем. И у меня, и у Али есть психотерапия, через которую мы проходим, и я думаю, что мне было бы очень сложно, если бы не было этой работы с собой. Спасибо моему психотерапевту большое. Али тоже возобновил терапию и прорабатывает этот опыт.