В чем близость и отличие критики и истории литературы

Литературная критика

Вы будете перенаправлены на Автор24

Литературная критика – это оценка и истолкование произведения художественной литературы, а также выявление и утверждение принципов какого-либо направления литературы.

Понятие и сущность литературной критики

Литературная критика является одним из видов литературного творчества. Она исходит из общей методологии литературоведения и опирается на историю литературы. Литературная критика отличается от истории литературы тем, что освещает те процессы, которые происходят в первую очередь в современном литературном движении или интерпретирует классику с точки зрения художественных и общественных задач. Литературная критика тесно связана и с общественной жизнью, и с эстетическими и философскими идеями эпохи.

Критика в переводе с греческого означает «искусство судить», «разбирать».

Возникновение критических суждений о литературе произошло практически одновременно с рождением самой литературы и первоначально представляло собой мнение наиболее умудренных, уважаемых читателей. Уже в период античности в Риме и Греции, а также в Китае и древней Индии литературная критика выделилась как особое профессиональное занятие.

Затем еще на протяжении долгого времени она сохраняла следующие функции:

Критика указывает автору промах и достоинства его труда, тем самым способствует расширению идейного кругозора писателя и совершенствованию его мастерства. Критик в обращении к читателю не только разъясняет ему литературное произведение, но и вовлекает его в процесс совместного осмысления прочитанного. Способность рассматривать литературное произведение как художественное целое, воспринимать его в общем процессе литературного развития является одним из важнейших достоинств критики.

Готовые работы на аналогичную тему

Современная литературная критика имеет различные жанры:

Критик соединяет в себе социолога, историка и психолога литературы, эстетика и даже политика. При этом он должен иметь талант, родственный таланту художника и ученого. А в связи с ответственной ролью литературной критики в судьбе писателя и произведения, а также в самом литературном процессе, нравственные обязанности приобретают большое значение. натяжки, навешивание ярлыков, произвольное цитирование, голословные выводы несовместимы с сутью литературной критики.

История становления и развития литературной критики

Теоретическое определение литературной критики требует исторического осознания. Например, критика в 17-18 веках существовала в согласии с эстетикой классицизма и требовала только основанной на здоровом вкусе, беспристрастной оценки произведения и указания на отдельных «красоты» и «погрешности». В 19 веке критика сформировалась как особый вид литературы. В этот же период деятельность писателя стала оцениваться в ее отношении к обществу и эпохе.

На Западе история литературной критики тесно связана с историей литературных направлений и школ, развитием литературоведческой мысли. Она выражает социальные отношения (прямо или косвенно) и противоречия своего времени. Крупнейшие писатели и критики, например, Г. Лессинг, Д. Дидро, Э. Золя, Г. Гейне, В. Гюго, выдвигали программу развития литературы, а также формулировали ее эстетические общественные принципы.

С начала 19 века литературная критика в Европе стала одной из литературных профессий. Для своего времени наиболее влиятельными критиками были: М. Арнолд, Ш. О. Сент-Бёв, Ф. Брюнетьер, Г. Брандес. Наиболее заметные достижения литературной критики в США относятся к первой половине 20 века (Ван Вик Брукс, В. Л. Паррингтон).

Становление литературной критики в России относится к середине 18 века. выдающимися критиками этого времени являются А. Д. Кантемир, М. В. Ломоносов, В. К. Тредиаковский. Н. М. Карамзин впервые придал литературной критике общественный характер и расширил диапазон и возможности критики.

Критики – декабристы (например, А. А. Бестужев) отстаивали идею народности, самобытности русской литературы с революционно-романтических позиций.

Первые высокие образцы литературной критики сформировались в критической прозе Н. В. Гоголя и А. С. Пушкина, которые оставили тонкие суждения о сущности и задачах литературной критики, о назначении литературы, о сатире и реализме. В. Г. Белинский выдвинул концепцию критического реализма. В его критике оценка произведения основывается в интерпретации его как художественного целого, в единстве образов и идей. Творчество писателя здесь рассматривается в связи с историей общества и литературы.

Н. А. Добролюбов и Н. Г. Чернышевский, посчитавшие недостаточной оценку произведения только в свете идейного замысла, в качестве главной задачи литературной критики обосновали суждение непосредственно о самой жизни, о ее социальных типах, процессах, которое составлено на основе изображенных художником картин.

Учение К. Маркса и Ф. Энгельса, которое раскрыло главные законы социально-исторического развития, а также их выступления по вопросам литературы и искусства создало новую научную методологическую основу литературной критики. На Западе марксистская критика, возникшая во второй половине 19 века, представлена Ф. Мерингом, П. Лафаргом. эти выдающиеся литераторы впервые дали трактовку искусства с точки зрения исторического материализма.

Марксистская критика стала началом нового этапа в развитии отечественной критической мысли. Для утверждения методологических основ советской литературной критики и литературоведения имели работы В. И. Ленина. После революции 1917 года в российской литературе одним из главных международных направлений становятся марксистская литературная критика и литературоведение. Марксистская критика рассматривает произведения художественной литературы в единстве всех сторон и качеств: с этической, социологической, эстетической точек зрения. Литературная критика является средством познания жизни и воздействия на нее, отсюда возникает высокая ответственность критики как средства эстетического и идеологического воспитания.

Источник

Соотношение критики и литературоведения

Критика как гносеологическая, культурологическая

И эстетическая проблема

Уже в начальных попытках нашей интерпретации критики как самодостаточного явления обнаружились те сложности, которые связаны с глубинной сутью этого феномена. С первого взгляда на него становится ясно, что мы имеем дело с серьёзной научной (теоретической) и художественной (творческой) проблемой.

С одной стороны, будучи инструментом самосознания и самооценки литературы, критика, несомненно, имеет отношение к онтологическому аспекту бытия: тексты, книги, публикации, устные, видео- и аудиоматериалы существуют объективно, а следовательно, должны быть объективно восприняты и проанализированы.

Но с другой стороны, литературно-критическое выступление изначально носит субъективный, личностный характер, оно индивидуально и эмоционально окрашено, продиктовано жизненным опытом, общественно-политической позицией, психотипом и состоянием выступающего, а стало быть, имеет непосредственное отношение к гносеологической сфере. Диалектика двух этих ипостасей критической работы определяет сложную модель инсталляции (встраивания) критики в систему гуманитарных знаний и художественного творчества. Поскольку деятельность критика протекает не в безвоздушном пространстве и не в башне из слоновой кости, то его позиция с неизбежностью будет ориентироваться на систему общественных дисциплин: идеологии, политологии, публицистики и др. Становится ясно, что, казалось бы, частное дело высказывания отношения к тому или иному факту литературной жизни заставляет критика соотноситься со множеством других, пограничных сфер интеллектуальной, общественно-политической и социальной сферами человеческого существования.

В наибольшей степени это относится к литературоведению. Общая теория литературы, разделяющаяся на более конкретные дисциплины – теория прозы, теория стиха, теория драмы и теория критики, – имеет непосредственное отношение и к практической критике. Но две эти сферы гуманитарной деятельности, занимающиеся практически одним делом – рассмотрением литературных произведений – делают это по-разному, подходя к предмету исследования с принципиально разных, почти диаметрально противоположных сторон.

Соотношение критики и литературоведения

Первый факт, бросающийся в глаза при рассмотрении смежных культурологических областей – литературной критики и литературоведения (теории литературы и истории литературы), это то любопытное обстоятельство, что они занимаются изучением одного и того же предмета, обращаются с идентичным материалом, работают на одной и той же территории, хотя и пользуются во многом различной методологией. Литература как таковая, во всех её проявлениях служит неисчерпаемым источником для их исследований и мнений. Но на этот феномен они взирают с разных, порой противоположных точек зрения. Если представить себе этот процесс графически, то перед нами явится простейшая диаграмма (рис. 1).

Принципиальное различие между деятельностью литературоведа и критика состоит в том, что первый стремится как можно объективнее отнестись к изучаемому тексту. Его задача – найти в нём черты и свойства, которые не вызывают сомнений у других специалистов. Не случайно – важным этапом признания заслуг специалиста в этой области является присуждение учёных степеней и званий, а право сделать это принадлежит академическим структурам: учёным и диссертационным советам, специальным комиссиям и органам. По большому счёту, литературовед не имеет права опираться на такие средства восприятия, как индивидуальное чувство вкуса, симпатии и антипатии, приверженность к тем или иным направлениям, стилям и группам.

Теоретику литературы нельзя ориентироваться на принцип «нравится – не нравится», а указание на эссеизм в его работе является несомненным минусом и подвергается порицанию оценивающими экспертами. Свою точку зрения, результаты и выводы он должен строить на сугубо научных методологических основаниях. Для подтверждения справедливости его изысканий необходима доказательная база, опирающаяся на строгую и стройную систему фактов, аргументов, доводов и доказательств. При проведении исследований литературовед-аналитик обязан проявлять предельное хладнокровие, уравновешенность взглядов, независимость от временных условий, тенденций и переменчивых веяний. Канонические нормы, незыблемые законы искусства, принципы эстетической справедливости придают его работе глубину, основательность и убеждённость. При необходимости для обоснования своих гипотез и теорий литературовед может использовать математические, статистические, графические средства, наглядно подтверждающие верность его предварительных положений и прогнозов.

Профессиональная деятельность критика наоборот пронизывается субъективным, индивидуальным, эмоциональным отношением к предмету своего внимания. В статьях, рецензиях и сочинениях иного жанра с необходимостью должны проявляться его собственные предпочтения. Развивая оригинальную концепцию, критик вправе пойти вразрез со сложившимися мнениями, устоявшимися оценками. На протяжении полувека, например, русские ценители литературы самого высшего калибра недооценивали образ главного героя грибоедовского «Горя от ума», отказывали ему как в интеллектуальных, так и в гражданских достоинствах. В эмоционально окрашенной статье «Мильон терзаний» (1872) Иван Александрович ГОНЧАРОВ (1812–1891) не побоялся воспротивиться этой сложившейся культурной тенденции: «Но Чацкий не только умнее всех прочих лиц, но и положительно умён. Речь его кипит умом, остроумием. У него есть и сердце, и притом он безукоризненно честен. Словом – это человек, не только умный, но и развитой, с чувством, или, как рекомендует его горничная Лиза, он “чувствителен и весел и остёр”. Только личное его горе произошло не от одного ума, а более от других причин, где ум его играл страдательную роль, и это подало Пушкину повод отказать ему в уме. Между тем Чацкий, как личность, несравненно выше и умнее Онегина и лермонтовского Печорина»[1].

Отметим, если литературоведу в такой ситуации понадобилось бы развернуть целую батарею «железных» доводов и доказательств, то критик, не заботясь о принципах апперцепции, может основывать свою позицию на исключительно личных прозрениях и предчувствиях. Более того – именно индивидуальный взгляд придаёт его словам весомость и достоверность. Разбирая то или иное произведение, он во многом исходит из непосредственного жизненного опыта, личных переживаний, чувств, может быть, даже страстей и пристрастий, порой сомнительных, но, бесспорно, искренних.

Такого рода эмоциональные высказывания могут касаться отдельного произведения, общей художественной тенденции или конкретной личности: «Отчего я всё нападаю на Венгерова? Странно сказать: от того, что он толст и чёрен… Труды его известны, а то, что он занимается Пушкиным, даже трогательно. Но стоит взглянуть на его живот, как руки сами тянутся написать что-то такое…»[2], – писал Васильевич Васильевич РОЗАНОВ(1856–1919) в «Опавших листьях (Короб второй и последний)» (1913). Нет сомнений, что перед нами не голословная, огульная характеристика, не наклеивание ярлыка, а мгновенная фиксация неожиданного даже для самого автора рефлекса – своеобразный психологический импрессионизм, ценность которого состоит именно в импульсивности, чувственной резкости, полной непредсказуемости и непредвиденности возникшего образа.

Разумеется, академический историк литературы не мог бы позволить себе такой вольности. Да и эксцентричный Розанов помещает эту сентенцию в текст своего синтетического (мозаичного) сочинения «Опавшие листья»: в более академичных трудах его такого эмоционального выплеска не встретить. Это обстоятельство наводит на неизбежную мысль о том, что один и тот же человек может выступать попеременно в роли как литературоведа, так и критика. Инструментарий, методология, тональность при этом меняются кардинальным образом. Но разве мыслитель и литератор интересен нам не широким диапазоном своих интеллектуальных взглядов и творческих возможностей? Ведь личность самобытного человека в разных условиях и ситуациях способна проявлять себя с неожиданной стороны.

Ярко проявляя своё авторское «я», критик, как правило, не стремится к тому, чтобы его поддержали все. Временами такое отношение к литературе, с одной стороны, что называется, «заносит» автора критического выступления, но, с другой, несомненно, повышает читабельность текста: пристрастная, взволнованная речь неравнодушного человека при всех равных условиях воздействует на нас сильнее, чем нейтральное, нордически ровное, бедное по эмоциональности изложение впечатлений и взглядов. В критике сухой, холодный, отстранённый тон понижает читательское восприятие и в определённой степени служит знаком авторской слабости, а то и дефицитом профессиональной компетентности.

Эмоциональный подъём, переживаемый критиком, невольно передаётся читателю, предлагает разделить его восторги, наслаждения, огорчения или разочарования. Публичное выступление критика – устное или печатное – нередко сопровождается горячим, неравнодушным приёмом публики, с воодушевлением или же негодованием встречающей его заявления. Часто бывает так, что заметная критическая публикация вызывает всплеск, а то и бурю общественных акций и отзывов, служит началом широкой дискуссии по волнующему многих вопросу.

Впрочем, надо помнить о том, что в мире всё взаимосвязано и всепроникающе. Так и самый строгий, педантичный и аккуратно мыслящий литературовед, будучи человеком, не способен на все сто процентов освободиться от личных пристрастий, от сугубо индивидуального отношения к предмету. Собственное «Я» скорее всего проявится в его изысканиях, как бы честно он ни стремился к предельной объективности: заинтересованный, глубоко прочувствованный или же подсознательный взгляд на тему изучения понудит проявить себя даже и вопреки воле исследователя. Это может отразиться на определении материала, подборе цитат и примеров, стилистике и интонации, а то и в более глубоком контексте научной работы – что называется, между строк. Внимательный читатель всегда воспримет истинное отношение учёного к эстетической проблеме, ведь положительные характеристики могут быть малоубедительными, а комплимент, произнесённый сквозь зубы, произведёт прямо противоположное впечатление.

Казалось бы, критик абсолютно субъективен. Прямое указание на вкусовое начало наиболее отчётливо на русской почве было сформулировано лидером русского сентиментализма Н. М. Карамзиным, а затем продолжено и развито романтиками и, в частности, Василием Андреевичем ЖУКОВСКИМ(1783–1852), который резонно рассуждал: «Что такое вкус? Чувство и знание красоты в произведениях искусства, имеющей целию подражание природе нравственной и физической… Человек с образованным вкусом… должен быть и в своей нравственности выше необразованного. Критика, распространяя истинные понятия вкуса, образует в то же время и самое моральное чувство: добро, красота моральная в самой натуре, отвечает тому, что называется изящным…»[3].

Однако же и критик, стремящийся прежде всего и в конечном счёте к самовыражению, с необходимостью вынужден привлекать на свою сторону и вполне объективные факторы, создавать систему пусть не строго научных, но всё-таки стройных и логически выверенных доказательств. Иначе его суждения рискуют оказаться неубедительными, голословными и не смогут заверить читателей в их справедливости.

Кроме того необходимо вспомнить, что были такие теоретические школы, которые стремились к стиранию грани между критикой и литературоведением. В частности, на таких позициях стояла школа русского формализма, особенно, В.Б. Шкловский и Б.М. Эйхенбаум, которые всерьёз считали критику не специфическим родом литературы, а… жанром литературоведения, которое вмещает и поглощает её. Эйхенбаум в статье «Речь о критике» (1918), например, настаивал: «Необходимо сблизить литературу с литературоведением… Именно из этого сближения может возникнуть и возникает новая критика…»[4]. Впрочем другой наш формалист Ю.Н. Тынянов придерживался противоположной позиции и считал, что критика должна воспринимать себя именно как литературу.

Дата добавления: 2017-01-13 ; просмотров: 1581 ; ЗАКАЗАТЬ НАПИСАНИЕ РАБОТЫ

Источник

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ И ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА

Разбором и оценкой художественных произведений, наряду с литературоведением как научным изучением ис­тории литературы, занимается также литературная критика. Еще в Древней Греции выступления публи­цистов, высказывания поэтов нередко содержали в себе принципиальную и активную оценку тех или иных произ­ведений художественной литературы. Там уже возникала литературная критика. Заметное развитие она получила в эпоху Возрождения, а еще большее — в конце XVIII и начале XIX в., в эпоху романтизма. В России расцвет ли­тературной критики относится к середине XIX в., когда выступили такие выдающиеся ее представители, как Бе­линский, Чернышевский, Добролюбов, Писарев. Критика становится постоянным спутником литературы, и невоз­можно представить себе одну из них без другой. В чем же суть их взаимодействия? Почему наука существует и раз-

вивается без собственной «критики», а искусство, в част­ности художественная литература, в ней нуждаются?

Существование критики обусловлено специфическими особенностями самой художественной литературы, прежде всего образно-идеологическим значением ее содержания. Естественно, она возбуждает у читателей от­ветные идейные отклики, нередко очень активные. При этом одни читатели могут испытывать очень деятельное сочувствие к тому или иному произведению за то понима­ние и оценку жизни, которые в нем выражены, считать его правдивым и убедительным по содержанию. Другие, на­оборот, могут переживать несогласие с идейной направлен­ностью произведения, считать ее неверной, не отвечающей действительности.

С критическими статьями и выступают люди, способ­ные раскрыть и передать другим идейную направленность произведений современной им художественной ли­тературы, остро откликающиеся на них и выражающие свое отношение к ним. Некоторые из них становятся профессиональными критиками. Литературный критик обычно представляет в своих статьях не только себя лич­но, но и целый литературный, общественный лагерь. По­этому одно и то же произведение, достаточно глубокое и значительное по своему содержанию, может вызвать раз­личные, иногда даже противоположные отклики и оценки в статьях разных критиков, верные или неверные, пред­ставляющие мнения разных общественных кругов. По по­воду некоторых, особенно значительных произведений не­редко возникает активная литературно-критическая борь­ба. Примером этого могут служить напряженные идейные столкновения, происходившие в русской критике в 60-е годы XIX в., вокруг романа Тургенева «Отцы и дети». И в современной советской литературе некоторые произведе­ния вызывают оживленную критическую полемику различ­ных журналов.

Литературная критика вместе с тем выполняет и дру­гую задачу, также вытекающую из самой природы художе­ственной литературы. Идея художественного произведе­ния, то осмысление и оценка жизни, которые являются ак­тивной стороной его содержания, выражаются не в отвле­ченных рассуждениях писателя, а в образах — в изоб­ражении отдельных личностей (персонажей), их действий, отношений, переживаний, высказываний, окружающей их обстановки. Изображение это складывается из множества изобразительных деталей, композиционных приемов, раз-

личных средств словесной выразительности. Как через все это сложное переплетение деталей художественной формы осмыслить содержание произведения и в этом содержа­нии уловить его основную идейную направленность? Для рядового читателя, даже очень образованного, сделать это бывает часто трудно.

Критика приходит на помощь читателям. Разъясняя свое понимание произведения, давая ему оценку, критик не может при этом уклониться от его разбора. В зависимости от идейных убеждений критика разбор может быть различным. В нем преобладающее значение может полу­чить рассмотрение идейных особенностей и достоинств произведения или же собственно художественных.

Литературная критика, выражающая идеи прогрессив­ных общественных течений, всегда считает основной сто­роной произведений их идейное содержание, уделяет ему наибольшее внимание и только в связи с ним рассматривает особенности художественной формы. Такой принцип анализа применяли в своих статьях, например, выдающиеся русские критики-демократы 40—60-х годов XIX в. Современная советская критика также всегда исхо­дит из этого принципа.

Иных принципов анализа придерживается обычно кри­тика, выражающая идеи тех общественных течений, пред­ставители которых не стоят во главе общенационального прогресса или даже стремятся уйти от осознания важ­нейших социальных вопросов своего времени. Такая кри­тика уклоняется в той или иной мере от анализа и оценки идейного содержания произведений и сосредоточивается преимущественно на оценке их собственно художественных достоинств, независимых будто бы от их идейной направ­ленности. В интересах такой критики часто использова­лась особая «теория» искусства, с помощью которой критики стремились оправдать этот односторонний и не­верный подход к оценке художественных произведе­ний.

Такова была в особенности теория «чистого искусства», или «искусства для искусства». Созданная представителя­ми немецкого консервативного романтизма в начале XIX в. под влиянием идеалистической эстетики Шеллинга, она усваивалась, так или иначе, представителями других ли­тературных течений — в России, например, критиками-ли­бералами 50—60-х годов XIX в. или критиками-«симво-листами» в конце этого же столетия. В измененном виде, под другими названиями эта теория существует и в на-

ше время в консервативных кругах общественности бур­жуазных стран.

Согласно этой теории сущность искусства заключается не в том, что оно осознает, оценивает и образно воспроиз­водит реальную жизнь той или иной страны и эпохи в све­те определенных общественных идеалов, а в том, что в его образах воплощаются некоторые общие и «вечные» начала истины, добра, красоты, причем воплощаются будто бы стихийно и «бессознательно», без участия разума худож­ника. Художник творит «по вдохновению свыше», пови­нуясь смутным порывам чувства и свободной деятельности воображения. Он далек от каких-либо интересов и запро­сов общественной жизни своего времени, он — «гений», стоящий выше «толпы», имеющий право презирать ее за «низменные» стремления.

В этой теории все вывернуто наизнанку. Конечно, ху­дожник творит с вдохновением, увлекается своими идея­ми и замыслами. Однако при этом не вдохновение создает его идеи, а, наоборот, идеи и вытекающие из них замыслы художника возбуждают его вдохновение своей значитель­ностью. Сами же идеи искусства всегда, так или иначе, оказываются осмыслением и оценкой действительности — существенных особенностей в характерах, отношениях, переживаниях, стремлениях людей, живущих в определен­ных национально-исторических условиях.

Каково же взаимоотношение литературной критики и литературоведения? Задача критиков заключается в том, чтобы предлагать читателям такое истолкование и оценку произведений современной художественной литературы, которое служит интересам и идеалам определенного об­щественного движения и борется тем самым за опреде­ленные перспективы национально-исторического разви­тия. Главная же из основных задач литературоведения — выяснять и показывать объективные особенности и зако­номерности исторического развития художественной лите­ратуры (словесности) народов мира. На первый взгляд, это совершенно различные, не связанные между собой задачи.

Однако было бы большой ошибкой представлять себе дело так, будто литературоведение, стремясь познать объек­тивные закономерности развития национальных литератур, само стоит вне интересов общественной жизни и общест­венного развития. Признать это — значит превратить ли­тературоведение в некую «чистую науку», или в «науку для науки». Это было бы столь же нелепо, как и признавать

теорию «чистого искусства». Тем не менее подобная тен­денция довольно отчетливо сказывалась и сказывается во многих методологических теориях литературоведения. Сторонники всех этих и подобных теорий не только не хотят признавать идеологическую сущность художествен­ной литературы и ее зависимость от того или иного строя общественных отношений, но они не хотят понять и ту простую истину, что сами литературоведы — это живые люди, члены общества, участники исторической жизни своих народов, что они всегда обладают определенными общественными взглядами, определенной идеологией, что их идеологические позиции всегда определяют направле­ние их научной работы — их методологические теории, выбор того или иного материала для исследования, самые принципы и приемы этого исследования и т. д. Отрица­ние этого уже является определенной идеологической позицией.

Таким образом, литературоведение и литературная критика должны быть тесно связаны между собой. Вы­полняя свои собственные задачи, разъясняя и оценивая произведения современной литературы в свете идеалов того или иного общественного движения, критик, стоя­щий на исторически прогрессивных позициях, не может не исходить из общего понимания объективных особенностей, закономерностей и перспектив развития литературы. И он, естественно, должен опираться при этом на те наблюде­ния, научные обобщения и выводы, к которым приходит литературоведение.

Но и литературоведение, выполняя свои собственные задачи, изучая литературу в национальном и эпохальном своеобразии на всем протяжении ее исторического раз­вития, не может быть равнодушным к тем задачам, кото­рые берет на себя литературная критика. Как бы далеко от современности в глубь веков ни уходил литературовед в своих исследованиях, он должен изучать любую на­циональную литературу прошлого в такой закономерной перспективе ее развития, которая объясняла бы ее настоя­щее. Литературовед не может вести свое исследование, «добру и злу внимания равнодушно, не ведая ни жалости, ни гнева». Он всегда участник общественной жизни своей страны и эпохи.

СВОЕОБРАЗИЕ ИСКУССТВА И ЛИТЕРАТУРЫ

Глава II СПЕЦИФИКА ИСКУССТВА

Источник