В чем видят историки значение куликовской битвы

«И увидел его Александр Пересвет, монах, который был в полку Владимира Всеволодовича, и, выступив из рядов, сказал: «Этот человек ищет подобного себе, я хочу с ним переведаться!» И был на голове его куколь, как у архангела, вооружен же он схимою по велению игумена Сергия. И ударились крепко копьями, едва земля не проломилась под ними, и свалились оба с коней на землю и скончались».

Это один из самых ярких образов Куликовской битвы в народной памяти, нашедший отражение, к примеру, в великих картинах Павла Рыженко «Молитва Пересвета» и «Победа Пересвета».

Так пал Пересвет в начале битвы или в середине? Сверкая доспехами или облаченный в схиму? Были ли они родными братьями, или называются братьями как постриженики одного монастыря – Сергиевой Троицы? Современные исследователи зачастую отдают предпочтение «Задонщине» как более раннему памятнику, однако это не совсем доказательно.

Софроний Рязанец как светский поэт, ориентированный на традицию «Слова о полку Игореве», описывал своих героев зачастую фразами из этого «Слова», как витязей в блистающих доспехах посреди кровавой сечи. Он упоминает о том, что и Пересвет, и Ослябя чернецы, но литературный этикет требует все равно доспехов. А автор «Сказания о Мамаевом побоище», явно монах, берет библейские образы – поединок смиренного Давида с великаном Голиафом, с которым он сравнивает ордынца и, разумеется, облачает своего героя в приличествующую ему монашескую схиму.

Скорее всего, оба автора обладали одной и той же информацией: что в битве принимали участие два брата-монаха Пересвет и Ослябя, что Пересвет сражался рядом с братом и погиб героически на глазах у многих, так что его подвиг запомнился участникам битвы как ее важный смысловой момент. И каждый автор, поэт и прозаик, встроил этот образ Пересвета в свою литературную систему. Но разве и этого достоверно известного и не вызывающего разночтений так уж мало?

Нет ничего нелепей, чем, цепляясь к непроясненным (и порой непрояснимым при существующей источниковой базе) частностям, ставить под сомнение историческое событие в целом. Между тем Куликовской битве чрезвычайно не везет на безумные «гиперкритические» интерпретации. Достаточно вспомнить фоменковщину с ее «битвой на Кулишках» между «Дмитрием-Тохтамышем» и Мамаем.

Версия эта строится на бесконечном мелком вранье и шулерстве. Не вдумываясь в бредовые построения, достаточно заметить, что, вопреки утверждениям ненаучных фантастов, река Дон постоянно упоминается в «Задонщине» и в летописных повестях без всяких издательских конъектур курсивом. Или что авторы врут, утверждая, что направление «на Котел», то есть на Котельники, через которые самая прямая дорога из Кремля в Коломну, – это направление из Коломенского на Кремль через речку Котловку. Тут дело не только в том, что «Котел» упоминается в тексте раньше Коломны, но и в том, что «Сказание о Мамаевом побоище», откуда Фоменко – Носовский и вытащили «Котел», характеризует направление движения князя вполне ясно – на юг, «напреди же ему солнце добръ сиаеть», что при направлении движения из Коломенского на север попросту невозможно.

Однако явная бредовость вранья Фоменко – Носовского не мешает повторять его уже тридцать лет кряду множеству полуобразованцев. Что уж говорить тогда о построениях более респектабельных и традиционных по историческим методам авторов. Одни стараются всячески преуменьшить значение Куликовской битвы, поскольку она противоречит их евразийским фантазиям о «русско-ордынском союзе», и заявляют, что Дмитрий Донской поднял на татар руку только потому, что их возглавлял не бывший Чингизидом Мамай.

Нелюбовь к Донскому-победителю вообще является иррациональной чертой многих историков. Создателя Московского великодержавия постоянно пытаются извалять в грязи, объявляя то «деспотом», то «трусом», то недальновидным политиком.

Некоторый холодок, который сопровождает в летописях Дмитрия Донского, связан с понятной причиной – эти летописи составлялись подчиненными митрополита Киприана, грека, с которым князь всю жизнь находился в плохих отношениях.

Однако некритический перенос этой неприязни в наше время – достижение первого украинского историка Н. М. Костомарова, по какому-то недоразумению числящегося «русским историком». Костомаровские клеветы на Дмитрия Донского горячо опровергал М. П. Погодин, но они оказались столь въедливы, что сегодня мы их находим не только у Акунина, но и у гениального Дмитрия Балашова, великий цикл романов которого «Государи Московские» имеет только один недостаток – иррациональная неприязнь автора к князю Дмитрию.

Причина антипатии к Дмитрию Ивановичу в том, что наша историография вообще недолюбливала основателей властной вертикали. А делом всей короткой жизни Дмитрия Донского, он умер в 38 лет, была борьба за власть. Он использовал в этой борьбе любые средства, не боялся рисковать, готов был на все – и в конечном счете победил.

Для того, чтобы это понять, нам необходимо избавиться от оптической иллюзии взгляда на Куликовскую битву как на «попытку освободиться от татарского гнета». Нет, конечно, Дмитрий Иванович готов был воспользоваться полным прекращением власти Орды, но готов он был и к ее продолжению. Чего он не хотел и не собирался допускать – это ситуации, чтобы кто-либо из соседних князей, поехав в Орду, посмел оспорить у его потомков великое княжение.

Если верно, что свою роль в формировании больших государственных деятелей играют детские травмы, то для Дмитрия такой травмой был тот день, когда он девятилетним мальчиком после смерти отца, великого князя Ивана Ивановича, узнал, что он, его сын и наследник, больше не великий князь, хотя и остается хозяином Москвы. Ярлык на великий стол передан Суздальскому князю Дмитрию Константиновичу.

По счастью, регентство над сиротой оказалось в руках у митрополита Алексея (картину его правления любители исторических романов могут почерпнуть в книгах Балашова «Ветер времени» и «Отречение», которые, в отличие от романов о Куликовской битве, нареканий не вызывают), сочетавшего глубокую веру и преданность учению исихастов об «умной молитве» с энергией и беспощадностью кардинала Ришелье.

Алексей выгнал суздальских князей из Владимира и договорился с ордынским временщиком Мамаем о возвращении ярлыка Дмитрию, начал ставить в Москве каменный кремль и решился начать жестокую борьбу с амбициозным князем Тверским Михаилом Александровичем, претендовавшим на великое княжение. Святитель даже решился на то, чтобы пригласить Михаила в Москву под предлогом церковных дел, а там его схватить. Поступок, приличествующий скорее кардиналу, чем митрополиту.

Схватка между Москвой и Тверью, в которой прошла юность Дмитрия Донского, оставляла далеко позади борьбу Москвы и Твери в начале XIII века. Там все шло под контролем Орды. Здесь же у Твери появился влиятельный союзник – литовский князь Ольгерд, трижды приходивший под Москву. Дважды новый кремль выдержал осаду, а на третий раз в 1372 году Дмитрий встретил литовцев на поле боя и быстрым ударом разбил их сторожевой полк (Акунин в характерной для себя манере идиотничает о «новом умении, которое до сих пор не замечалось – полководческом» – Дмитрию в этот момент было 22 года). После этого Ольгерд заключил с Москвой мир.

На Ордынском направлении тоже все было неладно. Мамай, бывший, напомню, не ханом, а не принадлежавшим к роду Чингизидов временщиком, занимавшим должность беклярибека, охотно приторговывал великокняжеским ярлыком. В 1371 году он впервые продал его Тверскому князю, но тогда Дмитрию и митрополиту удалось договориться. В 1375 году, после бегства в Тверь знатного московского боярина Ивана Вельяминова (он должен был унаследовать должность московского тысяцкого, но, продолжая концентрацию власти, князь ее упразднил), Михаилу Тверскому вновь удалось склонить Мамая на свою сторону.

На эту тему

В 1376 году воевода Боброк занял Волжскую Булгарию, собрал дань с подчиненных Орде народов и выставил на Волге московские таможни. В 1377 году русских разбил на реке Пьяне ордынский царевич Араб-Шах («на Пьяне все пьяны»), а затем разорил Нижний Новгород. Ободренный этим успехом, в 1378 году Мамай двинул против Москвы и Рязани (бывших в тот момент в союзниках) рать мурзы Бегича, которую Дмитрий Иванович наголову разбил на реке Воже, проявив недюжинный дар полководца.

На Куликово поле великий князь Дмитрий Иванович вышел не чтобы абстрактно «освободиться от татарского ига*», а с вполне конкретной целью – убрать со своего пути беспредельничающего беклярибека Мамая, не желавшего уважать исключительные права московских князей на великое княжение Владимирское.

По летописным источникам, лишенным поэтических прикрас, и поэтической, списанной со «Слова о полку Игореве», но современной событиям «Задонщине» ход Куликовской битвы представляется гораздо проще и логичней (лучшая современная историческая работа – книга Амелькина и Селезнева «Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков»).

Смелым стратегическим маневром князь Дмитрий, бывший, как позволяют судить факты, одним из талантливейших полководцев в русской истории, разделил своих врагов – Мамая и Ягайлу. Русская рать перешла Дон и встала на Куликовом поле в узком месте так, что с одного фланга ее прикрывала болотистая речка Смолка, а с другой – овраг. Войско Мамая попало в узкий коридор, где не могло реализовать свое численное преимущество.

Битва шла на глазах у великого князя. Лишь «Сказание о Мамаевом побоище» создает легенду о том, что Дмитрий, переодетый в простого воина, пал раненый в начале сражения, в то время как боярин Бренок, переодетый в князевы доспехи, пал убитый, сражаясь под знаменем. И Симеоновская, и Новгородская летописи, и «Задонщина» изображают Дмитрия во главе своих полков, направляющим битву.

Переодевание князя в простого воина, исчезновение подлинного и гибель мнимого князя, при всей красоте этого образа, привели бы в реальности лишь к деморализации русских войск.

Без эпических деталей, внесенных «Сказанием о Мамаевом побоище», Куликовская битва, может быть, и смотрится более скучно, но зато не затемняется ее политический смысл. Он состоял, как мы уже отметили ранее, в том, что Дмитрию Ивановичу нужно было убрать со своей дороги Мамая, который постоянно пытался передать великое княжение то тверскому, то какому-то иному князю. И этой цели Дмитрий Донской полностью достиг – Мамая не стало.

На два года московский князь стал практически абсолютным гегемоном Руси. Олег Рязанский признал себя младшим братом. В Литве князь Кейстут отстранил ставшего польским королем Ягайлу от великого княжения и заключил с Москвой добрый мир. Но всю эту идиллию разрушили внезапный приход Тохтамыша, сожжение Москвы и возвращение в данническую зависимость от Орды.

Если смотреть через очки мифологемы «Куликовская битва как попытка свержения Ордынского ига», то можно начать повторять, что операция закончилась неудачно. Власть Тохтамыша оказалась даже тяжелее власти Мамая, которого, рассуждая в этой логике, не стоило и разбивать. Но совершенно иначе выглядит дело, если посмотреть на него со стороны политической стратегии Дмитрия Донского.

Тохтамыш не посмел отнять даже у разбитого московского князя великое княжение. Его устроила выплата восьми тысяч рублей за два просроченных года своего ханства (эту сумму Дмитрий полностью собрал с Новгорода) и пребывание в заложниках наследника – Василия Дмитриевича, через несколько лет из Орды сбежавшего. Тверской князь Михаил Андреевич, после пленения Москвы в очередной раз вспомнивший о великом княжении, остался ни с чем.

Умирающий до срока, в 38 лет, в мае 1389 года великий князь Дмитрий Иванович мог взирать на дело жизни своей с полным удовлетворением. Он выиграл свою главную войну. В середине своей духовной грамоты – завещания, в перечислении оставляемых своим сыновьям городов и сел, он как бы между делом бросает: «А се благословляю сына своего, князя Василия, своею отчиною, великим княжением».

Другие материалы автора

Впрочем, в завещании куликовский победитель высказался и об Орде: «А переменит Бог Орду, дети мои не имут давати выхода в Орду». Орда отныне не всесильная властительница душ и телес русских людей, а мелкая неприятность, жало в плоть, которое Бог, авось, вскоре переменит. Ведь удалось же самому Дмитрию Ивановичу «переменить» досадливого бека Мамая.

В публицистике популярна формула Льва Гумилева: «На Куликово поле пришли москвичи, серпуховчане, ростовчане, белозерцы, смоляне, муромляне и так далее, а ушли с него – русские». С этим утверждением трудно согласиться в полной мере – русские и Русская Земля появились задолго до Куликова поля. Но битва стала лучшим поводом вспомнить о единстве Русской Земли, поверх государственных, племенных и даже культурных границ.

Поход на Мамая стал делом всей Руси. Отработанный за несколько лет до этого формат «коалиции» против Твери московский князь повернул против внешнего врага. Полки присылались Дмитрию из самых отдаленных уголков Руси, под его знаменами стояли и сыграли большую роль в битве и сыновья недавнего врага – литовского князя Ольгерда, и бояре Ховрины-Гаврасы, вышедшие из крымского христианского княжества Феодоро, имевшие свои счеты со стоявшими за Мамаем генуэзцами.

Сыгравший крупную роль в сражении Дмитрий Боброк не случайно был с Волыни и представить себе, конечно, не мог, что спустя много веков люди, числящие себя его единоплеменниками, будут запрещать «москальскую» русскую речь.

Куликовская битва была не началом, а проявлением и осуществлением единства Руси, общим делом, которым являются нации и государства. Раздробленная и терзаемая иноплеменниками Русь проявила себя в тот момент в едином общем деле и превозмогла своих врагов.

Когда сегодня, на день Рождества Пресвятой Богородицы, день Куликовской битвы, многие празднуют Всемирный день русского единения, в этом есть безусловная правота.

* Организация (организации) ликвидированы или их деятельность запрещена в РФ

Источник

Куликовская битва

Куликовская битва – сражение между коалицией русских князей под предводительством Дмитрия Ивановича и войском Золотой Орды под командованием хана Мамая. Сражение состоялось 8 сентября 1380 года на Куликовом поле (в районе рек Дон и Непрядва). Завершилась победой русских войск.

Монголо-татарское иго стало настоящим бедствием для русских княжеств. После 1237 года, когда войска Золотой Орды прошлись по русским городам и сёлам, сжигая их дотла, убивая или сгоняя в плен жителей, на 240 с лишним лет Русь оказалась лишённой самостоятельности. Ярлыки на княжение приходилось получать у правителей Орды. Временами русские князья вынуждены были принимать участие в походах ордынцев. Огромная дань, наложенная Ордой – «ордынский выход» — способствовала обнищанию даже богатых княжеств.

К 60-м годам XIV века обстановка начала меняться. Право на великокняжеский престол в 1359 году получил девятилетний московский князь Дмитрий Иванович.

Дмитрий Донской

Дмитрий был родным внуком Ивана Калиты – князя, известного как «собиратель земли русской». При Калите княжества начали подтягиваться к Москве, вступая в союз с нею и признавая её главенствующую роль. Иван Калита где силой, где мирным путём (Ярославское княжество, к примеру, было Москвой попросту куплено) присоединял к Москве все новые и новые земли. Ко вступлению Дмитрия на престол было понятно, что Москва будет играть ведущую роль в дальнейшей судьбе Руси. Правда, у неё были и соперники, в числе которых – Суздальско-Нижегородское княжество.

Опекал малолетнего Дмитрия митрополит Алексий – человек мудрый, сильный политик. Он сумел внушить своему воспитаннику мысль о необходимости создать союз русских княжеств, потому что только так можно было противостоять общему врагу – Золотой Орде.

Предыстория Куликовский битвы

Дмитрий Иванович имел мощного соперника в деле объединения княжеств в лице главы Суздальско-Нижегородского князя Дмитрия Константиновича, который предпринял поездку в Орду, чтобы добиться для себя ярлыка на великое княжение. Ярлык ордынцы ему дали, однако Дмитрий тоже отправился в Орду и смог настроить правителей на противоположный ход: ярлык в итоге был пожалован ему, и он стал законным представителем верховной власти на русских землях.

Соперничество между двумя князьями прекратилось, Дмитрий Константинович признал первенство Дмитрия Ивановича.

Москва продолжала укреплять своё положение города – центра Руси. В ней активными темпами шло каменное строительство, за 2 года был построен Кремль. Сюда переходили на постоянное жительство воины-дружинники, ремесленники. У глав княжество росло понимание: за сильной Москвой быть проще и легче, чем отстаивать свою самостоятельность.

Между тем Золотая Орда тоже менялась. Если когда-то, сто лет назад, это было кочевое государство со строгой иерархией и незыблемой властью хана, то теперь Орду то и дело потрясали междоусобные войны. Распри между ханами за первенство ослабляли Орду, и ей всё труднее становилось удерживать за собой положение лидера, которому безоговорочно подчинялись завоёванные государства.

Таким образом, к 60-м годам XIV политическая раскладка изменилась, Русь почувствовала, что сопротивление Орде не только возможно – оно неизбежно.

Причины Куликовской битвы

Дмитрий Иванович позволил себе прекратить выплаты дани Золотой Орде. В это время во главе степняков встал хан Мамай. Он пожелал не только вернуть дань, но и добиться выплаты её в объёме, когда Орда переживала период своего расцвета.

В конце лета русские войска дали бой эмиру Бегичу на реке Вожа, в котором одержали решительную победу. Мамай не собирался мириться с таким положением вещей, ему хотелось вернуть Орде прежнее влияние и заставить русские княжества опять собирать «ордынский выход». Поэтому он запланировал крупный поход на Русь, который начался летом 1380 г.

Подготовка к сражению

Мамай основательно подготовился к выступлению. Он рассчитывал не только на свои силы, но и на помощь союзников. В качестве последних, он привлёк литовского князя Ягайло, в распоряжении которого находилось 6-тысячное войско.

В конце лета 1380 г. Мамай вышел из Орды и двинулся к верховьям реки Дон. Он надеялся по дороге встретиться с союзниками и идти дальше, однако те запаздывали. Мамай предполагал также что ему поможет рязанский князь, принявший его сторону.

Московский князь Дмитрий Иванович принял меры по недопущению встречи Мамая и его пособника из рязанского княжества, в итоге нападающая сторона осталась лишённой подкрепления.

Зная о приближении Мамая, Дмитрий Иванович максимально подготовился к предстоящему бою. Он:

Больше 20 тысяч пеших и конных ратников было в русском войске.

Войско Мамая

Силы Мамая были несколько больше — около 30 тысяч воинов. Другие источники называют цифру 40 тысяч. Данные источников разнятся, поэтому со стопроцентной уверенностью указать численность войска нельзя.

Кто был в составе? Это:

Мамай собрал все силы, которые мог. Поэма «Задонщина» рассказывает, что в войско Мамая включало 9 орд и 70 князей. Даже итальянцы, владевшие торговым факториями в Крыму, поставили несколько сот воинов.

Основу войска составляла конница.

Ход сражения

Битва началась ранним утром 8 сентября 1380 г., когда русские дружинники форсировали Дон и заняли удобную позицию на Куликовом поле.

У русских было 3 полка:

В полку, выступавшем первым, то есть великом, сражался князь Дмитрий Иванович, личным примером вдохновляя воинов.

Тыл русского войска был отлично защищён реками – Непрядвой и Доном. Для Мамая русские оставили узкий коридор, где он сразу попадал в ловушку, потому что тяжёлой коннице было не развернуться там для мощного манёвра.

Сражение проходило в 2 этапа.

Перед началом боя состоялась битва двух самых сильных представителей вражеских сил. Это был поединок богатырей Александра Пересвета (или, по другим данным, его брата Андрея Осляби) и Челубея.

Русский богатырь Пересвет не стал надевать тяжёлую кольчугу, чтобы иметь возможность для совершения мощного удара. Меч ордынца вонзился ему в незащищённую грудь, но в это время он успел поразить противника и даже нашёл в себе силы доехать до своих, после чего рухнул замертво. Исход поединка был ясен: победил Пересвет.

После поединка Мамаю пришлось выступить, хотя он не собирался этого делать до прихода союзников. Мамай бросил основные силы в бой, и за 2-3 часа они оказались разгромлены русскими.

Когда момент стал критическим для ордынцев, русские неожиданно ударили им в тыл – это вышел засадный полк. У русских было явное преимущество: свежие силы, а Мамаю пришлось обороняться остатками уставшего войска.

Войско Мамая бежало с поля боя, преследуемое русскими дружинами.

Результаты

Куликовская битва закончилась безоговорочной победой русичей. Преследование неприятеля продолжалось 50 вёрст (53 км) после Куликова поля.

Итоги и значение Куликовской битвы

Победа русских в битве с ордынцами наглядно продемонстрировала: более не существует непобедимой золотоордынской армии. Держась вместе, объединёнными усилиями русские сумели одолеть противника, ранее внушавшего ужас.

Потери русских в битве были огромны, причём многие погибли не столько от мечей и стрел противника, сколько от «тесноты великой». Русские потеряли белозерских князей Фёдора и его сына Ивана Романовых, воеводу Вельяминова и ещё многих представителей знатных семей.

Сражение состоялось 8 сентября, но только к 14-му наши войска сумели собрать всех раненых, похоронить убитых и двинуться к Коломне.

Победа русского войска укрепила влияние и авторитет московских князей.

Последствия

Русские князья осознали, насколько важно объединиться, ведь только так можно было справиться с сильным противником. Значение Куликовской битвы было огромно. Правда, состоявшийся в 1382 г. набег на Русь хана Тохтамыша привёл к возобновлению выплаты дани. Но для всех, и для победителей в Куликовской битве, и для побеждённых, стало ясно: отныне Русь уже не разгромить так легко, как прежде. Это был отличный удачный опыт совместной борьбы русских князей против иноземных захватчиков.

Полководческий талант Дмитрия Донского

После сражения на Куликовом поле Дмитрия Ивановича стали называть Дмитрием Донским. Победа стала возможной во многом благодаря его способностям организовать ход сражения наиболее выгодным для русских способом. Дмитрий Иванович сумел:

Важную роль сыграла личная храбрость князя Дмитрия, бросившегося в бой с передовым полком и вдохновлявшего дружинников своим примером. В битве он был ранен, но это не помешало ему продолжать командовать сражением.

Куликовская битва стала первым шагом на пути освобождения русских земель от тягот золотоордынского ига.

Сейчас часто звучат мнения о том, что Куликовская битва была в другом месте и даже о том, что ее вообще не было. Интересно было бы познакомиться с аргументами противников и сторонников переоценки фактажа, связанного с Куликовской битвой.

Битва была и победила Русь.

Мне кажется, что говорить о реальности отсутствия битвы нецелесообразно, т. к. существуют артефакты, подтверждающие наличие боевых действий на данной территории (они датированы именно тем временным периодом), документация летописного характера, которая также подтверждает реальность битвы.

Читайте Веллера «Князь и хан». Там ответы на все вопросы (или почти все).

Все-таки лучше прочесть «Задонщину» и работы серьезных ученых. Беллетристика, даже в авторском исполнении Веллера допускает много вольностей, которые легко принять за чистую монету. Поиски места битвы продолжаются и недавно прошла информация о находке экспедиции Олега Двуреченского.

Битва эта исходит легендами и вопросами, но эта та битва, которая показала нам, какую силу можно обрести путем объединения. Народ научился сплачиваться. Хоть это и не помогло навсегда избавиться от татаро-монголов. Именно в открытии объединенной силы и есть главное значение Куликовской битвы.

Очень значимая битва! И Орда стала постепенно распадаться после нашей победы. Русский народ смог возродиться заново. Это было невероятное сплочение и открытие русской силы.

Мамаю нужно было утвердиться в Сарае военной победой, а князь Дмитрий оценил ситуацию в Золотой Орде удобной для выхода из-под ига. Ошиблись оба, не учли на первый взгляд, второстепенные факторы, благодаря которым исходом битвы воспользовались третьи лица, для установления своей власти в Орде.

А была ли битва? О Куликовском сражении ученые знают из литературы: летописных повестей, жития Сергея Радонежского и Дмитрия Донского, «Задонщины», «Сказания о Мамаевом побоище». И, что подозрительно, эти письменные источники друг другу не противоречат. А вот археология приведенные в повестях и сказаниях сведения не подтверждает: нет следов битвы на Куликовом поле.

Куликовской битве предшествовала победа русских на реке Воже. Уже тогда возникла уверенность в своих силах и в возможности победить Орду (психологический настрой имеет очень важное значение).
Стоит отметить и интересную позицию союзника Орды — князя рязанского Олега: несмотря на союз с врагом он сообщал княжествам о перемещениях ордынского войска. Такое поведение говорит о том, что князь пытался угадать победителя и быть на его стороне.
Одно из важных значений победы в битве то, что Москва впервые претендует на пост столицы, ведь именно после того, как было положено начало собиранию земель вокруг Москвы, случилась первая уверенная победа над Ордой.

А была ли вообще куликовская битва? Археологических доказательств ей до сих пор нет, Кроме информации из «Куликовского цикла» сведений никаких нет, да еще интересен тот факт, что чем позже датируются источники, тем больше подробностей битвы в них появляются, интересно откуда? Если все участники мертвы? Так может ее не было вообще или масштабы были в десятки раз меньше, а «глобальность» битвы просто литературное преувеличение?

Читайте хронологию русских и ордынских правителей Вильяма Похлебкина. Там нет личных оценок — только тщательно выверенные исторические факты. Все ваши вопросы разрешатся.

Источник

• ← В чем видят историки значение куликовской битвы укажите не менее двух положений
• В чем видят отличие между бытием и существованием средневековые философы →