В чем виноват милошевич
В чем обвиняют Милошевича
СЕЙЧАС, когда начались первые допросы арестованного экс-президента Югославии Слободана Милошевича, когда раскрываются им же самим некоторые подробности его пребывания у власти, главным индикатором развития ситуации в Сербии стала не столько судьба Милошевича, сколько характер и суть предъявляемых ему обвинений.
Не секрет, что Милошевич пользуется устойчивой антипатией самых разных политических сил как в Югославии, так и за ее пределами. В силу этого и недоброжелатели Милошевича предъявляют самые разные претензии. Столь же неоднозначны взгляды и на дальнейший ход «дела Милошевича».
Помимо сторонников главы сербских социалистов, считающих своего лидера не только неповинным в чем бы то ни было, но, напротив, выдающимся патриотом и несгибаемым борцом против «нового мирового порядка», в общественном мнении Сербии выделяются три основные точки зрения на его виновность (помимо, разумеется, мнения тех, кто убежден в том, что Милошевич пал жертвой клеветы).
БАЛКАНСКИЙ МЯСНИК?
В одну группу входят те, кто обвиняет Милошевича в национализме, разжигании шовинизма и в стремлении создать «Великую Сербию», что привело к кровавым этническим конфликтам в Хорватии, Боснии и Герцеговине, а также в Косово и Метохии. Сторонники этих взглядов ставят бывшему лидеру СРЮ в вину «этнические чистки», организацию геноцида хорватов, боснийских мусульман и косовских албанцев, а также широкий спектр преступлений против человечности, совершенных в ходе войн за югославское наследство. Понятно, что такие обвинения весьма мало, если хоть как-то, отличаются от претензий, предъявляемых Милошевичу лидерами ведущих стран Запада. Юридически эти претензии оформлены в виде обвинительного заключения Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ), вот уже почти два года добивающегося выдачи нынешнего узника для суда в Гаагу. Пока обвинение МТБЮ касается лишь действий экс-президента СРЮ во время косовского конфликта, но никто не может поручиться, что сейфы трибунала не скрывают подобных «запечатанных» актов по тем или иным эпизодам войн 1991-1995 годов в Хорватии и Боснии.
ПРЕДАТЕЛЬ РОДИНЫ И НАРОДА?
С другой стороны, Милошевича упрекают в диаметрально противоположном. Многие считают его предателем сербских национальных интересов, виновником разгрома Сербской Краины в Хорватии и поражения боснийских сербов, капитуляции перед НАТО в июне 1999-го и потере Косово. Так, например, многие сербские политики полагают, что при всей политической и военной поддержке, оказанной Хорватии США и НАТО, внезапный и сокрушительный разгром Сербской Краины в 1995 году был невозможен без активного участия Белграда. Основную ответственность за это возлагают на таких верных последователей Слободана Милошевича, как командующий краинской армией Миле Мркшич и премьер Краины Борислав Микелич, много сделавших для дезорганизации обороны непризнанной республики (в итоге реформ Мркшича армия Краины встретила хорватское наступление без боеприпасов и ответила на нее серией отступлений; а Микелич приложил огромные усилия, открывая для Хорватии ряд стратегических коммуникаций, что значительно облегчило военные операции хорватской армии, сейчас же он спокойно живет в Загребе). Итогом закулисной дипломатии Милошевича, по мнению «патриотов», стал крах Республики Сербская Краина и изгнание с родной земли более 200 тысяч краинских сербов.
Боснийская политика Милошевича также вызвала серьезное недовольство сербских патриотов, считающих главной причиной поражения боснийских сербов сознательные действия экс-президента по удушению непризнанных властей Пале. Как известно, Слободан Милошевич весьма ревниво относился к успехам лидеров боснийских сербов Радована Караджича и Ратко Младича, подозревая их в стремлении оспорить его власть в Белграде. Масла в огонь подливал откровенный антикоммунизм и «белогвардейские» взгляды Караджича, симпатизировавшего восстановлению монархии и опиравшегося на поддержку церкви. Поэтому, по мнению ряда сербских «патриотов», для подрыва позиций Караджича Милошевич пошел на сближение с США и боснийскими мусульманами. Именно с этой точки зрения рассматриваются санкции, введенные Белградом против боснийских сербов в 1994 г. и деятельность сторонников Милошевича по разложению отрядов Караджича. «Патриоты» припоминают Милошевичу и шантаж офицеров армий непризнанных республик, не исключая и самого генерала Младича. Некоторые из недоброжелателей Милошевича намекают и на его причастность к основным военным преступлениям боснийской войны, таким, как расстрелы в Сребренице, приводя в качестве мотива стремление любой ценой как можно сильнее скомпрометировать Караджича и Младича (хорошо известно, что именно события в Сребренице являются основным эпизодом, инкриминируемым лидерам боснийских сербов).
В любом случае, по мнению «патриотов», косвенно подтверждаемому и признаниями высокопоставленных западных политиков, без самого активного участия Милошевича НАТО и хорвато-мусульманским силам не удалось бы нанести поражение боснийским сербам осенью 1995 г.
В отношении Косово серьезные претензии предъявляются Милошевичу за последовательное подавление в течение 1990-х годов некоммунистических политических структур косовских сербов, что в последующем существенно облегчило албанским экстремистам чистку края от местных сербов, отказ от поиска решения косовской проблемы до обострения кризиса. Весьма многие в Сербии возлагают на Милошевича ответственность и за достаточно пассивную линию в ходе агрессии НАТО, когда югославская армия фактически отказалась от широкомасштабных действий за пределами СРЮ, полностью передав тем самым инициативу альянсу.
Однако в этом блоке обвинений наиболее серьезным является капитуляция перед НАТО в июне 1999-го, когда у Югославии оставались еще значительные ресурсы для продолжения сопротивления, а армия и полиция вполне сохраняли боеспособность. Противники Милошевича считают, что экс-президент тогда пошел на отказ от удержания Косово, чтобы сохранить силовые ресурсы как фундамент дальнейшей борьбы за удержание власти.
Как видно, список претензий к Милошевичу со стороны «патриотов» также достаточно пространен. Хотя сторонники этих взглядов весьма редко могут представить свою позицию даже в югославских СМИ, их число достаточно значительно. Из известных политиков подобную точку зрения, по крайней мере до последнего времени, выражали президент Коштуница и его единомышленники, сочетающие антикоммунизм с приверженностью идеалам национальной свободы.
ПРИХВАТИЗАТОР?
Помимо политических обвинений Слободану Милошевичу угрожают и обвинения экономического характера, касающиеся в основном злоупотребления госсредствами и разного рода махинаций в ходе приватизации экономики. Не предвосхищая решения суда, можно лишь констатировать, что широкий, даже роскошный образ жизни Милошевича и его ближайшего окружения весьма раздражал граждан Югославии, для которых 1990 годы стали эпохой обнищания и безнадежности.
ВЫДАВАТЬ НЕЛЬЗЯ СУДИТЬ
Важным симптомом станет также развитие сотрудничества Югославии с Гаагским трибуналом.
Как известно, президент Югославии Воислав Коштуница весьма негативно относится к самой идее сотрудничества с МТБЮ, причем не только по причинам формального порядка (отсутствие юридической процедуры такого сотрудничества, в т.ч. и экстрадиции граждан как Югославии, так и третьих стран), но и в более широком плане. Коштуница неоднократно называл МТБЮ слишком политизированным и пристрастно настроенным институтом, обвиняя гаагских юристов в проведении антисербской линии.
Разногласия внутри правящей коалиции яснее всего выявились в ходе недавнего скандала с арестом сербской полицией в конце марта и передачей Гаагскому трибуналу Миломира Стакича, бывшего мэра боснийского города Приедора. Тогда министры юстиции Сербии и Югославии Владан Батич и Момчило Грубач действовали в обход президента СРЮ, что вызвало крайне резкую реакцию Воислава Коштуницы, посчитавшего недопустимым излишнее рвение в поиске и выдаче лиц, разыскиваемых трибуналом.
МОЛЧАНИЕ ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНО?
Относится это и к многим сербским политикам из лидеров нынешней правящей коалиции, которым крайне нежелательна огласка их сотрудничества с бывшим «белградским владыкой».
В этом же заинтересованы и ряд представителей Социалистической партии Сербии (СПС) и близких ей левых движений, оказавшихся после событий 5 октября 2000 г. в оппозиции. Ведь если будет доказана хоть часть обвинений Милошевичу в сотрудничестве с «внешним врагом», то это нанесет непоправимый ущерб имиджу левых как бастиона сопротивления «новому мировому порядку» и лишит их шансов стать центром притяжения югославских «антизападников», т.е. мощной системной оппозицией по типу КПРФ. В случае же оправдательного приговора или «случайной смерти» Слободана Милошевича его имя станет знаменем «сил сопротивления».
Вряд ли откровений Милошевича ждут и ведущие международные участники «балканского мирного урегулирования» последнего десятилетия.
Очевидно, что блестящий миф о точечных гуманитарных интервенциях благородной НАТО, доблестно спасающей несчастные народы от геноцида, «этнических чисток» и прочих зверств «оголтелых националистов» изрядно поблекнет, если будут доказаны обвинения Милошевича в подыгрывании альянсу и его местным протеже.
В общем, участники балканских войн, структура предъявляемых Милошевичу обвинений и судьба его судебного дела отражают политический расклад сил в Белграде.
От великосербского национализма до войны и смерти. 20 лет назад Слободана Милошевича отправили в Гаагский трибунал
28 июня 1989 г., на мероприятии в честь 600-летия битвы на Косовом поле, Слободан Милошевич заявил о будущих битвах ради национального возрождения Сербии. Не прошло и двух-трёх лет, как от Югославии отделились почти все союзные республики, а затем началась кровавая гражданская война, завершившаяся бомбардировками НАТО и государственным переворотом, превратившими Сербию фактически в задворки Европы.
Ровно через 12 лет после своей знаменитой речи, 28 июня 2001 г. уже экс-президента Милошевича задержали и тайно перевезли в тюрьму ООН в Гааге. Националистическая бравада привела к краху государства, тысячам смертей и личной трагедии.
Собственность разделяет
После Второй мировой войны Югославия вошла в социалистический блок, но социализм в ней никогда не был построен. Вместо общественной собственности на средства производства там было внедрено частное коллективное хозяйство, предприятия были отданы не пролетарскому государству, а коллективам предприятий. Такое положение привело к разбалансировке идеологии и объективной экономической жизни, идентичное тому, что произошло в СССР после введения т.н. косыгинских экономических реформ в середине 60-х. Проблема получила прекрасное отражение в фильме «Премия» с Евгением Леоновым, где герои обсуждали противоречие между патриотизмом по отношению к государству и патриотизмом по отношению к своему тресту. Коллективная частная собственность на югославских заводах держала страну в переходном периоде от капитализма к коммунизму, и когда в СССР началась Перестройка, а соцлагерь развалился, ещё формально единая Югославия очень быстро и легко вернулась на капиталистические рельсы. Собственность разделяет, а капиталистические отношения рождают национализм, поскольку получившим собственность для дальнейшего сохранения её нужна «своя» государственная власть, которую проще всего выстроить по национальному признаку. Так и произошло.
В 1989 г. последний руководитель единой Югославии Слободан Милошевич на 600-летие косовской битвы задвинул весьма националистическую речь о Сербии, которая должна национально возродиться с помощью мирных и вооружённых битв. Что это означало, понять было сложно, поскольку Сербия была основной, как сейчас любят говорить, государствообразующей республикой в одном из крупнейших государств соцблока и далеко не последним по силе государством в Европе в целом. Как показывает историческая практика, когда в сильной и богатой стране (вроде Югославии или Украины) заводят речь о национальном возрождении, значит, скоро будут делить собственность и, скорее всего, воевать.
Скоро о национальном возрождении говорили уже в соседних республиках, а летом 1991 г. из СФРЮ вышли Словения и Хорватия, осенью — Македония, весной 1992 г. — Босния и Герцеговина. От СФРЮ осталось только две республики — Сербия и Черногория, которые в 1992 г. создали Союзную Республику Югославия (СРЮ), президентом которой стал Слободан Милошевич.
Война и распад вместо «Великой Сербии»
Казалось бы, разделились и ладно. Но начавшийся процесс распада остановить почти невозможно, он может идти вплоть до самого архаичного разделения на племенные союзы и племена, как это произошло в той же Ливии. В Хорватии, а также Боснии и Герцеговине было много компактно проживающего сербского населения, которое справедливо (если другим можно, почему нам нет?) захотело собственное государство, как минимум автономию, которая защитила бы их национально-культурные права. Хорватам и боснийским албанцам такие притязания сербов не понравились (самим хочется быть государствообразующими), и началась гражданская война с жуткими этническими чистками с обеих сторон. Милошевич и СРЮ поддержали Сербскую Крайну и боснийских сербов, НАТО — хорватов и албанцев. Силы, очевидно, были неравны. Кроме военной помощи, США активно работали в информационном поле, «демонизируя» сербов, выставляя их в глазах мирового сообщества варварами и палачами, при этом замалчивая точно такие же преступления хорватов и боснийских албанцев на почве национальной ненависти. Летом-осенью 1995 г. Штаты открыто вмешались в конфликт, проведя операции «Буря» и «Обдуманная сила». Сербская Крайна и боснийские сербы были разгромлены, Милошевич согласился на переговоры.
В ноябре 1995 г. в Дейтоне Сербия, Хорватия, а также Босния и Герцеговина подписали мирное соглашение, в результате которого в Боснии была создана сербская федеративная республика (правда на сильно меньшей территории, чем сербы контролировали в начале конфликта), и в страну ввели миротворцев НАТО. Дейтонские соглашения стали началом конца Милошевича, поскольку он стал ненавистным не только для т.н. либерального проамериканского электората, но и для сербских правых, которые увидели в таком поступке отказ от идеи «Великой Сербии».
В 1996 г. в СРЮ прошли выборы, на которых в парламенте победила коалиция во главе с партией Милошевича, однако муниципалитеты заняла оппозиция. Власти через ЦИК попробовали оспорить такие результаты, но это вызвало лишь массовые протестные демонстрации со стороны либеральной публики. Демонстранты, информационно поддерживаемые Западом, бросались яйцами в правительственные здания, поэтому те события получили название «яичная революция». Беспорядки продлились до начала 1997 г., когда Милошевича принудили к очередной уступке — признанию победы оппозиции в муниципалитетах. Центральная власть всё слабела и слабела, уровень жизни в стране всё падал и падал (в том числе из-за связанных с войной санкций), а прозападные СМИ внушали населению мысль, что во всём виноват исключительно Милошевич, и если его снести, то Сербию возьмут в НАТО. Однако в тот момент он умудрился сохранить власть, избравшись президентом не Сербии, а СРЮ.
И тут обострилась ситуация в Косово, где албанцы (как в своё время сербы в Хорватии и Боснии) требовали автономии. Сепаратисты из Армии освобождения Косово начали боевые действия, и Милошевич ввёл на указанные территории войска и военную полицию. Т.н. мировая общественность сразу заявила о нарушении прав человека и потребовала от Белграда вывести войска и сесть за стол переговоров, а в случае отказа НАТО пригрозило применением военной силы. Милошевич снова вынужден был прогнуться, сократил контингенты в Косово и зимой 1999 г. начал переговоры в Рамбуйе с умеренной частью албанских группировок, как стало принято саркастически говорить во время сирийской войны — «умеренными террористами». Однако переговоры ещё не завершились, как НАТО начало подготовку к ракетно-бомбовым ударам по СРЮ.
Операция «Союзная сила» проходила с 24 марта по 10 июля 1999 г. и унесла почти 2000 жизней, в основном мирных жителей. Наконец-то к решению вопроса подключилась Россия, и при её посредничестве Белград вывел войска из Косово, куда затем вошли НАТОвские войска. Формально Косово осталось в составе Югославии, но по факту территория оказалась под оккупацией НАТО. Четверть миллиона лиц неалбанской национальности стали беженцами.
«Бульдозерная революция»
Милошевич оказался костью в горле как Запада, желающего привести СРЮ в свою орбиту влияния, так и для местных национал-патриотов, которые винили своего лидера, обещавшего им национальное возрождение, в крахе и поражении. Поэтому к началу 2000 г. было принято решение «сковырнуть» президента Югославии т.н. ненасильственными методами, т.е. путём «бархатной революции». Сначала был решён вопрос с силовиками: армию и полицию либо купили, либо запугали персональными санкциями и возможным трибуналом в Гааге. Затем с помощью американских денег и американских консультантов удалось более-менее консолидировать прозападную оппозицию, создать коалицию под названием Демократическая оппозиция Сербии (ДОС). Интересно, что «демократами» вдруг стали не только либералы, социал-демократы и христианские демократы, но и ультраправые православные монархисты (местный аналог украинской «Свободы» и др. подобных организаций).
В Будапеште американцы открыли бюро для оказания помощи сербским оппозиционерам, на антиправительственную деятельность выделялись огромные деньги различным «правозащитным» НПО, грантоедским СМИ, молодёжным организациям, центральной из которых стал «Отпор». По инициативе «Отпора» в шестидесяти городах Сербии прошли массовые рок-концерты, на которых раздавались кассеты с песней «Жить свободно». Популистский и ничего не означающий по сути лозунг «Отпор — потому что люблю Сербию» привлекал неокрепшие и распропагандированные проамериканской прессой умы. На национализме сыграли против националистов, просто каждый из них должен был любить Сербию «правильно» и сильнее, чем противник.
В июне 2000 г. Милошевич совершил последнюю роковую ошибку — решил опереться на народ, который в общей массе его больше не поддерживал. Он инициировал изменение Конституции, которое изменило порядок выбора президента — прямые всеобщие выборы вместо решения депутатами парламента. 24 сентября 2000 г. состоялись досрочные выборы, которые США, не располагая наблюдателями, сразу же назвали сфальсифицированными и развернули учения войск НАТО в Болгарии и Румынии. В ЕС заявили, что снимут санкции с Сербии только в случае победы оппозиционного кандидата Воислава Коштуницы. Такое вот «принуждение к демократии». 25 сентября, ещё до окончания подсчёта голосов, оппозиция заявила о победе — 52% у Коштуницы против 33% у Милошевича, и такой результат моментально признали международные наблюдатели. Мало того, даже Сербская православная церковь призвала Милошевича передать власть новому президенту. Но 3—4 октября ЦИК огласил официальные результаты, согласно которым оба кандидата набрали менее 50% голосов и назначил 2-й тур выборов на 8 октября. Оппозиционеры отказались участвовать во 2-м туре и начали массовые демонстрации и забастовки.
Вечером полиция окончательно самоустранилась, начались погромы магазинов, полицейских участков и офисов проправительственных партий. Телевидение также было захвачено оппозиционерами, и вечером 6 октября Милошевич официально признал поражение на выборах.
Трибунал
Мировое сообщество только этого и ждало. Международный трибунал в Гааге начал собирать доказательства преступлений Милошевича против человечности ещё в феврале 1999 г. после вооружённой стычки югославской полиции с албанскими боевиками в селе Рачак. Не проведя всестороннего расследования, в ООН заявили, что сербские полицейские в ходе столкновения убили 45 безоружных албанцев. В августе главным прокурором Трибунала стала Карла дель Понте, которая направила свою деятельность на поиск доказательств личной виновности Милошевича в этнических чистках в Косово. В НАТО заявили, что в результате этнических чисток погибло порядка 10 тыс. албанцев. Звучало даже совсем уж невероятное для такой крошечной территории число 100 тыс. Правда к лету 2000 г. эксперты Трибунала нашли захоронения только с 3 тыс. человек, не все из которых были албанцами. Впрочем, такое несоответствие заявленному изначально никого не смутило.
Проблема заключалась в том, что Милошевич был недосягаем для Трибунала, пока оставался президентом. «Бульдозерная революция» проблему решила. Несмотря ни на что новый президент Коштуница был не сильно расположен выдавать своего предшественника. Но ему прямо объяснили, что, если Милошевич не будет выдан, США не выдаст Югославии 100 млн долл. обещанной экономической помощи. Кроме того, в июне в Париже была запланирована конференция стран-доноров по Балканам, от которой зависело решение о судьбе внешнего долга СРЮ. Аргументы оказались весомыми, и в январе 2001 г. в Белграде открыли представительство Гаагского трибунала, а в апреле полиция Югославии арестовала Милошевича. 28 июня он был тайно доставлен в следственный изолятор Трибунала.
«Русские! — сказал Милошевич в своём последнем слове, — Я сейчас обращаюсь ко всем русским, жителей Украины и Белорусси и на Балканах тоже считают русскими. Посмотрите на нас и запомните — с вами сделают то же самое, когда вы разобщитесь и дадите слабину. Запад — цепная бешеная собака вцепится вам в горло. Братья, помните о судьбе Югославии! Не дайте поступить с вами так же!».
Украина, как мы сегодня знаем, эти слова пропустила мимо ушей.
Суд относительно Милошевича завершить так и не удалось. Заседания всё время откладывались из-за состояния здоровья обвиняемого, вылететь на лечение в Россию ему не позволили, и 11 марта 2006 г. экс-президент Югославии умер от сердечного приступа в тюремной камере в Гааге. 14 мая дело было закрыто в связи со смертью. А 24 марта 2016 г. Трибунал снял с Милошевича все обвинения. Правда тихо, без официальных заявлений и без сенсаций в западных СМИ.
После «бульдозерной революции» СФЮ начала брать кредиты у МВФ и других международных кредиторов. В 2002 г. Сербия и Черногория отказались от использования названия «Югославия», в 2003 г. вместо федерации создали рыхлую конфедерацию — Государственный Союз Сербии и Черногории, а в 2006 г. она распалась на 2 полностью независимых государства. Некогда мощнейшее в Южной Европе государственное образование превратилось в экономически и политически ничтожный конгломерат закредитованных в МВФ стран без промышленности, науки, армии и будущего. Конфликт в Косово не разрешён до сих пор. А ведь всё начиналось с частной собственности и националистического популизма о возрождении «Великой Сербии».
Почему его сердце не выдержало
Давайте хотя бы бегло перелистаем 1499 дней гаагского судопроизводства, уже зная, что произошло на следующий день.
В июле картина меняется, но еще не резко. Судья Ричард Мэй, со ссылкой на прикрепленных к МТБЮ врачей, сообщает, что Милошевич находится на грани серьезного сердечно-сосудистого заболевания, и объявляет паузу в судебном процессе. Реакция подсудимого довольно странная: «Я не просил помощи врачей, мне не нужно было их заключения о моем здоровье, и сам я никогда не требовал перерыва в работе суда из-за моего самочувствия». Однако тревога уже посеяна, и наилучшее решение находит прокурор Джефри Найс: «Необходимо взять адвоката, тогда он будет не так уставать. В некоторых странах даже навязывают адвокатов обвиняемым».
Только через год разъяснилось столь странное поведение звездного пациента: долгожданный ответ из Белграда гласил, что лидер Социалистической партии Сербии не вправе в третий раз притязать на пост президента республики. Надежда вернуться в большую политику рухнула осенью 2002 года и окончательно рухнет год спустя, в связи с очередными парламентскими выборами.
Весь 2005 год работа трибунала оказалась полностью развалена и дезорганизована. Она, конечно, продолжалась, но ни сам Милошевич, ни свидетели с его стороны ничуть не обманывались: никакие доводы защиты этих судей впечатлить не могли. У них была другая задача. Именно поэтому Милошевич вправе был вместо пожизненного заключения избрать пожизненный суд.
12 февраля 2002 года. В условиях повышенных мер безопасности в Гааге открылся судебный процесс по делу бывшего лидера Югославии Слободана Милошевича. Главный прокурор МТБЮ Карла дель Понте зачитала обвинение, которое заняло 66 страниц машинописного теста. Милошевичу предъявлены обвинения в совершении 66 (чуть не постранично!) преступлений. Если экс-президент будет признан виновным, ему грозит пожизненное заключение.
Этот трибунал не легитимный потому, что он создан не Генеральной Ассамблеей, а Советом Безопасности ООН, который, при всем уважении к СБ, не имел права наделять его судебными полномочиями, ибо такой прерогативы не содержит сам Устав ООН. Этот суд предвзятый потому, что, как не раз заявляла и сама Карла дель Понте, и ее предшественница Луиза Арбур, обвинение основывает свои доводы главным образом на информации спецслужб западных стран, а суд до сих пор не придал этому факту должного значения. Наконец, ставлю вас в известность о том, что я отправил иск на правительство Нидерландов с требованием дать мне разъяснения, на каком основании после моего похищения из Белградской тюрьмы я оказался перемещен на территорию этой страны и передан в руки не легитимного трибунала, что является вопиющим нарушением моих гражданских прав.
14-15 февраля. Милошевич держал аудиторию полных два дня, столько же, как и его обвинители. Причем сразу предупредил, что это «не речь в мою защиту, поскольку я не признаю полномочий вашего трибунала», а «обращение к мировому сообществу». Свое «обращение» он сопроводил демонстрацией видеоматериалов и фотографий убитых людей, многих из которых называл по имена, разрушенных школ, больниц, церквей, жилищ. Но больше всего корреспондентов, освещавших процесс, поразила его просьба повторно показать часть материалов, продемонстрированных накануне. Естественно, комментарии отличались.
Многие корреспонденты в своих отчетах из Гааги отметили, что «на процессе началась война телевизионных репортажей», но не все сообщили, кто же выиграл ее первую двухдневную битву.
Так начала работать эта громадная ветряная мельница, которая крутится с 1993 года, уже тринадцать лет, то на лету засыпая, то разгоняясь быстрее ветра, в зависимости от того, какой звездности преступника ей удается заловить.
Так это из-за «Великой Сербии»?
Обвинителям не терпелось доказать главный, козырный пункт обвинения, по которому и надлежало приговорить Милошевича к пожизненной каторге на мельничных жерновах: что это ради «Великой Сербии» он, президент СРЮ, учинил на территории Югославии три войны и все три проиграл, положив в небратские могилы 250 тысяч человек. Сначала Милошевич отвечал всего лишь развернутыми репликами, например:
«Господа, но в 1991-1995 годах я был президентом Сербии, а не Югославии. Ни де-юре, ни де-факто я не имел контроля над Югославской народной армией, поэтому смешно говорить, что это я бросал ее в бой против хорватов или боснийцев».
«Нет, господа, все было не так. Первый межэтнический конфликт вспыхнул в Хорватии, где в начале 90-х к власти пришли националисты, и сразу все нехорваты, в первую очередь сербы, стали гражданами второго сорта. А когда Германия и Ватикан поторопились признать независимость Хорватии, тут и разгорелась настоящая война».
«Господа, я полностью отдаю себе отчет в том, что иллюзорно искать логику в смонтированном процессе. В истории были подобные случаи, например, «дело Дрейфуса» или «дело Димитрова» по поводу поджога рейхстага. Но сей процесс превосходит их по глубине трагических последствий для мира в целом, так как разрушен универсальный правопорядок. А вам, господа, даже не представить, что за привилегия, даже в этих навязанных вами мне условиях, иметь в союзниках истину и справедливость».
Одного не пойму: зачем четыре года назад генеральный прокурор принимала делегацию во главе с Ахмедом Закаевым, который представился ей как нарочный от президента Масхадова? Ичкерийское правительство в изгнании тоже вынашивало планы добровольного присоединения к ЕС? И даже готово было прислать в Гаагу парочку-вторую раскаявшихся террористов, хотя они и не подпадают под юрисдикцию МТБЮ? Впрочем, это не больше чем догадки: после встречи так и не появилось официального коммюнике.
Джеффри Кюнер, «Вашингтон таймс»,
24 октября 2004 года
Ирония в том, что трибунал был создан по инициативе США во времена администрации Клинтона. Вашингтон, однако, теперь понимает, что выпустил на волю монстра Франкенштейна. Вместо того чтобы быть беспристрастной организацией, которая стремится наказать тех, кто организовывал или исполнял военные преступления, трибунал стал орудием, при помощи которого госпожа дель Понте стремится переписать историю балканских войн и держать в напряжении весь регион. Суд над бывшим сербским лидером Слободаном Милошевичем тянется без конца, тогда как известный генерал боснийских сербов Ратко Младич и политический лидер Радован Караджич пребывают в безопасности. Обвинительный акт против генерала Готовины угрожает дестабилизировать Хорватию. Боснийские мусульмане и косовские албанцы чувствуют, что никогда не добьются правосудия. Сербы воспринимают трибунал как орудие, направленное прежде всего против них. «.