актеры фильма фантазии фарятьева
Фантазии Фарятьева (1979) – реж. Илья Авербах
Этот фильм имеет в моей жизни странную особенность – он внезапно накатывает и требует внимания и размышления. Не знаю, что такого особенного в нём, но он буквально укоренился в моей жизни. Стёрлись детали, а осталось главное – ощущение чего-то очень большого, важного, к чему стремишься изо всех сил, а оно ускользает. Как в снах, или фантазиях. В его, Фарятьева, фантазиях.
Расскажу о своих впечатлениях, что не даёт покоя. Мне раньше казалось, что люди, живущие у моря, совсем другие – морская стихия даёт им лучший обзор жизни. В этой картине (фильм снимали в Феодосии) о море напоминает лишь тельняшка на Любе, младшей сестре Шуры.
Сам же город серый и унылый, без перспективы и панорамы. Полное отражение жизни персонажей картины.
Да, я не сказала, кто все эти люди, что меня так будоражат.
Человек не первой молодости, Фарятьев (Андрей Миронов), знакомится с учительницей музыки Шурой (Марина Неёлова) на вечеринке у своего приятеля Бедхудова и влюбляется с первого взгляда. О Бедхудове часто говорят на протяжении фильма, однако сам он не появится. Лишь косвенно, но при этом не менее драматично. Шура в него влюблена, и невозможно иначе – им восхищён весь город, он – яркая личность, он – комета, вокруг него все сгорают. Зачем ей после Бедхудова такой Фарятьев? К чему эта игра со стороны Шуры? Она сходит с ума от любви к другому человеку и при этом мучает Фарятьева.
Он вызывает в ней жалость, сочувствие и даже ненависть. Он вознамерился мечтать? Вот такой никчемный? С такой неромантичной профессией, как стоматолог? И о чём это он говорит так увлечённо, внезапно преображаясь и, даже становясь на миг красивым? О каких-то наших предках, прилетевших из других миров и посеявших зёрна непонимания между людьми?
Андрей Миронов, милый, симпатичный актёр, изменился до неузнаваемости – глаза, как у рыбы, он силится смотреть на Любу без очков и не видит её. Он всё придумал. Придумал Шуру, женщину, которую он будет любить всю свою жизнь. Зачем? Она ведь как раз из другого мира, возможно, оставленная теми холодными пришельцами без души и сердца. Ей осточертела музыка и люди. И бездарные, как ей кажется, дети, которым она эту ненавистную музыку преподаёт. А дети ощущают всё её отвращение к ним и передают это чувство дальше – бездарно и фальшиво исполняя урок.
Мать Шуры (блистательная Зинаида Шарко) озабочена одним – прикрепить, наконец, свою старшую дочь хоть к кому-нибудь. С Бедхудовым что-то не получилось, подойдёт Фарятьев. Она даже отправляется знакомиться с тёткой, где он живёт, чтобы иметь представление, кто войдёт в её семью. И пусть после этого говорят, что она ничего не сделала! Формально, да. Но ведь она глухая и слепая. Только понаблюдать за её театральными истериками, пафосной речью и переходами от крика к шёпоту. Где она реальная? Когда плачет и замирает над курицей, доставая её из духовки и понимая, что с Фарятьевым покончено?
Или с дочерьми, ругая их и наставляя, полностью растворяясь в их жизнях?
Тётя Фарятьева, тётка, тётенька (великолепная Лилия Гриценко) – ещё один глухой и слепой персонаж этой горестной трагикомедии. Прекрасные, доходящие до печёнок слова, за которыми пустота и эгоизм. Казалось бы, уж кого ей понимать, кроме как родного племянника Пашу? Она любит и ценит красоту, радеет о друзьях и родственниках из прошлого, но все её хлопоты о сторонних людях, а кровоточащее от неразделённой любви сердце Фарятьева ей равнодушно и чуждо. Сразу понятно, как их миры параллельны.
Шура. Она жестока, как все влюблённые. Если её раздавило катком, то пусть все полягут под его колёсами. Она играет с Фарятьевым в кошки-мышки. Он ей абсолютно не нужен, но на неё давит истеричная мать, которая понятия не имеет, что лучше быть одной, чем с Фарятьевым. Она стремится повязать эту пару селёдкой, курицей, обильным питьём, лишь бы соблюсти традицию. Слава богу, Шура не сломалась и побежала по первому свисту и зову своего любовника Бедхудова. Она полностью встроилась в схему отношений «жертва-палач» и ничего другого ей не надо.
Для Фарятьева год не задался. Не пришёл его момент гармонии, о котором он страстно мечтает, не понимая, что бегство от него Шуры это не горе для него, а счастье. Хотя, как сказать. Возможно, постоянное самоистязание ревностью это своеобразное счастье для таких людей.
