антихрист актеры фон триер
Рецензия на фильм «Антихрист»
«Антихрист» Ларса фон Триера, не случайно посвященный Тарковскому, предлагает прогулки по лесу, в которых можно найти самые неожиданные вещи.
Трейлер
То, что «Антихрист» /Antichrist/ (2009) – это вам не «Смешарики» было понятно сразу, по жалобным крикам каннской общественности, которую Триер обидел своим фильмом до пунцовых щек. К счастью, все оказалось гораздо более жутко, чем можно было ждать по вскрикам нервной фестивальной публики.
Под Генделя и пушистый снег, падающий за окном, мужчина и женщина занимаются любовью. Их маленький сын, восхищенный возможно первым в своей жизни снегопадом, выбирается из кроватки, влезает на подоконник и падает из окна. На похоронах мать упала в обморок. Недовольный тем, что депрессию жены лечат таблетками, муж-психоаналитик решает спасать ее сам: забирает из больницы, начинает сеансы терапии и увозит в Эдем – маленький домик в лесу. Здесь терапия дойдет до своей кровавой кульминации, начнутся разговорцы о том, что природа – храм сатаны, а ведьмы, о которых женщина писала свою диссертацию, не жертвы, а послушницы этого храма.
Отсмеявшись вместе с залом, вместе с Каннами, вместе с ММКФ на сценах самой порнографической и невообразимой жестокости, какую только можно представить себе в залах с плюшевыми креслами, вы окажетесь у камня и трех дорог, как в сказке. Налево пойдешь – ничего не найдешь: сюда тем, кто предпочтет непреклонное «дурак какой-то, ему лечиться надо». Направо пойдешь – коня потеряешь: сюда повлечет вас необузданная образованность, желание приплести гностиков, Заболоцкого («Лодейников прислушался. Над садом Шел смутный шорох тысячи смертей. Природа, обернувшаяся адом, Свои дела вершила без затей».), театр жестокости и все такое.
Прямо пойдешь – сам пропадешь: сюда тем, кому жалко попусту потратить деньги за билет. На этой дороге можно наблюдать, как Триер упражняется в самой сатанинской части арифметики – в вычитании. Разум (Уиллем Дефо) и Безумие (Шарлотта Гинзбур) ведут тут содержательные беседы, совокупляются, гуляют по лесу и мучают друг друга. Разум спесив, жесток и простодушен. Безумие самоупоено и до ужаса банально. Их разговор завораживает. При этом, Триер всегда был гуманистом в силу прекрасно осознаваемого им факта, что искусство, в отличии от подлинного божественного акта творения, не существует без зрителя, что безнадежно подрывает тщеславную конкуренцию художника с богом. Это вычитание – самый трогательный аттракцион. Посвятив фильм Тарковскому и сделав картину абсолютного визуального совершенства, Триер показывает, что внутри «Зеркала» (1974) прячется забавный хоррор (кто еще помнит летящую над кроватью Терехову и сцену с разлитым молоком, тот оценит). Искусство лживо, потому что может захватывающе-красиво показать падение ребенка из окна и заставить смеяться в голос на чудовищных по жестокости и непристойности сценах.
И когда все уже вычтено, остается зритель – тот, кто всегда интересовал Триера больше всего, неизбежная зависимость от взгляда которого сводит его с ума. Если тут и есть Антихрист, то это зал, с одинаковым сатанинским любопытством взирающий на все, что может предложить экран: кровь, мультфильмы или самораспявшегося от отчаяния шута горохового Ларса фон Триера.
Впрочем, будучи гуманистом, он оставляет выход себе и другим. Спасение – по краям кадра, на периферии зрения, там, где кончаются слова и вещи, и есть только бьющиеся под порывами ветра кусты, ощущение тайны, застывший взгляд Уиллема Дефо, получившего в конце фильма бесценный дар – возможность, наконец, заткнуться и просто смотреть на мир.
Навеянным выходом трейлера нового фильма Ларса фон Триера Дом, который построил Джек, я решил провести цикл рецензий на «трилогию Депрессии», в которую входят картины Антихрист, Меланхолия и Нимфоманка. Что ж, начнем.
Мощь изобразительности природы столь высока, что Он подвергается ее воздействию и начинает поражаться проникающими иглами помешательства. Моменты, которые он не понимает становятся для него дозами безумия. При этом о них не идет речи в привычных для него ситуациях.
Здесь, вероятно, Он попадает в ловушку, созданную им самим. Психология и психоанализ становятся беспомощными. Погружение в раздражитель становится не спасением, а гибелью, ведь сил персонажей оказывается недостаточно для борьбы с ним. Раздражитель пожирает разум, указывая на обреченность такого пути.
С этого фильма я четко осознал, что творения фон Триера можно воспринимать как картинную галерею. Те картины, которые воссоздает датский режиссер настолько врезаются в память, настолько демонстрируют степень происходящего, что порой кажется, что глаз не хватит все увидеть.
Толстые корни столетних дубов становятся переплетенными руками и ногами людей, заключенных в единой оргии. Лес пропускает ровно столько света, чтобы можно было увидеть только строго определенные оттенки, которые дублируют настроение главных героев
Я смотрю на этот фильм как на древнюю и огромную картину, в которой всего пара главных лиц и миллион деталей, которые наделены символичным смыслом. Детали картины входят в мой разум и застревают в нем навсегда, чем доказывают превосходство глубинного смысла над взглядом с поверхности.
Дальше я хотел бы рассказать о Меланхолии. Фильме, окутывающим все органы чувств.
drugoe_kino
drugoe_kinoДРУГОЕ КИНО
Смотрим. Пишем. Обсуждаем.
Разговор с режиссером Ларсом фон Триром о насилии, сексе и самотерапии. И его новом романе «Антихрист».
Интервью журналу Spiegel 31.08.2009. Перевод с немецкого. Оригинал здесь.
Шпигель Культур: Вы не боялись цензуры?
Ларс фон Трир: В прокате США этого не избежать, тогда как в Европе фильм пропускают без вырезок в кино. Даже в Германии. Это даже удивительно.
Шпигель Культур: Остается риск, что некоторые сцены подействуют так сильно, что остаток фильм за ними останется незамеченным.
Шпигель Культур: А публика не ожидает?
Ларс фон Трир: Если бы один из моих любимых режиссеров начал объяснять свои фильм и за них извиняться, я был бы весьма разочарован. Фильм должен являться самостоятельным высказыванием. Я уверен, Ницше тоже никогда не собирался оправдываться. Когда человек перешагнул определенную черту любое оправдание становится тяжелым. Возьмите к примеру Гитлера. Где ему нужно было начинать со своими извинениями?
Шпигель Культур: Абсурдное сравнение. Если вы ничего не хотите объяснять, то нет ли у вас опасения быть неправильно понятым?
Шпигель Культур: Действительно не отражают? О своем первом браке вы всегда говорите как о серьезной борьбе.
Ларс фон Трир: Действительно, это была битва между мужчиной и женщиной, но это было уже давно. С моей теперешней женой все намного лучше. Знаете, это ужасно, жить вместе с человеком страдающим депрессиями, он высасывает из вас всю жизненную энергию. Но она очень любящая и очень очень терпелива ко мне, даже несмотря на то, что я, очевидно, псих.
Шпигель Культур: Образ женщины в ваших фильмах часто подвергается критике за то, что героини представлены мягкосердечными жертвами с которыми происходят ужасные вещи. В этот раз мы имеем дело с женщиной, которая сама себя видит реинкарнацией зла и всех остальных женщин воспринимает как потенциальных ведьм. Другая крайность, не так ли?
Ларс фон Трир: Можно спорить о том, хороши или плохи образы женщин в моих фильмах, однако одно несомненно: Женские роли в моих фильмах намного интерсней, чем в большинстве других. Это очень ценят актрисы. И это, несомненно, причина того, почему Шарлотта так сильно хотела делать этот фильм вместе со мной.
Шпигель Культур: Значит было не так сложно найти актрису, которая была бы готова так обнажиться перед вашей камерой?
Шпигель Культур: А с Шарлотой Генсбур вы смогли сразу договориться?
Ларс фон Трир: Она просто волшебна, настоящий подарок для фильма. Первое, что она сказала во время кастинга: «Мне не следовало бы это рассказывать, но за эту роль я готова умереть». Это именно то, о чем можно мечтать.
Шпигель Культур: Идеальная кандидатура на роль.
Ларс фон Трир: Однозначно, хотя я в общем-то представлял себе более молодых людей. Но тогда у меня было, если быть честным, очень мало энергии для поиска. Я слишком плохо себя чувствовал. Поэтому я очень обрадовался, когда Уиллем Дефо неожиданно написал мне емейл с вопросом, нет ли у меня для него что-нибудь на осень, он в это время свободен. Я ответил: само собой, если ты на это решишься!
Шпигель Культур: А на что нужно решаться исполнителям главной роли? Они действительно играют все сцены сами?
Ларс фон Трир: В некоторых сценах мы использовали дублеров, например в сценах пенетрации и в некоторых съемках крупным планом. Что в общем-то несколько жалко, поскольку Уиллем чертовски хорошо снабжен. Сцены, в которых это было видно, нам пришлось вырезать. Иначе бы все говорили: Только посмотри на это. Фильм снят не затем, чтобы показывать его гигантский член, его суть немного в другом. Хотя возможно тут говорит и зависть режиссера. Так или иначе, дублеры были очень милы. И очень профессиональны. Тут действительно было чему поучиться.
Шпигель Культур: Чему например?
Шпигель Культур: При съемках «Антихриста» вы в первый раз не были за камерой сами. Как так получилось?
Ларс фон Трир: Я попробовал, но просто не получалось. Я был в таком плохом состоянии, что постоянно дрожал, все кадры были полностью смазаны.
Шпигель Культур: Раньше вы называли это догма-стилем.
Ларс фон Трир: Да, возможно это рецепт для настоящего фольма в стиле Догмы: люди в депрессии за камерой. В действительности это просто не получилось и это было по-настоящему глупо. Когда я веду камеру, я могу совсем по-другому коммуницировать с актерами, я в центре ситуации, а не за монитором.
Шпигель Культур: Вам удается сохранить контроль.
Ларс фон Трир: Я могу все очень точно оценивать, очень вовремя давать указания. Надеюсь, мне удастся настолько поправиться, чтобы при съемках следующего фильма больше участвовать технической стороне. Это было действительно унизительно в этот раз быть для этого физически не в состоянии. Это как при игре в теннисс с моими детьми: ты стоишь на площадке, а вокруг тебя куча молодых людей, которые все могут намного лучше, чем ты. Ужасно! Я всегда хотел быть лучше, чем другие. Однако если существует даже только подозрение, что кто-то другой лучше, то я просто незаметно исчезаю. Поэтому я делаю такие странные фильмы. Если бы кто-то делал что-то похожее, я бы слишком боялся, что зрители посчитают, что его фильмы лучше, чем мои. Невообразимо!
Шпигель Культур: Этот фильм должен был стать своего рода самотерапией, чтобы найти выход из вашей депрессии? Или вы думали: «Если уж мне так плохо, то заставлю как я зрителей при помощи очень мрачного фильма тоже немножко пострадать»
Шпигель Культур: От того, что был дан простор вашим идеям?
Ларс фон Трир: Знаете, обычно я стремлюсь к аболютному контролю. Это уже почти болезненно. В этот раз мне пришлось от многого отказаться и это было избавление. Я разрешил себе снять фильм с множеством символов, без того, чтобы эти символы точно проанализировать.
Шпигель Культур: В глаза бросаются некоторые животные, особенно несущая угрозу лисица, которая неожиданно начинает говорить.
Ларс фон Трир: Это неприятный персонаж. Когда-то я предпринимал шаманские путешествия, во время которых человек погружается глубоко в мир собственной души. Уже тогда мне повстречались все эти животные. Как там очень удачно выражается говорящая лиса в «Антихристе»?»Хаос правит миром!» Я думаю, это самые правдивые слова, которые может выдать из себя лисица.
Шпигель Культур: И самые театральные!
Ларс фон Трир: Когда делаешь такой свободный от примесей фильм, в котором речь только о мужчине и женщине в лесу, то символы возникают сами по себе.
Шпигель Культур: Мужчина пытается излечить свою депрессивную жену после смерти их общего ребенка, путем того, что он сталкивает ее с ее страхами. У вас был опыт с такого рода терапией?
Ларс фон Трир: О да! И в реальности она еще жестче, настоящий терапевт был бы куда беспощадней, куда подлее. Это удивительно, что наука в этой области настолько примитивна. Вся мудрость специалистов заключается в одном: Если ты боишься пауков, то возьми паука в руку. Это каждый мог бы посоветовать: и вы и я и любой другой еще 400 лет назад. Если сравнивать с виртуозностью современной сердечной хирургии, мне кажется, это очень простой подход.
Шпигель Культур: В фильме этот метод не срабатывает, наоборот, он делает все только хуже.
Ларс фон Трир: Это верно, но это потому что я довольно саркастичен. Я этим не хочу утверждать, что эта терапия и в реальном мире не работает. Она работает, но только до одной определенной черты, она может только смягчить страдания. Не существует чудодейственных средств и чудодейственных таблеток, я уже так много испробовал. Мне нужно просто смириться, что остаток своей жизни мне придется жить со страхами.
Шпигель Культур: При такой ужасной теме визуально ваш фильм выглядит очень богато, далеко не так минималистично, как от вас привыкли ожидать. Можно даже сказать, он выглядит отполированным.
Шпигель Культур: Красиво еще не значит автоматически плохо.
Ларс фон Трир: Видите ли, я тоже стал старше, возможно такими красивыми штучками как в прологе к Антихристу я хочу намекнуть, что я когда-нибудь все же сделаю настоящий коммерческий фильм. Так я уже годы удерживаю людей на месте. Все думаю: и почему он делает такие странные фильмы? Ведь у этого типа вроде есть потенциал для коммерческого успеха.
P. S.: Перевод делался на коленке в транслите.
За исправления благодарен, ругаться бессмысленно.
Пойдем в кино, Антихрист: Краткий гид по фильмам Ларса фон Триера — от худшего к лучшему
В российский прокат возвращаются фильмы Ларса фон Триера — на этой неделе покажут «Эпидемия» (1987) и «Мандерлей» (2005). В этом материале мы рассказываем о всех работах режиссера, отсортированных по версии авторов ИК. Текст: Егор Беликов, Даниил Смолев, Алексей Филиппов.
18. «Картины освобождения» (1982)
Немного не дотянувший до часа выпускной фильм Ларса фон Триера, снятый для Национальной киношколы Дании и показанный в программе «Панорама» Берлинского кинофестиваля. Уже здесь Триер обозначил все ключевые координаты трилогии «Е» Первая трилогия Ларса фон Триера, куда входят «Элемент преступления», «Эпидемия», «Европа», где исследовал историческую травму послевоенной Европы через тропы нуара и интонацию экзистенциализма, а также под большим влиянием Тарковского.
17. «Мандерлей» (2005)
Грейс (в исполнении Брайс Даллас Ховард) вместе с отцом (Уиллем Дефо) продолжает свою гастроль по условной Америке. Новый пункт назначения — плантация, на которой афроамериканцы то ли правда не знают, то ли не хотят знать, что рабство отменили более полувека назад.
Вновь, как и в «Догвилле», Триер обличает страну и общество, которого никогда сам не видел (режиссер — аэрофоб, все его фильмы снимаются в Скандинавии), поэтому он снимает самое кинематографичное государство мира в пустом павильоне с начерченными на полу границами комнат. Но его волнуют не сами Штаты, а расовый конфликт, лежащий в самой основе государственной платформы Нового Света. Развитие героини Грейс лучше всего описывает «черномырдинка» «хотели как лучше, а получилось как всегда». Крушение ее идеалистических убеждений под гнетом несправедливой реальности Триер рассматривает с увлеченностью и обстоятельностью юного натуралиста. Под его лупой предстанет и blackface Разновидность театрального грима, который использовался комиками для своих шоу и водевилей и представлял собой карикатурное изображение лица чернокожего человека. Мода на такой макияж распространилась в первой половине XIX века и способствовала укреплению стереотипов относительно представителей негроидной расы, и самообличительная расистская практика, и противоречивая сексуальная тяга плантатора к рабу. В итоге защитник мученика в любом его фильме неизбежно сам станет мучителем. Трилогия носит ироническое название «США — страна возможностей», хотя, судя по двум фильмам, которые Триеру удалось снять в рамках этой трилогии, это, скорее, страна невозможностей.
Ларс фон Триер: как начать смотреть его фильмы
Последний гений кинематографа, психопат с кинокамерой, экспериментатор, нарушитель спокойствия. В новом выпуске киноцикла рассказываем о самой скандальной, яркой и обсуждаемой фигуре в современном кино
«Он калечит детей. А мы в вечерних костюмах должны смотреть на это?» — так в 2018 году отреагировала каннская публика на премьеру фильма Ларса фон Триера «Дом, который построил Джек». Около сотни возмущенных зрителей вышли из зала. За семь лет до этого там же, в Каннах, режиссер заявил, что «понимает Гитлера», и руководство фестиваля тут же объявило его персоной нон грата.
Последний гений кинематографа и психопат с кинокамерой; экспериментатор, исследующий границы экрана, и нарушитель спокойствия, упивающийся «пощечинами общественному вкусу»; новатор, открывающий новые формы, и плагиатор, беспардонно цитирующий Тарковского и Дрейера, — более скандальной, яркой и обсуждаемой фигуры в современном кино, наверное, не найти. Его картины устроены так, что к ним нельзя относиться равнодушно. Их либо ненавидят и проклинают, либо называют шедеврами и превозносят до небес.
С чего начать
С фильма «Рассекая волны» (1996), за который Триер получил Гран-при в Каннах, премию «Сезар» и приз Европейской киноакадемии.
В центре сюжета типичный триеровский персонаж — идеалист, встречающийся с неприглядной реальностью. Юная Бесс МакНилл (дебют в кино Эмили Уотсон), живущая в закрытой религиозной общине на западе Шотландии, выходит замуж за чужака — работника нефтяной платформы Яна (Стеллан Скарсгорд). Местные не одобряют этот брак, но Бесс счастлива, ведь она узнала, что такое настоящая любовь. У нее свои отношения с Богом, она ведет с ним наивный и трогательный диалог: прячется за церковной скамейкой и, понизив голос, сама отвечает на свои же вопросы.
Триер влюбляет зрителя в героиню, а затем отправляет его прямиком в этическую ловушку. На платформе случается авария, Ян парализован, он понимает, что не может дать Бесс физического тепла, которого она так ждет, и требует, чтобы она занималась сексом с другими мужчинами и рассказывала ему об этом — только так она может помочь ему поправиться. Из моральных побуждений Бесс совершает то, что считается безнравственным, — становится проституткой. С ней перестают общаться, ее изгоняют из храма, лишают общения с Богом. Единственный, к кому она могла бы обратиться за поддержкой, невидим для нее — он находится по ту сторону экрана, это зритель фильма. Таким образом Триер ставит ничего не подозревающего зрителя на место невидимого и неуязвимого Судии, то есть Господа Бога.
«Догматическая» работа с реальностью, безжалостное столкновение идеальной и действительной картин мира, виртуозная манипулятивность — основные черты режиссерского стиля фон Триера прекрасно видны в этом фильме.