институт международного рабочего движения адрес
В Москве здание Института международного рабочего движения на Ивановской горке не признано объектом культурного наследия
Фото из открытых источников
Согласно проекту девелоперов, планируется реконструкция этого здания
В группе Facebook «Ивановская горка» опубликована информация о приказе Департамента культурного наследия Москвы, отказывающем включить здание Института рабочего движения (Колпачный переулок, 9А, стр. 1) в перечень выявленных объектов культурного наследия Москвы.
Приказ датирован 4 сентября 2020 года, он подписан руководителем Департамента культурного наследия Москвы Алексеем Емельяновым.
Здание Института международного рабочего движения построено в 1939 году. Как пишет BFM, в свое время здесь трудились выдающиеся ученые — Эрих Соловьев и Мераб Мамардашвили.
По мнению историка архитектуры Сергея Кавтарадзе, это здание, возможно, не такое красивое и ценное, как другие, в том числе и более ранние творения архитекторов. Однако оно, считает эксперт, в числе других формирует историческую среду, и в этом смысле это здание точно лучше того, которое, возможно, появится на его месте.
Согласно утвержденному архитектурно-градостроительному решению (АГР), планируется реконструкция здания Института международного рабочего движения. В случае его признания объектом культурного наследия изменение параметров здания было бы категорически запрещено.
Как сообщала ранее «Московская газета», активисты обратились в Мосгорнаследие с просьбой включить в реестр ОКН четыре здания на Хохловке, составляющие ансамбль нотопечатни Юргенсонов. По мнению градозащитника Дмитрия Чарахчьяна, удивительно, что эти здания до сих пор не являются памятниками, а получение ими охранного статуса – страховка от возможного уничтожения.
Международного рабочего движения институт
Смотреть что такое «Международного рабочего движения институт» в других словарях:
Институт сравнительной политологии и проблем рабочего движения РАН (ИСПРАН) — (, 9а). Создан в 1966 (до 1990 Институт международного рабочего движения). Основная проблематика исследований: социальные и политические процессы в современном мире, политическое развитие зарубежных стран, история и современное состояние… … Москва (энциклопедия)
Институт сравнительной политологии и проблем рабочего движения РАН — ИСПРАН (Колпачный переулок, 9а). Создан в 1966 (до 1990 Институт международного рабочего движения). Основная проблематика исследований: социальные и политические процессы в современном мире, политическое развитие зарубежных стран, история и… … Москва (энциклопедия)
Институт мировой экономики и международных отношений — Российской академии наук (ИМЭМО РАН) создан в 1956. Содержание 1 История 2 Направления деятельности 3 Сотрудники … Википедия
Институт мировой экономики и международных отношений АН СССР — Институт мировой экономики и международных отношений Российской академии наук (ИМЭМО РАН) создан в 1956. Содержание 1 История 2 Направления деятельности 3 Сотрудники … Википедия
Институт мировой экономики и международных отношений РАН — Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей … Википедия
Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС — (ИМЛ) центральное партийное, научно исследовательское учреждение. Собирает и хранит документы К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, материалы об их жизни и деятельности; готовит к изданию их труды и биографии; собирает и хранит документы… … Большая советская энциклопедия
Международный институт социальной истории — (Амстердам) Международный институт социальной истории, МИСИ (англ. International Institute of Social History, нидерл. … Википедия
Исторические институты — научно исследовательские, научные учреждения, занимающиеся исследовательской работой в области истории. В дореволюционной России центрами научной работы в области истории были Петербургская АН, университеты и Исторические общества. После… … Большая советская энциклопедия
Расшифровка Невероятный институт
Содержание третьего эпизода из курса Александра Архангельского «Несоветская философия в СССР»
В середине 1960-х годов коммунистическая власть приняла решение, о котором, может быть, потом и пожалела. Начинает возникать череда академических институтов, которые занимаются гуманитарными проблемами. Разумеется, партия не то чтобы сознательно решила создавать очаги свободной мысли, но, как это часто в истории бывает, замысел один, а результат другой.
Самым знаменитым среди прочих институтов был ИМЭМО, Институт мировой экономики и международных отношений. Чуть позже возник Институт США и Канады, который пробил для себя Георгий Арбатов. А в центре Москвы, в Колпачном переулке, открывается названный скучнее не придумаешь Институт международного рабочего движения, ИМРД.
В Институте мирового рабочего движения занимаются чем угодно, только не мировым рабочим движением, и занимаются люди, которые думают о чем угодно, только не о судьбе пролетариата. Более того, там нет никакой дисциплины. Юрий Карякин, который, естественно, попал туда, как и все студенты 1947 года (они все друг друга тянули), однажды сказал директору института, что идет на рекорд: он четыре года не был в институте — и не собирается появляться впредь; то есть даже по тем условным рабочим дням, которые в институте существовали, он отказывался там заседать и занимался чем угодно.
Разумеется, людям такого типа и склада в силу их биографической принадлежности к большой коммунистической игре было позволено больше, чем остальным. И Тимур Тимофеев этим охотно пользовался. Например, во время одной из поездок в Соединенные Штаты Хрущев взял его с собой и познакомил с его собственным отцом. Тимур Тимофеев поехал туда в качестве переводчика, и во время встречи Хрущев его подозвал и говорит: «Вот это твой отец. Можешь познакомиться». К этому моменту отец уже был на легальном положении.
Это не очень сентиментальная история. У всяких историй с таким сентиментальным налетом есть оборотная сторона. Тот же Тимур Тимофеев прекрасно отдавал себе отчет, что институт существует так вольготно потому, что обеспечивает политикам решение необходимых задач. Например, Мераба Мамардашвили там держали для того, чтобы он был каналом связи с еврокоммунистами, которые были чуть-чуть более левыми, чем любил Советский Союз, но связь с которыми нужно было поддерживать. Вдобавок именно этот Институт мирового рабочего движения, такой либеральный, такой вольный, обеспечивал заключения по запросу КГБ на дела диссидентов-интеллектуалов. И на основе этих заключений выносились приговоры. Так что не все так просто.
Однако эту вольницу не вычеркнуть из истории. Тот самый Тимур Тимофеев мыслил, разумеется, как человек, биографически причастный к иному миру, мыслил жизнь иначе, чем это было принято у людей, выросших под колпаком. Другой пример: в этом институте работал выдающийся марксистский эстетик Карл Кантор. Карл Кантор был выходцем из Аргентины, его отец Моисей Кантор успел стать профессором в Буэнос-Айресе и затем перебрался в Советский Союз, ему помогал не кто иной, как Вернадский. И понятно, что какими бы ни были воззрения этих людей, все равно их представление о жизни было иное, чем предписывала система. В системе обнаруживались анклавы, в которых могла — пусть деформированная, пусть ограниченная, — но развиваться свободная мысль на иных основаниях, чем вокруг.
Там были люди с иным опытом жизни, с иным взглядом на жизнь. Там были люди, которые мыслили себя наравне со своими сверстниками Делёзом, Бодрийяром, люди, которые изучали Хабермаса не в газетных пересказах, а как читатели, как люди, способные разговаривать с ним на одном языке. Пиама Гайденко и Эрих Соловьев были поклонниками Хайдеггера, а Мамардашвили его на дух не переносил.
В этом же институте был Самарий Великовский. Любой читатель французской литературы ХХ века знает это имя по предисловиям и по интерпретациям. И разумеется, подрастала молодая поросль, рядом были аспиранты, которые, в отличие от людей 1947 года, воспринимали эту атмосферу не как чудо, а как нечто закономерное.
Один из младших коллег Мамардашвили спросит его, делясь со старшим товарищем своими моральными мучениями: «Ну как же так? Я презираю Коммунистическую партию. Но если я в нее не вступлю, у меня не будет карьеры и даже простого существования в рамках философского проекта». Мамардашвили не понял, о чем речь: «Ты, когда садишься в трамвай, — спросил он своего молодого коллегу, — покупаешь билет?» Это вполне циничное, вполне прагматичное и вполне равнодушное отношение к проблемам участия в делах безбожной власти. Но это отношение людей 1947 года. Люди следующего поколения относились к этому иначе, но их моральные вопросы не возникли бы, если бы люди 1947 года не прошли свою часть пути и не сняли часть проблем, с которыми они столкнулись, когда вступали на эту дорогу.
Он жив, он работает, ему 82 года.
Только что мой бывший начальник, зав. сектором в ИМРД, а ныне профессор в ВШЭ Сергей Патрушев прислал мне на почту текст интервью нашего бессменного директора, Тимура Тимофеевича Тимофеева. Напечатано в журнале «Международные процессы»:
Тимур Тимофеевич Тимофеев – в своем роде живой документ и одновременно памятник той противоречивой и величественной эпохе, которая ассоциируется с Советским Союзом второй половины ХХ века. В этом человеке уникально почти все – биография, стремительность ранней карьеры, место в тогдашней и нынешней академической жизни, полная здравость рассуждений в свои 80 лет.
Советский и российский ученый, член-корреспондент АН СССР и РАН, Т.Т. Тимофеев родился 30 ноября 1929 г. в Лос-Анджелесе в семье активистов американского рабочего движения. Его отец – Юджин Деннис – вскоре после Второй мировой войны стал Генеральным секретарем Компартии США, оставаясь на этом посту до своей смерти в 1961 году. Первые годы жизни Т.Т. Тимофеева – типичное детство «коминтерновского ребенка». Оба его родителя были поглощены политикой, а мальчик вместе с такими же, как он, детьми активистов Коминтерна1, провел детство (с 1933 г. по 1945 г.) в «Ивановском интердоме» – Международной школе-интернате им. Е.Д. Стасовой, которая была создана в г. Иваново по решению советского правительства для детей зарубежных активистов коммунистического движения, пребывание которых в родной стране могло быть для них опасным.
В 1950 г. Т.Т. Тимофеев окончил Исторический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова. В 1950–1956 годах он работал обозревателем Комитета радиовещания и телевидения при Совете министров СССР (Гостелерадио), в 1956–1958 годах – старшим научным сотрудником Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) АН СССР. В 1958–1959 годах находился в Праге в качестве сотрудника редакции международного журнала «Проблемы мира и социализма». В 1958 г. вернулся в Москву и стал снова работать в ИМЭМО – заведующим сектором, а потом – заместителем директора. В 1966 г. Т.Т. Тимофеев был назначен директором вновь созданного Института международного рабочего движения АН СССР, которым руководил до 2003 года (в 1991–2005 годах институт назывался Институтом сравнительной политологии, а в 2005 г. был слит с Институтом социологии РАН). С 2003 г. Т.Т. Тимофеев – директор Центра исследования цивилизаций Института Европы РАН.
В 1965 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора исторических наук в ИМЭМО РАН. В 1966 г. избран членом-корреспондентом АН СССР. В детстве его звали Тим Райян. Фамилия «Тимофеев» – это творческий псевдоним.
Основные труды по проблемам рабочего и демократического движения: «Негры США в борьбе за свободу» (М., 1957), «Пролетариат против монополий. Очерки по проблемам классовой борьбы и общедемократических движений в США» (М., 1967), «Философия исторического оптимизма. (К критике антипролетарских доктрин)» (М., 1975), «Цивилизационные противоречия и общественная мысль» (М., 2004), «Новое в междисциплинарных исследованиях и дебатах». (М., 2008). Т.Т.Тимофеев – соавтор и редактор коллективных трудов, в том числе 8-томной монографии «Международное рабочее движение: вопросы теории и истории» (М., 1982).
Награжден орденами и медалями Советского Союза. Лауреат Государственной премии СССР.
Феномен «Института Тимофеева» в 1970-х и 1980-х годах состоял в том, что, несмотря на «официозное» название с точки зрения советской идеологии, он стал не просто рупором партийных установок, а крупнейшим в СССР центром изучения зарубежной общественной мысли. Поддерживая тесные служебные контакты с руководством аппарата ЦК КПСС, Т.Т. Тимофеев умело использовал их, для того чтобы собрать в стенах института мощную команду интеллектуалов, идеи и разработки которых имели немного общего с пропагандой официальной доктрины. Высокие связи позволяли Т.Т. Тимофееву «отклоняться от инструкций» и принимать на работу талантливых людей, даже если по каким-то причинам они оказывались «на плохом счету» у официальных идеологов. В частности, действовавшие в те годы правила запрещали допускать к преподавательской, научной и общественно-политической деятельности лиц, имевших выговоры по партийной линии. В ИМРД это правило соблюдали выборочно. Во всяком случае, среди его ведущих сотрудников было немало такого рода «погорельцев» или лиц, прямо или косвенно пострадавших от сталинизма. Отчасти благодаря смелой кадровой политике в штате института появились имена, некоторые из которых не утратили притягательности и яркости до сегодняшнего дня. Не все они были учеными-исследователями в собственном смысле. Среди них было много «просто» философов, писателей, публицистов и даже искусствоведов. Стоит назвать в этом ряду прежде всего М.К. Мамардашвили, Ю.Ф. Карякина, П.П. Гайденко, Э.Ю. Соловьева, Г.Г. Дилигенского, И.К. Пантина, М.В. Баглая, А.А. Галкина, В.Я. Вульфа, Л.П. Делюсина, В.Г. Гельбраса, А.И. Бельчука, Б.И. Коваля, С.И. Великовского, Л.А. Гордона, Ю.Н. Давыдова. Это были типичные «шестидесятники» – не диссиденты, но, несомненно, мыслители «встроенной» интеллектуальной оппозиции или, во всяком случае, круг интеллектуалов, в котором она вызревала.
В 1970-х годах генеральный секретарь Компартии США Гэсс Холл назвал Т.Т. Тимофеева «человеком мира», имея в виду, что Тим Райян представлял в каком-то смысле в СССР американских коммунистов. Конечно, это было преувеличением, но Т.Т. Тимофеев действительно воплощал в советской интеллектуальной среде «иную», не очень типичную для Советского Союза, интеллектуальную и отчасти политическую традицию. Научная карьера Т.Т. Тимофеева была связана с изучением самой близкой советскому человеку того времени теоретической деятельности западных марксистов и социал-демократов – зарубежных левых интеллектуалов в целом.
После распада СССР и переименования института в 1991 г. в Институт сравнительной политологии – произошло значительное расширение его научной тематики. Институт стал больше заниматься проблемами современных международных отношений и международного демократического движения, вопросами глобализации, ее политических и социокультурных параметров, проблем формирования партийно-политических систем разных стран мира. С середины 2000-х годов Т.Т. Тимофеев занялся проблемами глобальных цивилизационных процессов.
Ивановская горка. Что рискуют потерять москвичи
Каждому, кто любит старую Москву, следует держать в голове маршрут путешествия по Ивановской горке. Я довольно давно здесь околачиваюсь, еще с юношеской поры: сначала училась в Историко-архивном институте на улице Забелина, а лет десять назад окончательно осела на Китай-городе. Место необычное: стоит здесь оказаться, а уж тем более поселиться, прогуляться вверх-вниз переулками, пусть не вязевыми, а тополиными, — абсолютно влюбляешься в эти кривые углы и неровные стены Ивановской горки.
Впрочем, речь пойдет о том, что на Хохловке что-то там сносят. Какие-то дома, то ли Чайковский в них бывал, то ли Скрябин. Или все-таки Прокофьев? А может, все вместе гостили они у Юргенсонов? Кто это, кстати, Юргенсон?
Городская усадьба Г. П. Юргенсона, сына Петра Ивановича Юргенсона — крупнейшего музыкального издателя, известного в России и за ее пределами задолго до появления звукозаписывающих компаний и модных рекорд-лейблов, — расположена во владении №9 по Колпачному переулку, построена в 1912 году по проекту архитектора Владимира Глазова. Все в ней притягивает взгляд: ренессансные формы и элементы готики, фасад, украшенный лепными деталями с львиными масками и женскими головками в медальонах. Кстати, Чайковский, крестный отец Григория Петровича Юргенсона, останавливался не здесь, а чуть ниже — в пристройке к нотопечатне, музыкальному издательству Петра Ивановича Юргенсона (Хохловка, 7–9, стр. 6). Собственно, нотопечатня и стала «магнитом места», как бы теперь выразились урбанисты, влекущим талантливых музыкантов эпохи, припудривших имидж Москвы своим искусством и создавших ей образ прогрессивной культурной столицы.
Тут же, на «Арт-Хохловке», за металлической оградой, как бы повернувшись спиной к нотопечатне и боком к особняку Г. П. Юргенсона, расположился еще один молчаливый свидетель эпохи, наблюдающий жизнь Ивановской горки с 1939 года, — Школа-институт международного рабочего движения. Дом этот, в противоположность усадьбе, сталинский, с высокими потолками, довольно опрятный и вполне элегантный, чуть запущенный, как и положено состарившемуся лидеру пролетариата. Он обращен на детскую площадку и сквозь Даниловскую аллейку вглядывается в городскую усадьбу Д. А. Четверикова (XVIII век). Такой вот архитектурный ансамбль, живописный уголок старой Москвы, где дома, тихо переговариваясь друг с другом, застыли как отпечаток времени.
Знаменитый маршрут по Ивановской горке струится мимо перечисленных домов и делает остановку у Даниловской аллейки с огромными тополями, один из которых зовется «Великаном». Если на горку смотреть сверху, из окна, можно видеть как зелень тополей «живой» рамой обрамляет старинные особняки. То, что казалось далеким, становится близким, страницы учебников истории и картины документальных фильмов оживают и встают в полный рост, как в огромной киностудии под открытым небом. Здесь, словно на параде, вышагивают давно ушедшие композиторы, поэты, революционеры и белогвардейцы. Даниловской аллейкой хорошо начинать путь к мастерской Исаака Левитана, в которой прошли последние годы жизни художника. По воспоминаниям современников, Левитан и сам очень любил прогуливаться на Ивановской горке в поисках покоя и вдохновения.
В начале весны в этот райский уголок пришла беда. Стало известно, что готовят к вырубке тополя. Погоревав, мы, участники локального сообщества «Ивановская горка», решили действовать не как рассерженные, а как профессиональные горожане. Собрали деньги, наняли дендрологов и провели независимую экспертизу. Благодаря этим усилиям аллейку удалось сохранить, и все, казалось бы, встало на свои места.
Но не тут-то было. Из статьи «Независимой газеты» от 17 июля стало понятно, что аллейка — это только начало: бюро «Гинзбург и архитекторы» разработало проект редевелопмента нежилых зданий в Колпачном и Хохловском переулках для AB Development.
На встрече с инициативной группой и депутатом Басманного района Е. М. Ремизовой представитель собственника заявил о планах переоборудования под общепит объектов культурного наследия — усадьбы Г. П. Юргенсона (Колпачный, 9) и усадьбы Д. А. Четверикова — Ф. Л. Кнопа (Колпачный, 7) — и присоединения их к будущему кластеру, который планируется развивать на «Арт-Хохловке». Попутно будет ликвидирована детская площадка, примыкающая к Даниловской аллейке, снесены Школа-институт международного рабочего движения и дом-шале (Хохловский пер., 7–9, стр. 6), созданный по заказу П. И. Юргенсона архитектором Виктором Величкиным — автором гостиницы «Савой» и мастером московского модерна. Дом этот, облюбованный творческой богемой и стрит-артистами, является частью объекта культурного наследия и расположен на территории памятника архитектуры. Его снос запланирован в отсутствие государственной историко-культурной экспертизы. Ликвидация дома приведет к изменению существующего здесь на протяжении веков маршрута. В планах застройщика, AB Development, «реконструкция еще нескольких зданий в Колпачном переулке. Градостроительно-земельной комиссией Москвы ранее были одобрены проекты градостроительных планов земельных участков по адресам: Колпачный пер., вл. 5, стр. 1–6, и Колпачный пер., вл. 7, стр. 2, 3 (ЦАО), для реконструкции существующих объектов». Как утверждает девелопер, «пять этажей бизнес-центра, который, по его задумке, появится на месте Института рабочего движения, гармонично дополнят видовые характеристики объекта».
Иллюстрация: AB Development
На зарисовке, сделанной градозащитником архитектором Александром Можаевым, видно, как надстроенное здание искажает историческую панораму памятника XVII века — церкви Троицы в Хохлах, что недопустимо по закону.
Информация о грядущих на Ивановской горке переменах собрана по крупицам из разных источников, в совокупности оценить их сложно. Ясно что огромный, несомасштабный месту бизнес-центр деформирует историко-просветительский профиль территории, превратив «Арт-Хохловку» в довесок к ресторанам — этот креативный заповедник будет вылизан и «стандартизирован», а высокий культурный индекс места исчезнет.
Ивановская горка сегодня бьет рекорды по популярности и привлекательности. То и дело здесь выстреливают своими революционными форматами новые заведения: это и бар-гараж «Сюр», и лужайка у помойки, где открылся бистро-бар Underdog, — откровения нынешнего лета. Люди толпами идут сюда, чтобы встретиться с неповторимым и невозможным для копирования сочетанием истории и эксперимента — тем, что мы всегда с удивлением и завистью наблюдаем «в европах» и чего никогда не было в Москве. Ценность этого опыта для нашего города — в формировании навыков кооперации между «тусовкой» и местными жителями, депутатами и градозащитниками, властями и бизнесом.
Фото: Ростислав Дзелскалей
Ивановской горке есть чем гордиться. Социальная и культурная энергии сделали район одним из самых интересных в Москве. Именно здесь сложилось мощное профессиональное сообщество, в которое входят краеведы, историки, журналисты, архитекторы, реставраторы и юристы. Сегодняшний профиль района — это огромная проделанная сообща работа.
После долгих волнений восстановлены покой и порядок в парке «Горка», который возник благодаря инициативе и усилиям местных жителей, на месте парковки. Недавно мы провели здесь очередной субботник и посадили розы. Местные сообщества решают вопросы, проваленные официальными органами охраны наследия, как в случае с вандальной реконструкцией ресторана «Охотка» или Центрального рынка, что на Маросейке. Успех, достойный учебника по современному урбанизму, — народная реставрация вывески «Булочная» 1920-х годов, организованная труд-коммуной «Вспомнить все». Возвращение в городской ландшафт Тупого переулка — еще один громкий кейс. Инициативу по сохранению оригинального проекта сквера Мандельштама и созданию экспозиции участка стены Белого города поддержал префект Басманного района Говердовский В. В., ГБУ «Автомобильные дороги» и архитектурное бюро А. Бродского. Проектом Дом Ярошенко и Хитровская площадь много лет занимается архитектор-реставратор Николай Аввакумов при поддержке единомышленников и любителей Хитровки. Именно благодаря им сейчас здесь парк, а не запланированный и одобренный к реализации бизнес-центр.
Каким же видит новый облик и функциональный профиль Ивановской горки AB Development? «Над проектом работает профессиональная команда», — сообщает сайт девелопера. Уважаемый в профессиональном сообществе хранитель подлинности в архитектурных памятниках Алексей Гинзбург — тот самый, кто спасал Дом Наркомфина, не однофамилец, а представитель династии, эксперт и лектор, рассказывающий с высоких трибун о важности сохранения любой мало-мальской детальки и элемента декора, когда речь идет об архитектурном наследии. По иронии судьбы, именно именем Гинзбурга будут прикрывать снос советского наследия 1930-х — здания Института международного рабочего движения — и незаконный снос упомянутого дома-шале архитектора Виктора Величкина.
Второй подрядчик, занимающийся благоустройством, — «Ландшафтное бюро Ильи Мочалова». Очень не хочется верить, что грамотные и гуманные специалисты окажутся убийцами столетней тополиной аллейки и ландшафта, который естественно сложился на Ивановской горке и с каждым днем развивается усилиями горожан.
Как любой продвинутый представитель профессионального сообщества, я хорошо понимаю, что качественная социально ответственная архитектура может возникнуть только там, где интересы частного девелопера, архитектора и бизнесмена пересекаются с интересами общества и государства; там, где возникает общественный договор.
Очень важно, что решением вопросов городского проектирования занимаются профессиональные люди. Я имею в виду не только команду главного архитектора города. Похоже, что зачистка участков и навязывание собственных представлений о прекрасном перестали быть занятием архитектурных властей — сейчас самое время развивать социальные институты.
Существует ли комплексный проект ревитализации территории, с кем и как он обсуждается, почему к обсуждению не привлекается локальное сообщество? Сейчас больше вопросов, чем ответов. Налицо грубые нарушения законодательства при проведении государственной историко-культурной экспертизы: сносы на территории памятников, «регенерация исторической среды» в охранной зоне путем увеличения объема застройки в 2,5 раза и так далее. Соответствующий иск, оспаривающий согласование Мосгорнаследием акта государственной историко-культурной экспертизы и проектной документации строительства, уже рассматривается в суде, однако мы призываем общественность — и московские власти, и всех неравнодушных — обратить внимание на Ивановскую горку. Давайте вместе добавим в историю Ивановской горки, в эту живую, чудом сохранившуюся историю под открытым небом еще одну страницу успешной кооперации горожан. Иначе она рискует превратиться в очередное место, где можно вкусно поесть, хорошо выпить — и только.
При участии: Константина Гудкова, исследователя авангарда и создателя проекта 1931.center.