ахметшин марат марсович биография
«Без культуры мы превращаемся в циничных и злых людей»: бизнесмен Марат Ахметшин о строительстве Музея современного искусства в Уфе
Талантливый человек – талантлив во всем. Марат Ахметшин как раз из этой категории людей. Он успешный уфимский бизнесмен, инвестор, председатель совета директоров АО «Уфанет», генеральный продюсер и автор идеи блокбастера «И это все Роберт». О нем можно говорить долго и много, но сейчас остановимся на его главном проекте – Музей современного искусства. Почему коммерсант снова вкладывается в культуру, когда Уфа станет точкой притяжения новых изобразительных форм, во сколько это обойдется и многом другом – подробнее в интервью.
– Марат Марсович, вы снова взялись окультуривать Уфу. На этот раз строите Музей современного искусства…
– Этой идеей я загорелся давно. Еще при прежней власти, при Рустэме Хамитове, мне отказали в приобретении земельного участка под музей. Тогда я получил очень интересное письмо от Министерства культуры, где приблизительно было написано, что согласно постановлению Правительства РФ, норматив обеспеченности художественными музеями составляет один музей на 1 млн жителей города, а в Уфе нас столько-то таких и таких музеев, два художественных музея, и соответственно норматив составляет 200%. И необходимости еще в одном музее нет, ответили мне. Оказывается, есть какой-то лимит по культурным учреждениям. Я был удивлен! Понимаю, что есть четкое распределение бюджетных средств, но возвести музей планировал за счет собственных средств. Когда власть поменялась, со своим проектом обратился Радию Хабирову, который поддержал мою идею.
– Где будет находиться Музей и на каком этапе идет строительство?
– Сейчас местом под него определена территория между Домом Правительства (Тукаева, 46) и Республиканским клиническим госпиталем ветеранов войн (Тукаева, 48) – на высоком берегу. Сначала искал место где-нибудь в центре города, но такие участки – конкурентная тема и на них всегда претендуют застройщики. К тому же редко бывают пустые территории, а если они есть, то стоят больших денег. Честно, мне было жалко 150-200 млн рублей отдавать за земельный участок. Считаю, что лучше эти деньги направить в сам музей.
Наш участок, общей площадью 1.5 га, находится практически в парке, а из музея откроется прекрасный вид на Белую. Еще на ближайшем инвестчасе хотим предложить концепцию организации пешеходных маршрутов, скверов и парков в этом районе. А если сделаем лестницу до Набережной и соединим с центром города, то наш проект станет одним из прекрасных элементов единого туристического маршрута Уфы.
На данный момент заключен договор аренды земельного участка и мы занимаемся организацией архитектурного конкурса. Сначала я сам пытался определиться с тем, как будет выглядеть музей. Но потом понял, что несведущ в этом вопросе, поскольку не очень разбираюсь в современной архитектуре. Поэтому будет проведен конкурс, для которого сейчас определяемся с составом жюри. Намереваюсь привлечь известных зарубежных и московских архитекторов.
В Уфе третий год пытаются построить Парк Искусств. Главный архитектор против
– Сколько средств и времени нужно на строительство?
– Порядка 15 млн долларов будет вложено в строительство. Хотя еще предстоит изучить геологию местности, чтобы понять, насколько на нашем участке возможно построить что-то массивное. Думаю, это будет достаточно легкое сооружение, ведь еще хотим сохранить видовые характеристики. Я вижу музей как точку притяжения горожан и туристов, куда они могут приходить в любое время года на прогулку и будут иметь возможность приобщиться к искусству.
Что касается сроков, то по мне правильнее всего хорошо подготовиться и быстро построить. Иначе будет трата лишних денег из-за неучтенных расходов. Я планировал, что строительство будет в 2024-2025 годах, но возможно и раньше. Думаю, справимся быстро, потому что это не бюджетные деньги и в принятии решений будет меньше формализма.
– Что увидим в самом Музее?
– Там будет несколько экспозиционных залов, (к примеру, большой выставочный зал будет порядка 2000 м 2 ), студии для разных программ, книжный-сувенирный магазин, ресторан, кафе, большие общественные пространства. Хотим сделать небольшой дом приемов для презентаций и встречи делегаций.
Важной отличительной чертой будет арт-резиденция, куда собираемся приглашать самых разных (известных и не известных) людей искусства. Будут не только местные ребята, но и из-за рубежа в том числе. Это делается для того, чтобы мы не варились сами по себе. Нужно сказать, что подобный опыт есть во многих странах мира, где творцам предоставляется муниципальное жилье. У нас деятели будут жить бесплатно до полугода, творить и работы оставлять музею. Предполагаю, что для них будут организованы стипендии. Знаете, продвинутых художников не просто куда-то затащить. В Париже или Лондоне это сделать не сложно, а кто приедет в Уфу? Поэтому мотивация, в том числе денежная, должна быть.
– Помнится вы говорили, что Музей будет требовать постоянных вложений.
– Да, он всегда будет убыточным и вряд ли когда-нибудь окупится. Я всегда удивлялся тому, как люди что-то строят и не выделяют деньги на обслуживание. Для меня самое легкое построить, а здесь музей как ребенок – в него нужно постоянно вкладываться. Хочу сказать, что если построить и не получить льготу по налогу на имущество, то мне предстоит 22 млн налога платить. Перед правительством будем настаивать на льготах.
– А есть ли шанс, что с открытием подобного пространства в Уфу начнут приезжать известные выставки? Пока у нас с этим большие проблемы.
– Я упор хотел бы сделать на работы и выставки художников Урало-Поволжья, поскольку охватить весь мир или всю Россию будет трудно. Так же хотел бы раскрыть современное башкирское искусство. Думаю, что это есть, возможно, пока где-то в подполье и с открытием музея они проявят себя. Конечно, будет показывать выставки зарубежных художников.
В настоящее время чтобы приглашать выставки, во-первых, у нас нет площадок. В Башкирском государственном художественном музее им. М. В. Нестерова для своих выставок места не хватает, а ВДНХ не для этого предназначен. Во-вторых, нет компетентных организаторов. В-третьих, нет денег, а для перевозки, страховки нужно вкладываться.
Уличное искусство для всех. Теперь не только на улицах!
– Почему вы предпочли искусство бизнесу?
– Кто-то размышляет о том, что капитал передаст детям. А кто-то планирует его в общественно-полезные инициативы потратить. Я благодарен этому городу. Здесь я вырос, живу, здесь у меня друзья и родные. Музей современного искусства своего рода дань уважения Уфе. За это не прошу признания, это мое внутреннее желание.
Не я же один такими вещами занимаюсь. Например, Рустем Абдулманов сделал прекрасный подарок городу в виде «АРТ-Квадрата», хотя мог этого не делать. Таких площадок никогда не бывает много. С Валерианом Гагиным, который занимается Парком искусств, говорили об этом и пришли к выводу, что чем больше таких центров, тем лучше. Они продвигают культуру, а культура самое главное. Это то, что делает из нас людей. Иначе мы превращаемся в циничных и злых.
Я много путешествую и всегда стараюсь посещать музеи и центры современного искусства. Заметил, что в России более продвинута классическая культура. Так как современное искусство ушло далеко вперед, мы порой его просто не догоняем, поэтому у многих возникают вопросы – искусство ли это вообще? Но смыслы оно имеет, нужно лишь их уловить. В Башкирии в этом плане туго, конечно. Потому что мы достаточно консервативные здесь.
Помню, когда я делал аллею современной скульптуры «ArtTerria» на улице Ленина, читал много комментариев о том, чтобы лучше бы дороги построили новые. Я конечно же не понимаю, почему скульпторы должны дороги строить. Еще бы критики добавили – постройте дорогу до моего дома и помогите материально, потому что зарплату маленькую получаю. Вот такая позиция у некоторых людей, когда они видят тратящих деньги на искусство. Мы же с вами понимаем, что это неправильный подход. Дорогами должны заниматься строители, а мы занимаемся любимым делом для нашей души.
Подвиг капитана: Марат Ахметшин против двухсот игиловцев
«Когда его нашли, он, израненный, держал в руке гранату без чеки, а вокруг горела земля», — так о смерти своего сына, Героя России рассказал его отец Радик Ахметшин. Похороны и посмертное награждение 35-летнего начальника разведки штаба гаубичного самоходно-артиллерийского дивизиона Западного военного округа Марата Ахметшина прошли в Татарстане в режиме секретности еще 6 июня и 31 августа 2016 года.
И лишь сейчас о подвиге навеки 35-летнего капитана заговорили в полный голос, хотя детали его последнего боя официально все еще скрываются.
Дед — моряк, отец — летчик
Его дед командовал пушками на военном эсминце, отец летал на сверхзвуковых самолетах — истребителях-перехватчиках, в то время как мать заряжала «черные ящики» для этих же самолетов и позже расшифровывала их показания. Сам Марат Ахметшин, родившийся в военном гарнизоне на Камчатке, с детства мечтал о небе и службе. Но после окончания казанской школы №113 по совету отца поступил в Казанское артиллерийское училище. И после его окончания, уже будучи женатым, отправился служить в Кабардино-Балкарию, где провел в общей сложности 8 лет, несколько раз выезжая в зону Грузино-Осетинского конфликта в Цхинвал.
Его старшей дочке сейчас 13 лет, сыну — 9, младшей дочери — всего 3.
Звание капитана Ахметшин получил еще в 2005 году и в этом ранге сменил целый ряд руководящих должностей — командира гаубичной самоходно-артиллерийской роты 58-й армии Северо-Кавказского округа (с 2003 по 2006 годы), помощника командира батальона по артиллерии той же армии (2006—2009), командира гаубичной артбатареи г. Гюмри Республики Армения (2009—2010) и, наконец, стал начальником разведки штаба гаубичного самоходно-артиллерийского дивизиона ЗапВО (декабрь 2015—июнь 2016).
Почти пятилетний перерыв в службе Ахметшина — с июня 2010 до декабря 2015 — был связан с расформированием воинской части. В Казани артиллерист сначала работал инженером в ПАТП-2, затем еще на одном предприятии, а потом подал рапорт о возврате в армию, объяснив близким: «Не мое. В армии справедливости больше». В последний раз к родителям Марат приезжал в конце марта 2016 года, позже отправился в одну из нижегородских частей. Говорил, что впереди — командировка на полигон в Ленинградской области. Жену предупредил — уезжает на три месяца.
Последний раз звонил из Владимира, когда ждал транспортный самолет для отправки. Он сказал мне: «Послушай, как твои самолеты взлетают и садятся. А еще сказал — очень хочу, чтобы мой сын, а твой внук стал летчиком», — вспоминает Радик Вагизович Ахметшин, в прошлом майор военной авиации и диспетчер полетов Казанского аэропорта. По его словам, до 3 июня он и не подозревал, что сына могут отправить в Сирию. «Наверное, он мог отказаться, но это означало бы крест на службе и на всей жизни», — рассуждает отец.
Секретный подвиг и тайное награждение
Семья Героя получила страховку, его сыну Амиру обещали через два года место в Казанском суворовском училище. А старшую дочь Зарину Ахметшину зачислили в Президентский кадетский корпус. С сентября она учится в Москве. Грустит о доме и пишет вот такие стихи:
«Папа никогда не умирает,
Просто рядом быть перестает…
Иногда пытаюсь я представить…
Будто просто далеко живет…
Будто можно отправить ему письма,
Рассказать, как я люблю рассвет…
Только ждать ответ — увы, бессмысленно.
Там, где папа, — писем больше нет…
Папа никогда не умирает…
Просто рядом быть перестает…
Ангелом тебя сопровождает…
А любовь его всегда живет.
В публичную плоскость история жизни и смерти Марата Ахметшина вышла после письма военных в казанскую школу №113, где учился Герой России. Директора школы попросили принять меры «для увековечивания его памяти и патриотического воспитания подрастающего поколения». Учителя и ученики подошли к делу серьезно — раскопали биографию погибшего в Сирии, связавшись с его родными, друзьями, учителями и одноклассниками, провели несколько открытых уроков и даже сняли об этом фильм. Часть съемок проходила в уже существующем школьном музее генералов и адмиралов Татарстана. В ближайших планах — установка мемориальной доски и стенда.
«Один против 200 игиловцев»
Что же произошло 3 июня 2016 года? Начальник отдела военкомата по Ново-Савиновскому и Авиастроительному районам Михаил Венедиктов рассказывал на встрече с учениками школы №113, что подвиг Ахметшина заключался в том, что он пожертвовал своей жизнью, защищая других: «Он мог отдать приказ на выполнение задачи, которую перед ним никто не ставил, и действовать самостоятельно, защищая других людей… Мало таких людей, кто может вопреки всему отдать такой приказ, зная о том, что за это потом могут сильно наказать, вплоть до увольнения, отстранения от должности, — но вот он такой человек… В нем — доброта, офицерская честь, желание защитить своих товарищей, военнослужащих и не щадить себя в этом во всем… И его последний подвиг доказал именно это».
Отец героя в разговоре с журналистом «Реального времени» сказал, что часть обстоятельств смерти Марата под Пальмирой разглашать запрещено. И лишь немного приоткрыл завесу этой тайны:
— Он был один против 200 игиловцев (сторонники международной террористической организации, запрещенной в России). У них были танки и БТРы, а у него только автомат, три пушки (к слову, на одно орудие полагается расчет из четырех военнослужащих, — прим. ред.) и гранаты… И он дал бой. А стреляет он метко — смог подбить несколько танков и БТРов. Когда подоспела подмога и нападение отбили, его нашли еще живым. Он, весь израненный, держал в руке гранату без чеки, а вокруг горела земля. Видимо, хотел себя подорвать, если игиловцы приблизятся. Наши забрали гранату, бросили ее в сторону, чтобы взорвалась. Лишь тогда сын потерял сознание и упал лицом прямо в огонь.
Спасти жизнь офицеру военные медики не смогли — он получил минимум три смертельных ранения. На вопрос, как мог российский воин в чужой стране столкнуться один на один с большой группой игиловцев, военные источники «Реального времени» предположили, что основные войска либо отступили, либо не успели прибыть не место. Еще одно предположение — Ахметшин мог выступать в качестве военного советника и обучать офицеров армии Сирийской Арабской Республики искусству артиллерии и военной разведки. Причем, раз он находился не в тылу, а на передовой, значит, вблизи Пальмиры мог располагаться стратегически важный объект.
По данным российских СМИ, 35-летний Марат Ахметшин стал 24-м погибшим в Сирии российским военным, чья гибель официально подтверждена властями.
«Он всегда был за справедливость»: пять лет назад в боях за Пальмиру погиб Герой России Марат Ахметшин
Марат Ахметшин родился 27 июня 1980 года на Камчатке, в семье потомственного военного. По словам родственников, он с детства мечтал стать военным лётчиком, как его отец Радик Вагизович. Но в 1997 году, когда Марат окончил школу, положение в авиации было тяжёлым, в училищах на учебные полёты выделялось минимум горючего. В итоге Марат выбрал специальность артиллериста.
После училища служил на Кавказе, направлялся в составе миротворцев в Южную Осетию, был на базе в Гюмри. В 2015-м Марат уволился из армии и вернулся в Казань. Но жизнь на гражданке оказалась «не его». И он вернулся на службу, после чего его командировали в Сирию.
3 июня 2016 года под Пальмирой артиллерийский разведчик Марат Ахметшин вступил в бой с группой боевиков, которые пытались пройти к российской военной базе.
Когда подоспели бойцы группы реагирования, Марат был ещё жив, но смертельно ранен. Руку, в которой он сжимал гранату с выдернутой чекой, чтобы не сдаться живым, так и не смогли разжать.
Марат Ахметшин был похоронен 6 июня 2016 года в селе Атабаево Лаишевского района Республики Татарстан.
В Казани установлен его бюст, в Атабаеве — памятник. Имя Марата Ахметшина носят атабаевская средняя школа и казанская школа №113. В его честь также назван конкурс подразделений артиллерийской разведки.
RT поговорил с отцом Героя России Радиком Вагизовичем Ахметшиным и его женой Гузель Ахметшиной. Отец Марата рассказал RT, как служил на Камчатке и почему сын выбрал профессию артиллериста.
«Марат решил, что будет военным»
— Почему Марат родился на Камчатке?
— Я сам военный лётчик-истребитель. Майор. Был начальником штаба эскадрильи. Сейчас на пенсии. У меня и отец морской офицер, в войну был командиром БЧ-1, капитан-лейтенант. Уволился в 1947 году, получив контузию при разминировании. Отец хотел, чтобы я стал морским офицером, а я пошёл в лётчики. На Камчатке я был несколько раз. С 1970-го по 1971-й я попал сначала в Чугуевку, Приморье, в уссурийской тайге. Оттуда — на Камчатку. В 1972 году служил в Прибалтике, а через два года — опять на Камчатку. Камчатка — заменяемый район. Там три года — и замена. Там, на Камчатке, и Марат родился. Потом перевели в Ленинградскую область, на Карельский перешеек. Оттуда и уволился в 1986 году.
— Почему он не пошёл в лётное училище?
— Марат мечтал стать лётчиком. Но в то время, когда он заканчивал школу, в 1997 году, всё у нас было ещё вверх дном в стране. Государство не могло содержать даже военные училища. Тогда очень мало летали во время обучения. По несколько лет находились там, а опыта нет. А как без опыта в войска идти? Мы, когда заканчивали училище, уже всё могли, всё умели. Но Марат решил, что будет военным. Я предложил ему артиллерийское училище в Казани. Он согласился. С первого раза сдал экзамены. Он вообще хорошо учился.
— Какой у Марата был характер в детстве?
— Очень активный. Друзей у него было много. В школе, когда контрольные были, первым решал все варианты в классе и не уходил, пока последний не сдаст. Всегда защищал слабых, девчонок защищал. За справедливость был всегда. Любил читать, историю любил, фильмы про Великую Отечественную войну обязательно смотрел. Его везде любили. Любили и в школе его, любили и во дворе в Казани, любили в деревне, в Атабаево, где он лето проводил и где похоронен сейчас, в Лаишевском районе в Татарстане. В Атабаево все его знали, хотя он здесь не родился, не учился. И я сейчас здесь, в Атабаево нахожусь.
«До последней капли крови»
— Вам как военному сослуживцы Марата что-то рассказывали о том, как он погиб?
— Сколько времени Марат держался?
— Марат многих своей стойкостью уберёг?
— Это было расположение сирийских войск, на которые колонна боевиков двигалась?
— В СМИ мне попадалась информация о том, что рядом с ним был какой-то десантник. Вам что-то рассказывали сослуживцы Марата про десантника, который ему помогал?
— Вы ездили в Сирию?
— Нет. Я не ездил. Жена ездила. А наши ребята с ДОСААФа во главе с генералом привезли землю с того места, где он погиб. В капсуле хранится в музее 113-й школы, которая носит его имя. И ещё одну капсулу увезли в Ульяновск, на могилу командира вертолётного полка Хабибуллина, погибшего в Сирии.
Я очень горжусь, что в нашей семье военных все всегда были верны воинской присяге до конца, до последней капли крови. И это не просто красивые слова. Марат буквально до последней капли крови защищал, пусть даже в Сирии, защищал нашу Родину. Чтобы не могли пройти к нам… Он же участвовал в боях за Пальмиру. Её сдали, а потом ещё раз взяли, и Марат там был. И его очень любили…
Здесь, в Атабаеве, когда привезли его хоронить, сюда приехал взвод курсантов — нести на кладбище. Атабаевские мужчины сказали: «Это наш Марат. Мы сами понесём».
«Это было очень опасно»
Вдова Героя России Марата Ахметшина рассказала RT, каким был её муж, почему он поехал служить в Сирию и как сейчас живёт семья офицера.
— Гузель, прошло пять лет с того дня, как погиб Марат. Как вы справляетесь с воспитанием троих детей и чем занимаетесь сами?
— Дети растут. Старшей, Зарине, недавно исполнилось 18 лет. Она заканчивает 11-й класс. Сыну Амиру 14 исполнится в июле. Он учится в Суворовском училище. А младшая дочь Ралина перешла во 2-й класс. Я пока домохозяйка. Занимаюсь младшей: нужно водить её в школу, на кружки. Езжу к старшей в Москву. Сына из суворовского забираю на выходные. Я пока вся в детях — живу ради них. И осталась, видимо, жить ради них. Наверное, моё призвание такое.
— Какая сложилась у вас традиция в день памяти Марата?
— Мы мусульмане. Устраиваем поминки каждый год. Приглашаем бабушек, они читают молитвы. Вспоминаем Марата с его сослуживцами. В Осинове есть памятная доска на доме, что здесь жил Марат Ахмешин, Герой России. В парке установлена мемориальная композиция с его фамилией. Там проходит возложение цветов.
— Вы ездили в Сирию, были на месте последнего боя Марата?
— Да, мы ездили в Сирию — и я, и дети. Я очень хотела попасть на место гибели Марата под Пальмирой. Но в то время там было ещё очень опасно, шли бои. Поэтому не получилось. Но мы были на базе Хмеймим. Они там устанавливают бюсты погибших военных. Марату пока ещё нет. Но есть Ряфагатю Хабибуллину, Роману Филипову.
— Как вам передали звезду Героя, присвоенную Марату?
— Это было в Казани, в Кремле. Прессы не было — только самые близкие: я с детьми, родители Марата, брат и сестра его. Были представители администрации. Но всё было довольно тайно.
— Это было сделано из соображений безопасности?
— Да. Марат же у нас засекреченный. Об этом долго ещё никто не говорил. Поэтому, видимо, и приняли тогда решение, что открыто это показывать нельзя. Но раз уж приказ о присвоении звания Героя подписан, надо вручить. В то время это действительно было очень опасно. И Марат тоже, когда мы с ним созванивались, мне всегда говорил: «Не называй ни имён, ни откуда ты, ни улицы, ни фамилии». Старались разговаривать с ним на татарском. Он очень переживал за нас, чтобы никто ничего не узнал.
— А в быту на каком языке вы разговаривали?
— Так-то больше на русском. С родителями — на татарском языке, а мы с Маратом — на русском. Я вообще идеально знаю татарский язык.
— Как вы познакомились с Маратом?
— Мы детьми приезжали на каникулы в деревню Атабаево. Его родители и моя мама оттуда родом. Я приезжала к своей бабушке, а он — с родителями как на дачу в их семейный дом. Первый раз, когда я его увидела, мне было 12 лет, а ему — 13. Так и познакомились. Они гуляли с мальчиками, я гуляла с девочками. Даже намёка не было ни на какие отношения. А дальше уже взрослее, взрослее начали приезжать. Мы уже здоровались, узнавали друг друга. И потом как-то всё и завязалось. А в Казани мы тоже друг от друга жили буквально в двух-трёх остановках, то есть пешком полчаса пройти. Когда мы уже встречались, он учился в Казанском артиллерийском училище. Гуляли в его увольнение.
«Армия — это моя жизнь»
— Когда вы поженились?
— Сразу после выпуска, в 2002 году, и по распределению уехали в город Прохладный Кабардино-Балкарской Республики. Как я люблю говорить: свадебное путешествие у нас прошло на Кавказе. У нас сначала старшая дочь родилась, потом сын. Мы служили в одном месте восемь лет. То есть я жила всегда в одном месте, а его отправляли в разные точки, где шли бои. Он был в том числе в составе миротворческих сил в Цхинвале. В 2009-м его полк расформировали, и Марат уехал служить в Гюмри. А нам дали квартиру под Казанью, в посёлке Осиново. И я поехала с детьми обустраиваться. Через полгода он уволился из армии и приехал к нам. Устроился тут на автотранспортное предприятие инженером. В 2013-м у нас родился третий ребёнок — дочь.
«Нашему офицеру, помимо тягот самой военной службы, часто выпадали и не свойственные службе проблемы искать себе место для дальнейшего прохождения службы, выпадало и жёнам офицеров, которых, помимо вечных переездов, сотрясало от нестабильности самой армии, которую то и дело раскачивало от реформ».
Из книги Михаила Фёдорова «Герои Сирии. Символы российского мужества».
— А как Марат снова оказался на службе?
— Уволился и всё говорил мне: «Армия — это моя жизнь. Всё, к чему я приспособлен, это вот быть военным». Я его понимаю: военные люди и гражданские люди — это всё-таки чуть-чуть разные люди. У нас даже шутки с гражданскими друзьями были разные. Приспособиться к новой жизни нам было тяжеловато. И он начал задумываться, чтобы восстановиться в армии. Там и до пенсии чуть-чуть оставалось.
Думаю, что дослужить решил ещё и потому, что капитаном не хотел оставаться, по званию подняться хотел. И вот поднялся — выше всех.
Очень долго рассматривали его дело. Год проверяли, всех родственников — всех проверяли. И так надолго это затянулось, что я уже ему говорю: «Марат, может быть, не судьба? Может быть, действительно не надо уже, раз так долго?» А он отвечает: «Я все рапорты отправил. Я уже буду как дезертир. Так что в обратную никак».
— Помните день, когда муж уезжал в последнюю командировку?
— Конечно. Я тогда училась в институте, высшее образование получала. И у меня как раз в этот день, когда Марат уезжал, был экзамен. Он меня попросил: «Может, ты не поедешь сегодня, проводишь меня?» Но я же правильная: «Ты что, как я могу экзамен пропустить!» А он как будто чувствовал. И написал мне: «Всё, собираюсь и выезжаю. Как ты экзамен сдала?» Я говорю: «На отлично». Он похвалил: «Какая ты у меня умница, такая сильная. У тебя всё получится». Он мне как будто наставление дал. Закончила уже после того, как муж погиб. Не знаю, как вообще закончила.
«Граната в руке, чека выдернута»
— Что вам известно о том, как всё случилось, как погиб Марат? Что сослуживцы рассказывали?
— Марат в Сирии был в качестве инструктора, обучал сирийских военных. Его сослуживец рассказывал, что в тот день они в баню сходили. И тут резко им дали сигнал, что двигается группа террористов. Он пошёл с сирийцами. А они все скрылись, когда увидели, что к ним двигаются пикапы, БТР. Я не могу точно сказать, какие именно там были машины. Я просто знаю, что там Марат подбил и БТР, и пикапы. Марат остался один.
— Не знаю, как-то не сходится тоже. Кто-то говорит, что спокойно в бане были, и потом им сообщили, что наступают. А кто-то говорит, что Марат повёл сирийцев к месту обучения, там их и обнаружили. Я не могу вам 100%-но об этом сказать. Я тоже удивилась. Обычно же у военных паспорта вообще забирают, чтобы, если бой, не узнали, кто это.
Говорят, что он 40 минут там один был. Потом уже наши подоспели. Кто-то всё-таки, видимо, передал, что бой начался. Там километр-полтора, по-моему, до нашей базы. Кто-то говорил, что, когда к нему подоспели, зрачки уже не реагировали. А кто-то говорит, что он ещё жив был.
Граната была очень сильно сжата в руке, чека выдернута. Я не видела руки, когда хоронили, они были укрыты покрывалом, но, говорят, руки разжать так и не смогли. Гранату извлекли и взорвали. Но рука так и осталась, как будто гранату сжимал.