Никита Михалков Александр Новотоцкий-Власов Владимир Моисеенко
В центре сюжета — обсуждение двенадцатью присяжными дела об убийстве чеченским юношей приёмного отца.
Фильм — размышление о том, что такое свобода, сострадание, способность помочь совершенно постороннему человеку, оказавшемуся в беде, серьёзный разговор о том, что волнует сегодня каждого. [2]
Содержание
Сюжет
Судом присяжных разбирается дело о чеченском 18-летнем юноше, обвиняемом в убийстве приёмного отца — офицера Российской армии, воевавшего в Чечне. Бо́льшая часть действия фильма посвящена обсуждению присяжными разбираемого дела, которое дополнено рассказами присяжных о различных жизненных ситуациях, а также флешбэками из детства подсудимого в Чечне и сценами, где он находится в камере, ожидая решения присяжных.
В ходе голосования лишь один из присяжных (Сергей Маковецкий) отказывается голосовать за виновность подозреваемого, мотивируя это лишь тем, что столь серьёзное решение нельзя принимать поспешно. По мере того как присяжные вновь перебирают факты, становится ясно, что чеченского юношу подставили. Один за другим присяжные меняют свой голос на «невиновен».
Председатель (Никита Михалков), с самого начала поняв, что юноша невиновен, голосует за это последним. На свободе юноше, по его мнению, грозит месть подставивших его преступников. В финале картины председатель берет чеченского юношу к себе.
С 4 по 7 ноября на Первом канале фильм Никиты Михалкова «12». За пять недель съемок Михалков создал сразу 2 версии картины – полнометражную и телевизионную. Бюджет превысил 4 миллиона долларов, не считая расходов на рекламную кампанию.
Съемочная площадка располагалась в спортивном зале средней школы. Актеры снимались все эти пять недель почти круглосуточно. Задействовано было 4 камеры, которые работали почти беспрерывно. Никто из актеров не знал, какая из четырех синхронно снимающих камер сфокусирована на нем. Не знали и то, что в конечном итоге войдет в окончательный вариант картины и телевизионной версии.
Все 12 актеров (включая Михалкова) должны были все время оставаться в образе. Конечно же, не было речи о параллельных проектах, актеры дома-то редко в эти пять недель появлялись. Такой довольно жесткий ритм, созданный специально ради уникальной энергетики картины, выматывал сильно.
Михалков снимал в спортзале, иногда во время перерыва актеры играли в волейбол. «Батюшка, отпусти»,- молил режиссера Алексей Петренко, но все равно оставался на съемочной площадке, порой засыпая в декорациях.
Решив снимать Сергея Маковецкого, Михалков ему позвонил и прямо спросил: «Маковецкий, ты в Бога веруешь?» «А кто это?» — насторожился актер. «Не важно, кто. Ты скажи, веруешь или нет?» — «Ну, верю». — «И в храм ходишь?» — «Хожу». — «Тогда радуйся, твои молитвы услышаны».
Ничто из отснятых материалов не было выброшено в корзину, то, что не вошло в картину, задействовали в телевизионной версии.
Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен
Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.
Обиженные, поломанные, с депрессией. Как снимали фильм «12» Никиты Михалкова.
В основе картины «12», голливудский фильм 50-х годов «Двенадцать разгневанных мужчин» режиссера Сидни Люмета. Этот фильм считается одной из величайших юридических картин. Когда вышла версия Михалкова, многие, конечно, начали сравнивать эти два фильма. Режиссёр на все критические замечания отвечал: «Это ремейк только на 12%».
Старую голливудскую историю Михалков перенёс на исключительно российскую почву. Его присяжные решают судьбу чеченского юноши, которого обвиняют в убийстве приёмного отца, русского офицера. И кажется, судьба парня определена с самого начала.
Однажды дома у актёра Сергея Маковецкого, раздался телефонный звонок.
-Маковецкий, ты в Бога веруешь? -А кто это? – насторожился актёр. -Не важно кто, ты скажи веруешь или нет? -Ну конечно верю. -И в храм ходишь? -Хожу. -Тогда радуйся, твои молитвы были услышаны.
Рассказывают, что именно так Сергей Маковецкий получил у Никиты Михалкова предложение снятся в картине «12». Характер героев сценаристы фильма писали под конкретных актёров. Михалков приглашал их не на пробы, а сразу на роли. Про такой актёрский состав говорят: «Лучшие из лучших». Режиссёр собрал в своём фильме звёзд нашего кино, но один из актёров от роли всё же отказался. Не согласился с трактовкой образа. Это был Олег Меньшиков. Своему любимому актёру Михалков предлагал сыграть присяжного, который и заварил всю «кашу» во время голосования заседателей. После отказа Меньшикова. Эта роль досталась Маковецкому.
Во время съёмок фильма Сергей Маковецкий, кстати, очень обиделся на режиссёра Михалкова. В фильме есть интересный момент – девятиминутный монолог героя Маковецкого. Он снят без единой склейки, одним планом. Это сложная задача для любого, даже очень опытного и талантливого артиста. Так вот, за эти девять минут, режиссёр ни разу не показал говорящего героя крупным планом. В интервью Сергей Маковецкий так рассказывал о своей обиде: Никита Сергеевич, я такой монолог на девять минут от бабахал. И ни одного крупного плана. Уж очень хочется физиономией «поторговать».
Единственным актёром, которому Никита Михалков позволил отлучаться со съёмок фильма на спектакли, был Валентин Гафт. «Он приезжал после вечернего спектакля, шёл в съёмочный павильон и оставлял букеты в моей машине. Просил водителя передать их мне. Звезда, большой артист, радовался как ребёнок, нашей совместной работе». – так Никита Михалков вспоминал о работе с Валентином Гафтом над фильмом «12». Актёр сыграл там четвёртого присяжного, еврея Павла. После съёмок Гафт не раз говорил, что Михалков на том проекте ставил перед артистами сложные задачи, выполнить которые уже успех.
Больше 20 рукописных страниц импровизации и почти каждый день приносил на съёмочную площадку фильма актёр Алексей Петренко. «А за семнадцать секунд успеешь произнести?» —спрашивал у него режиссёр. «То, как прожил свою роль Алексей Васильевич, невозможно было сыграть никому другому» – говорил о работе актёра Никита Михалков. Петренко сыграл пятого присяжного, скромного пенсионера, ветерана труда, на которого часто, в пылу спора, другие присяжные не обращают внимания. Но не заметить персонажа Петренко в этом фильме трудно, потому как это не персонаж, а персона.
«Я так испугался роли, что по началу кочевряжился на съёмках» – признался в одном интервью актёр Юрий Стоянов. Вдобавок в самом начале работы съёмок он повредил спину и ему пришлось играть довольного жизнью владельца телеканала в тугом корсете. Кстати, сам Стоянов уверен что Никита Михалков предложил ему эту роль из-за его богатого телевизионного опыта. Стоянов рассказывал, что Михалков часто звонил ему после очередного выпуска программы «Городок» со словами: «Слушай, это такой идиотизм, но я от смеха умирал. Жаль, что в кино ты не можешь сниматься». И всё же Михалков позвал комика Стоянова на серьёзную роль в свою драму о свободе, сострадании и готовности помочь совершенно постороннему человеку.
Приз: «Золотой Лев» на 64 международном кинофестивале в Венеции
со специальной формулировкой жюри: «Фильм вновь демонстрирует гуманизм и уникальную способность режиссера исследовать жизнь во всей ее сложности»
Жанр: психологический триллер
Хронометраж: 153 мин.
Режиссер постановщик: Никита Михалков
Оператор: Владислав Опельянц
Авторы сценария: Никита Михалков, Владимир Моисеенко, Александр Новотоцкий
Композитор: Эдуард Артемьев
Продюсеры: Никита Михалков, Леонид Верещагин
Производство: Студия «ТРИТЭ» Никиты Михалкова, при поддержке Федерального Агентства по культуре и кинематографии
В ролях: Никита Михалков, Cергей Маковецкий, Сергей Гармаш, Алексей Петренко, Валентин Гафт, Юрий Стоянов, Михаил Ефремов, Сергей Газаров, Александр Адабашьян, Виктор Вержбицкий, Алексей Горбунов, Роман Мадянов, Сергей Арцибашев и др.
Аннотация к фильму:
12 персонажей – 12 правд. История присяжных заседателей, обсуждающих, виновен ли 18-летний чеченский юноша в убийстве своего отчима – офицера Русской армии. Фильм-размышление о сегодняшней жизни, о необходимости услышать ближнего и успеть помочь ему. Действие картины разворачивается в одной комнате – спортивном зале, приспособленном под судебное заседание.
Синопсис:
Небольшая комната. Один стол. Двенадцать стульев. Двенадцать присяжных выносят вердикт по делу об убийстве восемнадцатилетним чеченским подростком своего приемного отца, русского офицера. Все улики свидетельствуют против обвиняемого, и одиннадцать из двенадцати человек, собравшихся в закрытой комнате, готовы осудить юношу. Но один из присяжных уверен, что все не так однозначно, как кажется на первый взгляд, и предлагает коллегам более вдумчиво рассмотреть дело.
— Все поразительно, потому что я предполагал, что эта картина больше для нас и никаких особых надежд не было. Но произошло невероятное. Мы показывались в последний день фестиваля, когда практически все было понятно. Я сидел в зале и наблюдал за зрителями. Меня поразила адекватность реакции публики, совершенно чуждой, на первый взгляд, к нашим проблемам. Это невероятно удивило и порадовало. Наша маленькая картина с замечательными русскими актерами перевернула здесь весь расклад, который был. Пресса устроила такой бум вокруг фильма, что за два дня я дал 79 интервью.
Я бесконечно благодарен всем актерам, за то, что они совершенно беззаветно пошли в эту работу. Они все фантастически работали, я им это не говорил в лицо, а теперь, держа в руках этого льва, я склоняю голову перед их талантом и замечательной, великой русской актерской школой.
Краткая биографическая справка о режиссере:
История создания кинопроекта :
Римейк картины Сидни Люмета «12 разгневанных мужчин», получившей в 1957 году «Золотого медведя» в Берлине и три номинации на «Оскар». Картина Люмета была снята по пьесе Реджинальда Роуза, которую Никита Михалков уже ставил на сцене Щукинского училища.
Никита Михалков режиссер-постановщик:
— Когда-то ставил в Щукинском училище спектакль по одноименной пьесе Роуза, делал инсценировку картины Люмета. Вышло забавно: из-за киносъемок во время учебного года, что в ту пору считалось серьезным нарушением дисциплины, меня выгнали из «Щуки», вымарали фамилию на афише, тем не менее, ребята премьеру сыграли. Говорят, получилось неплохо. Но то действо не имеет ничего общего с картиной «12», которую даже нельзя считать классическим римейком. По сути, совпадает лишь канва. Сходство можно найти в другом, сорок лет назад я делал спектакль по фильму, а теперь снимал по большей части театральных актеров. Я их всех очень люблю. Кстати, не отказался от идеи спустя время сыграть этим же составов спектакль «12». Скажем, на арене баскетбольного дворца ЦСКА. Думаю, антреприза будет ломовая…
Оригинальный фильм Люмета рассказывал о 12 присяжных, от которых зависела судьба латиноамериканского юноши, обвиняемого в убийстве отца. Сначала почти все проголосовали за смертный приговор, и только один (его сыграл легендарный Генри Фонда) предложил рассмотреть дело во всех деталях и в результате сумел переубедить коллег.
В версии Михалкова – место действия переносится в заснеженную Москву, где в обыкновенном школьном спортзале 12 присяжных заседателей решают судьбу юноши, обвиняемом в убийстве. Это первая работа режиссера за последние 8 лет. Двухмесячному съемочному периоду предшествовало длительное время репетиций и детальных разборов сцен и эпизодов.
Никита Михалков режиссер-постановщик:
— Иногда мы засиживались до четырех утра, люди, конечно, валились с ног, зато, сколько обнаружилось в атмосфере коллективного творчества! Играли весело, азартно, импровизировали бесконечно, легко соглашаясь выходить за рамки образов, к которым привык зритель. Случались по-человечески трогательные моменты. Валентин Гафт приезжал после вечернего спектакля, шел в съемочный павильон и оставлял букеты в моей машине, прося водителя: «Передай потом Никите Сергеевичу». Звезда, большой артист, как ребенок радовался нашей совместной работе. И я был счастлив от встречи со всеми с ними.
Михалков снимал картину последовательно, сохранив логику развития персонажа в рамках сюжета. Несколько раз в фильме меняется цветовой баланс спортивного зала, что не позволяет зрителю почувствовать протокольного отношения авторов к изображению.
Влад Опельянц (оператор-постановщик фильма «12»)
— В сценарии была прописана ремарка: «воробей – 13 герой» и мы решали, как его оживить, и придумали такой операторский ход, когда зритель сам ощущает себя тем самым воробьем, пролетающим над столом, где заседают присяжные. Этот ход родился спонтанно, и технически пришлось, конечно, повозиться, но результат оказался действительно эффектным. Это моя первая камерная картина. График был очень непростой. Первый съемочный день случился 28 декабря 2006 года, потом 2 января мы снова снимали. Помню, изначально мы хотели снять «12» за три недели, но это вылилось в 2 месяца.
Завершающий этап работы прошел в Краснодарском крае в селе Адербеевка. Там несколько дней шли съемки сцен боевых действий в Чечне. (флешбеки воспоминаний юноши, подозреваемого в убийстве). Эти сцены эффектно «врезаются» в основное действие ленты.
Чеченского юношу играет актер-дебютант Абти Магамаев, а его младшему брату Абди доверили роль героя в детстве. Семилетний Абди стоически выдержал и съемки под проливным дождем, и в ледяном подвале под шквалом автоматных очередей. В финале ему предстояло сыграть сцену, в которой он чудом спасается от пуль боевиков. В массовках были задействованы местные жители села.
Влад Опельянц (оператор-постановщик фильма «12»)
— У меня со съемками этого фильма рождаются ассоциации труда и пота. Картина далась не легко и опять же, была задана высокая планка, как самим режиссером, так и актерами. И с операторской точки зрения, вся наша группа старалась соответствовать тем надеждам, которые на нас были возложены.
Музыку для фильма написал друг Никиты Михалкова талантливый композитор Эдуард Артемьев. Психологическая драма разворачивается в сопровождении пронизывающей симфонии с присущими ей нарастающими и угасающими ритмами в самых напряженных моментах, лирическими отступлениями и торжественным финалом. Триллер и симфония, чеченские мелодии и звук пулеметных очередей, щемящие композиции и размышления на тему свободы – вот главные музыкальные темы, пронизывающие полотно картины «12».
Никита Михалков режиссер-постановщик:
ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ О ФИЛЬМЕ
В «12» есть ноу-хау: синхронная съемка с нескольких камер, причем она используется не как технический трюк, а чтобы каждый из артистов не расслаблялся ни на минуту, зная, что и на него тоже может быть направлена камера.
Поводом для съемок «12» стал вынужденный перерыв в работе над «Утомленными солнцем-2». По идее Михалкова, римейк люметовского фильма не даст застояться съемочной группе. Напомним, что в 1978 году он точно так же, между двумя сериями «Нескольких дней из жизни И.И. Обломова», снял блестящий филь «Пять вечеров» по пьесе Александра Володина.
ПРЕССА О КАРТИНЕ
«Это фильм о том, что все общечеловеческие идеи – пустой звук, а кровь, менталитет, национальность всегда и во всем оказываются важнее. Михалков впервые предлагает признать это вслух. Конечно, это идеологическое кино, но как раз за этот фильм стоит не ругать, а хвалить. Потому что Михалков показал действительно высший пилотаж кинопропаганды»
Андрей Архнгельский «Огонёк»
Елена Ямпольская «Известия»
«Не надейтесь, что фильм Михалкова станет банальным ремейком ленты американского режиссера 1958 года. Никита Сергеевич приготовил придирчивым зрителям массу сюрпризов. И эти сюрпризы удивят всех и каждого»
Мария Ремизова «Комсомольская Правда»
Режиссер определяет жанр «12» как «психологическую драму, триллер». Над римейком классического голливудского фильма с Михалковым работает по большей части та же команда, что и над продолжением «Утомленных»
www.telegraf.by
АКТЕРЫ О РАБОТЕ НАД ПРОЕКТОМ
(прямая речь)
— Картина Люмета «12 разгневанных мужчин» была лишь поводом для нашей истории. Проект вынашивался довольно долго, но не было концепции. Она появилась, когда возникла тема чеченского мальчика – тогда всё встало на место. Если сравнивать эти две ленты, то они совершенно о разных вещах. Я никогда не снимал картины ради политики. Если они становились актуальными или кто-то видел в них политический заказ – это их видение, не более того. Не даю серьезного определения жанра в котором сделана картина. Скорей всего «12», это психологический триллер. Одно я точно знаю, если первые двадцать минут люди сидят в зале, значит они досмотрят фильм до конца.
В фильме Сиднея Люмета мужской пол героев был предопределен тем, что в ту пору женщин не допускали в присяжные. Если ваш фильм претендует на полноту картины российского общества, почему в ней не нашлось места женщине?
Сергей Маковецкий.Народный артист России. Родился 13.06.1958 г. Окончил театральное училище им. Щукина. Актер театра Вахтангова. Избранная фильмография: «Мне не больно», «72 метра», «Три истории», «Про уродов и людей», «Жизнь Клима Самгина», «Черная Вуаль», «Троцкий», «Ключ от спальни», «Жмурки», «Гибель Империи», «Ретро втроем» и др.
Сергей Гармаш.Родился 1.09.1958 г. Окончил Школу-Студию МХАТ. С 1984 актер театра «Современник». Избранная фильмография: «Бедные Родственники», «Свои», «Охота на пиранью», «Каменская», «Доктор Живаго», «72 метра», «Любовник», «Кавказская рулетка», «Последний забой», «Бесы», «Мастер и Маргарита», «А по утру они проснулись»
— Мы сидели в Сочи на фестивале «Кинотавр». Михалков говорит: Я буду снимать новый проект, будешь у меня играть? Я говорю: конечно! Тогда он попросил меня по возвращению в Москву посмотреть американский фильм Сидни Люмета «Двеннадцать разгневанных мужчин». Так фактически и закончились мои пробы у Михалкова. Хотя потом было еще веселее! Вскоре после окончания «Кинотавра» начался Московский кинофестиваль. На нем ко мне подходит Михалков с вопросом «Ну что, посмотрел?» Я говорю: «Вот прямо сейчас, Никита Сергеевич, еду в магазин покупать диск». Он говорит: и мне купи. Хорошо, отвечаю я, а где встретимся? Михалков говорит: «В 10 часов вечера на Новодевичьем кладбище. Мне надо к маме на могилу, там заодно и поговорим». Я съездил, купил диск, вечером отдал ему. На кладбище. Он говорит: только ты посмотри сегодня фильм! Я говорю: хорошо, но позвоню завтра. «А что это завтра-то?» А у меня еще дела были, да и фильм длинный, пока приду, да посмотрю – поздно будет. А он: «Ничего-ничего, старичок, я не сплю – звони!» Когда я досмотрел фильм до середины, был третий час ночи. Я ему набрал, говорю: «Никита Сергеевич, я сделал перерыв, но впечатление от картины очень сильное, буду досматривать». А он: «Нет, ты позвони, когда досмотришь!» Вот говорят же, что он четыре часа спит. Я убедился в этом лично: когда досмотрел фильм, позвонил, было уже 4 часа ночи. Мы все обсудили.
Юрий Стоянов.Родился 10.07.1957 г. Окончил ГИТИС. С 1978 по 1985 актер ленинградского театрта БДТ им. Горького. Избранная фильмография: «Ландыш серебристый», «Три мушкетера», «Заяц над бездной», «Три полуграции». Автор сценария и режиссер-постановщик программы «Городок»
Михаил Ефремов.Родился 10.11.1963 г. Окончил Школу-Студию МХАТ. Избранная фильмография: «Артистка», «Путешествие с домашними животными», «Офицеры», «Небо.Самолет.Девушка», «Жесть», «Заяц над бездной», «Таежный роман», «Королева Марго», «Парк Советского периода», «Антикилер», «Охота на пиранью», «В движении», «Сдвиг» и др.
Валентин Гафт.Народный артист РСФСР. Родился 2.09.1935 г. Окончил Школу-Студию МХАТ. Актер театра «Современник» Избранная фильмография: «Гараж», «Чародеи», «Сирота казанская», «Воры в законе», «Небо в алмазах», «Я свободен, я ничей», «Ленинград», «Старые клячи», «Ночные забавы», «Хочу в Америку», «Визит дамы», «Гонки по вертикали» и др.
— Это ответственное дело, когда при выяснении отношений прорывается сущность каждого человека. Авторы фильма настаивают на том, что история «12» будет исключительно русской. Параллелей с люметовской картиной не так уж и много. Наши сценаристы добавили сюжет с инсценировкой преступления. Именно она окажется ключевой в картине, и может изменить финал всей истории.
Алексей Петренко.Народный артист РСФСР. Родился 26.03.1938 года. Окончил Харьковский театральный институт. Работал в Московском драматическом театре на Малой Бронной, MX АТе, «Школе драматического искусства» под руководством Анатолия Васильева, «Школе современной пьесы». Избранная фильмография: «Сибирский Цирюльник», «Коллекционер», «Двадцать дней без войны», «Агония», «Ветка сирени», «Узник замка Иф», «Лев Толстой», «Жестокий романс», «Игра на миллионы», «Агапэ», «Не хлебом единым»
— Мой персонаж – «метростроевец», простой мужик, который превык голосовать «единогласно», как в советские времена. Но в какой-то момент с ним происходит «преображение», когда и ему вдруг становится ясно, что нельзя смотреть на мир одним и тем же взглядом. Нужно меняться, сколько бы лет тебе не было и кем бы ты не был.
Виктор Вержбицкий. Заслуженный артист РФ. Родился 21.09.1958. Окончил Ташкентский театрально-художественный институт им. Островского. С 1983 по 1995 г. работал в Ташкентском Государственном академическом театре драмы им. Горького. С 1998 года артист театра «Et Cetera». Избранная фильмография: «Сибирский Цирюльник», «Дневной дозор», «Турецкий гамбит», «Бедная Настя», «Сезон дождей», «Трое против всех», «Личный номер», «Что сказал покойник», «Приключения мага»
— Тема, затронутая в фильме, заставляла проявлять не только актерские навыки, но и свою гражданскую позицию. Это было очень интересно. Мы не играли, а подлинно существовали в кадре. Профессионально, все мы очень хорошо сошлись. Результат виден на экране. С интересом погружаешься в сюжет и забываешь о том, что это ты и твои коллеги артисты.
Алексей Горбунов.Заслуженный артист Украины. Родился 29.10.1961 г. Окончил КГИТИ имени И.К.Карпенко-Карого. Работал актёром Камерного театра М. Нестантинера и Театра русской драмы им. Леси Украинки. С 1984 Алексей Горбунов был принят в Театр-студию киноактера киностудии им. А. Довженко. Избранная фильмография: «Графиня Де Монсора», «Страна глухих», «Золото партии», «Кармен», «Меченосец», «Дикари», «Частный заказ», «Последний забой», «Даже не думай. Тень независимости»
Вот сейчас втюхал этот эпиграф и подумал: не обидится ли кто, не примет ли на чей-то не тот счёт? На самом деле, имеется в виду вполне конкретный и очень голодный пёс, который появляется в фильме несколько раз, и создатели не могли не вкладывать в его мрачныЙ образ эту аллюзию.
Что ж, прежде чем рассуждать о картине, аналитически холодно, я решил сформулировать своё отношение к трём явлениям. Во-первых, к суду присяжных как к таковому. Во-вторых, к фильму «Двенадцать разгневанных мужчин». В-третьих, к Никите Сергеевичу Михалкову. Это важно.
1. Суд присяжных. На первый взгляд, сама его концепция кажется шизофренической. Собрать двенадцать людей «с улицы», не обладающих никакими специальными познаниями в юриспруденции, криминалистике, психологии и т.п.; двенадцать простых обывателей, чья моральность подтверждаются лишь отсутствием судимостей, а интеллектуальные способности, жизненный опыт и устойчивость к внушению – не подтверждаются ничем вовсе; и предложить этой чёрте-знает-какой дюжине левых фраеров решить судьбу совершенно незнакомого им человека, руководствуясь своей логикой(?) и знанием(?) реальности.
Совершенно очевидно, что куда больше они будут руководствоваться своими предрассудками, иллюзиями и заблуждениями, но главное – личной инстинктивной симпатией или антипатией к подсудимому, к адвокату либо к прокурору. И это называется правосудием?
Но суровая правда просвещённого гуманизма состоит в том, что соображения заботы об эффективности криминальной юстиции – малозначительны на фоне той задачи, которую решает суд присяжных. Ну, осудят невиновного. Так если и жюри присяжных выносит обвинительный вердикт, то, скорее всего, перед профессиональным судом у этого невиновного вовсе не было бы шансов. Ну, выпустят преступника. Так не факт, что по выходе на свободу он продолжит резать людей. А коль и продолжит – так много ль он почикает, будучи даже самым опасным маньяком? Десяток, от силы сотню. И что такое жертвы «недоосуждённого» криминала перед масштабами государственного репрессивного террора или кровавым цунами вооружённого мятежа?
Между тем, именно такие «прелести» суд присяжных и предотвращает. То есть, это один из ключевых институтов, служащих сохранению гражданского мира и взаимопонимания между государственным аппаратом и людьми, желающими на него как-то влиять. Тут всё довольно просто. Основных функций у суда присяжных две, и они очень удачно смыкаются. Первая – удовлетворять желание граждан быть гражданами, в частности – участвовать в таком деле, как отправление правосудия. И вторая – возможность для власти, озабоченной своим имиджем, спихнуть на этих граждан ответственность за иные репрессивные меры. «Это не мы вас судим и караем, это вы сами себя судите и караете, а потому – какие к нам претензии?»
И можно сколько угодно прохаживаться на тему того, как двенадцать «лохов» устраивают из правосудия фарс и принимают чёрт знает какие решения, но это лучше, чем если б те же двенадцать «лохов», и миллионы прочих, взяли вилы и поинтересовались у власти, почему, собственно, с ними никто не считается и почему государство карает их лишь по собственному произволу. Что бывало в истории. А государство не сможет дать хоть сколько-нибудь внятный ответ. И такое тоже бывало.
Соответственно, суд присяжных следует признать в целом полезным явлением, сколь бы сомнительными и даже скандальными ни бывали порой его вердикты (да можно подумать, у профессиональных судей всё тип-топ!) Главное же – он позволяет направить в относительно безобидное русло энергию, амбиции и цинизм АДВОКАТОВ, самых страшных зверей социума, когда не кормлены.
Поэтому – о фильме Люмета. Что ж, лично я не считаю его прямо уж шедевром, берущим за душу и выворачивающим её навстречу высшему свету добра и правды. Пожалуй, он чересчур назидателен, порою – даже наивен. Но он добротно сделан, там отличные актёры, и смотрится фильм хорошо.
В принципе, то же можно сказать и о михалковском детище. Снят он тоже добротно, талантливо, диалоги естественные, в целом неглупые, актёрская игра – выше всяких похвал, и несмотря на изрядную продолжительность, посмотрел я его с интересом, без зевоты. Что, в общем-то, рекомендую сделать тем моим уважаемым читателям, кто до сих пор не видел. Если ж и Люмет проскочил мимо вашего внимания – и это не поздно исправить. Оба фильма стоят того, чтобы с ними ознакомиться.
3. Перед просмотром на миг задумался: не повредит ли восприятию картины мой «пиетет» к Михалкову как к общественно-политическому деятелю? Не буду ли я слишком предвзят? Но – махнул рукой: пустое это. Артюр Рембо – тот вообще вон неграми торговал, а стихи писал замечательные…
Теперь же – углубимся в фильм (фильмы; познаваться они будут в сравнении). И я сразу должен предупредить: фильм (оба фильма) вызвали у меня желание поговорить о них всерьёз, исследовать пристально. Это я к тому, что получившееся эссе – довольно-таки объёмистое. Не будучи скован каким-либо рецензионным форматом – я могу себе это позволить. Хотя, конечно, никого не понуждаю читать мои разглагольствования. Кратких аннотаций – в Сети полно, и они дают представление о картине, но самое верное – даст просмотр.
Итак, американский фильм начинается очень скромно и бесхитростно: здание суда – вверх по лестнице ко входу – внутренние помещения – зал заседаний. И – процесс пошёл, как говорится. А вот начало михалковского шедевра – гораздо многозначительней.
Потом – чёрно-белые кадры: чеченский мальчик едет на велосипеде по горной дороге. Долго едет. Упорно педали крутит. Катит мимо Горбачёва, вещающего с трибуны про необходимость сохранения Союза. Мимо Ельцина, вещающего о восстановлении конституционного порядка на отдельно взятой гористой местности. Вроде как – совмещение пространства и времени на одном серпантине, приём такой художественный… «Свежо! – подумал я. – Остро! Только что ж трибуны-то Ельциным кончаются? Али время встало? Аль и не было ещё одного деятеля, обещавшего донести конституционный порядок до каждого сортира? Ах, ну да: мальчик – жертва Первой Чеченской. Кровавой, несправедливой и безумной. Вторая-то – знамо дело, освободительная и благородная была, там-то Чечню лепестками роз забрасывали, и ничем более…»
Но на самом деле, тут не политическая «корректность» резанула, а сам этот приём. Ну, какая-то несолидная претенциозность в нём, аляповатая и школярская, что ли? «Неужто весь фильм такой вот… вычурный будет, строго под фестивальные пряники заточенный?» Но нет: дальше, к чести создателей сказать, обошлись они без этого натужного символизма и сюрреализма. Оказалось – то было лишь видение чеченского юноши, задремавшего на суде.
Судят же его, меж тем, за убийство. Приёмного отца, бывшего офицера российского спецназа, приютившего кавказского сироту по старой дружбе с его погибшими родителями. Здесь имеется некое отличие от ситуации в фильме Люмета: там судили латинского тинейджера за убийство родного папаши, который сам насквозь уголовный подонок.
В общем же и целом, в обоих случаях улики представляются неопровержимыми, а вина – абсолютно очевидной. Но процесс есть процесс, порядок есть порядок – и вот жюри удаляется на совещание.
В американском варианте – всё рутинно. И удаляются они, двенадцать суровых мужчин, не слишком далеко: в специальную комнату при зале суда. Но у России, понятно, особенная стать: в суде ремонт, а потому присяжные располагаются в спортзале школы по соседству. И подобный антураж не может не подействовать на этих неофитов алтаря Фемиды.
Я бы сказал, антураж внушил им несколько преувеличенную легкомысленность, вверг в изрядную инфантильность. Кто – мячик принимается пинать; кто – наяривает на пианино; кто – лифчик «раблезианский» в туалете нарыл и дивится; кто – шприц пустой надыбал, и ходит с ним, песенки распевает школьные, над состоянием нравов ученических издевается.
По правде, хоть я и не брюзга, хотелось им заметить примерно то же, что сказал американским коллегам судья в напутственном слове: «Мужчины! Один человек погиб, другой – под «вышкой» сидит. Посерьёзнее немножко – можно?»
Но судебный пристав, сам по себе персонаж в высшей степени колоритный (Александр Адабашьян), говорит им несколько иное. Он говорит: «Ну что ж, дело ваше плёвое – минут за двадцать управитесь». Замечу, дело об убийстве русского офицера усыновлённым им чеченцем, жертвой войны, – ни «плёвым», ни «малозначительным», скорее всего, не было бы. Как пить дать – его бы «распиарили» с обеих сторон: и с «патриотической», и с «общечеловеческой». Но даже если б оно прошло незамеченным, пристав, позволяющий себе такие речи, рискует в лучшем случае вылететь с работы за давление на присяжных. Это если по закону.
Однако ж, психология, мотивация, логика и поведение героев – дело совсем другое. Об этом – и в чисто фантастических опусах говорить можно и должно. Во всяком случае, про это мне поговорить интересно.
Как завязывается интрига у Люмета? Присяжные рассаживаются по местам, соглашаются с тем, что случай ясный, мусолить тут нечего, а потому – давайте уже проголосуем, отправим злодея на электрический стул и разойдёмся по домам.
Но тут обнаруживается один скептик-праведник (Генри Фонда). Который заявляет: «Я не знаю, виновен подсудимый или нет, и именно поэтому – давайте потолкуем». Прочие – в недоумении. Восклицают дружно: «Да что ж толковать-то, когда прокурор уж всё истолковал?» Но видно, что скептик, при всей своей доброжелательности и мягкости манер, джентльмен упрямый, принципиальный, и так просто его не подвинешь с гражданской позиции.
У Люмета это персонаж Ли Кобба, напористый, исполненный праведного гнева бизнесмен. Достойный член общества, примерный семьянин, заботливый отец. Он гордится тем, что вложил в своего сына всю душу и воспитал его «настоящим мужчиной». Таким, что уже в шестнадцать лет был способен вломить папаше в челюсть. Правда, отец несколько обескуражен тем, что не виделся с отпрыском последние пару лет. И потому – считает себя как бы полномочным представителем всех расстроенных родителей в деле борьбы с этой поганой, неблагодарной молодёжью.
Поэтому даже немного странно, что из двенадцати москвичей «антихачизм» персонажа Гармаша разделяет лишь один, тоже пролетарий, метростроевец (Алексей Петренко), недавно ограбленный юными абреками в поезде. Еврейские же гопники его, очевидно не грабили, поэтому к антисемитским выпадам того же Гармаша – он относится настороженно. Объект же этих выпадов, прелестно «местечковый», истинно бердичевской закваски старый и мудрый «сионист» (Валентин Гафт), парирует таксёрские шпильки насчёт «еврейских штучек» с таким изяществом и достоинством, что приводит в полный восторг присутствующего здесь же темпераментного хирурга-кавказца (Сергей Газаров). В общем, всё мило.
Следует заметить, в американском фильме тоже выискался ксенофоб – один злобный и ограниченный старикашка. Нет, он, конечно, не называл «испано-американцев» какими-либо обидными кличками, и даже «латиносами» напрямую не называл, но посмел заявить, что у «них» несколько иные представления о цене человеческой жизни, равно как и о законопослушании, и хотя бывают среди «них» приличные люди, но это лишь исключения из общей тёмной массы. Что-то вроде.
Понятное дело, прочая благородная публика (в американском фильме) сочла эти речи омерзительными, а расиста подвергла остракизму. Один за другим все присяжные демонстративно обособлялись от него, покуда последний не сказал: «Старик! Лучше б ты заткнулся!»
И это было в далёком 57-м году, когда на Юге ещё не все негры обрели право голоса, задолго до нынешнего разгула политкорректности. Что ж, сколь бы ни маразматичны и уродливы бывали порою проявления этой пресловутой политкорректности, но в целом, пожалуй, приходится согласиться с реакцией тех присяжных. Про себя можно думать, что угодно, однако ж «озвучивать» свои предрассудки перед малознакомыми людьми – дурной тон и даже ребячество. Кто-то негров недолюбливает, кто-то – евреев, а я вот, например, кефир ненавижу. Но я ж не кричу на каждом углу, что кефир – вульгарное пойло из протухшей лактозы, а его потребители – жалкие, ничтожные личности?
Впрочем, я бы не сказал, что Гармаш (его персонаж) – «хуже» того американского узколобого старикашки, а михалковские присяжные – «хуже», несознательнее и безответственнее американских, что не одёрнули распоясавшегося ксенофоба. Нет, скорее, и Гармаш, и его коллеги – просто искреннее. Он – говорит, что думает, они – не делают вид, будто им не пофиг то, что он говорит. Хотя – именно тот случай, когда искренность – враг приличия. Как ни крути, вываливать свои «антихачовые» и антисемитские фобии в присутствии кавказца и еврея – это очень детская откровенность.
На сём – закроем тему «ксенофобии». В конце концов, в американском фильме она затронута лишь едва-едва, в михалковском – чуть больше, но в любом случае она не является центральной.
Где-то на ШЕСТОМ часу совещания кто-то из присяжных ВДРУГ хлопает себя по лбу и вспоминает: «Ах да! Там же ещё какая-то тётка в окошко видела, как, собственно, парень отца зарезал!»
На этом месте челюсть моя отпала, и потому ротовое отверстие сподобилось произвести лишь не очень артикулированный возглас: «Ээээ…» Нет, серьёзно, этот момент – навевает мрачные сомнения в состоятельности памяти и рассудка всех присяжных. И это – не единственный момент, который навевает подобные сомнения.
Но главным аргументом стало авторитетное мнение одного из присяжных, который сам вырос в трущобах и неоднократно наблюдал поножовщину. И он сказал: «Это выкидуха, а раскрывается она только с прямого хвата, потому как – кнопка под большой палец заточена».
Как этот момент обосновывается в нашем фильме? Там – для непонятливого Гармаша кавказский хирург Газаров устраивает целое шоу, в высшей степени эстетичный и показательный такой «фристайл» с ножичком. Кроме шуток, одна из самых классных сцен в фильме. И свои живописные экзерсисы «джигит-лепила» сопровождает разъяснением: «Мальчик – вырос там, где знают толк в ножах. И он в курсе, что самые опасные удары – это снизу. И он бы никогда не стал бить сверху. Так делают только лохи». Вроде того.
Впрочем, не будем клиниться ни на «колюще-режущей» теме и воздержимся от слишком придирчивого анализа прочих доказательств. В конце концов, вопрос о виновности подсудимых в обоих фильмах – это, слава богу, не наша головная боль, а присяжных. Мы сравниваем сам их подход к решению этого вопроса у Люмета и у Михалкова.
И что мы видим в американском фильме? Мы видим, как двенадцать более или менее серьёзных взрослых людей, получив некую задачу, обсуждают её с тем, чтобы прийти к консенсусу. Они препираются, нервничают, распаляются, повышают голос, порой – схлёстываются чуть ли не до драки. То и дело кто-то восклицает: «Да о чём мы вообще спорим? Всё же ясно. Хватит наводить тень на плетень!» Но в основном – они говорят по существу. Обсуждают конкретное дело. Лирических отступлений – минимум.
Что мы видим в российском фильме? Обсуждение обстоятельств дела по существу? Да, это тоже имеет место. Но – как бы между прочим. А львиную долю дискуссии составляют страстные, необычайно проникновенные, исключительно глубокие, эпохально-глобальные монологи на весьма отвлечённые темы. Всё больше – про «истину бытия», и к чёрту – эту скучную, занудную «правду быта».
Маковецкий, не удовлетворившись аллегорией с арбузом, рассказывает публике душераздирающую историю своего падения и спасения. Как он, технический гений, изобрёл невероятно прогрессивный туннельный диод, и некая буржуинская фирма предлагала за патент огромные деньги, но патриот-«кулибин» упорно проталкивал своё изобретение здесь и только здесь, однако всюду встречал отказ, отчего горько запил, докатился до самого скотского состояния, и погряз бы в сей пучине безнадежно, кабы его не пожалела незнакомая женщина в электричке. Тогда – он духовно возродился, счёл свой долг перед Родиной исполненным (ведь бухал же, ведь страдал же!) и таки продал свой диод буржуинской фирме, чьим представителем нынче работает.
Простоватый метростроевец Петренко рассказывает про то, как его родич спустил все деньги на игровых автоматах, решил заделаться террористом и взял заложников в бухгалтерии родного предприятия, и погибнуть бы ему при штурме, но сочувственный и мужественный начальник милиции обезоружил отчаявшегося бедолагу посредствам личного авторитета и бутылки водки, обеспечив полнейший хэппи-энд.
Актёр-балагур Ефремов исповедуется в том, как достало его это зажравшееся толстокожее быдло, которое ходит на юмористические концерты лишь для того, чтобы тупо поржать, и тупо ржёт над всем и вся, чего ни скажи. А также – он посвящает коллег в печальные обстоятельства кончины своей любимой бабушки.
Горбунов, директор кладбища и великий философ, очень пылко и убедительно рассуждает на тему того, что русский человек никогда не будет жить по закону, поскольку ему это скучно. Он же – изрекает фразу, которую хрен оспоришь: «А здесь всё очень по-русски!»
Да, с этим приходится согласиться. Знаменитая русская душевность – «это есть что-то особенного». И оно, конечно, очень мило и трогательно – но, признаться, порой так достаёт. Приходишь, бывает, к человеку решать какой-то конкретный вопрос – а он принимается сходу изливать душу. Сидишь, весь промоченный штормом его «внутреннего моря», чувствуешь себя наичерствейшим подонком и думаешь: «Мужик! Да нафиг мне твоя душа? Тоже мне, Фауст! А будь и Фауст – я тебе, что, Мефистофель?» И вот так каждая деловая беседа рискует обернуться изысканным психологическим ток-шоу «поплачем вместе». Впрочем, это неудивительно для страны, где и по сию пору миллиардные контракты заключаются в бане. Нда, специфика.
Что ж, заседателям удаётся в полной мере взбудоражить свою нравственность. Опять же, с чисто русской хаотичностью и любовью к крайностям, они бросаются из полнейшего пофигизма – в такую страстную увлечённость делом, что временами доходят до умопомрачения. Так близко к сердцу принимают. Нет, конечно, по накалу драматизма этому гражданскому форуму – далеко до собрания пайщиков в рязановском «Гараже» (иные критики поминали и его). Там-то – всё же речь идёт о домике для машинки. Для своей машинки. А не о жизни и смерти постороннего человека. Но всё равно: присяжные распаляются, порой – до невменяемости.
Вообще надо сказать, что у доброй половины собравшихся психическая стабильность – явно не самая сильная сторона личности.
Хирург-кавказец, в целом артистичный и обаятельный, при виде шприца впадает в неистовство, хватает его и мечет в доску для дартса – хорошо ещё, окружающие успевают увернуться. Понять его можно: брат у него сторчался на этом деле. Но, наверное, лучше даже не думать о судьбе какого-нибудь покоцанного наркодилера, попади он на стол к этому эскулапу.
Директор телеканала Стоянов, фигура определённо карикатурная и несимпатичная – воздержусь от предположений, кого здесь спародировали создатели – под впечатлением криминальной «страшилки» едва не заходится рёвом, как трёхлетний мальчик при виде картинки с Бабой Ягой, и бежит блевать в сортир, на ходу меняя свой вердикт.
Гармаш же, исполнитель той «страшилки», судя по его финальному полубредовому монологу – явно нуждается во внимании не только психиатра, но и прокурора. Серьёзно, бытовая ксенофобия – шут бы с ней, но что прикажете думать об отце, который регулярно молотит своего малолетнего отпрыска по лицу, в кровь, и едва не доводит до самоубийства? Я лично думаю, что ему не помешало бы малость подлечиться электричеством. Таких папаш в России сотни тысяч? Так ведь и турбины РАО ЕЭС не сачкуют, мегаватты выдают исправно. Да, определённо: нехило было бы сначала с такими «чадолюбцами» разобраться, прежде чем призывать новых детей клепать…
Помешали ли им означенные обстоятельства вынести единогласный вердикт? Нет, конечно! Не только решение вынесли – но куда как дальше продвинулись…
В американском фильме ведь как было? В ходе долгой изнурительной дискуссии скептик-праведник Фонда, при помощи других «озадачившихся», последовательно продемонстрировал, что в каждом из предъявленных доказательств имеется изъян, место для разумного сомнения. Орудие убийства? Возможно совпадение. Показания соседа снизу? МОЖНО ДОПУСТИТЬ, что он не успел увидеть убегающего убийцу, но убедил себя в том, будто видел, одержимый жаждой славы на фоне старческого маразма. Показания тётки из дома напротив? У неё на переносице – метки от очков. А значит, НЕЛЬЗЯ ИСКЛЮЧАТЬ, что она близорука, в момент убийства была «зрительно безоружна»(лежала в кровати) и потому видела происходящее нечётко. Хотя, возможно, метки – от плюсовых очков или от солнцезащитных. Но – есть ПОВОД усомниться.
Ну и так далее. То есть, Фонда вовсе не доказывает невиновность подсудимого. А доказывает лишь, что нельзя со стопроцентной гарантией признать его виновным. На самом деле – типичный случай для отправления дела на доследование с целью уточнения существенных деталей.
Не то – в нашем фильме. Конечно, наши люди – не могли удовлетвориться установлением неясности как факта. Нет, им подавай определённость. И вот уж эти романтики от юстиции, совсем недавно – абсолютно равнодушные к делу и едва помнящие его обстоятельства, роют землю всеми конечностями; убедительно доказывают полнейшую невиновность чеченёнка, а заодно – с лёгкостью, на зависть Ниро Вульфу, изобличают истинных убийц, не выходя из спортзала; на коленке рисуют схемы криминальной зачистки дома под снос и элитную застройку, а тётку-свидетельницу – уличают в личном мотиве на основании представленных ею же фотографий: она, оказывается, ревновала пацана к его папаше, в которого была безнадёжно и пылко влюблена, а потому возомнила себе невесть что.
Один товарищ, Гафт, правда, усомнился. Нет, не в том, что тётка – вредная и ревнючая вплоть до оговора, а в том, что строительные воротилы могут нарушать закон вплоть до физической ликвидации упрямых жильцов. И спросил строителя-аналитика (Виктор Вержбицкий): «Неужто у нас действительно убивают живых людей за какие-то смешные миллионы баксов? Откуда вы всё это знаете?»
Гхм. Что можно было бы ответить на такой вопрос? Можно – примерно следующее: «Видите ли, живу я преимущественно в Гондурасе, но как-то мне в руки попала российская газета…»
Нет, вот во что я решительно не верю – так это в существование взрослых российских граждан, даже – старых благонамеренных евреев с бердичевскими интонациями, способных задавать подобные вопросы.
У Люмета – тоже были две выраженные пары. Первая уже упоминалась, вторая – старшина присяжных и субъект в шляпе, сидящий на другом конце стола, строго напротив. Старшина – ответственный, добросовестный парень, помощник футбольного тренера в школе, стремящийся наилучшим образом исполнить свой долг. Его антипод – взбалмошный несознательный пижон-коммивояжёр, спешащий поскорее отстреляться, голосуя абы как, поскольку у него «горят» билеты на бейсбольный матч. Можно сказать, паршивая овца в собрании этих не лишённых предрассудков, но всё же принципиальных и серьёзных мужчин.
При этом американский старшина – нисколько не гений, ни в области дедукции, ни в области риторики. Роль главного «умника» – отведена Фонде. А председатель – просто честный, славный парень, не более того. Но ведь его ж не Михалков играл, правильно? 🙂
Нет, когда председателя играет Михалков – тот не может быть просто честным и славным парнем. И просто утереть нос балаболу-«правозащитнику» своей спокойной деловитостью – этого, конечно, мало. Нет, наш старшина, терпеливо и безропотно высиживает много часов кряду, стоически сносит всю истерическую дурь этих больших детей – лишь для того, чтобы под самый занавес ослепить собрание подлинным, дотоле тщательно сокрытым величием своего интеллекта и сразить наповал истинным пониманием гражданского долга. По сути – он показывает им, кто на самом деле является НАСТОЯЩИМ МУЖЧИНОЙ среди этого бестолкового сборища.
Тут присяжные недоумевают, возмущаются: «А как же иначе, когда он невиновен? И что с ним на воле-то случиться может?»
А председатель – разъясняет, терпеливо, смиренно: «Так ведь убьют его. Зарежут, как отца зарезали».
Присяжные, раскрыв рты: «Эвона как!»
Председатель: «Дык! И я вот как меркую: на тюрьме-то пацан дольше проживёт, чем на воле. А мы, тем временем, организуем общество помощи ему, скинемся, кто чем богат, связи свои напряжём, попутно – строительную мафию эту заборем, злодеев-убивцев к ногтю прижмём. Иначе – кто ж это сделает, кроме нас? Не на ментов же уповать? Да там ведь, почитай, и не осталось никого толкового, как я вот на пенсию ушёл».
Но – остальные одиннадцать на поверку оказались всё же малодушными, эгоистичными и несознательными уродами, не пожелавшими посвятить свои никчёмные жизни делу борьбы со строительной мафией за торжество правосудия. Тотчас бросились отмазки искать, мол, дела у них, работа… дети не кормлены, жена не доена, корова не… в общем, жалкий лепет – смотреть тошно. Но председатель – смотрел без тошноты, а лишь – с отеческой укоризной…
В итоге – парня решено было таки выпустить. А доблестному председателю – пришлось, вздохнув и посетовав на несовершенство человеческой природы, в одиночку заняться судьбой юного кавказца. Но, конечно, сомнений нет: уж этот-то матёрый человечище дело сладит. Горы свернёт – а дракона элитно-строительного из пещеры выковыряет. Ибо – мужчина правильный, основательный. И по-нахски говорить умеет, и во все детали вникает въедливо. Вот, например, сидит он уже после суда рядом с освобождённым чеченёнком и уточняет: а как отца твоего звали? А приёмного?
Кто-то, наверно, подумает, будто он весь процесс проспал, а потому ни отчества подсудимого, ни имени убитого ни разу не слышал. Нет! Он просто желает убедиться: а не подсунули ли ему какого-то другого чеченского отрока? Привычка такая профессиональная: ничего на веру не принимать…
«Мужчина! Эта ваша лекция на тему правды жизни и гражданского долга – она, конечно, чертовски мощная, проникновенная… лирический пафос – пять баллов… но… вы серьёзно думаете, что чего-то очень умное изрекли?
Или вы думаете, что его, посадив, оставят в покое? Особенно – когда дело, усилиями вашего «общества помощи», возобновят по вновь открывшимся обстоятельствам? И парень окажется свидетелем, уже напрямую угрожающим некой отмороженной, бескомпромиссной строительной мафии? И вы сможете как-то обеспечить его безопасность за колючкой? Что ж, возможно, вы господь бог, но в действительности пенитенциарное учреждение – САМОЕ проблематичное место, в плане защиты от покушений.
Уж куда проще, если вы действительно желаете помочь парню и прижать бандитов, – схоронить его на воле. На квартире или на даче. У кого-нибудь из друзей. И так, чтобы никто из посторонних не ведал. В особенности – вот эти одиннадцать чудиков, добрые и трогательные, но болтливые – удержу нет. В чём вы имели возможность убедиться на протяжении последних часов. И это-то они в трезвом виде перед чужими людьми изнанку свою выворачивали. Так представляете, чего они по пьяни растреплют, если кто грамотный к ним подкатит? Разве можно иметь с ними дело? А вы – предлагаете «объединить усилия», «скоординировать действия».
Зачем вы им такое предлагаете? Что за нелепая и злая шутка? Во-первых, они и так уж потратили уйму времени на исполнение своего гражданского долга. И восстановление справедливости в рамках легальной процедуры – предел их социальной сознательности. Требовать чего-то большего – нетактично и негуманно. Тем более – вовлекать в некие конспиративные игры против организации, которая валит всех направо и налево без малейших сантиментов. Но главное – толку-то от них будет в подобной игре? Сплошная утечка информации.
Так к чему было совестить их, нотации читать? Чтоб понтануться своей зрелостью и ответственностью на фоне их малодушия и пассивности? Ну да, очень зрело, очень ответственно! Самоутвердиться чёрт знает перед кем – а заодно планы им свои слить.
Но тем не менее, кино получилось неплохое. Живое. И персонажи – все занятные, по-своему симпатичные. Даже те, которые карикатурные. Но только – у Люмета действительно мужчины были (кроме, пожалуй, раздолбая в шляпе). При своих предрассудках, со своими тараканами в голове – но всё же взрослые, достаточно ответственные мужчины, понимающие, зачем собрались, и в рамках обсуждения уголовного дела – склонные обсуждать именно уголовное дело.
Здесь же – люди всё больше хорошие, можно сказать «душевные», но – какие-то чертовски наивные, премило пубертатного склада ума и психики. Все двенадцать. И сам председатель – не исключение. Поэтому, наверное, Михалков очень правильно поступил, сократив название, убрав из него слово «мужчин»…
Кончается же фильм – как и начинался. Цитатой всё того же мудрейшего Б. Тосья. На сей раз – изрекает он такую глубокую мысль: «Закон превыше всего, но как быть, когда милосердие оказывается превыше закона?»
Да, кто такое Б. Тосья? Встречалось мнение, будто это зашифрованное послание от Никиты Сергеевича: «Бог – то есть я». Коли так – можно было бы порадоваться за самоиронию Михалкова. А то уж пол-России угорает над его претензиями на мессианство, он же – всё будто бы на полном серьёзе проповедует.
Но скорее, послание это хоть и зашифрованное, однако ж не настолько стёбное и «святотатственное». Нет, думается, это фонетическая анаграмма слов «От себя». Такое есть мнение.
Как бы то ни было – спасибо Михалкову за интересный фильм.
