Татьяна Окуневская родилась 3 марта 1914 года в Завидово в дворянской семье.
С 1921 года училась в 24-й трудовой школе на Новослободской улице. В третьем классе её отчислили из школы, поскольку выяснилось, что её отец в гражданскую войну воевал на стороне белогвардейцев. После этого девочку отдали в школу напротив Театра имени Константина Станиславского и Владимира Немировича-Данченко, директор которой согласился скрыть неприятный факт в биографии девочки.
В 1931-м окончила школу и устроилась работать курьером в Народном комиссариате просвещения. По вечерам училась на чертёжных курсах, которые, как она рассказывала, попросту ненавидела.
Затем вслед за своим двоюродным братом Львом поступила в Московский архитектурный институт.
Татьяна Окуневская в молодости
В 1937-1938 годах служила в Горьковском театре.
С 1943 по 1948 год служила в театре им. Ленинского комсомола, в частности, сыграла Роксану в спектакле «Сирано де Бержерак» Э. Ростана.
Но широкую известность получила благодаря кино. Как говорилось выше, начала сниматься с 1932-го. В 1934-м сыграла одну из главных ролей в фильме режиссёра Михаила Ромма «Пышка».
Татьяна Окуневская в фильме «Пышка»
Окуневскую после «Пышки» заметили и уже через несколько месяцев после премьеры пригласили на главную роль в фильме «Горячие денечки», ставшем одним из главных в карьере актрисы.
В 1940 году Окуневская вновь попадает на съемочную площадку: она снимается в фильме режиссера Н. Садковича «Майская ночь». А через год вместе с легендарным Петром Алейниковым она играет одну из ролей в фильме «Александр Пархоменко».
В 1946 году снялась в грузинском фильме «Давид Гурамишвили» о жизни и деятельности знаменитого грузинского поэта и политического деятеля XVIII века Давида Гурамишвили. Она сыграла цесаревну Елизавету Петровну.
Татьяна Окуневская в фильме «Давид Гурамишвили»
Арест и заключение Татьяны Окуневской
Как утверждала Окуневская, во время ареста ей, якобы, не было предъявлено никакого ордера, но при этом ей показали короткую записку: «Вы подлежите аресту. Абакумов».
В то же время дочь Окуневской утверждает, что её мать была арестована за связь с иностранцем, имени которого она не называет, и что при аресте матери был предъявлен ордер на арест. Никакой записки от Абакумова, по её свидетельству, матери при аресте не предъявляли.
В 1954 году Окуневская была выпущена из лагеря на свободу и вернулась в труппу театра им. Ленинского комсомола, в котором работала до 1959 года.
Изредка снималась в кино. Так в картине 1975 года «Звезда пленительного счастья» исполнила роль графини Лаваль.
Татьяна Окуневская в фильме «Звезда пленительного счастья»
Снималась в небольших ролях в 1990-е и 2000-е годы. Одной из последних ее работ стала роль бабушки Альбины в популярном сериале «Граница. Таёжный роман».
Татьяна Окуневская в сериале «Граница. Таёжный роман»
Написала мемуары под названием «Татьянин день». Правда, многие, в т.ч. и ее дочь Инга Суходрев, отмечали наличие большого числа выдуманных фактов.
Даже в преклонном возрасте Окуневская сохраняла прекрасную физическую форму и острый ум.
Она дожила до глубокой старости, едва ли не до самого своего конца крутила романы, проводила время с друзьями своего внука Александра Липницкого (одного из основателей группы «Звуки МУ»), обожала музыку Бориса Гребенщикова и часто слушала группу «Кино».
На 86-м году жизни она решилась на пластическую операцию. Это был роковой шаг: ей занесли тяжёлую инфекцию, и почти два года Татьяна Кирилловна боролась с недугом.
Татьяна Окуневская скончалась 15 мая 2002 года. Похоронена актриса 20 мая на Ваганьковском кладбище Москвы рядом с могилой матери (участок № 23).
Татьяна Окуневская (документальный фильм)
Личная жизнь Татьяны Окуневской:
Четыре раза была замужем.
Однако брак с Варламовым оказался неудачным: муж вёл вольный образ жизни, часто грубил молодой жене, иногда даже избивал. В итоге родители Окуневской, видя, как она мучается, заставили Татьяну развестись.
Татьяна Окуневская и дочь Инга
Согласно мемуарам самой Окуневской, в числе её поклонников были такие знаменитости, как режиссёры Николай Садкович, Леонид Луков, Николай Охлопков, поэт Михаил Светлов, музыкант Эмиль Гилельс, нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия, начальник Генштаба НОАЮ Коча Попович, маршал Броз Тито и министр государственной безопасности Виктор Абакумов.
Однако её дочь, Инга Дмитриевна Суходрев, жившая с ней в одной квартире, опровергает наличие таких поклонников у матери, причисляя мать к великим мистификаторам XX века.
По рассказам самой Окуневской, в конце 1945 года, когда Горбатов уехал в качестве журналиста на Нюрнбергский процесс, Берия обманом заманил актрису в свой особняк на улице Качалова и принудил к интиму.
В своих мемуарах Татьяна Окуневская рассказала о романе с лидером Югославии Иосипом Броз Тито. Все якобы началось в 1946 году, когда Окуневской предложили отправиться в турне по нескольким европейским странам в сопровождении других деятелей советского кино. В Югославии, где с большим успехом шла картина «Ночь над Белградом», в которой Татьяна сыграла главную роль, в ее честь будущим югославским президентом, а тогда еще маршалом Тито был устроен званый обед. В тот же вечер он признался, что давно в нее влюблен.
Маршал просил ее остаться, обещал построить для нее киностудию, и впоследствии даже жениться. Татьяна, по ее словам, тоже слегка увлеклась импозантным и очень влиятельным мужчиной, но все-таки решила вернуться. И потом еще долгое время после каждого спектакля «Сирано де Бержерак», в котором она играла, из югославского посольства в Москве ей приносили огромную корзину редких, темно-бордовых, почти черных роз.
В последний раз Тито предпринял попытку покорить Татьяну Окуневскую, когда организовал для ее театра гастроли по Югославии. В день отлета из Москвы к актрисе подошел директор театра Берсеньев и сообщил: «Вы должны остаться в Москве, в противном случае гастроли будут отменены». И она осталась.
Татьяна Окуневская и Иосиф Броз Тито
Татьяна Окуневская и Арчил Гомиашвили
По словам дочери Окуневской, был и четвертый муж, с которым она официально расписывалась в ЗАГСе.
Фильмография Татьяны Окуневской:
Инга Суходрев
Из интервью Инги Дмитриевны Суходрев, дочери Татьяны Окуневской:
Инга Суходрев: – Мне кажется, историю с изнасилованием в особняке Лаврентия Павловича мама позаимствовала. Я ей однажды рассказала о своей подружке, которую Саркисов, начальник охраны Лаврентия Павловича, привез к нему в дом, когда она еще училась в девятом классе.
Корр:– А знаменитые черные розы, которые посланники Тито приносили в гримерку Татьяны Кирилловны после каждого спектакля? Неужели и это миф?
– Я никаких черных роз не видела, а я ведь жила с ней в одной квартире. Цветы иногда приносил посол Югославии в СССР Влад Попович.
– История с Абакумовым тоже выдумка? Татьяна Кирилловна говорила, что ее упрятали в лагеря за то, что она отказалась целоваться с министром.
– Да нет же. Ее посадили совсем по другой причине – в то время она встречалась с иностранцем, а такие женщины в то время сильно рисковали. К тому же этот человек был даже не из социалистического лагеря.
– Ну а как же записка с фразой «Вы подлежите аресту. Абакумов», которую вашей маме, если верить ее словам, вручили в день ареста?
– Никакой записки не было! Ей показали ордер на арест, и все.
– Так, значит, ордер был? В своих интервью Татьяна Кирилловна утверждает обратное.
– Конечно. Я присутствовала при ее аресте, маме показали ордер, после чего забрали больной, прямо из постели. Мне велели собрать теплые вещи, и я пошла в гардеробную, а за мной пошли двое – смотреть, чтобы ничего лишнего не положила. Это было так дико, что я в сердцах сказала им: «Вы хуже фашистов!»
– Татьяна Кирилловна ждала ареста или он стал для нее полной неожиданностью?
– Надо знать мамин характер. Она догадывалась, что находится под наблюдением – за ней постоянно ездила машина. Но мама была уверена, что за встречи с иностранцем ей ничего не будет. Что Горбатов, ее муж, этого не допустит. Однажды она, правда, сказала смеясь: «Меня могут арестовать». Через два дня за ней пришли. Потом арестовали ее подругу (она жила с нами, мама считала ее сестрой), а затем шофера.
– В своих воспоминаниях Татьяна Кирилловна пишет, что ее 13 месяцев держали в одиночной камере.
– Она сидела в общей камере.
– Борис Горбатов, известный писатель, добивался освобождения супруги?
– Горбатова вызвали в КГБ. Наверное, ему все рассказали, показали фото. Он был секретарем парткома Союза писателей. Если бы его оттуда вышибли, что бы стало с нами. Он нас и спас – меня и бабушку. Он и маму спас – все передачи для нее были оплачены его деньгами. В моей жизни Борис Горбатов сыграл очень большую и положительную роль.
– А Татьяна Кирилловна в своих мемуарах от Горбатова не оставила мокрого места. Какими только эпитетами она его не наградила! «Борзописец», кажется, самый безобидный.
– На этой почве у нас с мамой постоянно возникали столкновения. Она считала меня предателем, потому что я Горбатова защищала. И я никак не могла ей объяснить, что она должна быть ему благодарна уже за то, что мы с бабушкой остались живы! Не говоря уже о том, что благодаря дяде Боре я окончила институт.
– Из-за истории с мамой вас ведь не хотели принимать в МГУ?
– Я поступала в МГУ, не понимая, что меня туда принимать не собираются. Если не считать истории с мамой, у нас в доме все было хорошо, и я даже представить не могла, во что превратится мое поступление в институт. Меня завалили на английском – поставили тройку, хотя тему я знала отлично и ответила блестяще. Горбатов добился, чтобы мне разрешили пересдать английский, и я все-таки поступила на иняз.
– Это тогда вы пригрозили ректору, что будете жаловаться в ЦК КПСС?
– Нет, c этой фразой связана другая история. В 1952 году мне исполнилось 18 лет, я училась на 2-м курсе. Это был самый страшный год перед смертью Сталина. Намечались чистки, cтали сажать детей «политзаключенных».
В это время меня вызвала к себе ректор, с которой мы даже не были знакомы, и как стала кричать! Она обвиняла меня в том, что я путаюсь с иностранцами, что хочу бежать за границу, как мать. Грозила, что меня поймают на границе и накажут. Я возмутилась: «Не смейте так говорить о маме, ее арестовали больной, вытащили из постели у меня на глазах!» Я сказала, что не знаю ни одного иностранца, и пообещала ей, что буду жаловаться на нее в ЦК. С чего это ректор стала устраивать эту сцену? Видимо, под меня уже копали.
Но был и еще один момент, не связанный с мамой, который мог стоить мне свободы. В нашем классе училась девочка по имени Ира. Она с 15 лет жила с Берия, и он ее предупреждал, чтобы она никому ничего не рассказывала об их связи. А она была болтушкой и со мной делилась – как она у Берии виноград ела, как он прислуге под зад ногой давал. Я знала и Лялю, родившую от Берии дочь. Уже в брежневские времена она вышла замуж за сына члена Политбюро Виктора Гришина. Иру тоже хорошо пристроили – она вышла замуж за мидовца.
Берия был человеком по-восточному широким – он заботился о своих многочисленных дамах, устраивал их в институты, всячески одаривал. Ляле, например, «сделал» квартиру на Горького, 8. Я была у нее в гостях. И дочь его ни в чем не нуждалась. Кстати, я видела ее уже взрослой, когда мы гостили на даче у Шеварднадзе, она была там со своим сыном.
– В одном из интервью вы сказали, что одним из самых страшных воспоминаний вашей молодости является поездка к маме в лагерь.
– Это была трудная поездка. Когда мне дали разрешение на посещение мамы – это было незадолго до ее освобождения, – я ждала второго ребенка. А тут долгий путь, чемоданы тяжеленные – в них консервы, варенье. Из поезда выносить их было непросто – хорошо, солдатики помогли, выгрузили. Потом начальник лагеря отказывал мне в свидании, мурыжил несколько дней, я разнервничалась жутко! Но потом все сложилось. Комендант лагеря был маминым поклонником, да что там – он был в нее влюблен. Поэтому встречу нам организовали на высшем уровне: накрыли стол на берегу озера перед лагерем, принесли чай.
– Как сложилась мамина жизнь после освобождения? В интервью она говорила о том, что жизнь на воле показалась ей хуже лагерного быта, утверждала, что ей не давали ролей.
– Это тоже преувеличение. Она устроилась в Ленком, снималась в кино. Но у мамы был непростой характер, ей тяжело было сработаться с людьми. В этой связи постоянно возникали конфликты. Но никто ее не травил.
– У вас ведь с мамой тоже не всегда было взаимопонимание?
– Мой возраст взросления (с 16 до 22 лет) пришелся на то время, когда мама была в заключении. Я без нее вышла замуж, родила двоих детей, окончила институт. У меня была своя, cамостоятельная жизнь, а мама все продолжала думать, что мной можно командовать. Но несмотря на то, что мы часто сталкивались характерами, отношения между нами всегда были нормальными.
– Но замуж после освобождения Окуневская больше не вышла. Даже написала, что поклялась отрубить себе руку, если решит пойти на такой шаг.
– Это неправда. Мама обвенчалась с Арчилом Гомиашвили (Остап Бендер из к/ф «12 cтульев»). Они даже писали какие-то пьесы, ездили в Грузию, хотели ставить спектакли. После него у нее был мужчина, c которым они расписались и прожили вместе много лет. Мама никогда не была одна.
– Незадолго перед смертью Татьяна Кирилловна сыграла роль мамы героини Ренаты Литвиновой в сериале «Граница».
– Мама никогда не была мастером перевоплощений, она хорошо играла романтические роли.
Любовница Берии: трагичная история советской актрисы Татьяны Окуневской
«Я думаю, что любовь надо принимать как высочайший подарок от Бога.
Друзья, знакомые, богатство, бриллианты, собаки, лошади — все это меркнет перед любовью.
Любовь только от Бога!», — говорила ослепительная звезда советского кино Татьяна Окуневская.
Но с любовью ей никак не везло: мужчины встречались или бесчеловечно страшные, как Берия или маршал Тито, или мелкие, как муж Борис Горбатов. Достойного любви она встретила только в лагере, и был у них только один снегопад и только один поцелуй.
Писатель Горбатов
За известного писателя и крупного чиновника Бориса Горбатова Окуневская вышла замуж, не раздумывая. Они встретились, когда жизнь актрисы рушилась: только что арестовали ее отца, бабушку и двоюродного брата. Ей казалось, что секретарь Союза писателей СССР станет той самой каменной стеной, за которой можно спрятаться от разъедающего страха, которым была пропитана каждая минута. Сначала Татьяна не понимала, что смотрит на Бориса, как на функцию, а не как на человека, и что вовсе его не любит. Он был совсем из чужой ей среды: взгляды, привычки, слова — все было невпопад, все раздражало, все не нравилось.
«Почему не ушла, когда поняла это? А как содержать семью? Да, продавалась. Ради мамы, дочери. Пусть в меня бросит камень, кто без греха».
Хотела уйти от мужа, когда сделала карьеру в кино и начала нормально зарабатывать, но Борис падал на колени, обнимал ее ноги, плакал, клялся в вечной любви. Потом Окуневская скажет:
Не хватило мужества оставить его.
Сильнее всего бесило, как гордился Горбатов вниманием, которое оказывали его жене обитатели политического Олимпа того времени. Женитьба на Татьяне вывела писателя на новый уровень: их все чаще и чаще приглашали на официальные приемы. Горбатов всегда пропускал жену вперед и наслаждался: все сворачивают шеи.
Маршал Тито
Борис Горбатов всегда знал, что у его жены появился новый поклонник. Да об этом узнавала вся Москва! Когда в 1974 году после спектакля «Сирано де Бержерак» в Ленкоме к ногам Окуневской поставили корзину с двумя сотнями черных роз, по залу прошелестели возгласы восхищения: такое увидишь нечасто! Розы были от маршала Тито, к ним прилагалась записка:
О знакомстве с маршалом Тито, одним из самых лютых диктаторов прошлого века, Татьяна Окуневская вспоминала с удовольствием. И в этих воспоминаниях Тито вовсе не тиран, а влюбленный мужчина, щедрый на эффектные жесты — хотя и не без особенностей.
Впервые Татьяна Окуневская и Тито встретились после войны, в 1946 году. Актриса гастролировала по Югославии с фильмом «Ночь над Белградом». Гастроли шли успешно: аншлаги, овации, цветы. Сам Тито пригласил Окуневскую навестить его в маршальской резиденции — бывшем королевском дворце. Она вышла из машины, прошла в калитку и увидела удивительное: по садовой тропинке шагал маршал, в одной руке он держал свежесрезанные черные розы, в другой — садовые ножницы. Рядом с ним шла большая овчарка.
Звездная карьера Окуневской завершилась 70 лет назад, и сегодня ее немногочисленные фильмы совсем позабыты. А в середине 1930-х на Пушкинской площади установили настоящие качели, на которых сидела ростовая кукла с лицом молоденькой Татьяны Кирилловны. Это была реклама немудрящей комедии «Горячие денечки» — спустя годы именно она позволила писать, что жизнь актрисы сродни полетам вверх-вниз. Телефильм о ней так и назывался — «Качели судьбы».
Судите сами. На встрече 1935 года подающая надежды старлетка купается в мужском внимании в ленинградском Доме кино. Пускали туда по паролю. Сверху лестницы кричали: «Как живете, караси?» Надо было ответить: «Ничего себе, мерси!» — «Как дела у вас в кино?» — «Ничего себе, говно». Празднование 1946-го проходило во время европейского турне в пригороде Вены. В резиденции маршала Конева Окуневская в роскошном платье с вырезом на животе поднимает тост за тех, кто погибает в сталинских лагерях. Наконец, так сама актриса описывала встречу 1950 года: «В дверях камеры показался надзиратель. Я попросила: «Дайте нам как-нибудь знать, когда пробьет 12 часов». Через некоторое время что-то стукнуло — знак, что пришел Новый год. Мы заранее разлили воду в железные кружки, подняли их, шепотом произнесли тост и шепотом поздравили друг друга».
Оказалось, что актриса нисколько не утратила дара влюблять в себя людей. Не устояла, например, режиссер Рената Литвинова, сделавшая Татьяну Кирилловну одной из героинь своего фильма «Нет смерти для меня». Другими стали столь же признанные красавицы Вера Васильева, Лидия Смирнова, Татьяна Самойлова и Нонна Мордюкова. Но на их фоне жеманная Окуневская, снятая к тому же через щадящие фильтры, единственная, кто выглядит настоящей дивой. После премьеры она с Литвиновой рассорилась, иначе как лишенной талантов «шизофреничкой» ее не называла. Актрису возмутило, что в картине слишком много времени отдано Нонне Мордюковой — по ее мнению, совсем не красавице. Чего-чего, а самомнения Окуневской было не занимать. И говорила она всегда то, что хотела, без оглядки на какие бы то ни было приличия.
В фильме «Пышка», 1934
Так случилось, например, на свадьбе внуков Татьяны Кирилловны, Владимира и Александра Липницких, женившихся в один день на родных сестрах. За столом ресторана ВТО Окуневская оказалась напротив замечательного художника и коллекционера. Одна беда: очень некрасивого. Татьяна Кирилловна мастерски находила больные точки оппонента, что вкупе с проницательностью делало ее невыносимой. Она обратилась к своему визави: «Виктор, считала вас умным человеком, но сегодня разочаровали. Вы же знаете про себя, насколько уродливы. Зачем пришли на такую красивую свадьбу?» Художник так обалдел, что, не сдержавшись, бросил в обидчицу порционным кусочком масла. Кто-то сразу его ударил, началась драка. Гости перебили всю посуду и мебель, Липницким пришлось оплатить двойной счет.
Несмотря на по-аристократически врожденную гордыню, происхождения Окуневская была совсем не благородного. Отец Кирилл Титович, недоучившийся студент, до революции служил приставом Мещанского участка, после вроде бы воевал в Белой армии. По совокупности «заслуг» он был поражен в гражданских правах, не мог найти постоянную работу. Мать Евгения Александровна благодаря старорежимному воспитанию умела лишь вышивать и петь романсы. Выживать приходилось трудно, в какой-то момент Окуневские даже решились на фиктивный развод. Если тучи сгущались и Кирилл Титович считал за благо на время исчезнуть, дочери говорили, что папа в командировке.
В фильме «Горячие денечки», 1935
Отца Таня боготворила. При том что он часто хватался за ремень, да так, что озорная девочка потом неделю не могла присесть. Кирилл Титович пресекал любые разговоры о политике, у Евгении Александровны от чтения газет заболевала голова. И Татьяна Кирилловна, при всей своей биографии, прожила с убеждением: «Газета в женских руках? Да не дай Бог!»
Воспитывали будущую актрису, невзирая ни на что, во всю силу родительской любви. Водили в музыкальную школу для одаренных детей, внушали: Достоевский — это хорошо, а Федор Панферов — плохо. Впрочем, Окуневская в интеллектуалки не метила и обоим предпочитала Вертинского. В эвакуацию, в Ташкенте, ее познакомят с Анной Ахматовой, но, судя по всему, для галочки. Стихи Ахматовой Татьяна Кирилловна впервые услышит только в лагере.
Дочери «лишенца» приходилось менять школы, высшее образование ей не светило. Правда, друг отца обещал «протащить» в архитектурный, и Татьяна поступила на вечерние чертежные курсы, которые ненавидела. Днем она бегала по городу, выполняя курьерские поручения в Наркомпросе. Все изменилось, когда прямо на улице к Окуневской подошел киношный ассистент. Дело по тем временам обычное, так, например, началась актерская карьера Тамары Макаровой. Дебют Татьяны Кирилловны состоялся в картине из американской жизни, оставшейся безымянной. «Ничего, годится, трогательна, похожа на гусенка!» — услышала она, придя пробоваться на роль слепой продавщицы фиалок.
Оказавшись в среде киношников, 18-летняя красавица тут же выскочила за студента ВГИКа Дмитрия Варламова. Он представлялся лучшим учеником Эйзенштейна и обещал снимать невесту во всех своих будущих картинах. Похоже, именно это стало для нее определяющим. Окуневские чуть ли не на коленях стояли, умоляя повременить. Но своенравная дочь не послушалась. На свадьбе у нее сломался каблук: кто захотел, увидел в этом дурную примету.
Татьяна Окуневская
Дмитрий Варламов
Молодые попробовали было пожить в общежитии ВГИКа, которое помещалось в бывших кельях Зачатьевского монастыря, но Татьяне Кирилловне там не понравилось. Роль откатчицы угля в картине «Отцы» режиссера Николая Садковича тоже не пришлась по сердцу. Тем более что во время съемок Окуневская узнала о своей беременности. Фильм, впрочем, все равно закрыли как не отвечающий линии партии. А Татьяна Кирилловна в 1933-м родила дочь Ингу.
Скороспелый брак вышел скоротечным. Варламов оказался невоспитан, груб, изводил жену ревностью, даже душил. Пару лет он «по партийной линии» возглавлял ВГИК, но все деньги прогуливал, и жена с дочерью были вынуждены столоваться в родительской коммуналке на Никитском, 12 (Окуневским — семь звонков). Спустя несколько лет, когда Кирилла Титовича арестовали, зять побежал в партком виниться, что проглядел «врагов народа». Дмитрий Васильевич нашел свою нишу в профессии и всю жизнь снимал научно-популярное кино. Но актриса пребывала в уверенности, что ничего путного из него не вышло, прав был любимый папа, который предупреждал, что Варламов, мол, «не нашего круга». Неясно, отчего она была столь высокомерна, но понятно, в кого.
Спустя годы дочь Инга пыталась заступиться за отца. Она настаивала, что он никакой не выдвиженец, родился в культурной семье, а зарплату тратил на книги. Но Татьяна Кирилловна своих мужей — достоверно известно о троих — ни в грош не ставила. Да и о мужчинах в целом отзывалась крайне пренебрежительно. Любила повторять, что советская власть превратила их в ничтожеств, которых можно лишь пожалеть: «Их не купят, не возьмут в сожительницы и в очень редких случаях примут в публичный дом».
Татьяна Окуневская с дочерью Ингой, 1936
Режиссеры не стали исключением. Все они оказывались бездарями, в крайнем случае — «лучшими среди худших». Первой заметной работой Окуневской стала роль в дебютной картине Михаила Ромма — немой экранизации мопассановской «Пышки» (закадровый текст и музыку наложат только спустя 20 лет). Актеров Ромм выбирал по принципу максимальной внешней выразительности, а Татьяна Кирилловна идеально подходила под амплуа хорошенькой пустышки. Пожалуй, кадры из этого фильма сегодня самые памятные в ее портфолио. Но к Ромму актриса не испытывала ни благодарности, ни почтения. Презрительно относила его к «кинематографическому Уолл-стриту» — так она прозвала киношное начальство.
После премьеры «Пышки» на двери гримерной Реалистического театра, куда Татьяна Кирилловна устроилась не без протекции того же Михаила Ильича «артисткой четвертого положения», вывесили шарж: белокурая фемина в полете среди звезд. Влюбленный артист по фамилии Аи сочинил и первую оду в ее честь:
Итак, она звалась Татьяной, Наружностью была на ЯТЬ, Но говорят, что с обезьяной Была готова флиртовать! В лице всегда ни капли гнева, Улыбка вправо, глазки влево. И, побросавши прежних дам, Валились все к ее ногам.
Остроумная, легкая на подъем и на новый роман, 20-летняя Окуневская легко вошла в круг столичной богемы. Мужское поклонение она принимала как должное и рано научилась получать от него дивиденды. В 1934-м на съемки в Киев актриса взяла с собой маму с дочкой, поселила их за городом. Приходилось завозить им продукты, пока влюбленный в Татьяну Кирилловну замминистра НКВД Украины не согласился сбрасывать над дачкой съестное с самолета, на бреющем полете — хотел доказать свою страстность и преданность. Не чуралась Окуневская и кавалеров попроще, подносивших ей по утрам пармские фиалки или стиравших ее носочки: «Ваши носочки сохнут на батарее центрального отопления, а я сохну у себя в номере».
Татьяну Кирилловну любили спрашивать, какую роль в ее судьбе сыграла красота. В ответ она кокетничала, мол, никогда не считала себя красавицей, но мужчины влюблялись до безумия, кто их разберет. Однако воздыхателей охотно называла, и этот «донжуанский» список куда богаче ее фильмографии. Перед сумасшедшим обаянием Окуневской пали ниц чуть ли не все мужчины, встречавшиеся на пути, от Лаврентия Берии до Иосипа Броз Тито, от Михаила Светлова до циркового режиссера Арнольда Арнольда. Входят в него и режиссеры, с которыми Окуневская работала: и Николай Садкович («Майская ночь»), и Леонид Луков («Александр Пархоменко», «Это было в Донбассе»), и Николай Охлопков. Прославившие Татьяну Кирилловну «Горячие денечки» снимали в соавторстве Александр Зархи и Иосиф Хейфиц. Влюблены были оба.
История любви командира танка и юной прелестницы, которую Ильф и Петров окрестили «танкетки и кокетки», вышла на экран в 1935-м. Сталин постановил, что, несмотря на недочеты, «общий тон фильма бодрый и люди в нем показаны здоровые». Окуневскую, правда, раскритиковали за чрезмерную чувственность, но популярности Татьяны Кирилловны это нисколько не помешало, а после выхода фильма Юлия Райзмана «Последняя ночь» она только упрочилась.
В фильме «Последняя ночь», 1936
Окуневская купила себе на честно заработанное шубу из кролика под шиншиллу и летом 1937-го впервые съездила на курорт в Кисловодск. А вернувшись, получила «удар с размаху, в темноте, лбом о рельсу»: ее отца и бабушку арестовали. На все запросы с Лубянки отвечали: «Сосланы в лагерь, ждите известий». О том, что уже через десять дней после ареста родню расстреляли на Бутовском полигоне, актриса узнает лишь в начале 1990-х. Качели стремительно полетели вниз: Татьяну Кирилловну тут же сняли с картины, в которой она уже начала сниматься, и уволили из театра. Ей было всего двадцать три.
Окуневская уехала в провинцию и два сезона отработала в горьковском театре. В Москву и на экран она вернулась благодаря второму мужу, Борису Горбатову, о чем впоследствии сказала: «Да, я продавала себя. Продавала ради мамы и дочери. Бросьте в меня камень, кто сам без греха». Откровенно говоря, не вполне понятно, зачем Татьяне Кирилловне было так подчеркивать свою продажность, разве что для большего драматизма. Когда она сошлась с Горбатовым, его партийный взлет только намечался.
Борис Леонтьевич родился в Луганской области и всю жизнь оставался «певцом Донбасса». Начинал как стихотворец, но бросил рифмовать после рецензии на свои опусы Владимира Маяковского: «Одна строчка понравилась: «Я — рабочий»». К моменту знакомства с Окуневской он уже прославился как прозаик, работал корреспондентом «Правды» и недавно вернулся с зимовки в Арктике, о чем напишет книгу рассказов. В дальнейшем Горбатов получит две Сталинские премии, станет секретарем парткома Союза писателей и депутатом Верховного Совета РСФСР. Но в 1937-м обернуться могло по-всякому, тем более тогда как раз расстреляли брата Бориса Леонтьевича, одного из руководителей донбасского комсомола.
Борис Горбатов
Татьяна Окуневская
Гражданский брак с Горбатовым оборвется с арестом Окуневской. О его любви рассказывали легенды. А Татьяна Кирилловна как-то призналась, правда, в отношении другого кавалера: безумная влюбленность мужчин делает ее безоружной, будто завораживает. Не остановили даже слова прозорливого отца, который успел познакомиться с дочкиным кавалером и постановил, что он похож на ее первого мужа: оба без культуры, без духовности, вопиюще неинтеллигентны и фальшивы. Окуневская соглашалась, и в мемуарах Борису Леонтьевичу досталось от нее по полной. И за партийность, и за аскетизм в быту, и за то, что его приходилось учить мыть руки и заставлять переобуться из сапог в ботинки. Зато если Варламов обещал снимать Окуневскую в своих картинах, то Горбатов предложил совместно написать сценарий. Творили в переделкинском Доме творчества, где Татьяна Кирилловна оказалась единственной женщиной. В компании ее почему-то прозвали Тимошей, как невестку Горького. Время проводили весело, сочинился даже стишок: «Как Тимошкины проделки разорили «Переделки»». Сценарий они написали, и в картине «Небо над Донбассом» Окуневская сыграла. Что не мешало ей издеваться над литературными способностями мужа, чьи книжки — «как дважды два».
В 1946-м Горбатов получил Сталинскую премию за роман «Непокоренные», и перед Окуневской будто открылись ворота в рай. Они переехали в роскошную квартиру на Беговой, 13, где до сих пор висит полустертая мемориальная табличка. Их прикрепили к кремлевской больнице и продуктовому снабжению. Хозяйством занимались домработница и экономка. Горбатов выхлопотал себе «мерседес», сделанный по индивидуальному заказу — с хрустальными вазочками для цветов в салоне. Жене он купил «Москвич» и нанял водителя. Татьяна Кирилловна даже получила пасхальный пропуск на паперть Богоявленского патриаршего собора.
Никакой благодарности к мужу она не испытывала. В дневнике писала: «Не любя, продолжаю с ним жить, и за это его ненавижу». Зато она позволяла себя любить, что Горбатов считал нечаянным подарком. Презрение к мужу и ненависть к власть имущим ничуть не мешали Татьяне Кирилловне пользоваться свалившимися на нее дарами. Она блистала на светских приемах, вела открытый дом. За обстановкой для новой квартиры ездила во Львов: местные выселенные поляки сбывали добро за бесценок. Кто ее в этом упрекнет? В конце концов: «Ну нет сил после ташкентской баланды отказаться от икры, балыков, бананов, шоколада, тортов, и только вдруг пронизывающая, жгучая память о том, что народ голодает, может меня удержать». Кого бы удержала?
В роли Елизаветы Петровны в фильме «Давид Гурамишвили», 1946
А еще Окуневская крутила романы, практически в открытую. Вроде бы Горбатов об этом знал, но терпел. Но за спиной, конечно, говорили всякое. Спустя время актриса и режиссер Серафима Бирман, когда ее вызвали в органы, чтобы написать необходимую для освобождения актрисы характеристику, заявила: «Если вы в смысле секса — равных ей нет!»
После войны Окуневская сыграла в поставленном Бирман «Сирано де Бержераке» в Театре имени Ленинского комсомола, выходила на сцену до двадцати раз в месяц. Снималась. В 1947-м получила звание заслуженной артистки РСФСР.
…Еще в 1941-м, на 27-летие жены, Горбатов подарил ей стихи, которые просил прочесть через десять лет:
Ты смеешься, дорогая? Смейся громче, бог с тобой! Что ж тебе я пожелаю, Именинничек ты мой?
Чтобы мир был с режиссером, С мужем тишь и благодать? Все заманчиво, нет спора. Как тебе не пожелать?
Но, поспоривши с собою, Бескорыстию учась, Пожелаю я другое: Будь по-прежнему шальною, Бесноватой, молодою. Будь несчастной, но такою, Но такою, как сейчас.
Через десять лет Окуневская встречала день рождения в лагере. «Мамин арест помню прекрасно, — вспоминала тогда 15-летняя дочь. — Стояла суровая зима, мама больная, вся в лихорадке, с температурой. Эти люди вошли сразу в спальню. «Отвернитесь!» — властным голосом сказала мама. Но гэбэшник в оконном отражении все-таки видел, как она одевается. Пришлось еще раз отвернуть его к стенке. Эти обалдуи мне сказали: «Соберите ей вещи». Тут я и выдала: «Вы хуже фашистов!»»
Татьяна Кирилловна утверждала, что ордера ей не предъявляли, только короткую записку: «Вы подлежите аресту. Абакумов». Якобы арест стал личной местью министра госбезопасности СССР за то, что отвергла его ухаживания. Однако, по версии родных актрисы, посадили ее, что называется, по совокупности. Инициатором стал Берия, который пришел к Сталину с докладом о том, что замужние артистки Зоя Федорова и Татьяна Окуневская позорят своих мужей. Первая, напомню, родила от американского атташе, другая — супруга замечательного писателя, лауреата Сталинской премии, изменяет ему с кем ни попадя и при каждом удобном случае костерит советскую власть. В деле, например, фигурировало, как в Киеве, снимаясь в «Сказке о царе Салтане», она подняла тост со словами: «Все коммунисты — лживые и нечестные люди». Конечно, Окуневская знала, что это чревато, и за два дня до ареста призналась дочери: «Ой, кажется, меня арестуют». Сказала она это со смехом. Убежденная в своей неотразимости и крепком тыле, Татьяна Кирилловна привыкла провоцировать публику.
К несчастью, Окуневская крутила романы без оглядки на гражданство кавалеров. Еще в 1946-м ее отправили в гастрольное турне по странам, где стояли наши войска, от Словении до Белграда. Актриса представляла свои фильмы «Александр Пархоменко», «Это было в Донбассе» и короткометражку из одного из боевых киносборников «Ночь над Белградом». Последняя была очень популярна, в Белграде ее машину забрасывали цветами. С тех пор Татьяна Кирилловна числила в поклонниках главу Югославии Иосипа Броз Тито. Он якобы признавался в любви, обещал построить специально для нее киностудию в Загребе, а на каждое ее выступление присылал корзины черных роз.
1950-е
Куда более приземленный и, видимо, страстный роман случился у актрисы с югославским посланником Владо Поповичем. В семье Татьяны Кирилловны считали, что она пострадала за отношения с другим иностранцем — индийским дипломатом из клана Неру и Ганди, который много лет был послом в СССР. Впервые он попал в Москву на стажировку еще в 1940-х. Через много лет внук Окуневской Александр Липницкий встречался с ним в Дели, хорошо посидели.
Тринадцать месяцев актриса провела на Лубянке в одиночной камере. Требуя подписать признание, ее даже пытали: отправляли в ледяную камеру, а после усаживали у пышущей печки — кости буквально выворачивало. Осудили Татьяну Кирилловну сразу по нескольким пунктам 58-й статьи. Сидеть ей предстояло долгие десять лет. Но даже в заключении актриса не утратила ни гордости, ни вызывающей дерзости. Говорят, запросто могла дать по морде начальнику охраны. Оттого за шесть отбытых лет прошла пять лагерей.
Звездное самоощущение Татьяны Окуневской тоже не поменялось. Одна из преданных поклонниц-«окуневок» вспоминала, как обрушился ее мир, когда на лесоповале увидела в толпе зечек фиолетовую шубу, которая была у единственной женщины в Москве. Татьяна Кирилловна просила присылать в лагерь косметику. Она умела вызывать в людях сильные чувства: одни ее ненавидели, но всегда находились и те, кто влюблялся. Инга вспоминала, как, приехав на свидание, увидела вынесенный на пленэр накрытый стол, за которым, как всегда, красивая мама, а комендант перед ней «на лапках прыгает».
Окуневская вышла на свободу в 1954-м по амнистии. За несколько месяцев до этого умер Горбатов. Татьяна Кирилловна была убеждена, что его сердце не выдержало от страха: «Видел, что все вокруг меняется и оттуда начинают возвращаться. Я была уверена, что, если посмотрю ему в глаза, он тут же умрет». Все дело в том, что трус, тупица, лизоблюд и борзописец оказался еще и предателем. В глазах Татьяны Кирилловны путь от преданности до предательства люди проходили молниеносно, но в данном случае тому была причина. После ареста Окуневской Горбатов оборвал с ней всяческие отношения, а вскоре и вовсе женился — на артистке театра Сатиры Нине Архиповой.
Инга Дмитриевна уже привычно старалась отчима оправдать. Настаивала, что Горбатов ее мать безумно любил, а та его третировала. Между тем именно благодаря Борису Леонтьевичу Инга смогла окончить Иняз, он устроил ей роскошную свадьбу, отдал свою комнату. Кроме того, Горбатов оплачивал посылки в лагерь, до конца дней содержал бывшую тещу. Что до Архиповой, так она выхаживала Горбатова после первого инфаркта. Он увидел в этом шанс создать нормальную семью и им воспользовался.
К досаде Татьяны Кирилловны, в Москву она вернулась «под аккомпанемент» стихотворения лучшего друга Горбатова Константина Симонова. Хотя впрямую Окуневская в «Чужой душе» не называлась, посвящение вышло прозрачным:
Дурную женщину любил, А сам хорошим парнем был…
А эта, с кем он жил, она — Могу ручаться смело, — Что значит слово-то «жена» Понятья не имела.
Свои лишь ручки, ноженьки Любила да жалела, А больше ничегошеньки На свете не умела…
Как вспомнишь — так в глазах темно, За жизнь у ней лишь на одно Умения хватило — Свести его в могилу!
Неудивительно, что Татьяна Кирилловна Симонова возненавидела. В оставшемся после нее архиве даже обнаружили специальную папочку с публикациями о поэте. Хотя отомстить она успела при жизни. Симонов в «Татьянином дне» — «несимпатичный, грубый, резкий, сухой» и, конечно, подбивал к ней клинья. А стихи писал самые бездарные, «Жди меня» — одно из худших. Такого не выдержал уже сын поэта Алексей Симонов: «В своих воспоминаниях Татьяна Окуневская употребила весь свой талант на создание о себе легенды. В ангелы она, разумеется, выбрала себя, а роль монстров отвела своему предпосадочному мужу Борису Горбатову и Симонову: потасканные мерзавцы, трусы и злопамятные негодяи. Отец редко кого ненавидел. Ее — ненавидел».
Среди прочего Татьяна Кирилловна обвинила Симонова в том, что именно он отрезал ей пути возвращения в кино и на сцену. И действительно, актриса вновь была зачислена в штат Театра имени Ленинского комсомола, но надолго там не задержалась. С кино тоже толком не складывалось: она снялась в паре фильмов, например в «Ночном патруле» с Марком Бернесом, однако они прошли незаметно. Правда, неизвестно, существовал ли в действительности некий злой гений или сыграла свою роль неважная репутация Окуневской. Прекрасно зная, что за язык и недобрый нрав придется расплачиваться, она оставалась своенравна и несдержанна. Пробовалась в кулиджановский «Дом, в котором я живу», но, желая выглядеть сексуальней, категорически отказалась надевать на площадке лифчик. Снимаясь в картине «Принципиальный и жалостливый взгляд», переиначивала реплики своей героини. А когда впервые встретилась с автором сценария Ренатой Литвиновой, протянула: «Ай, это женское искусство! Оно зависит от менструальных циклов». Сносить подобное мало кто соглашался. Зависеть от кого бы то ни было Татьяна Кирилловна тоже не собиралась. Оставалось шабашить по колхозам и домам культуры в компании, например, Александра Градского и питерской артистки Лилии Малкиной.
С дочерью Ингой, 1950-е
Окуневская не раз говорила, что все ее фильмы «какая-то муть», выделяя разве что «Ночь над Белградом». Тем не менее ни на секунду не сомневалась, что актриса она выдающаяся. В дневнике писала без обиняков: «Я великая по сравнению со Смирновой, Мансуровой, Мордюковой». Выделяла разве что Любовь Орлову — «отличную опереточную актрису». Когда-то подружка Валентина Серова вопиюще неинтеллигентна и пьет так, что падает со сцены. Тамара Макарова — бездарность и приспособленка. Раневская? Интересное существо, не гений, конечно, но талантливое. Одно время Татьяна Кирилловна тесно общалась с Мариной Ладыниной, но вскоре вдрызг рассорилась. Она легко расставалась с людьми, без сожалений. То ли родилась настолько самодостаточной, то ли просто не терпела рядом с собой сильных и ярких.
Был, правда, в окружении Окуневской человек, который сопротивлялся ее давлению и противостоял почти на равных. По иронии судьбы речь о дочери. «Это я в молодости, — показывала Татьяна Кирилловна свои портреты. — Вы видели фото моей дочери? Мы с ней совсем не похожи — ни внешне, ни внутренне». В другой раз она могла запросто спросить: «Неужели вы считаете Ингу красивой?» Между тем Инга Дмитриевна была именно что красавицей — яркой, интересной. Она тоже пробовала себя в кино. Например, дружила с Ильей Авербахом, сыграла в его фильме «Монолог» роль переводчицы. Но на экране женская притягательность Инги Дмитриевны терялась. Не было в ней той энергии, которая прорывается через экран и удваивает красоту.
Зато характером дочь матери не уступала. Отличная волейболистка, когда-то она играла за молодежную команду «Динамо». Обладала невероятно мощным ударом справа, который пару раз применила к своим мужьям.
Пока Окуневская сидела, Инга успела выйти замуж за Давида Липницкого, сына знаменитого гомеопата и тоже врача, родить двоих сыновей. Жила семья в трехкомнатной квартире на Большой Молчановке, где помимо прочего шел прием пациентов. Когда Татьяна Кирилловна вышла, ей выделили в этой квартире гостиную. В первый же месяц Окуневская сообщила, что хочет созвать гостей. Дочь с зятем организовали банкет и ушли, чтобы не мешать. Вернулись поздно ночью. Окуневская встретила их сильно навеселе и в свойственном ей стиле ляпнула при засидевшихся гостях в сторону Липницкого что-то антисемитское. Не к чести Татьяны Кирилловны, она этот пункт не пропускала. Неудивительно, что Давид Теодорович квартировать с тещей отказался и снял ей комнату неподалеку на Арбате. Пережив несколько переездов, актриса осела на Масловке.
1960-е
Отношение Окуневской к спутникам дочери мало чем отличалось от презрения к собственным мужьям. Узнав о свадьбе с Липницким, она расстроилась: Инга, дескать, вышла за известного кутилу на отцовские деньги, бабника, бездельника и картежника. Когда Инга Дмитриевна вышла замуж второй раз — за личного переводчика Брежнева Виктора Суходрева — могла заявить, причем при нем: «Ты связалась с кагэбэшником!»
В ответ Инга Дмитриевна называла мемуары матери «мифотворчеством» и при каждой возможности их развенчивала. Например, в истории о том, что Татьяна Кирилловна была изнасилована Берией, видела лишь перепевы судьбы своей одношкольницы. Да и не решился бы Берия посягать на жену вхожего к Сталину Горбатова. В списке жертв, обнародованном начальником его охраны, фамилия Окуневской не значится.
Ругались мать с дочерью нещадно, эта «осенняя соната» так никогда и не смолкла. Встречались, как правило, на семейных застольях, и уже после второй рюмки обнажались старые скелеты. Домовитая, удачливая в замужествах Инга Дмитриевна казалась Окуневской рассудочной приспособленкой. Сама она проповедовала совсем другой путь и выбор дочери встречала в штыки. А может, так проявлялась банальная женская зависть. Однажды она запишет в дневнике: «Инга — мое самое большое разочарование в жизни».
Зато для внуков Владимира и Александра Татьяна Кирилловна оставалась женщиной-праздником. Татуля, как ее прозвали, называла их «племянничками». Она обожала привкус нелегальщины, и когда мальчики подросли, брала их с собой в какие-то подпольные театры-студии, на Таганку, в неприступный Дом кино. Владимир рано погиб, а Александр с годами полюбил навещать эксцентричную бабушку. «Холодильник у нее всегда стоял полупустой, запасов — на два дня, — рассказывал мне Александр Давидович. — Когда я приезжал в гости, она варила одно яйцо и наливала чай. Делала это по-лагерному, насыпая заварки на треть стакана». Круг внуков, в особенности Александра Липницкого, сложился из рок-музыкантов и неформалов всех мастей. Окуневской нравились посиделки с гонимыми властями бунтарями, возможно, видела в них себя в молодости. Тем более что с легкостью могла перепить любого. До конца жизни она отмечала день рождения и выставляла ведро щей на свои именины — в Татьянин день. В однокомнатную квартиру набивалось до сорока гостей.
Рядом всегда находился какой-нибудь мужчина, который сдувал с нее пылинки и таскал ее чемоданы. С Арчилом Гомиашвили — Остапом Бендером из гайдаевской экранизации «Двенадцати стульев» — актриса даже ездила в Грузию венчаться. Лет за пять до смерти в ее жизни появился давний, еще по Горькому, поклонник по имени Владимир Петрович, заслуженный инженер-строитель. Приносил цветы, обожаемых Окуневской раков, они вместе съездили в Париж. Он ушел раньше, и актриса ездила на его похороны.
Татьяна Кирилловна страшилась немощи. Почти маниакально занималась собой: увлекалась йогой, делала гимнастику, обливалась ледяной водой. Настаивала, что в отличие от сверстниц нисколько не постарела — просто лицо стало другое. А в дневнике заклинала судьбу: «Нельзя грубо развенчивать идеалы. Последний портрет Хемингуэя ужасен. То же с Гретой Гарбо. Не хочу!» После выхода мемуаров Окуневскую вновь стали приглашать сниматься. И перед очередным юбилеем она решилась на вторую в жизни подтяжку. Семья встала на дыбы: «Возраст! Ломкие сосуды!» Но когда она кого слушала? Однажды прокричала дочери в трубку: «Еду на операцию!» После у Татьяны Кирилловны открылось кровотечение, в больнице то ли занесли, то ли выявили гепатит С. Здоровье пошло под гору.
В фильме Ренаты Литвиновой «Нет смерти для меня», 2000
Она до последнего жила одна, категорически отказываясь перебираться к дочери. Стала к ней еще более требовательна, обвиняла, что та все делает назло. А незадолго до смерти сбросила свое бриллиантовое кольцо на одеяло, сказав Инге Дмитриевне: «Видишь, как я похудела?» Та увидела в этом прощальный жест, будто мать оставляет ей кольцо вынужденно.
После Татьяны Кирилловны остались дневники. Она писала, что прожила жизнь, как считала нужным, и характер человека — это его судьба. А чем актер эгоцентричнее, тем он гениальнее. Она считала себя выдающейся актрисой и была уверена, что имела право на выбор. Не нам судить.
Кстати, та самая свадьба внуков, которая завершилась дракой, имела и другие последствия. В одном из ресторанных залов Окуневская познакомилась с компанией цыган и заявила, что поедет к ним в табор. Она всегда неровно дышала к «ромалам», видимо, видела в них родственные души из-за присущей внутренней свободы. Забавно, что единственным игровым опытом Дмитрия Варламова стал фильм «Друзья из табора». И воспоминания Татьяна Кирилловна садилась писать такие, чтобы читались, как грызут семечки, как слушают цыганский романс. Исчезнув со свадьбы, она пропала почти на месяц. Внук Александр беспокоился: «Наверное, стоит подать в розыск? Как бы не случилось беды». Его отец и нелюбимый бывший зять остановил: «Зная твою бабушку, можно посочувствовать только судьбе табора. А с ней ничего не произойдет». Вернулась Окуневская разочарованной. В таборе из-за нее все переругались, дошло чуть ли не до поножовщины. Цыгане оказались совсем не интересными. Обыкновенные мужчины, подкаблучники.
